Николай Толстиков - Лазарева суббота. Расказы и повести

• Название: Лазарева суббота. Расказы и повести
• Автор: Николай Толстиков
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-373-05557-4

Священнослужитель из Вологды протодиакон Николай Толстиков мастерски описывает будни родного города и родного прихода (храм святителя и чудотворца Николая во Владычной Слободе), доходчиво рассказывая о том, к чему ведет жизнь без Бога. Крохотные «приходинки» и полновесные рассказы – это смешные и грустные, полные житейской мудрости свидетельства того, как после многих лет безверия возрождается духовная жизнь у людей из российской глубинки. Во всех этих произведениях есть надежда на всеобъемлющий Промысел Божий, есть радость от созерцания мира, который автор видит глазами благодарного художника. Также в книгу включены две повести: «Брат во Христе» – пронзительная история любви уже немолодого человека, решившего стать священником, и увлекательная историческая повесть «Лазарева суббота», написанная на основе жития преподобного Григория, события которой переплетаются с тем, что происходит в наши дни.

---

Николай Толстиков (протодиакон) Лазарева суббота (сборник)

Призываю всех вас, мои дорогие, – в первую очередь владыки, отцы, матушки игумении, братья, сестры; призываю всю Церковь: не теряйте времени, стройте храмы, воспитывайте детей, воспитывайте новое поколение духовенства… несите свое христианское послание миру.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Исключительное право публикации книги «Лазарева суббота. Рассказы и повести» протодиакона Николая Толстикова принадлежит ЗАО «ОЛМА Медиа Групп». Воспроизведение книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения правообладателей

© Толстиков Николай, протодиакон (текст), 2013

© ЗАО «ОЛМА Медиа Групп» (издание, макет), 2013

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014

Приходинки

Бессеребреники

Триня и Костюня – пожилые уголовники, и не по одному сроку за их плечами: то кого побили, то чего украли. И тут долго на воле оставаться опять не собирались: подзудил их лукавый в ближней деревне церковь «подломить».

Двинулись на дело глухой ночью, здоровенным колом приперли дверь избушки, где спал старик сторож, оконце узкое – не выскочит, и, прилагая все нажитые воровские навыки, выворотили четыре старинных замка на воротах храма.

Побродили в гулкой темноте с фонариком. В ценностях икон ни тот, ни другой не понимали, потому и трогать их не стали. Наткнулись на деревянную кассу для пожертвований, разломали ее, но и горсти монет там не набралось.

– Тю! – присвистнул радостно Триня. – Бросай эту мелочевку, тут в углу целый ящик кагора!..

На задах чьего-то подворья в сарае устроили пир. Там их тепленькими и взяли. А когда их вязали, они возмущались, едва шевеля онемевшими языками:

– Мы че?! Ниче не сперли, верим так как… Кагор и тот выпить не успели.

Пост

Полуслепой, вдовец, давным-давно за штатом, хромой отец Василий ковыляет с базара. В авоське в крупную ячейку, болтающейся в его руке, просматривается мороженая куриная тушка.

Кто-то из новоявленных фарисеев радостно, с показным сокрушением на лице, говорит старику:

– Батюшка, ведь – пост!

Отец Василий останавливается, скорее не зрением, а по звуку голоса находит укорившего его, и обстоятельно изрекает:

– У кого – нет, у того и пост.

По времени

Местный юродивый Толя Рыков сидит на паперти храма, как обычно, лопочет что-то, иной раз даже проскочит в его речах крепкое словцо.

Солидная дама, выходя из храма и собирающаяся пожертвовать Толе мелочь, сожалеющее-брезгливо поджимает подкрашенные губы:

– Какой он у вас блаженный? Вон, как матом ругается!

Опрятная старушка рядом отвечает:

– Так это он по топеришному времени…

Портфельчик

Семейство причащается Святых Христовых Тайн. Две девочки постарше уступают первенство младшей сестре. А та извивается на руках у худощавого папы, мотает головой туда-сюда, плотно сжимая губы – ложечкой с причастием не попадешь.

– Да поставьте дочку на ноги, в конце концов! – говорит батюшка папаше. – Не младенец она у вас.

Девчонка уже не угрюмо и испуганно, а с некоторым настороженным интересом смотрит на батюшку снизу вверх. К спине непослушной рабы божией, словно блин, прилепился крохотный игрушечный портфельчик.

– О, сегодня знаменательный день! – нашелся священник. – Причащаются все, кто с портфельчиками.

И надо же – девчонка сразу свой рот нараспашку, как галчонок.

Подумалось: а что если бы не только дети, но и взрослые дяди и тети с портфелями причащались почаще. Может, тогда и жили бы все в России лучше.

Дань моде

Молодой священник отец Сергий пришел сам не свой:

– Пригласили меня освящать «новорусский» особняк… Час уж перед обедом. В прихожей юная дама встречает. В одной прозрачной ночнушке, коротенькой, по самое не могу. Этак, спросонок, щебечет: «Вы работайте, работайте! Если я вам мешаю, то на балконе пока покурю…»

Освятил особняк отец Сергий, водичкой везде в комнатах покропил, от прелестей дамочки-хозяюшки смущенно отводит глаза.

– Понимаете хоть – зачем вам это освящение жилища? – спрашивает.

– Так модно же! – удивленно округляются глаза с размазанной косметикой. – Чем я хуже других?!. А вы получили за свою работу, так молчите.

Ни пуха ни пера

Молодой батюшка собирается на сессию в семинарию.

Литургия отслужена, проповедь кратка.

– Простите, дорогие прихожане, спешу на поезд, буду на сессии экзамены сдавать.

– Ни пуха ни пера вам! – на весь храм восклицает какой-то мальчик.

Батюшка смущен: не посылать же пожелавшего ему успехов ребенка туда, куда православному ни в коем случае не надо…

Но, отдадим должное: два десятка экзаменов и зачетов сдал священник почти на одни пятерки.

Святой

В разгар грозы молния ударила прямо в купол колокольни стоявшей на бугре на отшибе от городка церкви. Вспыхнуло гигантской свечой, хотя и дождь еще не затих.

Время было советское, атеистическое, но храм действующий, и народ тушить пожар бросился дружно.

Потом батюшка одарил особо отличившихся мужичков полновесными червонцами с ленинским профилем.

Мужики бригадой двинулись в магазин, событие такое отпраздновали на полную катушку. Потом постепенно, по прошествии лет, все бы и забылось, если бы не опоек Коля – в чем только душа держится. Всякий раз, торча в пивнушке на своих, колесом, ногах за столиком, он вспоминал геройский подвиг. И втолковывая молодежи, что если бы не он, то «сгорела б точно церква!», блаженно закатив глаза, крестился заскорузлой щепотью:

– Теперь я святой!..

Так и прозвали его – Коля Святой.

Уполномоченный

Длинноносый, в очках, чиновник по фамилии Голубок был уполномоченным по делам религии при райисполкоме.

Времена наступили уже горбачевские, и, в отличие от своих предшественников, Голубок настоятеля храма в городке не притеснял, незаметно работал в своей конторе, а на воскресных службах – скромно стоял в уголке возле свечного ящика.

Скоро необходимость в уполномоченных вместе с самой властью отпала, Голубка вроде бы как отправили на пенсию, но в храме он появлялся неизменно и стоял все на том же месте.

«Не иначе, уверовал в Бога!» – решил про него батюшка и даже хотел поздравить его с этим радостным событием.

Но Голубок потупился:

– Я, знаете ли, захожу к вам… по при– вычке.

Все-таки польза!

Бабулька тащит батюшке связку сухих позеленевших баранок:

– Хотела вот поросенку отдать… Да ты возьми! Хоть помолишься о мне, грешной!

Фанатка

У казначея осторожно интересуются насчет премиальных накануне праздника – Пасхи.

– Вот посмотрите сами, сколько у нас при храме работников! – с укоризною трясет дородная бабулька листом ведомости на зарплату со списком фамилий перед просителями. – И всем подай! А прихожане много ли приносят…

Через полчаса за обедом в трапезной казначей заводит разговор о юбилейном концерте Аллы Пугачевой:

– Это же моя любимая певица! Жаль, концерт по телику полностью посмотреть не удалось, в двенадцать ночи надо было молитвы вычитывать. А как там Филя выступал…

И суровая бабулька умильно закатывает глаза…

Вот когда надо бы было о премии выспрашивать!

Без греха

Благообразного вида старушонка священнику:

– Ой, батюшка, хотела бы причаститься да все никак не получается!

– Иди на исповедь! – отвечает ей молодой батюшка. – Знаешь, что в Чаше-то находится?

Старушонка хитро поглядывает, почти шепчет заговорщически:

– Знаю… Да только не скажу.

– Евангелие читаешь? – продолжает допытываться священник.

– На столе всегда лежит, – ответствует бабулька.

– Так читаешь?

– Так на столе-то оно ведь лежит!

– Много грехов накопила?

– Ох, батюшка, много-много! – сокрушенно всплескивает ручками старушка.

– Перечисляй тогда!

Бабулька задумывается, вздыхает вроде бы как с огорчением:

– Да какие у меня грехи? Нету…

Противостояние

Ильич стоит на пьедестале к храму боком, с пренебрежением засунув руки в карманы штанов и сбив на затылок кепку. Маленький, в свой натуральный рост, выкрашен черной краской.

Храм в нескольких десятках метров от статуи, в старой рощице, уцелел чудом на краю площади в центре города. Всегда был заперт на замок, окна закрыты глухими ставнями.

Однажды в его стенах опять затеплилась таинственная, уединенная от прочего мира церковная жизнь…

А на площади возле Ленина разместился луна-парк с грохочущей день-деньской музыкой. И прямо перед вождем мирового пролетариата поставили большую, ярко раскрашенную карусель. Только дети почему-то не полюбили на ней кататься. Визжали и дурачились на этой карусели молодые подвыпившие женщины, а со скамеек возле постамента, опутанного гирляндой из разноцветных мигающих лампочек, им орали что-то пьяные парни с коротко стриженными, в извилинах шрамов, головами и в несвежих майках, обтягивающих изляпанные синевой наколок тела.