Виктория Угрюмова - Все волки Канорры

• Название: Все волки Канорры
• Автор: Виктория Угрюмова
• Издательство: Электронный самиздат
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 1230000961110

Наш постоянный читатель привык к тому, что все ладно в герцогстве Кассария, все проблемы в конце концов решаются, все битвы выигрываются, все враги побеждены, все козни разрушены, коварные планы разгаданы — и вокруг разлиты свет и сладость. А теперь подумайте сами, может ли это продолжаться бесконечно? Разумеется, нет.

Итак! Вы думали, нет равных Такангору? Есть, и еще как! Вам говорили, что Кассария одолеет любого врага? А вот и нет! Ее заманили в ловушку. Вы надеялись, что герцог Кассарийский перейдет через Тудасюдамный мостик, чтобы встретить свою любимую Касю, но что, если Кася и будет его злейшим врагом? Вы знаете, что нет в мире силы, способной противостоять мадам Мунемее Топотан? Где она, Мунемея? Что с ней стало? Какая ужасная тайна связана с ее исчезновением? Надеетесь, Зелг сможет управиться со своим Спящим и остаться самим собой? А кто ему даст? Думаете, генерал Галармон выиграет следующую военную кампанию — внимание, на войну во главе армии едет Юлейн, неужели вы правда считаете, что обойдется без проблем? Вы привыкли верить, что Думгар создан для защиты герцогов кассарийских? Кто сказал вам эту чушь? Вы убеждены, что орден Рыцарей Тотиса служит добру и свету? Да, служит. Но это не мешает им дворковать вландишным способом всех, кто не успел спрятаться. Что делают в замке Волки Канорры? Ну, уж точно не то, что вы подумали.

Мы так и не поняли, почему люди любят любую сказку превратить в кошмар, но охотно идем навстречу. Встречайте: зверопусы, косматосы, грызульчики, гухурунды, потомственная предсказательница Балахульда, покушения, похищения, нападения, какофонический экстаз и специально приглашенная звезда — гном-таксидермист Морис — в книге «Все Волки Канорры».

---

Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов ВСЕ ВОЛКИ КАНОРРЫ

Предуведомление к роману:

Граница между светом и тенью – ты.

Станислав Ежи Лец

ГЛАВА 1

В среду, в три часа пополудни (буквально сразу после того, как многоног Гвалтезий утвердил главным блюдом ужина фаршированную папулыгу) в Кассарии наступила осень. Вот как это случилось.

В три, чтобы не соврать – двадцать шесть или двадцать семь – на замковой кухне нарисовались два милейших троглодита Карлюза с Левалесой, спасибо, что без вездесущего осла. Приблизительно в то же время из западных ворот замка, бодро цокая серебряными подковами, вышел Такангор и широким шагом направился в сторону Виззла.

Гвалтезий, который обрел с появлением харизматичного минотавра новую религию и вполне доброжелательное, неприхотливое божество с отменным аппетитом, хотел, по недавно сложившейся традиции, помахать своему идолу из окна. У него прекрасно выходило махать восемью и даже десятью цветными полотенцами: он целиком и полностью заменял ликующую толпу и никого не отвлекал от работы. Сегодня многоног предполагал взять пять голубых полотенец, парочку красных, четыре зеленых и разбавить это великолепие двумя-тремя пятнами желтого, а самому стать полосатым, малиново-ультрамариновым, чтобы посредством такой броской цветовой гаммы посильно излить свою симпатию и радость. Но благому намерению не суждено было осуществиться. Напрасно минотавр обернулся и приветливо помахал кухонным окнам — только стихийное бедствие могло помешать Гвалтезию попрощаться с Такангором, и оно помешало. На кухне бушевал тайфун по имени «троглодиты».

Лепеча о своем на шипящем и щелкающем сэнгерайском, они вцепились в стопку льняных салфеток, приготовленных для сервировки ужина, обрушили их на пол и принялись тут же на месте трудолюбиво щипать нитки, сбивая из них пухлые бесформенные комки размером с упитанного хомяка.

Ай-ай-яяй-яяа-яй-яй!!! Вы со мной согласны?

Спортивный комментатор

Когда жестокие кочевники, налетев на мирно дремлющую деревушку, умыкают под покровом ночи невинную деву, не дав ей даже попрощаться с поклонниками и прихватить с собой любимые платья, она не чувствует и десятой доли того негодования, какое чувствовал сейчас Гвалтезий.

Несколько бесконечно долгих мгновений в оскорбленной душе многонога-распорядителя боролись два разнонаправленных чувства: чувство мести и чувство долга. Наконец, поняв, что убийство разошедшихся троглодитов отвлечет его от создания фаршированной папулыги, а, значит, Такангор останется не только без трогательного прощания, но даже и без ужина, Гвалтезий принял судьбоносное решение. Он гордо удалился в соседний зал, предоставив подчиненным самим разбираться с проблемой. Жажду убийства он унес с собой. Конечно, все знали, что славный кулинар душой и телом предан правящему дому Кассарии, но главные подвиги в своей жизни он совершал ради Такангора.

С его уходом на кухне возникло некоторое напряжение. Повара обступили троглодитов по периметру, мешая им спокойно потрошить добычу красноречивыми взглядами, нескромными комментариями, а, порой, и вопиющими попытками отобрать салфетки и полотенца.

— Человеческие люди плохо понимают других людей, — заметил Карлюза и, вероятно, в подтверждение своей теории вцепился в фартук проходящего мимо поваренка.

Если бы фаршированная папулыга обратилась к нему с предложением нескучно провести время, поваренок и то был бы меньше шокирован. Еще минуту назад он был убежден, что поступил на службу в приличный дом.

Надо сказать, что поваренок стал поваренком, младшим помощником взбивателя, всего неделю назад и все еще не верил своему счастью. Он обошел в жесткой конкурентной борьбе пятьдесят семь соискателей, причем у многих, в отличие от него, было куда больше конечностей, а, значит, возможностей для оперирования кухонной утварью. К тому же на кассарийскую кухню, славную своими традициями и новациями, рвались работать в числе прочих трое аздакских горных великанов, чья чудовищная сила позволяла им взбить что угодно в сколь угодно пышную пену. Словом, поваренок был малый не промах, если сумел пробиться сквозь такую толпу соперников, где плотность таланта на единицу площади превышала плотность улиток на листе зеленого салата в разгар сезона. И покушение на свой фартук он воспринял как личное оскорбление.

Тут необходимо сделать маленькое, но важное отступление. Добросовестный летописец постоянно становится перед тяжким выбором, какие детали он увековечит для потомков, а какие оставит, так сказать, за бортом. Например, Бургежа в своем очерке об этих занимательных событиях отмел подробности о поварском фартуке, но заметил, что оба троглодита выбрали для разгрома наряды модного в этом сезоне фиалкового цвета, сделав, таким образом, фиалковый модным в этом сезоне. Хотя на самом деле Карлюза вытащил из комода первый попавшийся комплект из берета и жилетки, а потом Левалеса дополнил костюм друга фиолетово-лиловым оттенком хвоста для создания, по его собственному выражению, привлекательской гармоники. Поэтому мы оставим в стороне подробно освещенный Бургежей вопрос о троглодитских костюмах и хвостах и обратимся к поваренку и его фартуку.

Передничек был сшит из отличного зеленого поплина, купленного специально по такому случаю в знаменитом на всю Кассарию магазинчике «Лоскутки», чью витрину с недавних пор украшало огромное объявление «Наши занавески утешают душу самого кровожадного и безжалостного некроманта мира – Зелга Кассарийского! Власть над миром начинается с правильного выбора занавесок. Выбирай и властвуй!».

И поваренок остановил свой выбор на прелестном отрезе всех оттенков весенней зелени в умилительные розовые черепа, которые издали вполне могли сойти и за цветочки, и за яблочки. Продавец обещал, что цвет и рисунок «привлекут самых переборчивых», и, кажется, не соврал. Во всяком случае, второй по могуществу и популярности некромант Тиронги вцепился когтистыми пальчиками в передник и, восторженно пыхтя «лезененькие нитеньки, розовые бубочки», демонстрировал твердое намерение присвоить чужую собственность. Поваренок потянулся было за поварешкой, но главный взбиватель кремов вовремя углядел его намерение и зашипел как раскаленная сковородка: «Отдай, отдай, кому говорю!».

— Почему? — спросил поваренок.

— Видишь, ему надо.

— Зачем?

— Может, он хочет готовить.

— Но он не хочет готовить.

Главный взбиватель был с ним полностью согласен. Если хочешь готовить — мой, режь, чисти, соли, вари, жарь, ищи на всех полках специи, взбивай, наконец, но не рви полотенца на мелкие клочки. Нужно выбирать — или одно, или другое. Он укоризненно посмотрел на троглодита. Тот покрепче ухватился за передник и потянул на себя.

Говорят, королева Лягубля Мелинда Веселая отдала своему победителю, королю Аздака Торвину Гордому, ключи от столицы вместе с шелковой подушечкой с таким выражением лица, что он утер скупую мужскую слезу и вернул их обратно, не в силах видеть ее печаль. Поваренок выглядел еще грустнее, если это вообще возможно. Но троглодитов это не остановило.

— Они даже людь людя не понимают, — вздохнул Левалеса, продолжая невиданный разбой.

— Не людь людя, а людь людю, — поправил его выдающийся лингвист Карлюза и окончательно углубился в истребление фартука и полотенец.

Если бы люди всегда понимали друг друга,

не было бы всемирной истории

Князь Талейран

На кухне воцарилась гробовая тишина. Лучшие кулинарные умы столетия размышляли о том, как долг велит поступать с прославленными героями военных кампаний в том случае, когда они ведут себя, как настоящие троглодиты.

Конечно, выдающиеся энциклопедисты вроде библиотекаря Папаты, этнографа Тачкилсы или официанта Муфлария могли бы разъяснить недоумевающим поварам, что могучий зов природы вот уже тысячи лет подряд призывает каждого приличного троглодита лепить по осени гнездо, даже если он и не собирается впадать в зимнюю спячку. Сама мысль о том, что выстланное мягкой подстилкой уютное ложе ожидает своего хозяина, возвращает им душевное равновесие и помогает уверенно смотреть в будущее.

В три часа пополудни древний инстинкт сообщил Карлюзе с Левалесой, что сию минуту в окружающем мире определенно наступила осень — и пора начинать сам процесс гнездования. Инстинктам не перечат, так что, строго говоря, в вопиющем разгроме не было никакой троглодитской вины. Но на замковой кухне работали профессионалы совсем другого профиля, тайные движения сумрачных сэнгерайских душ были им неведомы. Ситуацию приходилось решать по вдохновению. Вдохновение призывало к борьбе, как в старинной и не вполне приличной рыцарской песне «Не сдавайся и старайся дать дракону по рогам!». В той песне особое внимание уделялось мерам, которые приняли по отношению к дракону некие разгневанные девицы, рассчитывавшие на другое, более романтическое развитие сюжета; но летописцы, к сожалению, вынуждены держаться в рамках приличий, и потому этот интересный материал не попадет в нашу историю. Вернемся же к троглодитам и борьбе кулинаров за свои права. Борьба отягощалась привходящими обстоятельствами.