Пьер Паскаль - Протопоп Аввакум и начало Раскола

• Название: Протопоп Аввакум и начало Раскола
• Автор: Пьер Паскаль
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9551-0017-3

Классический труд выдающегося французского слависта Пьера Паскаля (1890–1983), принесший ему заслуженную мировую славу, впервые переведен на русский язык. За него будущий профессор кафедры русского языка и литературы в Сорбонне был удостоен ученой степени доктора славяноведения «с наивысшим отличием». Сразу после своего первого издания в 1938 г. монография на многие десятилетия сделалась настольной книгой по истории русского религиозного катаклизма второй половины XVII века и не утратила своей научной ценности до наших дней. Книга, написанная на основании сравнительного исследования многочисленных первоисточников, с которыми французскому ученому довелось в 1920–1930-е годы работать в московских архивах, является наиболее полной в мире биографией протопопа Аввакума, своеобразной энциклопедией раннего старообрядчества. Написанная прекрасным литературным языком, с привлечением огромного пласта документов той эпохи, работа, которую можно назвать образцом научной прозы, детально и объективно прослеживает глубинные причины Раскола Русской Церкви, трагические последствия которого сказываются до сих пор.

---

Под этим доносом подписываются его тесть и несколько мирян. Неронову, лишенному всякой поддержки, без единомышленников, окруженному грубостью людей той эпохи, находящемуся под постоянной угрозой быть убитым за малейшую провинность, остается одно: он предоставляет Господу судить злодеев, а сам исчезает, не предупредив об этом никого, кроме своей жены. Так как Никольское было подвластно Троице-Сергиевому монастырю[166], Неронов туда и направился. Разве не туда же стекались и паломники со всей Руси? Молодой человек отправился к святому Сергию и его ученику святому Никону просить помочь ему. Он молился, стоя перед церковью Св. Троицы, с такими горячими слезами, что один из служителей монастыря, проходивший мимо, сжалился над ним и повел его к себе в келью. Иван поведал ему о своих трудностях и чаяниях. На следующий день после всенощной его покровитель повел его к архимандриту, который всегда был готов помочь всякой скорбящей душе. Таким образом Неронов и был принят в ученики Дионисия.

В эти годы, 1619–1625[167], Троице-Сергиев монастырь являлся своего рода центром религии и культуры возрождающегося Московского государства. Из двухсот монахов, находившихся там, правда, не все были примерными, но было достаточно и ярких индивидуальностей, и там Неронов получил возможность общаться с самыми замечательными людьми своей эпохи.

Келарь Авраамий Палицын заканчивал в это время свою историю Смутного времени[168]; его последователь Александр Булатников повествовал о подвигах своего бывшего учителя Елеазара, праведного основателя Анзерского скита. Этот Александр, крупный землевладелец и влиятельный деятель, все время ездил взад и вперед от московского подворья в Троицкий монастырь, а также и в Соловки[169]. Антоний Крылов, один из справщиков 1616 года, был монастырским библиотекарем[170]. Впрочем, не исключается возможность, что это место тогда уже было занято Иоасафом Кириаковым, сыном протоиерея, который был и сам протоиереем в Балахне на Волге, возле Нижнего. В этой библиотеке было семьсот с лишним томов[171]. Благодаря этой библиотеке Герман Тулупов, земляк архимандрита Дионисия, бывший священник Старицкого прихода, мог выполнить ту огромную задачу, которую он себе поставил: написать жития святых на все дни года (Четьи Минеи). В житии царевича Димитрия он не преминул показать, что Господь покарал Россию, послав ей самозванца Гришку Отрепьева «с тем, чтобы она отреклась от всех своих грехов»[172].

Возможно, Неронов там и познакомился с Симоном Азарьиным[173]; возможно, что он и помогал Наседке в составлении «Изложения на люторы»[174]. В Троицком монастыре сталкивались люди различных сословий, из различных мест, с самым разнообразным прошлым. Там было живо воспоминание о страшной каре Господней над Русью; и там тоже можно было убедиться в том, что реформа была необходима везде, причем надо было начать с высшего духовенства: ведь в это самое время пришлось уволить за склоки казначея Иосифа Панина[175], и в то же время некий «эконом», которому бдительность Дионисия мешала заниматься своими корыстными делами, взял и ударил в храме по лицу своего настоятеля, и даже осмелился запереть его на четыре дня в келье[176].

Но Неронов жил, в основном, в тесном контакте и дружбе со своим учителем, постоянно читая книги Священного Писания и неутомимо мо лясь во время келейных служений и ночных бдений[177]. Нам известно, что Дионисий питал особое почтительное чувство к святому Иоанну Златоусту и отдавал переписывать его труды для распространения[178]. Бывший сельский священник любил великого архиепископа, красноречие которого иногда звучало революционно, дабы напомнить богатым и власть имущим о существовании бесчисленных бедных в Константинополе. Несомненно, что именно под его влиянием Неронов, который был знаком с нищетой народа, увлекся проповедями, собранными греческой и славянской богословской ученостью в сборниках «Златоуст» и «Маргарит», «Златая матица» и «Перло многоценное».

Несомненно, что у Неронова именно под влиянием Дионисия окончательно сложилось мнение о необходимости реформы: в быту искоренить пережитки язычества и пороков; в церкви – восстановить достоинство и благолепие богослужения путем соблюдения уставов, правильного церковного пения и наблюдения за благоговейным поведением верующих. Самое же главное: нужно было создать духовенство, которое было бы на высоте своего положения. По всем этим пунктам у юноши были уже свои соображения, которые он начал претворять в жизнь: в силу своих знаний, опыта и морального авторитета Дионисию выпало на долю укрепить эти настроения, уточнить соответствующие мысли и превратить их в своего рода программу действий.

Есть все основания думать, что во время своих бесед они еще говорили и о необходимости исправления церковных книг, об их унификации, о сопоставлении их с греческими оригиналами; но недавняя неудача, постигшая справщиков в этом направлении, не позволяла рассматривать этот вопрос как неотложную задачу, а кроме того, молодой провинциал, без особого образования, жаждущий к тому же скорее действовать, и не мог так глубоко интересоваться этой проблемой. Но из уроков своего учителя Неронов вынес сознание того, что подобные мероприятия действительно нужны. Об этом ему пришлось особенно вспомнить позже, в конце своей жизни.

Дионисий довольно долго держал у себя своего любимца; потом, убедившись в его высоких качествах и в его горячем усердии, он написал патриарху письмо, где с похвалой отзывался о юноше и поручил ему же доставить это письмо. Филарет направил Неронова в Никольское-Соболево, на этот раз в должности дьякона; он снабдил его специальным посланием, направленным против клеветнических доносов; Неронову дано было право заключать их авторов в тюрьму вплоть до полного удовлетворения и возмещения убытков. Они, конечно, имели право отрекаться от своих злых дел и просить помилования. Неронов, со своей стороны, прощал их и добивался для них помилования. Только когда эти священники являлись в церковь для исполнения своих обязанностей в пьяном виде, он, на основании архиерейского распоряжения, выталкивал их из алтаря и выгонял из церкви и сам правил службу и наставлял народ[179]. Спустя год после второй поездки в Москву, он вернулся на место поставленным во священники и после этого его требования стали еще более жесткими.

Однако, то ли потому, что в Никольском духовенство было неисправимо и развращено, то ли потому, что сам Неронов не пользовался достаточным авторитетом там, где его раньше знали как простого мирянина, принятого из жалости, – он не добился никаких реальных результатов: нападать на него не смели, но никто и не думал исправляться. И однажды, будучи по природе скитальцем, он забрал свою жену и покинул Никольское. Он дошел до Лыскова, или, во всяком случае, до тамошних мест. Путешествие было тяжелое: они прошли двести пятьдесят верст; но если спуститься дальше вниз по Волге, то там, в селе Кирикове, жил один праведник по имени Анания.

Этот Анания, о котором нам известно очень мало, несомненно, был замечательным человеком: у него был проницательный ум, он был очень просвещен в отношении Ветхого и Нового Завета и превосходно толковал Писание; с другой стороны, деятельный и великодушный, он приглашал к столу каждого странника; любил, когда нужно подать добрый совет; его жена Мелания была тоже очень гостеприимной и обладала большим умом[180].

Почти в это же самое время один крестьянский юноша, который бежал из родительского дома в Макарьев монастырь по ту сторону Волги, часто переправлялся через реку для того, чтобы побеседовать с достойным пастырем; этот молодой человек был Никита – будущий патриарх Никон[181].

Итак, Неронов был принят Ананией, он помогал Анании проводить церковные службы и учился у Анании понимать божественные тайны Священного Писания. Он довольно долго прожил в доме Анании, подружился с его старшим сыном Петром, затем, получив благословение Анании, снова отправился в путь по Московскому государству. Теперь он при обрел определенный круг знаний, твердо решившись пойти по пути священнослужения, чувствуя морально и духовно твердую почву под ногами; по-прежнему полный энергии, он направился в столицу всей этой области: Нижний Новгород.

II Нижний Новгород

В этот период Нижний Новгород, центр огромного района, был одним из главных городов всей Руси. Раньше он являлся только аванпостом славянской колонизации в татарской и финской стране. Только что, в эпоху Смутного времени, он выдержал осады мордвы. Его Кремль, расположенный на высоком холме, его неприступные стены, четырнадцать башен и трое ворот свидетельствовали об этих героических днях. Нижний Новгород был административным центром: в нем находились разные воеводские приказы и казенные склады, предназначенные для хранения оброка и дани, собранных у полупокоренных инородцев, гостиничные хоромы, обычно свободные, но в которые, в случае осады, царские служащие и купцы могли поместить свои семьи и свое добро; тут же были палаты воеводы и его главных дьяков; в городе было два собора и три монастыря.