Кирилл Еськов - Америkа (Reload Game)

• Название: Америkа (Reload Game)
• Автор: Кирилл Еськов
• Издательство: Алькор Паблишерс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906099-35-8

Авторский вариант романа

Америка наша!.. Ну, не совсем. В авантюрной «альтернативной истории» Кирилла Еськова Российская Империя связана с Калифорнийской колонией не только тугой скруткой сюжетных линий, но и родством души. Той самой, которую не изъять, не превратив человека в гаитянского зомби. В первом слое всё, как обычно — стволы, серебряные пули, ниндзя. Во втором — политика, экономика, заговоры. Но все не так просто!..

Техническое предуведомление

Дорогой читатель!

Автору данного текста регулярно приходится отвечать на послания такого приблизительно содержания: «Глубокоуважаемый Кирилл Юрьевич! Мы всем семейством который уж год как читаем забесплатно в сети ваши книжки (за невозможностью купить их в бумажном виде) и испытываем оттого некоторый душевный дискомфорт. Заведите уже себе, Христа ради, какую-нить платежную штуковину, куда бы мы могли заплатить вам электронную денюжку за полученные нами положительные эмоции; а то это как-то неправильно получается!»

Я все эти годы хихикал и отнекивался, а тут вдруг подумал: а какого, собственно, черта? зачем препятствовать людям в преодолении ихнего душевного дискомфорта?

Короче: ежели кто из слушателей пожелает вдруг кинуть монетку в шляпу уличного музыканта — шляпа эта располагается вот тута:

Сбербанковская карточка: 67628038 9568655505 KIRILL ESKOV

Кстати, и самому любопытно стало: чистый эксперимент, ага!

---

Ну что ж, вздохнула императрица, разом разряжая обстановку и помогая спутнику аккуратно перебраться с треснувшего льда на цельный: православные те туземцы нынче — и ладно, главное ведь чтоб не католики! Так точно, Ваше Величество, четко принял подачу президент, католические миссионеры — они тоже тут как тут, отцы-иезуиты народ такой, что чуть зазевался — подметки срежут, тут уж кто из наших пошел проповедовать слово Божье — тот и пошел… И потом, у нас в Америке вообще как-то не в заводе, чтоб между своими верами меряться: земля вокруг чужая, неласковая, русских — горстка, так еще и меж собой собачиться, что ль? — чтоб к нам апачи заявились третейским судьей на диспут о сугубой и трегубой аллилуйе?.. Светлейший князь Алексан Данилыч, президент наш первый, так сразу и постановил: заповеди Божьи — они ведь для всех были писаны, вот их и соблюдайте, а уж сколькими там перстами знаменье надо творить — о том Господь после рассудит, а он милостив и всеблаг! Так и живем с той поры — если и не в любви, так точно в согласии, без того, чтоб друг дружку поучать, как свекровь невестку…

А как тогда насчет католиков — ну, гишпанцев, полюбопытствовала императрица, удивительным образом не выказывая даже признаков гнева; для них-то заповеди Божьи теми же словами записаны, даром что по-латински — их вы, стало быть, тоже у себя привечаете? Со всей охотою привечаем, Ваше Величество, впервые, пожалуй, за весь разговор по-настоящему расслабился в улыбке президент; хороший они народ, легко с ними. Души улавливать им в своих землях не дозволяем, конечно — ну, так и в здешней жизни чужие сети проверять не след, утопнуть за эдакое проворство можно на раз; а во всём остальном — живи на здоровье, как у нас говорят: «Плати подать, да и молись хоть черту в ступе!» В Новоархангельске смешанных браков уже за четверть, молодежь калифорнийская — те едва ль не поголовно двуязычные, да и обычаи друг у дружки перенимать норовят…

И какие ж из гишпанских обычаев вам особо по нраву пришлись? — поощрительно рассмеялась императрица. А то, сделался, напротив, серьезным-пресерьезным президент, как они приучены слово свое держать. И что честь у них ставят выше жизни не только оружные люди, а и землепашцы. А главное — клятва, какую они спокон веку королям своим приносили: «Мы, те, кто ничем не уступает тебе, клянемся тебе, ни в чем не превосходящему нас, что принимаем тебя как своего короля и господина, если ты оставишь нам наши свободы и законы. Если нет — нет.» И очень нам всем, Ваше Величество, этот гишпанский подход по сердцу пришелся: «Если нет — нет»…

Вот так вот взять — и подпрыгнуть ни с того ни с сего на том хлипком ледке, чтоб молниями разбежались во все стороны, и под ноги спутницы тож, змеящиеся трещины… Что ж ты натворил, дурашка, ведь так хорошо всё шло! — сокрушился про себя Панин, успевший проникнуться немалой симпатией к молодому президенту; вице-канцлер — тот просто побелел в зелень, будто силясь слиться до незаметности с фисташковой обивкой залы, на манер хитроумного тропического ящера-хамелеона… Никита Иванович глянул на императрицу, тщетно пытаясь предугадать, в какие причудливые формы отольется сейчас монарший гнев — однако ничуть не бывало: та являла собою то самое воплощение расчетливого безумия, или безумного расчета, что и в достопамятную декабрьскую ночь, когда рухнувший уже было и погребший под своими руинами всех причастных мятеж был чудесно спасен парой фраз, брошенных ею в горстку растерянных солдатиков: «Знаете ль вы, чья я дочь? — так ступайте ж за мною, ребята!»

Повинуясь столь же, похоже, безошибочному наитию, государыня отчеканила со странной усмешкой: «Слово не воробей, господин президент: пускай будет по-гишпански, так, как вами говорено! Я оставляю вам ваши свободы и законы — что выросло, то выросло. А вот вы, в свой черед — готовы ль слово держать, как те ваши гишпанцы?..» Да, Ваше Величество, только и смог вымолвить пойманный за язык президент («Господи, вразуми там, в Петрограде, наших твердолобых — неровен час разопрутся, и как тогда?»), да, мы готовы, и… и этого хватит? А чего ж еще, весело удивилась императрица, вы ж там вроде как по Божьим заповедям жизнь обустраиваете, а в Писании на сей предмет ясно сказано — «Да будет слово ваше: да — да, нет — нет, а что сверх того — то от лукавого»; хотите еще чего-нибудь попросить — просите сейчас, самое время!

А ведь попросим, Ваше Величество, отважно (чтоб не сказать безрассудно) перехватил инициативу президент; и коль уж мы пошли по Священному Писанию — «Отпусти народ мой!» Те сорок тысяч раскольников из порушенных Веткинских поселений, что сосланы из Белой Руси в Сибирь — они ведь вам тут, видать, совсем лишние, ну, а нам так в самый раз будут! Вы забываетесь, поджала губы императрица, и в голосе ее впервые звякнуло настоящее раздражение; воистину сказано — дай вам палец… Как вам будет угодно, Ваше Величество, с деланым смирением пожал плечами президент; мы слишком буквально восприняли ваше дозволение обратиться с просьбой к Российской короне — в первый раз, он же и последний. …Да, слово не воробей, после секундной заминки задумчиво повторила императрица; спасибо за напоминание, господин президент — Российской короне и в самом деле следует уважить эту вашу, первую-и-последнюю, просьбу!

На этой мажорной ноте аудиенция завершилась, и государыня, отпустив восвояси заморского гостя, осталась с глазу на глаз со своими советниками — «Ну, что скажете?»

— Это немыслимо, Ваше Величество! — трагически возопил вице-канцлер Бестужев. — Согласиться на эти их «свободы и законы»! Ведь у России теперь практически не осталось средств воздействия на них!..

— А до сего дня такие «средства воздействия» у нас, стало быть, имелись? — ядовито осведомилась государыня. — Вознамерься, допустим, вчера тамошние раскольники уйти всей общиной в чужое подданство, ну, хоть на манер тех же некрасовцев, — и как бы нам отсюда тому воспрепятствовать? Соли им на хвост насыпать?..

— Это было блестящее решение, Ваше Величество: положиться на их слово, — вступил в разговор Панин. — Думаю, этим ходом вы обезоружили кое-кого в Петрограде.

— Я вот тоже полагаю, что доверие и честность — весьма прибыльная политика. Не думаю, чтоб они испытывали к нам особо теплые чувства, но есть надежда, что стерпится — слюбится… если не натворим каких-нибудь духоподъемных глупостей, на пару. Браки по расчету, как известно, самые прочные.

— Но, Ваше Величество! Они ж там, если вдуматься, даже и не русские уже, а так… русскоязычные… — и пальцы Бестужева дернулись в непроизвольном брезгливом жесте, будто отряхивая разом налипшее на них свежепридуманное словцо.

— Ну, неплохо уже и то, что они не англо- и не франкоязычные. Что над землями Компании не развевается русский триколор — это, конечно, прискорбно, но зато и для Юнион Джека та Северная Пацифика нынче худо-бедно закрыта. А вам, вице-канцлер, — сухо подытожила государыня, — следовало бы завести себе какой-нибудь другой глобус!

6

Избранный Елизаветой Петровной modus operandi, исчерпывающе описываемый максимой «Не сломавшееся — не чини!», оказался вполне удачен. Отступные в размере сорока процентов чистого дохода Компании, безвозвратно уплывающие в Петербург в виде налогов казне и дивидендов Императорской фамилии, казались Петрограду не столь уж высокой платой за то, чтоб на их землю и впредь не ступала нога «всех этих фискалов, профосов и обер-прокуроров». Калифорнийский Navy, которому и так уже настала пора «вырасти и повзрослеть» в видах защиты бурно растущей морской торговли Компании в Китае и Южных морях, обязался также блюсти от иноземных посягательств пацифические рубежи Российской империи («…Хотя с трудом представляю себе, compañeros, стратега, чтоб покусился на оные рубежи…»); взамен же те корабли получили право при нужде поднимать, в дополнение к компанейскому вымпелу, имперский Андреевский флаг — весьма нелишнее при трениях с китайскими властями и европейскими конкурентами. Петербургское представительство Компании, обзаведшееся еще и иркутским филиалом, успешно организовало названную впоследствии «Вторым Исходом» эмиграцию через Охотск тридцати с лишним тысяч так и не прижившихся в Забайкалье и Якутии веткинских староверов (по ходу дела там, правда, пришлось раздать на разного рода взятки умопомрачительное количество золота — ну, это дело житейское); из Европейской части России удалось отправить, через Мексику, еще восемь тысяч, в том числе, кстати, и нескольких подавшихся вдруг в раскол видных предпринимателей-новообрядцев: тем, видать, вконец обрыдло бодаться тут с неистребимым племенем подьячих, что «любят пирог горячий»…