Людмила Дюбург - Париж встречает дождём

• Название: Париж встречает дождём
• Автор: Людмила Дюбург
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-600-01221-9

Когда-то давно, парижской дождливой осенью, один грустный человек, ожидая любимую женщину, написал ей письмо. Оно так и осталось непрочитанным на столе, потому что та женщина не пришла. Спустя четверть века любовное послание совершенно невероятным образом оказалось в руках Веры Беловой, директора небольшой московской турфирмы, в прошлом – неисправимого журналиста-романтика. Пораженная глубиной чувств неведомого француза, Вера отправляется в Париж, желая раскрыть тайну загадочной любовной истории.

---

Людмила Дюбург Париж встречает дождём

© Дюбург Л., 2016

* * *

От автора

Лет двадцать тому назад Париж встретил меня дождем, но настроение было солнечным. Оно и не могло быть другим, ведь казалось, что все только начиналось. В жизни, в стране, в бизнесе. В начале 90-х мы ринулись открывать «заграницу», о которой мечтали. Неулыбчивые, настороженные, сохранившие привычки «стайного» образа жизни, наивные, с кучей комплексов…

Первая история «О, руссо туристо, облико морале» – как раз о том. Калейдоскоп, мозаика персонажей, оказавшихся на одну неделю вместе. В Париже. Это легкое «ностальжи» по моментам, когда так многого еще не было: денег, возможностей, разочарований и успехов. Но все же было так много: надежд, азарта, легкости. Уверенности в том, что все получится.

Сегодня пасмурно в мире. И Париж здесь ни при чем. Он такой же прекрасный, шумный, безалаберный. Может, лишь только чуть-чуть растерянный. Беспокойство вошло ко всем нам бесшумно, поселилось и как-то незаметно стало частью нас самих. А, может, оно и не кончалось никогда, лишь иногда давало передышку?

Отец Тьери Лакруа – одного из персонажей повествования – написал пьесу «Si vis pacem, para pacem» – хочешь мира, готовься к миру. Месье Лакруа прошел немецкий плен, и, видимо, имел полное право переиначить известное выражение. Правда, мир так и не увидел пьесу, как, впрочем, и устойчивого мира. Спустя почти полвека, журналист Вера Белова, с которой мы познакомились в том же Париже, написала статью «Только у диких и дряхлых народов история пробивается убийствами». Ее пацифистский призыв не поняли не только в мире, но даже в собственной редакции.

Судьбы Тьери и Веры пересекутся на несколько часов. Два разных характера. Две культуры, две страны. Но говорить они будут о том общем, что объединяет. О том, что не имеет ни национальности, ни пола, ни религии.

«Когда иссякнет в мире любовь – закончится человеческая история. Мир, по-моему, активно к тому стремится, взяв курс на саморазрушение. И только крохи любви ко всему настоящему с трудом тормозят этот процесс». Признаюсь, что мысль, озвученная в самом конце двух в общем-то незатейливых историй, принадлежит не мне. Но она была нужна для подтверждения того, что самое простое, то самое незатейливое и есть настоящее, то самое главное, что внутри нас.

Собственно, все просто: настоящее – это жизнь. И, как бы мы не вязли в синтетическом, виртуальном, опасном мире, пока есть вкус к жизни, пока инстинкт сохранения ее будет сильнее фатальности конца, у нас будет шанс удержаться.

О чем обе истории? О чувствах, отношениях. О вечном и мимолетном. О Париже! О нас – таких разных, живущих суетно, быстро, но способных еще, к счастью, иногда оглядываться. Останавливаться и замирать.

Людмила Дюбург.

История первая: ностальгическая Вера. О, руссо туристо, облико морале!

«J’ai deux amours: mon pays et Paris»

(Две любви у меня: моя страна и Париж.)

(Из репертуара Жозефин Бейкер, 30-е годы)

Вместо предисловия

Хорошо помню, как мы с ней познакомились.

…2004 год, Париж, Монмартр, лето. Через два столика от меня на открытой террасе одного из стотысячных парижских баров сидит худощавая темноволосая женщина. Элегантный наряд – сиреневое платье, сумка в тон обуви – кажется несколько неуместным в этом богемном месте. Перед ней – нетронутый бокал рислинга. «Русская», – определяю сразу же, хотя пол-лица «сиреневой дамы» скрывают темные очки, и она не произнесла ни слова.

Наших можно вычислить даже по спине. Походке. Молчанию. Взгляду. Сумке в тон, выглаженным джинсам и прочим деталям закомплексованного когда-то общества, которое, однажды вырвавшись в Европу, пытается то ли потеряться в общей массе, то ли, напротив, – выделиться. Главное – не слиться! «Как вы догадались, что мы из России?» – недоумеваем мы. Отвечая, нам ставят чуть не в укор, начищенные ботинки, броский макияж в любое время дня и ночи, страсть к брендам, расточительство, громкий смех и еще кучу других полуиздевок, полупридирок, которые должны были бы дать понять, что у нас всё «не как у них».

«Ну, да», – сказала себе, посмотрев на запотевший стакан на своем столике. Всегда есть нечто, что нас роднит. Сейчас, например, эти два бокала с вином, налитым из одной бутылки.

Рядом раздалось пение. Молодой парень с безмятежным выражением лица выводил что-то из духовной музыки. Было божественно. «Русская» повернулась в сторону музыканта, сняла очки. Я не видела ее глаз, но была абсолютно уверена, что в них светилось выражение «ностальжи» – так европейцы называют способность русских реагировать на музыку. Не ясно, почему и по чему именно «ностальжи». Но, думаю, у меня в этот момент выражение глаз было похожее. Сентиментальность, чувствительность, порывистость – тоже наше. «У вас всегда всего «trop». То есть, «слишком»», – констатируют французы, то ли иронизируя, то ли удивляясь. Что ж, есть такое. Впрочем, может, просто у нас с вами «дозаторы» разные?

В этот момент к «сиреневой» подскочил художник, поймав ее взгляд. Глазки у него были плутоватые, но внешность – Модильяни! Пятнадцать минут назад он так же, схватив мой взгляд, привязался, предложив нарисовать портрет. Творение закончил минут за десять, назвав его «русской Джокондой» – естественно, национальную принадлежность определил сам, сразу же. И определил бы, даже если бы я с ним заговорила по-китайски.

Так же бойко «Модильяни» обрабатывал незнакомку, имевшую неосторожность одарить его полуулыбкой. Обрадовался и, засыпая комплиментами («О, мадам! шармант!»), стал быстренько черкать в своем альбоме, приговаривая про глаза, волосы, etc. Приблизившись на опасное расстояние, вдохнул аромат духов: «О, «Шалима-а-ар!»». Лесть любимому парфюму, видимо, окончательно должна была заставить «мадам» сдаться. Продолжая игру, уличный художник, мило потупившись, сказал, что все сделает бесплатно.

В общем он все же нарисовал, а она конечно же заплатила. Сравнивая рисунки, мы и познакомились. Портреты оказались похожими, чувствовалось, что рука у рисовавшего была крепко набита на «Джокондах». Овал лица, губы, нос – все стандартно, как по шаблону. Слишком правильно и красиво.

И все же… Как ни удивительно, но художнику, в лучших традициях школы Монмартра, удалось уловить и передать настроение моделей. Оставляя за скобками свое собственное, могу сказать, что вот эту легкую грусть, мечтательность, это самое «nostalgie» он в ней увидел быстро, за отведенные десять минут.

Выяснилось, что в прошлой жизни она тоже была журналистом, мы и работали в одном здании, только в разных газетах. Позже, когда началась повальная эпоха бизнеса малого и большого, парижская знакомая сделала крутой вираж, создав туристское агентство. Услуги в стране когда-то невыездных граждан оказались востребованными. Да еще как! Будто каждый стремился наверстать упущенное за все предыдущие поколения. Казалось бы, такая красивая сфера деятельности, со стороны посмотреть – обзавидуешься.

Но она сравнила свое агентство с гаремом, а себя – с наложницей: «Женский бизнес. Чтобы нравиться, всем угодить надо». Разрулив очередную конфликтную ситуацию, обласкав виайпишника и заодно его чванливую жену, поторговавшись с ребятами в погонах о сумме платы, чтобы отстали, выслушав трехэтажный мат от одного и послав таким же другого, поунижавшись перед тем, перед этим, перед всеми сразу, стонала: «Ужас! До чего докатилась! Что делаю? Чем занимаюсь?» Та, которая когда-то двумя фразами могла размазать чиновника, банкира, зарвавшегося торговца, а теперь за пару тысяч долларов готовая бежать к ним взбивать подушки, пыталась помнить о достоинстве, держать марку и «сохранить лицо».

Хочется красивой жизни? Тогда не строй из себя дворянку. В бизнесе начала 90-х сформировались свои правила: делать вид. Все знали, как. Как всё делается. Но мысленно, между собой, договорились молчать. Правило голого короля. Выйти на площадь и крикнуть: «Король голый?!» Такая идея и в голову никому не приходила. Все же понимали: в лучшем случае – не услышат. В худшем – придут.

Когда же это началось? Когда бывшие отличники и бывшие двоечники объединились в единое броуновское движение, в хаотичности которого тем не менее образовалась строгая последовательность.

* * *

1994 год, июль. Рейс Москва – Париж.

Вера Белова, директор частного туристского агентства со звучным названием «Эсперанс-тур», сопровождала первую в ее жизни группу туристов, летевших в Париж. Она очень нервничала, стараясь тем не менее не выказывать своего волнения. Рядом с ней сидела Светлана – студентка из Тюмени, «Светик», как ее назвал молодой парень, провожавший в Шереметьево. «Вы там приглядывайте за Светиком», – просил он Веру, и она обещала.