Юрий Долетов - Страна «гирин герен»

• Название: Страна «гирин герен»
• Автор: Юрий Долетов
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1989
• ISBN: 5-02-016577-8

На географической карте нет страны с таким названием. Между тем предлагаемая книга — это непосредственные впечатления журналиста-международника о реально существующем государстве, где как бы в концентрированном виде «собрана» вся Африка с ее джунглями и саваннами, с великими реками, со всеми богатствами земли и вод. Там обитает множество народов и племен. Там, как в зеркале, отражены все проблемы, все беды, тревоги и надежды Африканского континента.

---

Странный предмет у дороги я заприметил еще издали. Он притягивал к себе взгляд, как магнит притягивает железо. Будто вырос на обочине невиданный синий колокольчик и склонился к земле.

Машина шла на хорошей скорости, и не успел я оглянуться, как был около «цветка». Остановился. Удивлению моему не было предела. Колокольчик оказался девчушкой лет этак десяти-двенадцати. Она вытянула в стороны свои смуглые ручонки и кружилась на месте, от чего ее синее платьице разлеталось, словно сарафан. При всем этом девчонка удерживала на голове коричневый школьный ранец.

Всякое приходилось видеть на нигерийских дорогах: разбитые вдребезги легковушки и грузовики, завалившиеся на асфальт деревья, обезьян… Но вот девочку, одну-одинешеньку поодаль от жилых мест (минут десять назад я проехал чистый, опрятный городок Икене, и за ним по обе Стороны дороги тянулся хмурый лес) — такого еще не было.

«Танцовщица» тем не менее вела себя беззаботно и не проявляла никакой тревоги. И все же ее одиночество не могло не вызвать смутное беспокойство.

— Сударыня, вы случайно не заблудились? Может, куда подбросить? — спросил я участливо.

— Та… pa… pa… pa… та… та… — где-то в лесу, во всяком случае мне так показалось, раздались удары барабана.

Девочка не ответила, однако перестала кружиться.

— Скоро ты? Чего там копаешься? — сморщила она свой носик, повернувшись к лесу.

— Я мигом! — раздался в ответ слабый писк. Из придорожных кустов выбрался мальчуган. В левой руке у него был такой же ранец, что и у девочки, а в правой он держал темного жука, нервно водившего длинными усами.

— Во! Посмотри, что я поймал!

— Спасибо! Мы уж сами… — девочка повела худеньким плечиком, наконец-то ответив на мой вопрос.

— И все же, как вы сюда попали?

— А-а… просто. Живем здесь неподалеку в деревне, сейчас в илеве (школу) идем. Напрямик, по тропке через лес, нам сподручнее.

— Та… pa… pa… pa… та… та… — напомнил о себе барабан.

— Слышите? На урок нас приглашают.

Сельских школ в Нигерии немало. Как и везде, малышей на урок там созывают звонком. В здешней илеве, судя по всему, используют традиционное народное средство коммуникации — африканский барабан. Уже от одного этого повеяло заманчивой экзотикой.

— Как мне проехать в вашу илеве? — я и не подумывал сразу же после этой встречи сходить с ранее намеченного маршрута: ждали журналистские дела в другом месте. Заехать в илеве я твердо решил на обратном пути, потому и спросил о дороге заранее.

…Школу я представлял себе не иначе, как в виде приличных размеров здания в два-три этажа, пусть даже в один, но обязательно солидной. Увы! Вскоре в этом пришлось разувериться.

Справа и слева от дороги, за банановыми деревьями и кустарником были невысокие, с незастекленными окнами продолговатые строения, аккуратные домики с побеленными стенами. Если бы не щит с надписью «Школа „Мейфлауэр“» на обочине, который служил указателем и от которого я ранее свернул сюда с шоссе, могло показаться, что дорога завела меня в какую-то опустевшую ненадолго деревню. Чуть дальше проглядывал окруженный высокими деревьями двухэтажный дом. Около него я и остановил машину. Услышав шум мотора, из дома вышел хозяин. В нем не было ничего особенного: невысок ростом, худощав, с чисто выбритым лицом, в легком сером костюме. Глаза смотрели ласково и доверчиво.

Мне бы вашего директора!

— Он перед вами…

Мы познакомились. Конечно, имя и фамилию этого человека — Тай Соларин — я встречал в нигерийских газетах. Он размышлял о судьбах страны, молодого поколения, подчас довольно резко высказывал свое мнение о работе местных гражданских служб, обличал внешних и внутренних врагов независимой Африки… Мне думалось, что «Тай Соларин» — псевдоним какого-нибудь бойкого на перо столичного публициста.

Увидеть же Тая Соларина воочию поодаль от Лагоса, да еще в качестве директора школы — этого я, признаться, никак не ожидал. Как бы то ни было, между нами с первых минут установились теплые отношения и откровенность, что позволило говорить о чем угодно, как старым друзьям, которые давно не виделись и встретились после долгой разлуки.

Тай Соларин стал расспрашивать о новостях столичной жизни, посетовал на задержку свежих газет. Затем посмотрел на свои наручные часы и заспешил в дом, бросив на ходу, что скоро будет. Вернулся с небольшим тамтамом. Придерживая его левой рукой у пояса, начал ударять по тугой мембране барабана короткой деревянной палочкой.

— Pa… pa… pa… та… та… — понеслись знакомые звуки. «Деревня», выглядевшая до этого безлюдной и тихой, зазвенела детскими голосами. Около продолговатых строений, которые, как оказалось, были классными помещениями, забегали выскочившие на перемену мальчишки и девчонки.

Минут через пять тамтам властно позвал ребят на урок.

— Здорово у вас получается! — я кивнул на необычный «школьный звонок». — Впечатление такое, будто все время барабанщиком были.

— Да нет…

Не знал я тогда, что мои слова невольно разволновали Тая Соларина (он признался в этом в конце нашей встречи), заставили пройти по всему жизненному пути.

Тай Соларин рос в многодетной семье, каких немало в Нигерии, и его родителям приходилось нелегко добывать насущный хлеб. Но они не жаловались на свою судьбу. Была лишь у них заветная мечта: определить детей в школу, вывести их в люди, поскольку самим не довелось получить образование. Всех отправить в школу было не по карману. Выбор пал на Тая, как самого смышленого из братьев и сестер. Подметили родители и еще одну черту: он был заводилой во всех мальчишеских проказах, целый день мог пестовать сверстников — соседских малышей, которые не чаяли в нем души. «Быть тебе учителем!» — сказал отец Таю. Соларин-младший последовал этому совету. В 1941 году он уже заканчивал педагогическое училише. Приближался день выпуска, после чего Тай стал бы обладателем учительского свидетельства и получил бы право преподавать в младших классах начальной школы.

Но в школу суждено ему было войти не скоро. Полыхала вторая мировая война, которая самым непосредственным образом сказалась и на Нигерии. Войска метрополии на разных фронтах несли потери. Чтобы каким-то образом их восполнить, Лондон объявил набор жителей своих колониальных территорий в английскую армию.

Тай Соларин, один из немногих грамотных нигерийцев-призывников (учебу его бесцеремонно прервали), был направлен в летную школу. После ускоренной подготовки он стал вторым пилотом на «Ланкастере» — четырехмоторном английском бомбардировщике. Экипаж оказался в самой гуще сражений в Европе. Вылет следовал за вылетом. Однажды во время бомбежки гитлеровских объектов в самолет попал зенитный снаряд. «Ланкастер» подбросило, словно мячик. Соларин ударился головой о штурвал, потерял сознание. Очнулся от свиста и грохота, бросил беглый взгляд на командира. Тот бессильно обвис на штурвале. Соларин позвал борт-механика, вдвоем стащили командира с сиденья.

Было не до раздумий. Один из правых моторов дымил, прыгали на приборах стрелки. «Ланкастер», надрывно завывая и заваливаясь на крыло, стремительно, как подраненная птица, несся к земле.

Соларин потянул штурвал на себя, выровнял машину. И все же «Ланкастер» вел себя не так, как хотелось пилоту:

рыскал из стороны в сторону, клевал носом, терял скорость. С трудом удерживая самолет, Соларин решил садиться за линией фронта при первой возможности, Плюхнулись на лесной поляне. Вслед за пилотом из кабины выбрались уцелевшие борт-механик и радист, стали хлопать по плечу своего спасителя, сумевшего посадить на грунт тяжелую подбитую машину.

Соларин шагнул к опушке, устало присел, опершись спиной о дерево, стянул с головы взмокший шлем. Вокруг вновь защебетали притихшие, напуганные гулом моторов птицы, с безоблачного неба ярко светило июньское солнце, рядом с деревом, в траве, пилот разглядел незнакомый цветок. На тонком стебельке между двумя сердцевидными листочками улыбалась гроздь белых крохотных колокольчиков. Нижние малютки-звездочки уже распустились, а самые верхние еще спали.

Подошел радист. — Не ранен, случаем?

— Посмотри на эту прелесть! — Соларин протянул руку к цветку.

— Мейфлауэр[2] это, — пояснил радист. — Удивительное растение. Не поверишь: вся полянка от одного корневища-ползуна. К тому же страсть, как живуч! Ни одна трава, даже мох, не может вытеснить его с облюбованного места. Да, вот что. Радировали с базы: подмогу нам выслали.

Через неделю «Ланкастер» поднялся в воздух.

Сколько еще было у Соларина таких опасных для жизни полетов… Когда война окончилась, Соларину предложили неплохую работу: механиком на одном из английских заводов. Но у бывшего пилота были другие планы. Он решил, чего бы ему ни стоило, поступить в университет. В министерстве колоний Соларину цинично сказали, что университетский диплом для него не обязателен. Категоричный отказ не остановил Тая. Единственный пальмовый плод в костре не затеряется. Пусть он и будет этим самым единственным члодом. Соларин не отступался, и ему в конце концов как участнику войны разрешили учиться в Манчестерском университете. Позже он перевелся в Лондонский университет.