Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие

• Название: Погибают всегда лучшие
• Автор: Владимир Гурвич
• Жанр: Русское современное

Бывший спортсмен и спецназовец Владислав Легкоступов возвращается после долгого отсутствия в родной город. И решает заниматься бизнесом. К нему он привлекает родного брата Алексея. И сразу же к Легкоступову приходит за данью братва. Но он прогоняет их. Те обещают отомстить. И вот перед самым открытием магазина возле него раздается взрыв. Алексей погибает, а Легкоступов с тяжелыми ранениями попадает в больницу. Легкоступов выходит из больницы, он не знает, что делать, как жить? Внезапно в его съемной квартире раздается звонок. Человек представляется – Вознесенский. Легкоступов знает – это один из самых больших бизнесменов города. Он предлагает ему, чтобы победить местный криминал баллотироваться на пост мэра города. Какое решение примет герой и что за этим последует, вы узнаете, прочитав роман.

---

– Нет, может, у нас и есть внутри какая-то доля жестокости, но ты и я всегда будем на другой стороне. Это в нас врожденное. Что-то мешает нам быть такими, как они. Ты бы мог вот так воткнуть нож в его грудь только для того, чтобы избежать ненужных признаний?

– Нет.

– В том-то все и дело. Мы как бы все поделены на два лагеря: одни могут, а другие не могут. И пока один из этих лагерей не победит, мы обречены бороться друг с другом. У нас нет иного выхода. Я это давно понял.

– А если погибнешь в этой борьбе? Как в песне: «Мы жертвою пали в борьбе роковой».

– Значит, судьба. От нее, говорят, не уйдешь.

– Погибают всегда лучшие.

Олег удивленно посмотрел на меня.

– Ты полагаешь?

– Эту фразу мне однажды Вознесенский сказал.

– Наверное, он прав, всякая гниль по кустам отсиживается, а лучшие лезут на рожон, в первые ряды идут. – Олег взглянул на часы. – Мы еще поговорим. А теперь тебе надо успокоиться, у тебя еще есть целый час до митинга.

Это был мой первый митинг во время предвыборной кампании. Я сам настоял, чтобы он состоялся на «Хуторке», хотя мой штаб возражал против этого намерения, предлагая для начала выбрать менее опасный район.

Но они не знали, с каким упрямцем имеют дело; может, это было и не лучшей моей чертой, но если я принимал решение, то редко его менял.

Митинг проходил в старом заводском дворце культуры. Хотя слово «Дворец» менее всего подходило для этого обшарпанного, давно забывшего о том, что такое кисти и краски сооружения. Когда-то мальчишкой я пару раз бывал тут на каких-то новогодних представлениях; мой отец последние годы своей трудовой карьеры работал на здешнем заводе главным инженером. Это была высший пик, на который он смог подняться в своей жизни. Но теперь я понимал, что даже это возвышение не примирило с ним мою мать.

Я почему-то был уверен, что придет не слишком много народу. Но когда я вошел в актовый зал, то в первые секунды был поражен; здесь не только не было ни одного свободного места, но люди стояли даже в проходах. Причем, людское половодье быстро прибывало – и вскоре народ уже толпился в коридоре. Пришлось выносить туда динамики, что вызвало небольшую задержку.

Я сидел на сцене и смотрел на собравшихся людей. Хотя я заранее готовился к встрече, усердно пролистал подготовленные для меня материалы, но сейчас я шестым чувством ощущал: надо говорить и делать что-то совсем иное. То, что пришло столько народу, не случайно; значит, их позвало сюда не просто желание поглядеть на бывшего чемпиона страны и сына их бывшего главного инженера, их привело сюда нечто другое. И я просто обязан выяснить что именно.

Ведущий встречу, местный активист моей предвыборной кампании посмотрел в зал, потом на меня.

– Можно начинать?

Я кивнул головой. Первая моя встреча с народом началась.

Я почти не понимал, что говорил, по крайней мере мое сознание не контролировала слова, которые вылетали из моих уст. Все происходило абсолютно непроизвольно, у меня было такое ощущение, что это не я, а кто-то другой пылко вещал со сцены зала; я же был лишь передаточным звеном. Я говорил о том, что пора наконец покончить с бесконечным страхом и унижением, сбросить с себя оцепенение и уничтожить власть криминальных авторитетов. Они не только не дают нам возможность чувствовать себя в безопасности в родном поселке, но именно их правление не позволяет его жителям выбраться из нищеты, грязи. Те деньги, что направляются на благоустройство «Хуторка», до него не доходят, исчезая по дороге в карманах местных воротил черного бизнеса. Мы сами виноваты в создавшейся ситуации, ибо люди, которые боятся выступить против банды негодяев, обречены на то, чтобы прожить под их властью всю жизнь.

В своей жизни я еще ни разу не произносил столь ярких и длинных речей, я всегда считал себя, если не косноязычным, то по крайней мере талантом Цицерона и Демосфена не слишком наделенным. Но сейчас все было не так как всегда; слова лились из меня полноводной рекой, и я ясно видел, как загорался свет в глазах людей, как что-то менялось в их настроении. Зал в считанные минуты наэлектризовался; я слышал одобрительные возгласы, которые становились все громче и громче, а они поощряли меня на новые мощные всплески красноречия. Во время одной из коротких пауз мои глаза случайно отыскали среди сотен сидящих знакомое лицо; я не сразу вспомнил, что это был тот человек, в доме которого я приходил в себя после драки с рэкетиром. Кажется, его фамилия Антонов.

Рядом с ним сидел с виду очень крепкий и сильный мужчина; я вспомнил, что этот Антонов говорил мне о своем сыне, когда-то занимавшимся вместе со мной в секции борьбы. Наверное, это он и есть. Но я почти сразу забыл о них, так как раздавшиеся дружные аплодисменты призывали меня продолжать мое выступление.

Наконец я закончил. Я снова сел за стол и придвинул к себе стоящий на нем микрофон.

– Предлагаю обменяться мнениями. Может, не все со мною согласны в оценке ситуации.

Разговор продолжался еще почти два часа. От желающих выступить не было отбоя. Казалось ледяная стена страха внезапно обрушилась, и после долгого молчания люди спешили высказаться о наболевшем, о долго скрываемом. То, что я слышал от них, не только подтверждало мои самые худшие опасения, в реальности ситуация выглядела еще гораздо страшней.

Вся власть в поселке принадлежала бандитам, которые действовали почти не таясь ни от кого. Правда ни одного имени никто так и не решился назвать; как только логика выступления подводила человека к этому, он тут же замолкал и испуганно смотрел в зал.

Но сейчас для меня узнать имена было не самым главным делом; если я стану мэром, то мне они станут быстро известны. Главный итог этой встречи, как ни странно для меня оказался совсем иным; я вдруг почувствовал неразрывную свою связь с этими людьми. Как будто и не было моего тут пятнадцатилетнего отсутствия, как будто бы все эти годы я не жил совсем другой, нежели жители этого бедного поселка жизнью. И то, что меня тут хорошо помнили, и то, что не забыли моего отца, вызывало во мне дополнительный прилив чувств.

Все смотрели на меня, как на мессию, как на последнюю надежду, и это немного смущало меня; слишком большая ответственность ложилась на мои плечи. А способны ли они выдержать этот груз? Если быть честным до конца, я был далеко в этом не уверен.

Настал момент моего заключительного слова, вместе со своими помощниками мы готовили его особенно тщательно, потому, что оно должно было включать программу по коренному изменению жизни в поселке. Речь шла об асфальтировании тротуаров, о постепенном сносе ветхих домов и строительстве современного жилья, о запуске практически остановившегося завода.

Я кончил речь и под бурные аплодисменты соскочил со сцены в зал. Меня окружили люди. Неожиданно, довольно грубо расталкивая собравшихся, ко мне протиснулся тот самый свидетель моей драки. Причем, пробиваться ко мне ему помогал его великан-сын.

– Здравствуйте, вы меня не припоминаете?

– Почему же, я вас отлично помню, Петр Васильевич.

Мне показалось, что ему понравилось, что я запомнил, как его зовут.

– Мы все будем рады, что вы станете нашим мэром.

– Это от вас зависит, за кого будете голосовать. Всякие подонки будут ходить к вам по домам и требовать, чтобы вы голосовали бы за их человека. А тем, кто откажется, станут угрожать. А вы же знаете, Петр Васильевич, характер местных бандитов; они слова на ветер не бросают. Выдержите, не дрогнете?

Не только Антонов, примолкли практически все, кто меня окружал. И по их молчанию, по выражению лиц я понял, что мои слова попали в десятку, что именно так все и будет. Отважутся ли эти люди проголосовать, как подсказывает им совесть или они как обычно уступят давлению страха?

– Что скажете, Петр Васильевич?

– Да, не исключено. – Он явно хотел что-то добавить, но в последний момент передумал. – А вот мой сын, я вам про него говорил. Григорий.

– Очень приятно. – Я протянул ему руку.

Ладонь у меня была отнюдь не слабая, но оказавшись зажатой в его лапе, я почувствовал резкую боль. По-видимому, мое лицо перекосилось, так как Григорий понял, что малость переусердствовал.

– Извините, я не хотел, – негромко, с явным смущением проговорил он.

– Ничего, зато я получил возможность определить насколько вы силен. А это тоже немаловажно. Приходите ко мне как-нибудь, поговорим о разных делах.

– Хорошо, – как-то не очень уверенно кивнул он головой.

– Будьте осторожны, – посоветовал напоследок его отец.

– Непременно, если это не будет мешать делу.

Пробиться сквозь толпу к выходу оказалось не простым делом, желающих мне что-то сказать в основном о своих бедах или просто пожать руку нашлось предостаточно. Наконец я очутился на свежем воздухе и тут к моему удивлению увидел Анатолию.

– Ты был на встрече? – спросил я его.

– Да.

– Поедем ко мне, поговорим, мне нужны твои советы.