Дмитрий Баринов (Дудко) - Ардагаст, царь росов

• Название: Ардагаст, царь росов
• Автор: Дмитрий Баринов (Дудко)
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00894-9

Возвратившийся из дальнего похода воин Ардагаст становится царём племени росов. Теперь его ждут опасные приключения: ему предстоит собирать дань с лесных жителей, сражаться с жуткими водяными и гигантскими лешими, оборотнями и полумедведями, давно вымершими древними зверями и самой Ягой-смертью...

---

Он обвёл глазами родичей. Те пристыженно отводили взгляды. Лада примирительно произнесла:

   — Это я виновата. Что вас, детей своих, тогда помирить не смогла.

   — Кто ни виноват, а великого царства нет. И никто из ваших избранников, детушки, возродить его не смог, даже Властимир с сыновьями, — вздохнул Род. — Я бы не собирал вас тут, если бы не стала целой Колаксаева чаша. Не твоя ли работа, сын? — вопросительно взглянул он на кузнеца.

Тот лишь развёл руками:

   — Я бы с такой работой и за три дня не справился даже в небесной кузнице, не то что среди леса. Это ж не медный котёл чинить и не серебряный кувшин греческий. Да ещё так, чтобы и следа не осталось! В небесном золоте — сама Огненная Правда. Значит, она выбрала этого Ардагаста.

   — Выбрала, да того ли? — возразил Перун. — Кто он такой? Не сармат, не венед, и кушаном не стал. Двадцать лет молодцу, а его уже где только не носило. Перекати-поле! И жена у него такая же, и дружина.

Род задумчиво разгладил белую бороду:

   — Огненная Правда... Она превыше нас всех. Её нельзя изменить, можно только узнать и жить по ней. Или не по ней. Но кто её путь выбрал и с него сойдёт, тот её силу потеряет, будь он хоть самый великий царь или самый могучий храбр. Ту силу сарматы зовут «фарн», а венеды «слава».

   — В том и дело, — подхватил Громовник. — Как бы не потерял! Знаю я таких храбров. Где угодно храбрствуют и за кого угодно. Запросто царство добудут и так же запросто отдадут и дальше пойдут.

   — Ардагаст не таков! — возразила Морана. — Мог на востоке остаться, во дворцах жить. А вернулся на Днепр. И бесчестных дел за ним нет.

   — Да если б были, я бы его громом поразил прежде, чем его рука священного золота коснулась!

   — Храбры и цари с пути сбиваются без мудрых советников. А его опекают волхвы из Братства Солнца, — сказал Даждьбог.

   — Тоже бродяги, весь свет обойти норовят, — буркнул Перун.

   — Вроде меня, ты хотел сказать? — спокойно осведомился Солнце-Царь. — Верно. Я обхожу, а ты по свету носишься. Как те самые храбры непутёвые, что тебе молятся.

   — Будет вам! — возвысил голос Род. — Так что, если чаша Зореславичу сама в руки пришла, отдадим ему и секиру с плугом? Мы их тогда с трудом спасли и решили: дать их лишь тому, кто сможет и будет достоин возродить великое царство сколотов. Глядите, потомков сколотов-пахарей совсем мало осталось. А царство Фарзоя — уже добрая половина Великой Скифии.

   — Он же её чуть не всю в сарматское пастбище превратил! Великий царь над конями и баранами! — фыркнула Морана. — Нет уж, не для таких я тогда спрятала небесное золото.

   — И не для таких я его стерегу, — добавил Перун.

   — А от меня такие не получат стрелы Абариса — ключа к нему, — сказал Даждьбог.

   — В этом всё и дело, — вмешалась Лада. — Кем будет Ардагаст? Царём под рукой Фарзоя? Его Фарзой первым делом пошлёт за данью с венедов. Сдержит ли тогда Ардагаст сарматскую орду, если сам наполовину сармат? И сохранит ли он золотые дары? Фарзой к ним давно уже подбирается, и не только он.

   — Всё верно, мама. Только где сейчас взять такого могута, чтобы сарматов выгнал со всех земель сколотов-пахарей? Есть у вас такой на примете? — обвела Морана взглядом богов. — И кем эти земли заселить? Все ли захотят из лесов выйти, чтобы каждый день сарматской стрелы ждать? А вот если под рукой царя росов и великого царя сарматов...

   — Правильно, дочка, — кинула мать богов. — Тогда и росы на землю осядут, с венедами породнятся. Как степные скифы с пахарями. Помните? И кто придумал, что пахари со степняками мирно жить не могут? Не лесные ли колдуны?

   — А в лесах-то что творится... — потёр затылок Ярила. — За отеческих богов всегда насмерть стоять готовы. А боги те — хорошо, если я или прадед Велес, а не... кто чернее... И у богов тех служители такие, что не разберёшь, люди они, звери или черти...

Души людские глохнут в таком лесу, будто поле заброшенное! Как в той чаще, где я тебя, Морана, с сестрицей Лелей нашёл. Помнишь, когда дядя вас заставил пасти его стадо звериное-змеиное? На что вы тогда были похожи: кожа как кора еловая, волосы как ковыль-трава...

   — Ой, лучше не вспоминай! — зябко передёрнула плечами Морана. — Я, пока не искупалась в молочной реке, в Ирии[19], в воду глянуть боялась.

   — А в святых городах на Збруче тёмные друиды хозяйничают. И в Чёрный храм на Черной горе в Карпатах наведываются те, кто злой силы ищет, — сказал Даждьбог.

Род поднялся, воздел руки и торжественно произнёс:

   — Пусть же Ардагаст, сын Зореслава, станет царём венедов и росов, чтобы собрать, хоть под рукой Фарзоя, земли сколотов-пахарей. Пусть соединит венедов и росов в один народ. Пусть выведет венедов из лесов на землю предков, пусть очистит леса и священные города от бесовых служителей. Пусть хранит небесные дары от недостойных. Этим он докажет, что владеет золотой чашей по праву, и тогда ему будет дано войти в тайное место и увидеть секиру и плуг — если он добудет стрелу Абариса. Взять же их сможет не подручный царь, но лишь великий царь сколотов-пахарей или великий царь всей Скифии. Вот слово моё, отца и старейшины богов. И пусть ваша помощь будет с Ардагастом, если он сам не отступит от Огненной Правды.

Боги встали и воздели руки к своему старейшине в знак верности его слову. И тут из-за вала донеслись голоса Властимира и его сыновей:

   — Назад, нечисть! Это место свято!

А следом — старческий, скрипучий, но громкий и полный злой силы голос:

   — Родичи! t каких пор смертные не пускают бога и богиню на совет богов?

Сварожичи и Морана взялись за оружие. Остановив их движением руки, Род поднялся на вершину кургана. У северо-западного входа три венеда преграждали путь двум всадникам на вороных конях, одетым во всё чёрное, — старику с длинной узкой бородой, заброшенной за плечо, и могучей старухе с распущенными седыми космами. В лицо старика, казалось, навсегда въелась ехидная, ничего в мире не щадящая усмешка. И такая же ядовитая ухмылка отпечаталась на уродливом крючконосом лице старухи. У старика за поясом торчала кочерга, у старухи — железный ткацкий гребень и топор. Рядом с ними гарцевала на коне Саузарин.

Род сложил руки на груди и произнёс спокойным, твёрдым голосом:

   — Здесь совет богов, а не бесов. А если ты, братец, забыл, чьё это святилище, то сейчас вспомнишь. Впустите их!

Венеды расступились. Старик подъехал ко входу, и тут же семь пылающих преград из семи металлов встали на его пути.

   — Помнишь, как ты со своими чертями рвался на небо через семь врат? И как вы потом летели кто на землю, а кто и сквозь землю?

Насмешливый голос Ярилы подхватил:

   — Помнишь, дядя: кто в лес упал, стал лешим, кто в реку — водяным, кто в болото — просто чёртом, а кого и земля не приняла — чёртом пекельным?

   — Неба вашего я не взял, но это святилище мои сарматы брали дважды.

   — Скольких бесов ты тогда положил? От них и костей не осталось. А один ведь не полезешь, и вдвоём с тёткой Ягой тоже, — ответил Род.

Тем временем остальные боги взошли на вал, и небесное оружие в их руках грозно запылало.

   — Боитесь, как бы я ваших священных тайн не узнал? А я и так всё видел и слышал — через мою гадюку. Пока вы моих воронов отгоняли, она проползла. А вы её ещё и за старика Велеса приняли.

   — Я ей полосу на спине замазала да пятнышки под глазами нарисовала, всего и дел-то, их-хи-хи! — захихикала старуха.

   — Ох и навалили вы подвигов на вашего избранника, верблюд и тот не вынесет! — продолжил Чернобог. — Да если он по-вашему будет делать, его или венеды, или сарматы убьют. А если поумнеет, будет делать то же, что и Сауасп. Потом от Фарзоя избавится, род его изведёт и соберёт всю прежнюю Великую Скифию. И придётся вам тогда дары отдать ему, самому великому из сарматских царей. Хоть венедов к тому времени, может быть, и вовсе не останется.

   — По себе судишь о человеке, братец, — возразил Род.

   — Да нет уж, я человека знаю. Мы его вместе создавали.

   — Это я создавал, а ты портил. Я человека сделал, сушиться положил, а ты подобрался, оплевал его и истыкал.

   — А ты его тогда наизнанку вывернул. Вот и осталась вся моя работа у человека внутри, — самодовольно ухмыльнулся Чернобог.

   — Только люди твоим дарам не рады. Вот мы и помогаем смертным от них избавиться. За то нас и славят, а тебя клянут.

Хитрые зелёные глаза Чернобога вспыхнули радостью охотника, подстерёгшего неосторожного зверя.

   — Славят вас, светлых да праведных! А вы того стоите? Братец Белбог! Ты даже такого скверного мира без меня создать не смог. Матушка Лада! Была ты женой и сыну своему Роду, и внуку Сварогу, только до правнуков не добралась. И чем я тебе плох? А вы, племяннички внучатые, все на сёстрах женаты. Не ты ли, Ярила, брата Даждьбога к Леле приревновал и убил? Ох и праведный ваш род! А смертных караете: и засухой, и грозой, и недородом... Они и сами уж не разберут, то ли вы их казните, то ли я козни строю.