Татьяна 100 Рожева - Медленнее, ниже, нежнее… (сборник)

• Название: Медленнее, ниже, нежнее… (сборник)
• Автор: Татьяна 100 Рожева
• Жанр: Эротика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-458-4

«Медленее, ниже, нежнее…» – полный антипод подтянутому «Быстрее, выше, сильнее!» и ближе мне как женщине в предклимактерическом возрасте, тяготеющей к узнаванию, а не завоеванию, процессу, а не результату, участию, а не победе. Женщине, неспешно нанизывающей на ленту повествования медали людских историй. Они играют на солнце интереса или тускнеют от невнимания, не делаясь от этого менее золотыми…

---

Жора проделывает этот фокус снова и снова – смотрит в окно от середины комнаты, от двери, и от подоконника. Ему нравится как меняются картины в бетонной раме в зависимости от угла зрения. Секрет этого фокуса в размере комнаты. Она огромная. В Болгарии у них в таком классе были уроки русского. Болтали, что «русачка» спала с директором, поэтому под русский отдали самый большой класс. Школьная сплетня повзрослела вместе с Жорой, а из всей учебной программы ему пригодился только русский. Даже математика не так. На стройке своя математика. Десять лет он занимается строительством, ремонтом и отделкой, и восемь из них в России. Чего он только не перевидал за это время. Но спальня размером с класс, пожалуй, впервые. В Италии он тоже в первый раз. Городок на границе со Швейцарией. Традиционная архитектура средневековья. Места чудесные – озера, горы, воздух, красивые виллы. Эта вилла на самом берегу озера Лаго-Маджоре. Дом новый и отделка идет практически с нуля. Хозяева торопят. Через три месяца хотят заехать. Супружеская пара. Русские. Здесь вообще много русских. Жора видел хозяев один раз еще в Москве. Нормальные вроде ребята. Контролировать работу приезжает управляющий. Работы много, а времени мало. Бригада у него интернациональная: два болгарина – Тодор и Андон, белорус Руслан и хохол Гена. В Москве у него еще таджики были на «подай-принеси». В Италию он взял только необходимых людей. «Подай – принеси» сами делают или нанимают местных. Здесь полно всякого сброда в поисках работы.

Ребята работают всю неделю, кроме субботы и воскресенья. По местным законам в выходные нельзя работать. Здесь с этим строго. Увидят – будут проблемы. Жоре приходится чем-то занимать бригаду в выходные, следить, чтобы не напивались в хлам и вели себя прилично в чужой стране. Обычное развлечение – ближайшая пивная. Он тоже не против посидеть, но старается не пить, экономит деньги. Он любит рассматривать картины в бетонной раме окна будущей спальни. Они всегда разные, в зависимости от угла зрения и времени суток. На рассвете нежное солнце потягивает коктейль искрящегося озера, сонно перебирая бисер крыш на дальнем берегу. В полдень пьяное синевой небо дышит теплым воздухом в пугливую гладь воды, и та волнуется от малейшего дуновения. На закате картина стыдливо подрумянивается, а ночью рассыпается огнями невидимого берега и неба в шепоте старой оливы.

Жора закрывает глаза и ловит носом нагретый дневной воздух. К аромату счастья и тоски примешивается запах пиццы и эхо голосов снизу.

Он спускается в зал, где ребята рубят на куски огромный сырно-помидорный круг.

– Так! Это что такое! До обеда еще час! – строго говорит Жора.

– Жор, ладно, не ругайся, мы пока горяченькая! Итальяшки принесли, угостили. Тебе самый большой кусок, начальник! – подхалимничает Гена.

– Через два месяца хозяин приедет! – привирает Жора для дела. – Времени и так в обрез! Минус выходные!

– Жор, мы вместо обеда! Отработаем! Остынет же… Давай с нами!

– Вместо? Ну ладно, – разрешает Жора. – Где мой большой кусок? Правда вкусно пахнет.

Ему выкладывают сегмент золотистой пиццы на серый картон. Аромат горячего сыра, печеного теста, томатов, ветчины и специй выбивает слюну. Жора с удовольствием откусывает, отводит голову, натягивая сырные струны.

– Суббота завтра, – вспоминает Тодор. – Что делать будем?

– Гулять пойдем, – решает Жора, обрывая сырные нити. – Ато кроме соседней пивнушки не видали тут ничего. Что будете девчонкам врать про Италию? Только от меня ни на шаг! И объем на сегодня должен быть сделан!

Ребята жуют, кивают. Заляпанные краской комбинезоны, пустая картонка в жирных пятнах, соусный подтек поверх побелки на волосатой Гениной руке, разбросанные инструменты. Картина…

А за стеной – искрящееся озеро и огромное синее небо. Но отсюда ничего этого не видно. «Как все зависит от угла зрения», – думает Жора, со вкусом пережевывая хрустящую корочку пиццы.

Сытый сквер лениво пережевывает субботу с ее собаками, детьми и семейным досугом. Жора выгуливает бригаду по длинной дороге вокруг пивной. Ребята скучают, разглядывают молодых мамаш. На теннисном корте играют мужчина и женщина. Похожие друг на друга, загорелые, темноволосые, в белых шортах. На мужчине – свободные шорты, на женщине – в обтяжку.

– Классная у нее жопа! Повезло мужику, – по-болгарски говорит Андон.

– Че ты сказал? – переспрашивает Гена, а Тодор и Жора разглядывают женщину.

Жора отводит взгляд. Да, неплохая задница. Но у его жены лучше. Она тренер по аэробике и младше его на десять лет.

Острая тоска по жене и сыну прокалывает сердце.

Андон не успевает перевести с болгарского. Мужик в белых шортах оборачивается.

– Да, я тоже так думаю, – отвечает он по-болгарски, а его подруга смеется.

– Ой, простите, как неудобно, мы были уверены, что вы не понимаете, – оправдывается за ребят Жора.

– Да все нормально, – отвечает болгарин. – Мне даже приятно.

– В знак того, что вы не обиделись, пойдемте с нами пивка выпьем, мы угощаем! – выступает Андон от имени бригады, довольной еще и тем, что бесцельная прогулка закончена.

Ребята с севера Болгарии. Стоян и Василка. Оформили разрешение на работу в Италии и живут здесь. Он работает водителем, она в магазине.

– У вас на юге еще что-то растет, этим можно жить, а у нас после перестройки совсем хоть вешайся, – говорят они.

О Болгарии даже не вспоминают. Здесь такое же солнце, ребенок родился, все хорошо, они довольны.

– Вы не обижайтесь на нашего гандона, он вечно чего-нибудь ляпнет! – вспоминает Руслан.

– Сам ты гандон! – надувается Андон. – И мое имя, между прочим, означает «неоценённый»! А Василка – значит «королева». У меня девушка была Василка, я поэтому знаю!

– Неоценимый, – поправляет Жора, и все смеются.

– А у меня правда классная жопа? – насмешливо щурится Василка, слизывая пивную пену.

Договариваются встречаться по выходным. Но в следующие выходные ребята не смогли, в следующие – ребенок заболел, в следующие – им надо встречать кого-то, в следующие уже не договаривались.

Через три месяца Жора стоит у окна готовой спальни. Чтобы увидеть свою картину, ему приходится расшторить и раскрыть окно. Он упирается локтями в подоконник и высовывается из окна, словно окрепший птенец из гнезда. Картина теряет раму, но обретает дымчатую гору вдали с терракотовой штопкой крыш и иглой вышки сотовой связи.

Жора набирает жене. Она недоступна.

Приезжают хозяева. На празднование окончания работ приглашают местных друзей – три русские супружеские пары, архитектора, управляющего и Жору. Выпивают, говорят тосты, по традиции пускают во дворе небольшой салют, прыгают в бассейн.

Потом все собираются в зале у камина. Пьют и разговаривают.

Жору спрашивают о Ванге. Правда ли то, что о ней говорят, знаком ли с ней, бывал ли у нее. Что еще спросить у болгарина.

– Нет, сам не бывал, соседи мои были, – рассказывает Жора. – У них была ужасная история, и они даже ходили в муниципалитет, чтобы им разрешили без очереди. К ней ведь запись была на три месяца вперед.

– И что это за история? – спрашивает одна из жен.

– Там семья была: муж, жена и две дочки. Вроде муж застал жену с другим или еще что, короче, развелись, но он приезжал к детям. И вот однажды приехал, взял детей и уехал с ними. И все. Пропал. Звонили его родителям, но его нигде не было, он к ним не приезжал. Стали искать, спрашивать, нашли туфельку старшей дочери на берегу озера. Там рядом озеро огромное, двенадцать километров в диаметре.

– Больше, чем наше Лаго-Маджоре? – зачем-то уточняет жена.

– Побольше, думаю. Там берега не видно, – вспоминает Жора. – В общем, стали водолазы искать, не нашли. Ну и пошли к Ванге. Она сказала точно, в каком месте искать, полезли туда и вытащили всех. Он на машине с детьми прямо в озеро…

– Ой… А я в бассейне только что плавала! – в ужасе говорит жена.

– Дорогая, в этом бассейне нет болгарских утопленников! – успокаивает ее муж и добавляет, смеясь: – Не знаю, что делать с ее впечатлительностью!

Внимание с Жоры переключается. Он чувствует, что ему нехорошо. То ли не пил давно, то ли не ел нормальной еды, все копил, чтобы денег собрать. Он уходит в свою комнатку в техническом этаже, где уже стоит собранная сумка. Назавтра билеты на самолет, домой, в Москву, к жене и сыну.

Окошко его комнаты выходит на ворота и старую оливу, корявыми корнями вцепившуюся в землю. Стоя у окна, Жора снимает рубашку и видит, как в ворота въезжает машина и из нее выходят Стоян и Василка. Первая его реакция – радость, вторая – удивление. Зачем они приехали, и кто их звал? Ответ напрашивается сам: не позвали бы, не приехали. Возвращаться в зал неудобно. Жора роется в собранной сумке в поисках аптечки, глотает пригоршню таблеток от всего: от поноса, от живота, от головы. Ждет пять минут, прислушиваясь к себе. Вроде ничего. Выходит во двор. Темно. В кроне старой оливы шепчутся, посверкивая, озеро и небо. Олива снизу обросла толстыми ветвями и стоит точно напротив окон зала и спальни.