Александр Золототрубов - Опальный адмирал

• Название: Опальный адмирал
• Автор: Александр Золототрубов
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018455-7

О прославленном флотоводце, главнокомандующем Военно-морскими силами СССР, адмирале флота Николае Герасимовиче Кузнецове (1902–1974) рассказывает новый роман писателя-историка А. М. Золототрубова.

---

— Нет. У Маринеско есть еще торпеды, и ему разрешено продолжать поиск. Дней через пять лодка вернется в базу, уточню детали атак и доложу вам…

(После войны служба у Маринеско не пошла. Он стал пить чаще. «Какой пример он подает своим подчиненным? — возмущался адмирал Трибуц. — Грубый нарушитель воинской дисциплины, а мы возимся с ним, как с молодым офицером. Нет, такие горе-командиры мне на флоте не нужны!..» Трибуц настоял, чтобы главком ВМФ уволил Маринеско в запас. Николай Герасимович сделал это, что было его ошибкой, которую он признал после смерти героя-подводника. В журнале «Нева» Кузнецов писал: «Изумительный подвиг А. Маринеско в то время не был оценен по заслугам… Мы должны, пусть с опозданием, прямо заявить, что в борьбе за Родину он проявил себя настоящим героем». Но призыв Николая Герасимовича тогда не был услышан, и лишь в канун 45-й годовщины Победы капитану 3-го ранга Маринеско присвоили (посмертно) звание Героя Советского Союза, — А.З.)

— Что у вас, Степан Григорьевич? — спросил Кузнецов начальника Главморштаба адмирала Кучерова, когда вернулся из Генштаба.

— Звонил адмирал Головко. На флоте едва не погиб эсминец «Разъяренный».

— Этого еще не хватало! Что, субмарина?

— Да. Конвой вышел из Кольского залива в Линахамари. Эсминцы «Разумный» и «Разъяренный» шли в охране. В районе Вайтолахти была обнаружена подводная лодка. Командир «Разъяренного» капитан 3-го ранга Васильев хотел атаковать ее, но пока маневрировал, сам подвергся атаке. Взрывом торпеды эсминцу оторвало корму, на нем вспыхнул пожар.

— Короче, — прервал нарком Кучерова, — эсминец взяли на буксир?

— Он уже находится в порту Линахамари, а привел его туда на буксире тральщик.

— Дайте шифровку Головко, чтобы усилил охрану конвоев, — приказал нарком. — А вас прошу сосредоточить свое внимание на подводных лодках. И на Балтике, и на Северном флоте немцы укрепили свои подводные силы, и с этим надо считаться. Поговорите по этому вопросу и с адмиралом Виноградовым.

Кучеров встретил адмирала в коридоре наркомата. — Вы куда, Николай Игнатьевич? — спросил начальник Главморштаба. — Вы мне нужны.

— К наркому спешил, — смутился Виноградов. — Хочу подписать командировку.

— Час тому назад мне звонил Трибуц. Вы, помню, хвалили командира 307-й «щуки» капитан-лейтенанта Коваленко.

— Что-нибудь с его лодкой? — насторожился начальник подводного плавания ВМФ. Будучи в Ленинграде, он выходил в море на этой лодке.

Кучеров усмехнулся:

— С лодкой все в порядке. Коваленко, ваш подопечный, молодчина! За двадцать шесть дней похода он четырежды выходил в атаку. На его счету — танкер и три крупных транспорта… Что беспокоит Трибуца? По-прежнему поток немецких судов идет в Либаву и Виндаву. Вы едете туда, так что подумайте, как этот поток прервать. Потом зайдите ко мне, есть к вам вопросы по Северному флоту…

— Понял, Степан Григорьевич.

У наркома находились его заместители адмиралы Исаков и Галлер. Они о чем-то оживленно беседовали. Когда Виноградов вошел, Кузнецов оторвался от папки с бумагами и спросил:

— Что у вас, Николай Игнатьевич?

— Подписать командировку. По вашему указанию я еду на Балтийский флот к Трибуцу.

— Подождите минуту…

Виноградов сел, а нарком взглянул на Исакова.

— Иван Степанович, жду от вас докладную записку о необходимости издания книг «Классификация кораблей ВМФ СССР» и «Оперативно-тактическая терминология ВМФ». Откладывать это дело никак нельзя! Вы же сами говорили, что степень научности всякой дисциплины определяется глубиной и ясностью ее основной классификации и терминологии. В этом отношении наши стратегия и оперативное искусство отстают от многих технических и гуманитарных наук.

— Факт бесспорный, — согласился Исаков. — Что касается докладной записки, то завтра положу ее вам на стол.

— Кто будет редактором этих трудов? — спросил Кузнецов.

— Могу взять на себя окончательное редактирование, — сказал Исаков. — Полагал бы издать эти труды под эгидой Главморштаба с вашим, Николай Герасимович, утверждением.

— Обязательно с моим? — уточнил Кузнецов.

— Разумеется, — подтвердил Исаков. — Надо сделать эти издания обязательными для всех штабов, военно-морских учебных заведений, академий. Ведь что у нас получается? — горячо продолжал адмирал. — На флотах по-разному понимают и употребляют термины и классификационные определения. Во время войны некоторые старые термины приобрели новое содержание или устарели, что еще больше усложнило единство понимания морского научного языка. Появились новые понятия — МОР, радар и так далее. Кому, как не нам, наводить в этом деле порядок?! Этим мы поднимем на более высокий уровень теорию военно-морской науки.

— Хорошо, Иван Степанович, дерзайте. Полагаю, через год-полтора на моем столе появятся обе книги.

— Постараюсь, Николай Герасимович. — Исаков встал и шутливо добавил: — Вы же по случаю моего пятидесятилетия наградили меня автомашиной. Теперь мне легче добираться на службу. Так что отработаю, как пить дать.

Исаков вышел из кабинета.

— Ему тяжело ходить с протезом, — подал голос Виноградов. — Может, лучше уйти со службы?

— Я советовал это сделать, но он заявил, что пока от моря не уйдет. — Николай Герасимович подписал командировку. — Еще одно задание вам. На Балтике тяжело с ремонтом кораблей, особенно подводных лодок. Так вот, нам удалось договориться с президентом Финляндии, который разрешил ремонтировать корабли в Турку на судостроительном заводе «Крейтон Вулкан». Комфлота Трибуца адмирал Галлер уже ввел в курс дела, а вы, Николай Игнатьевич, посмотрите, что там можно еще сделать…

Виноградов прикрыл за собой дверь. Николай Герасимович прошелся по кабинету; положил на стол рабочую папку и подумал о том, что и ему пора ехать на Балтику. Но разрешит ли начальник Генштаба генерал армии Антонов?.. Пошел Николай Герасимович к нему под вечер. Тот был на месте, и как показалось наркому, настроение у него было бодрое, будто недавно выиграл сражение. Только переспросил:

— Хотите слетать на Балтфлот? Не возражаю. Там сейчас назревают важные события, и Трибуну нужна будет ваша помощь.

— О том и речь, Алексей Иннокентьевич!

Уточнив ряд вопросов, касающихся боевых действий Балтийского флота, Антонов сообщил о том, что вчера был у Шапошникова… Болезнь у маршала обострилась, и ему было плохо.

— У меня на глазах едва слезы не появились. Жаль мне Бориса Михайловича…

— Я тоже собираюсь его навестить, — грустно промолвил Кузнецов. — Он много сделал для меня как наркома…

— Тогда поспешите, Николай Герасимович. Советую вечером к нему зайти. Врачей не будет, и вы сможете подольше побыть у маршала. Ну а когда в Питер полетите, дня через три-четыре?

— После встречи с Верховным…

— Ясно. Если что, звоните мне в Генштаб. А с Трибуцем там построже. Флоту предстоят большие дела…

Николай Герасимович подошел к палате и хотел было открыть дверь, как услышал звонкий голос медсестры:

— Минуту, товарищ адмирал флота, вот вам белый халат! — Высокая, стройная девушка с черными глазами и добродушным лицом улыбнулась ему, потом строго добавила: — Больному нужен покой, так что не волнуйте его.

— Понял, сестрица…

Шапошников тихо лежал на койке и смотрел куда-то в сторону окна, за которым бурлила весна. Лучи солнца мелко дробились на стене. Казалось, маршал размышлял о чем-то далеком и памятном. Но вот он повернул голову, увидел Кузнецова, и желтое, как лимон, лицо его осветила улыбка.

— Николай Герасимович?! — удивленно воскликнул маршал. — Добрый день, голубчик! А я считал, что вы где-то на Балтике, у адмирала Трибуца. — Он хотел сесть, но лишь приподнял голову и снова откинулся на подушку.

— Вам велено лежать, Борис Михайлович. — Кузнецов сел рядом. — Как вы себя чувствуете?

— Пока жив, голубчик… Слышали сводку? Третий Белорусский фронт Василевского овладел городом Браунсбергом, Знаете, где это? На побережье залива Фриш-Гаф. Я рад, что в сорок втором передал Василевскому Генштаб. Александр Михайлович чертовски талантливый человек. Да-с, талантливый…

«Плох Борис Михайлович, очень плох, — грустно подумал Кузнецов, слушая его. — Сильно похудел, не лицо, а…»

— Чего молчишь, голубчик? — Глаза у маршала блеснули, но тут же погасли. — Я еще поживу… Ну а как у вас дела? Верховный не журит?

— Бывает, Борис Михайлович, — улыбнулся Николай Герасимович.

Маршал и адмирал флота неторопливо беседовали. Им было о чем поговорить… Руки маршала, такие сильные и крепкие прежде, беспомощно лежали на груди, и Кузнецов видел, как изредка дрожали пальцы. А еще недавно эти руки писали директивы, приказы, по которым потом вели в бой свои армии генералы… Неужели всему этому конец? Не хотелось верить.