Юрий Борев - Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах

• Название: Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах
• Автор: Юрий Борев
• Издательство: «Конец века»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-85910-011-10

Единственное в своём роде собрание фольклора постсталинской эпохи — вот что такое «Фарисея» Юрия Борева. Как в России, так и в Ближнем и Дальнем Зарубежье пользуется огромным успехом его же «Сталиниада» (1990). Теперь Ю. Борев собрал воедино исторические анекдоты времён оттепели, застоя и перестройки. Читатели этой книги будут смеяться и плакать, ибо история наша — вечный смех сквозь слёзы. Но смех, как известно, очищает и помогает жить.

---

Как бы ни пошёл исторический процесс и какие бы откаты ни были, страна, имеющая огромный потенциал, исторически выйдет из этого кризиса. Политическая и экономическая ситуация имеет дальние перспективы выхода на большие просторы. Духовная же ситуация уже сегодня такова, что уже завтра можно ожидать высоких духовных взлётов культуры нашей страны. Художественные и философские достижения ожидают нас в ближайшем времени. Таков мой прогноз.

«Тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат». В нашей стране страшная тоталитарная сила «дробила» интеллигентов, превращая одних в доносчиков, других в пьяниц, третьих в конформистов. Однако в некоторых выковывала глубинное художественное сознание, сочетающееся с огромным жизненным опытом. Эта часть нашей интеллигенции замечательно проявилась за рубежом (Солженицын, Синявский, Войнович, Аксёнов и другие) и у нас (Фазиль Искандер, Василий Гроссман и другие). Однако до сих пор существовало в нашей литературе обобщение частностей нашего бытия. Редко поднималась наша литература в последние десятилетия на философический уровень, редко имела ясный социальный идеал. Всё хорошее в нашей литературе рождалось как нечто критическое, противостоящее тому, что есть. Это нормально. Только так в тоталитарном обществе и возможно рождение культурных ценностей. Однако простое отрицание, простая критика существующего ещё не даёт выход к высшим литературным ценностям. Высшие ценности появляются, когда литература обретает философическое видение мира и ориентируется на внятный нравственный идеал. Что толку, если бы Толстой и Достоевский просто говорили о мерзостях жизни — были бы они Помяловскими. Но это не мировой уровень. Они же дали концепцию непротивления злу насилием, внутреннего самосовершенствования личности, утверждали, что насилием можно только разрушать, а преобразовать следует прежде всего самих себя.

Эта простая, ясная и гениальная концепция. Она была своевременна. Она предугадала XX век, и, если бы к ней прислушались, она предотвратила бы все ошибки и бедствия нашего века. Сегодня она помогает их понять и преодолеть. Такого масштаба концепции, охватывающей нашу эпоху и уходящей в будущее, нам сейчас не хватает. И когда она появится, у нас будет вновь великая литература. Она в пути, и гарантия тому великая традиция русской литературы и великий жизненный опыт нашей интеллигенции, обретённый не только в лагерях, но и на кухне, и в очередях, и на работе.

ГРЯДУЩЕЕ

Нельзя смотреть в будущее затылком.

Древнекитайская пословица

Жаль только, жить в эту пору прекрасную Уж не придётся ни мне, ни тебе.

Некрасов

ДАНО ЛИ НАМ ПРЕДУГАДАТЬ?

Нужно ли знать будущее?

Мережковский говорил, что первые христиане не выдержали бы испытаний, загляни они в курс истории церкви. А на что были бы способны в царское время несгибаемые большевики, загляни они в «Краткий курс истории партии»?

* * *

Природа исключает достоверное предсказание. Свидетельство тому — принцип неопределённости Гейзенберга. С этим эффектом столкнулся и Винер: оказалось невозможным одновременно определить и скорость, и местонахождение самолёта. Философски это строго отделяет категорию возможности от действительности. Сама вселенная позаботилась о размежевании этих категорий.

Лев Гумилёв заметил: предсказать, во что выльется современный процесс, невозможно, ещё не совершены все те поступки, которые определят будущее.

В нашей стране предсказания имеют ещё одну степень сложности.

— Какое будущее нас ожидает через пять лёт?

— Неизвестно даже, какое через эти пять лет будет прошлое.

Пророки

Маркс и Энгельс научно обосновывали коммунистическое будущее человечества. Ликвидируя товарно-денежные отношения, Ленин был уверен, что через десять — двадцать лет мы придём к победе коммунистического труда. Сталин утверждал: «Руководить — значит предвидеть». Как он руководил, мы знаем. Так же он и предвидел: обещал, например, воевать малой кровью и на чужой территории. Кроме этого, он открыл новый способ прогнозирования: объявить лучезарное будущее свершившимся. Так, мы к 1937 году построили социализм, и жить стало лучше, жить стало веселее. В 1960 году Хрущёв предрёк: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, который придёт к 1980 году. Сегодня прогнозы редки, да и тем никто не верит. Разве, например, можно поверить, что к 2000 году каждая советская семья будет жить в отдельной квартире?

Знать будущее нельзя, но прогнозировать с некоторой долей точности возможно, возможно и предугадывать его, как это делала Кассандра.

ВЗГЛЯД ФИЛОСОФА

Есть много в мире такого, что и не снилось вашей философии.

Вильям Шекспир

О прогностике

В 1927 году Политбюро поручило группе экономистов дать прогноз первой пятилетки. В ходе работы руководитель группы Владимир Базаров, которого клеймил Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме», совершил открытие в теории прогнозирования: управляемое непредсказуемо, в этом случае можно лишь с помощью генетического подхода выявить тенденции и проблемы развития, а с помощью телеологического подхода — сформулировать желательный результат процесса и определить оптимальные условия его достижения. Исследователь определяет, что будет, если ничего не делать, к чему разумнее стремиться, и формирует оптимальное руководство к действию.

Это открытие забыли, и человечество вынуждено было совершить его вновь. В 60-х годах американцы ответили на русский спутник космической программой «Аполло». Группе специалистов поручили дать прогноз. Американские учёные пришли к тем же выводам, что и Базаров, только генетический подход был назван ими эксператорным, а телеологический — нормативным.

О прошлом и будущем в свете настоящего

О проблемах будущего я разговаривал с известным футурологом Игорем Бестужевым-Ладой. Вот вкратце то, что он сказал.

В XIX веке лучшие умы Европы размышляли над тем, как установить социальную справедливость. Из теоретического наследия Маркса и Энгельса следовало, что социальную несправедливость создают классы, порождаемые собственностью и рынком. Поэтому их надо ликвидировать. Рынок следует заменить Госпланом, и несколько образованных людей распределят все товары по справедливости, а деньги заменить денежными знаками, помогающими распределять товары.

Октябрьская революция воплотила в жизнь эти отвлечённые идеи. Начался грабёж продразвёрстки, раскрестьянивание, расказачивание, национализация земли, экономическое и даже физическое уничтожение крестьян. Конфискуются две трети земли (60 млн. га). И тысячи крестьян и даже рабочих стали выступать против Советской власти.

Столкнувшись с этим, Ленин заменил продразвёрстку продналогом. Классы, деньги, рынок вернулись. Начался нэп — первая перестройка. Но в конце 20-х годов эту перестройку свернули, и установился строй, в котором мы живём по сей день и который именуют по-разному: тоталитаризм, командно-административная система, развитой социализм, реализованная утопия казарменного социализма. Его признаки: принудительный труд, принудительная идеология, иерархическая структура, зиждящиеся на насилии и страхе. Такое общество нежизнеспособно и одновременно чрезвычайно живуче. Секрет его живучести в том, что оно реализовало сказку. В мире сегодня 750 миллионов полностью или частично безработных. У нас в стране существовало всеобщее трудоустройство. Работай — не работай, зарплата будет. На сто тридцать миллионов работающих у нас двадцать восемь миллионов избыточных рабочих мест. Каждый четвёртый работник лишний, он скрытый безработный. Помимо этого, ещё восемь миллионов официально безработных. Всего реально безработных тридцать шесть миллионов. С другой стороны, от одиннадцати до восемнадцати миллионов рабочих мест незаняты. В Москве зарплата водителя автобуса много выше профессорской. Однако каждый пятый автобус стоит. Все стремятся к престижу (у нас, например, десять тысяч членов Союза писателей и сто тысяч членов творческого профсоюза).

Кроме того, у нас фиксированная зарплата, не зависящая от результатов труда, и в случае болезни оплачиваемый бюллетень. Сказка! Правда, платят нам не деньгами, а дензнаками, которые государство печатает сколько угодно. Однако об этом никто не задумывается.

Всё это не давало нам ни подняться над посредственным уровнем жизни, ни впасть в полную нищету. Общество оказывается и стабильным, и застойным.

Кризис народного хозяйства начал назревать сразу после года «великого перелома» (1929), когда по второму разу было разорено сельское хозяйство и угроблены миллионы людей. Экономику спасли подготовка к войне, война и послевоенное восстановление, ибо стимулы к труду были не нужны — всё делалось на энтузиазме.