Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности

• Название: У истоков древнерусской народности
• Автор: Петр Третьяков
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1970

Эта книга посвящена одному из важнейших вопросов древней и раннесредневековой истории нашей страны — процессу образования древнерусской народности — общего предка трех восточнославянских национальностей — русской, украинской и белорусской.

Далеко не все вопросы, относящиеся к истории образования древнерусских раннесредневековых группировок и древнерусской народности, получили законченный ответ. Исследования этой темы продолжаются. В настоящей книге будет сделана попытка осветить три вопроса, относящиеся к ней: расселение славянских племен в области Поднепровья и его периферии, когда славяне встретились с балтами; древнейшая Русь — основное ядро древнерусских народности и государства; роль финно-угорских племен севера Восточной Европы и восточной части Волго-Окского междуречья в формировании древнерусской народности.

---

Петр Николаевич Третьяков У ИСТОКОВ ДРЕВНЕРУССКОЙ НАРОДНОСТИ МИА, № 179

ВВЕДЕНИЕ

1

Эта книга посвящена одному из важнейших вопросов древней и раннесредневековой истории нашей страны — процессу образования древнерусской народности — общего предка трех восточно-славянских национальностей — русской, украинской и белорусской.

Сложение народности — закономерное явление, свойственное периоду раннеклассового общества. Народности складывались в результате распада родо-племенных связей, в ходе объединения людей по территориальному признаку на основе новых, уже не первобытных, хозяйственных, социальных и политических отношений, в обстановке возникновения классов и государственности. Народность — это предшественница нации, первая ступень на путях ее формирования, историческая общность, сложившаяся из различных племенных групп, менее монолитная и прочная, чем нация.

Являясь процессом закономерным, характерным для определенной фазы в развитии общества, формирование народностей вместе с тем во многом зависело от конкретной исторической обстановки. Она определяла не только быстрый или медленный ход сложения народностей, не только протяженность их территорий, но и то, складывались ли народности из более или менее однородных, родственных друг другу этнических группировок или включали в свой состав людей различных, некогда чуждых друг другу племен. Границы народностей обычно не совпадали с границами предшествовавших им племен и племенных объединений. Древние племена жили, как правило, чересполосно, не имели строго ограниченных территорий. В ходe первобытной истории совершались значительные передвижения племен, ломавшие и перекраивавшие границы племенных областей. В период сложения народностей новые хозяйственные условия и общественные связи приводили к образованию более компактных и постоянных территорий, имевших определенные границы. Политика нарождающихся государств, их стремление к завоеваниям, к подчинению более слабых соседей способствовали объединению территорий различных ранее племен.

Древние государства сыграли значительную роль в процессе возникновения народностей; они нередко служили при этом как бы катализатором. Но формирование народностей далеко не всегда протекало адекватно истории политических образований. Раннесредневековые государства часто оказывались непрочными, лоскутными, а их границы — непостоянными. Формирование народности, т. е. сближение языков и специфических особенностей культуры, нивелирующее население определенной территории, было процессом длительным. В его основе лежали не частные извилины политической истории и не преходящие явления экономической жизни, а основные, глубинные процессы. Формирующаяся народность как бы интегрировала самое главное, отражала ведущее направление хозяйственного, общественного и политического развития.

То, что средневековые народности являлись историческими общностями, новообразованиями, качественно отличавшимися от древних племенных группировок с их родовыми и племенными связями, было очевидно уже давно. Такой взгляд на народность и следующую за ней ступень — нацию, представленный в прогрессивной социологической и исторической литературе, давно противостоял реакционным расистским теориям, рассматривающим племя, народность и нацию как последовательные звенья в развитии одной и той же популяции, якобы носительницы особых, прирожденных, только ей присущих качеств. Один из русских славистов начала нашего века — А. Л. Погодин, указывая, что народности были новообразованиями, писал: «.. в образовании прусского народа участвовали и славяне, и литовцы, и старонемецкие элементы. Французский народ образовался из ассимиляции кельтской (гальской) и германской стихий, испанский — из смешения древнеиберийских, германских, арабских и других элементов. Таким образом, повсюду и до самого последнего времени мы встречаемся с одним и тем же явлением, созданием новой народности из разнообразных и чуждых друг другу племен».[1]

Данное заключение является правильным; оно основано на беспристрастном анализе объективных и при этом многочисленных исторических фактов. Но в нем отсутствует, как нетрудно заметить, важнейшее звено — ответ на вопрос, когда и при каких условиях складывались народности, что было основной «движущей силой» этого процесса. В то же время ответ на этот вопрос — определение народности и нации как явлений исторически закономерных, свойственных определенным этапам в развитии общества, — уже давно был дан в марксистской литературе. Народность — один из итогов распада первобытного строя и возникновения классового общества; нация — результат возникновения буржуазного общества с его экономическими и политическими связями. В начале нашего века, когда большую остроту приобрела задача борьбы с национализмом, не раз обращался к этим темам В. И. Ленин. Развернутое определение буржуазной нации, данное в то время И. В. Сталиным, основывалось на ленинских положениях.[2]

В соответствии с этим в советской историографии и социологии принято обрисованное выше определение предшественницы нации — народности: историческая общность, складывающаяся из разных племенных групп, менее прочная, чем нация, определяемая социально-экономическими условиями, характерными для раннеклассового общества.[3]

Все сказанное в полной мере относится и к древнерусской народности, одной из крупнейших народностей раннего европейского средневековья. Она сложилась на рубеже I и II тыс. н. э. и просуществовала полтысячелетия, до того времени, когда изменившаяся историческая обстановка в Восточной Европе привела к распаду этой народности на три части — на русскую, украинскую и белорусскую народности, являющиеся непосредственными предшественниками соответствующих современных наций.

Термин «древнерусская народность», как и наименование Древняя Русь или Древнерусское государство, является «книжным», введенным в обиход историками. Само название народности произошло некогда от этнонима «русь»-«рос», издавна известного в Северном Причерноморье. Люди называли себя русскими, а свою землю Русской землей. Условный эпитет «древнерусская» был продиктован стремлением подчеркнуть разницу между русской народностью раннего средневековья и сохранившей это же наименование русской народностью XIV–XV и последующих веков.

Вопрос об образовании древнерусской народности рассматривают по-разному, в разных хронологических рамках: узких и более широких. Если исследование основывается преимущественно на письменных источниках, этот вопрос ограничивается нередко узкими рамками, определяемыми русской летописью — «Повестью временных лет». Летопись знает время, когда не было ни народности, ни Древнерусского государства, а имелись отдельные восточнославянские группировки: поляне, древляне, северяне, вятичи, кривичи и др. Вместе с образованием и укреплением феодального строя все эти группировки — одни раньше, другие позже — сошли с исторической сцены, растворились в формирующейся народности. Наряду с ними, судя по летописи, в этот процесс были вовлечены «инии языци»: некоторые финно-угорские группировки Севера и Волго-Окского междуречья, подвергшиеся ассимиляции. Так выглядят основные контуры картины образования древнерусской народности в узких хронологических рамках.

Но такое решение вопроса представляется далеко не полным. Рассматривать образование народности на Руси в узких хронологических рамках было бы правомерно лишь в том случае, если бы перечисленные в летописи восточные славянские группировки представляли собой исконные первобытные племена или племенные союзы, в недрах которых процесс распада первобытного строя и возникновения классового общества прошел все свои стадии, от начальных до заключительных. Но летописные группировки такими не являлись. Это были объединения, возникшие на исходе первобытного строя, в значительной мере поднявшиеся над его верхними рубежами. Об этом говорят не только прямые указания летописи и других источников, но и все то, что известно об общей исторической обстановке, царившей в Европе начиная с рубежа нашей эры. Распад первобытного строя в среде европейских «варварских» племен, протекавший в условиях тесных — мирных и враждебных — контактов этих племен с Римской империей, ко времени ее крушения в середине I тыс. н. э. повсеместно зашел достаточно далеко. При этом отнюдь не все племена прошли этот путь целиком, от начала и до конца. Многие из них в ходе неоднократных переселений и нескончаемых войн потеряли самостоятельность и подверглись ассимиляции. Повсеместно в Европе происходили большие изменения в области культуры и языка, забывались старые традиции. Словом, на протяжении I тыс. н. э. в Европе господствовала историческая обстановка, способствовавшая разрушению старых племен и форсировавшая процесс образования народностей. Но так как внутренние социально-экономические условия для их образования у значительной части европейских племен тогда еще не вполне сложились, а политическая обстановка неоднократно и коренным образом изменялась, процесс этот шел мучительно, с перерывами, с переменным успехом. «Недозревшие» народности не раз ломались, их обломки группировались по-новому.