Михаил Харитонов - Факап

• Название: Факап
• Автор: Михаил Харитонов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Тут у меня в голове, наконец, щёлкнуло, и я спросил, не о «Воспоминаниях астронома» ли идёт речь.

Это, наверное, редкое зрелище — Виттель с отвалившейся челюстью. Не такой это человек. Но я это видел.

Дальше он, естественно, в меня вцепился. Потому что прекрасно понимал, что его мемуар интересен очень узкому кругу лиц, в число которых я не вхожу никаким боком. И если я его читал, то с какой-то специальной целью.

Ну я ему рассказал. Не сразу, конечно, а где-то в течение двух бутылок. Выложил всё, начиная с монетки и кончая академиком Улитнером, Сноубриджем и разговор с Левиным. Про комовский личный ключ-пароль и всё с ним связанное я, конечно, промолчал. Но до этого места — расписал как по нотам.

Ингмар стал задумчив и тих, что с ним случалось крайне редко. И промолчал минуты две. Я даже как-то забеспокоился.

Наконец, он поднял на меня водянистые глазёнки и сообщил:

— Нехорошая это история. Я бы дальше не стал. Но ты же будешь?

Пришлось согласиться — буду. На что Виттель пожал круглыми плечиками и сказал:

— Я так думаю, этот твой Улитнер искал подробности о переименованиях. Звёзд и планет. Может, конкретной звезды или планеты. Эти данные есть только в протоколах Межведомственной комиссии. В общем доступе протоколов нет, они в базе данных Института Астрономии. И ещё надо знать, где искать. У академика шансов не было. Но у тебя они есть. Когда я книжку писал, то скачал себе весь архив, а выкидывать я ничего не выкидываю. Только давай вот что: ты у меня больше ничего не спрашиваешь. Потому что материалы, в общем, легальные, а вопросы ты можешь задать всякие. А вру я только на работе. Или так, или никак. Устраивает?

Насчёт «только на работе» я ему, конечно, не поверил, но условия принял. И через полчасика он вручил мне свежезаписанный мнемокристалл, по каковому поводу мы немножко выпили, а потом ещё усугубили. Потом я пошёл на «озеро», там хорошо расслабился и вернулся затемно.

И вот представьте: иду я по коридору, ищу в кармане карточку от номера, захожу. Намереваясь занять любимое кресло, покурить, послушать музыку какую-нибудь хорошую, да и баиньки.

Включаю свет. А в моём любимом кресле сидит Комов. В одних плавках. По-прежнему синенький, но живой.

День 28

Не утерпел, всё-таки допил коньяк. Под «Флейтовый сад наслаждений» Якоба ван Эйка. Вот ты, Лена, можешь войти в БВИ и узнать, что это за парень был. А я не могу. Но если ты это читаешь — послушай, пожалуйста. Блокфлейта. Очень душевно. Я до того расчувствовался, что съел ещё и сардины. О пёс, никогда бы не подумал, что сардины такие вкусные. Потом в масле от сардин размешал немного биологической смеси. Тоже ничего, особенно на безрыбье.

Жаль, что это всё. Если только не найду ещё какой-нибудь заначки, но что-то мне подсказывает, что больше тут ничего нет.

Что ещё нового. Помылся, постирался. С ногтями проблема — отросли так, что по клавишам стучат, как те хомячки по трубам. Вроде бы мелочь, но раздражает. Ножниц, разумеется, тут нет. Лазерный резак, правда, имеется. Нашёл в силовом узле. Точный инструмент, щель даёт в десять микрон на минималочке. Вот только ногти я им стричь не буду, пальцы дороже. Нож тоже не хочу делать, по той же причине. Нужно как-то соорудить ножницы. Вот тем же резаком, например, вырезать две болванки, а потом как-нибудь наточить и свинтить. Но этим я завтра займусь, а пока — ежедневная порция мемуаров.

В общем, наш диалог с Геннадием Юрьевичем таки состоялся. Причём по его инициативе.

Оказывается, пока я пьянствовал с Виттелем, наши привезли каких-то леонидянских докторов. Уж не знаю, как их умолили, леонидяне людей вообще-то не лечат. Но Комов — это федеральное достояние. Так что, видимо, нашли подход.

По словам Ген-Юрьича, вели они себя в своей обычной манере. Явились к тому самому «живому озеру», где он отмокал в отключке, людей попросили удалиться, ну и что-то такое сделали. Что — Комов не понял, не в том состоянии он был, чтобы что-то понимать. А когда он всё-таки пришёл в себя, леонидяне на него посмотрели и молча ушли. Точнее, улетели на своих ящерах, не соизволив даже сообщить земным врачам об успехе.

Ну это-то было предсказуемо. Однако дальше Комов меня удивил. Сколько я его знаю, он, даже вставая с реанимационного стола, тут же хватался за браслет дальней связи и начинал орать и распоряжаться. На сей раз, по его словам, он вместо этого добросовестно домок в «озере» и позволил перенести себя в медицинскую камеру. Куда и намерен вернуться к утреннему обходу, вот только со мной поговорит.

Естественно, я напрягся. А дальнейшие откровения Комова меня, честно говоря, напугали.

Для начала он подтвердил, что на Земле случился экстраординарный факап. Что именно — не сказал, пообещав что-то объяснить, «когда всё устаканится». Но, по его словам, я и в самом деле принимал во всём происходящем самое непосредственное участие, так как на меня легло всё снабжение. Про вероятностный инвертор я тоже оказался прав: когда припёрло, я его достал из захоронки. Однако гнев Горбовского был не по этому поводу. Оказывается, по ходу дела я как-то очень расстроил нашего великого гуманиста — то ли отказался выполнять приказ, то ли саботировал выполнение, то ли сказал ему что-то грубое. Подробностей Комов не сообщил, сказав, что этого теперь никто не знает, кроме Горбовского: всем свидетелям вырезали память, включая меня. Но Горби был страшно зол. И если бы не Арам Самвелович, который меня быстренько пристроил под ментоскоп на чистку головы, то сейчас бы меня уже судили судом неправедным, и это ещё в лучшем случае.

После этого Комов признался, что очень опасается за свою позицию. Поскольку, по его словам, Горби воспользовался ситуацией, чтобы ввести в Мировой Совет Рудольфа Сикорски. Что по сути означает пересмотр всей концепции кризисного реагирования. А также ликвидацией его, Комова, уникального места в системе. С последующем торжественным возложением на него всех факапов и дальнейшим низвержением.

Вот тут я его понял. Потому что если Комова кем и заменять, то, ясен пень, это будет Руди. У которого свои представления о том, как нужно наводить порядок. И главное — зачем.

День 29

Очень странные дела. Проснулся не сам, а от писка компьютера. На экране — непонятные кракозябры. Впечатление такое, будто кто-то пытается подключиться удалённо. Я попытался ответить — хренушки, ничего не работает.

Пока сидел за компом, сочинилась новая версия моего застревания здесь. Может, это Комов отмашку не даёт? В конце концов, это не только мой факап, но и его тоже. Хотя, насколько я знаю нашего великого героя, он вообще-то гуманизмом не страдает. Геройствовать он любит, это да, а вот насчёт человекосбережения у него не очень. Он из тех славных ребят, которые легко положат десять человек, чтобы красиво вытащить одного.

Но если выбирать между Комовым и Сикорски, то я, конечно, всеми конечностями за Комова. Потому что Комов — просто адреналиновый наркоман, а Сикорски — маньяк.

Лена, если ты это читаешь: не принимай меня за идиота, не надо. Я не про психологические комплексы, от которых избавиться всего-то делов — пара сеансов у кого-нибудь вроде Борьки Левина. Я про мировоззрение. Которое, как известно, не лечится.

Ну я знаю, что про Руди рассказывают. Типа, если он хоть раз в год кому-нибудь не прострелит бошку, то у него обостряется диабет. Или — что он в командировке на Земле Гаррета спровоцировал ядерную войну, имея в своём распоряжении две вечерние газеты. Или что он раз в год сам себя корректирует на ментоскопе — вычищает из психики наросшую симпатию и доверие к коллегам. Скорее всего, все эти слухи сам Сикорски и распространяет. Он такие вещи любит.

А вот за что я его и вправду считаю маньяком — так это я расскажу. У меня тут личная история. Сикорский её и не помнит, а я вот запомнил очень хорошо. На всю жизнь запомнил.

Это ещё в лётном было. Вроде уже писал — тогда я немного барыжил артефактами. Не то чтобы очень ценными, ну откуда у меня ценные. Так, менялся чем-то с разными людьми. Хотел наменять на кусок янтарина, чтобы трубку сделать. Ну хотелось мне. Ничего в этом такого нет, обычное дело.

И вот, значит, прилетает к нам комиссия — а может, делегация. Официальный повод уже не помню: какая-то штатная проверка. Комиссия смешанная, ну и представитель КОМКОНа в ней обязательно есть. Обычно это какая-нибудь серая мышь из неудачливых карьеристов, которую гоняют по таким комиссиям, чтобы под ногами не путалась. Но нам повезло. К нам приехал лично Рудольф Сикорски — молодой, да ранний.

Надо сказать, на нас, курсантов, впечатление он произвёл и пыль в глаза пустил. Например, тем, что ходил в смокинге, чёрных брюках с шёлковым лампасом, рубашке с запонками и при бабочке. Чёрной. Мы с нашими селёдками защитного цвета не знали, куда глаза девать. Ещё визитки раздавал. Ну, те самые, знаменитые, нежно-жёлтые, как его кожа. И точным временем. «Рудольф Сикорски. Рабочие часы 9.00–20.30». Ну то есть что он хотел сказать — я биологически лидер, я в коллектив не вписываюсь, это под меня коллективы вписываются. Кстати, да, вписываются. С кем только Руди не работал, а рабочие часы у него всё те же.