Мика Валтари - Турмс бессмертный

• Название: Турмс бессмертный
• Автор: Мика Валтари
• Издательство: ЭКСМО, «Барбара»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5—85585—286—5

Этот роман известного финского прозаика Мика Валтари, чьи исторические романы уже несколько десятилетий переиздаются во всем мире огромными тиражами, переносит читателей в V век до н. э. в страны Средиземноморья. Жизнь путешественника, воина, философа Турмса полна испытаний и опасностей и озаряет ее путеводная звезда — любовь Турмса к прекрасной жрице.

---

Наши люди, измученные долгим пребыванием на море, с удовольствием откликались на приглашения и по двое или по трое исчезали в домах, чтобы хорошенько поесть и отдохнуть. Вскоре нас осталось мало, зато на множестве дверей появились венки из цветов; туда несли меха с вином и разные вкусные кушанья, а также заходили музыканты и певцы. Отовсюду слышался громкий женский смех. Не успели мы опомниться, как стояли на улице втроем — Дориэй, Микон и я.

Дело, наверное, было в том, что жители города опасались нас из-за черного султана из конского волоса, который развевался над шлемом Дориэя, и охотнее приглашали к себе простых моряков и гребцов. Мы проголодались, нас одолевала жажда, но у нас не было ни малейшего желания купить у торговца мех с вином и вернуться в лагерь, чтобы устроить там пир только для самих себя. Изображая серьезность, Микон сказал:

— О Дориэй, гераклид! Дай нам совет. Куда нам направить свои стопы и какой дом осчастливить своим визитом? Если это и впрямь твой сон привел нас в Гимеру, то ты наверняка знаешь, в какую сторону мы должны пойти по этим улицам.

Дориэй ответил:

— Нет ничего проще. Идемте на запад до самых границ города, и мы почти достигнем моих наследственных владений.

И мы отправились в западную часть города. Дома там были большие, окна их выходили во дворы, а сады окружали высокие стены. Сама улица была тихая, заваленная отбросами, глиняные стены домов потрескались. Однако мне тут нравилось, ноги легко несли меня вперед, в голове роились приятные мысли, и я вдруг воскликнул:

— По этой улице я шел во сне! Я узнаю эти дома! Но во сне по улице двигалась колесница, слепой поэт играл на лире, а над дверями и воротами были натянуты тенты от солнца. Да, это она, улица из моего сна. Или мне это только кажется?

Я остановился в нерешительности и посмотрел вокруг, так как эта картина лишь на мгновение возникла в моем воображении и сразу же подернулась дымкой и исчезла. Теперь я видел только горы мусора возле ворот и пустую улицу. Микон сказал:

— Когда-то это была улица знатных и богатых людей; они и сейчас живут здесь. Это видно по оградам и по тому, что все ворота обиты железом и бронзой. Но времена знатных родов миновали, ибо народ взял власть в свои руки, а тиран поддержал его в этом.

Но я не слушал Микона, потому что заметил блестящее белое голубиное перышко, которое как раз упало на землю перед нами. Я нагнулся, поднял его и опять огляделся. В больших воротах неподалеку виднелась низенькая калитка. Дверной бронзовый молоток изображал сатира, обнимающего убегающую нимфу. Стучать в дверь мне не пришлось: она легко, хотя и со скрипом открылась, когда я толкнул ее. Мы вошли во двор и увидели сад, темные кипарисы и каменный бассейн для купания.

Навстречу нам шел, прихрамывая, старый невольник, которому когда-то обожгли ногу под коленом самым варварским образом, чтобы сделать его хромым. Он поднял руки, приветствуя нас, и произнес несколько слов. Мы не понимали языка, на котором он говорил, но догадывались, что он спрашивает, чего мы хотим. Не обращая на него внимания, мы осматривали сад. Микон опустил ладони в сверкающую золотом воду бассейна и сказал, что она совсем теплая. Дориэй и я также окунули туда пальцы и изумленно переглянулись, когда поняли, что здесь бьют горячие источники, выходящие из недр земли.

Старый раб направился за подмогой, и вскоре к нам вышла высокая плотная женщина, закутанная с головы до ног в полосатый шерстяной плащ; ее сопровождали две служанки. Она обратилась к нам на греческом языке, который многим был знаком в Гимере, и спросила, не разбойники ли мы, поскольку с оружием в руках вторглись во владения беззащитной вдовы.

Впрочем, совсем уж беззащитной она не была, так как старик-невольник взял какую-то палку, а на крыльце дома стоял сильный с виду мужчина, держа некрасивый финикийский лук. Женщина внимательно присматривалась к нам, щуря черные глаза, и было заметно, что когда-то она была хороша собой, хотя теперь у нее на лице появились морщины, а губы привычно складывались в горькую и презрительную усмешку.

Микон вежливо ответил ей:

— Мы всего лишь беглецы с Ионического моря, возвращающиеся после войны с персами. Боги моря велели нам высадиться на берег у Гимеры, и ваш властитель Кринипп обещал нам, бездомным, убежище на зиму.

Но Дориэя возмутил его почтительный тон, и он закричал:

— Беглец и бездомный здесь только ты! Я же родом из Спарты и прибыл сюда в поисках новой земли, причем не затем, чтобы ее выпрашивать, а чтобы взять ее силой в качестве моего наследства. Мы вошли в твой сад, поскольку жители города соревновались между собой в проявлении знаков дружбы и гостеприимства низкорожденным членам команды нашего корабля. Но мы трое не нашли дома, достойного нас, и, кажется, заблудились. Мы совсем не собираемся напрашиваться в гости к беззащитной вдове.

Я все еще держал в руках голубиное перышко, и женщина рассеянно взяла его у меня и сказала:

— Извините, если я была недостаточно любезна с вами, но поймите, что я, слабая женщина, испугалась ваших длинных мечей и блестящих щитов. Кто бы из бессмертных ни привел вас к моим воротам, я благодарна ему. Я очень рада гостям и сейчас же прикажу моим слугам приготовить достойное угощение. Я вижу, что вы родовиты, но и я тоже не простолюдинка. Меня зовут Танаквиль. Может, это имя вам ничего и не говорит, но уверяю вас, что оно известно далеко за пределами Гимеры.

Она проводила нас в дом, попросила, чтобы мы оставили оружие в передней, а затем все мы вошли в пиршественный зал, где на ложах было по трибольших подушки и по две украшенных бахромой подушечки для подкладывания под локти. Там находились также ларь с фигурками восточных божеств и финикийский бог домашнего очага с разукрашенным ликом и в дорогом наряде. Посередине размещался большой коринфский кратер для смешивания вина с водой, а вдоль стен стояли аттические вазы и урны — как старые, расписанные черными фигурами, так и более новые, расписанные красным.

Танаквиль скромно сказала:

— Вы видите, что мой приемный зал выглядит невесело и что пауки сплели свои сети по углам. И мне очень радостно, что я могу принимать здесь знатных гостей, которые не побрезговали моим скромным жилищем. Если вы наберетесь немного терпения, я прикажу поварам взяться за работу, велю поставить охлаждать кувшины с вином и пошлю раба купить жертвенного мяса и нанять музыкантов, которые умеют играть на флейте и сиринге.

Она улыбнулась нам, и ее черные глаза сверкнули, когда она добавила:

— Я сама некрасивая старая женщина, но не беспокойтесь: у меня есть житейский опыт, и я равнодушна к предрассудкам. Я очень хорошо знаю, чего хотят мужнины после долгого морского путешествия, и полагаю, что вы не обманетесь в ваших ожиданиях.

Пока мы ожидали начала пиршества, она уговорила нас выкупаться в живительной воде каменного бассейна в саду. Мы разделись, положив одежду на каменные плиты двора, и окунулись в теплую воду. Пришли рабы с банными принадлежностями, вымыли нам головы и тела и натерли нас благовониями. Танаквиль, не смущаясь, внимательно рассматривала нас, пока нами занимались опытные руки банщиков.

Вскоре мы почувствовали приятное облегчение, и нам захотелось смеяться и наслаждаться жизнью. Нашу одежду унесли рабы, чтобы выстирать, а мы оделись в хитоны из тончайшей шерсти, а поверх них накинули заложенные складками плащи. Потом мы пошли в зал для пиров и возлегли на пиршественные ложа. Пришли слуги и подали нам на серебряных блюдах множество вкусных закусок — там были оливки, фаршированные соленой рыбой, белые и темные куски рыбы вяленой и тоненькие, свернутые в трубочки кусочки копченого мяса, начиненные фаршем из яиц, сладкой муки и кореньев с оливковым маслом.

Все это еще больше возбудило наш аппетит и жажду, так что мы с трудом терпели музыку слепого флейтиста и пение трех прекрасных девушек, которые чистыми голосами исполняли для нас старые гимерские песни. Наконец в зал вошла Танаквиль. Она успела переодеться в дорогие одежды и велела сделать себе высокую прическу в виде башни. На этот раз шея и плечи ее были обнажены, и она надела ожерелье из золота с желтыми камнями, а также золотые и серебряные браслеты, наверняка стоившие целое состояние. Танаквиль так наложила краски себе на лицо, что губы и щеки ее стали красными, а черные брови оттеняли сверкающие глаза.

От нее исходил приятный запах розовой воды, и она лукаво улыбалась, вливая в кратер мех красного вина и кувшин ледяной воды. Поющие девушки поспешно наполнили плоские чаши и опустились на колени, подавая нам вино. При этом их короткие туники задрались вверх, обнажая заманчивые округлости.

Танаквиль сказала:

— Я догадываюсь, что вас мучает жажда. Утолите ее вначале этим столовым вином, но только не напивайтесь допьяна. Вы наверняка слыхали песенку о пастушке, которая погибла от любви. За едой вам споют песнь о Дафнисе и Хлое. Я признаю, что она скучна, но аппетита она вам не испортит, а вы должны уважать старые традиции Гимеры. В свое время вы узнаете и о том, почему символ нашего города — это петух.