Марина Цветаева - Мне нравится, что Вы больны не мной… (сборник)

• Название: Мне нравится, что Вы больны не мной… (сборник)
• Автор: Марина Цветаева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-85492-9

«Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед…» Эти слова совсем еще юной Марины Цветаевой оказались пророческими. Ее творчество стало крупнейшим и самобытнейшим явлением русской литературы XX века, величие и трагедию которого она так талантливо выразила в своих произведениях. Предельная искренность, высокий романтизм, глубокий трагизм лирики отличают стихотворения, поэмы и прозу М. И. Цветаевой, вошедшие в эту книгу.

В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.

---

Зерна огненного цвета

Брошу на ладонь,

Чтоб предстал он в бездне света

Красный как огонь.

Советским вельможей,
При полном Синоде…
– Здорово, Сережа!
– Здорово, Володя! Умаялся? – Малость.
– По общим? – По личным.
– Стрелялось? – Привычно.
– Горелось? – Отлично.

– Так стало-быть пожил?
– Пасс в нек’тором роде.
…Негоже, Сережа!
…Негоже, Володя!

А помнишь, как матом
Во весь свой эстрадный
Басище – меня-то
Обкладывал? – Ладно

Уж… – Вот-те и шлюпка
Любовная лодка!
Ужель из-за юбки?
– Хужей из-за водки.

Опухшая рожа.
С тех пор и на взводе?
Негоже, Сережа.
– Негоже, Володя.

А впрочем – не бритва –
Сработано чисто.
Так стало-быть бита
Картишка? – Сочится.

– Приложь подорожник.
– Хорош и коллодий.
Приложим, Сережа?
– Приложим, Володя.

А что на Рассее –
На матушке? – То есть
Где? – В Эсэсэсэре
Что нового? – Строят.

Родители – ро́дят,
Вредители – точут.
Издатели – водят,
Писатели – строчут.

Мост новый заложен,
Да смыт половодьем.
Все то же, Сережа!
– Все то же, Володя.

А певчая стая?
– Народ, знаешь, тертый!
Нам лавры сплетая,
У нас, как у мертвых,

Прут. Старую Росту
Да завтрашним лаком.
Да не обойдешься
С одним Пастернаком.

Хошь, руку приложим
На ихнем безводье?
Приложим, Сережа?
– Приложим, Володя!

Еще тебе кланяется…
– А что добрый
Наш Льсан Алексаныч?
– Вон – ангелом! – Федор

Кузьмич? – На канале:
По красные щеки
Пошел. – Гумилев Николай?
– На Востоке.

(В кровавой рогоже,
На полной подводе…)
– Все то же, Сережа!
– Все то же, Володя!

А коли все то же,
Володя, мил-друг мой –
Вновь руки наложим,
Володя, хоть рук – и –

Нет.
    – Хотя и нету
Сережа, мил-брат мой,
Под царство и это
Подложим гранату!

И на раствороженном
Нами Восходе –
Заложим, Сережа!
– Заложим, Володя!

7

Много храмов разрушил,
А этот – ценней всего.
Упокой, Господи, душу
Усопшего врага твоего.

Савойя,август 1930

С. А. Есенину (1895–1925)

«Брат по песенной беде…»

Брат по песенной беде –
Я завидую тебе.
Пусть хоть так она исполнится
– Помереть в отдельной комнате! –
Скольких лет моих? лет ста?
Каждодневная мечта.

И не жалость: мало жил,
И не горечь: мало дал.
Много жил – кто в наши жил
Дни: все дал – кто песню дал.

Жить (конечно не новей
Смерти!) жилам вопреки.
Для чего-нибудь да есть
Потолочные крюки.

Начало января 1926

(О Есенине)

– У Е‹сенина› был песенный дар, а личности не было. Его трагедия – трагедия пустоты. К 30-ти годам он внутренне кончился. У него была только молодость.

(Пел – и пил.)

1926

«Есенин погиб…»

Есенин погиб, потому что не свой, чужой заказ (времени – обществу) принял за свой (времени – поэту), один из заказов – за весь заказ. Есенин погиб, потому что другим позволил знать за себя, забыл, что он сам – провод: самый прямой провод!..

Есенин погиб, потому что забыл, что он сам такой же посредник, глашатай, вожатый времени – по крайней мере настолько же сам себе время, как и те, кому во имя и от имени времени дал себя сбить и загубить.

(«Поэт и время», 1932)

П. Г. Антокольскому (1896–1978)

П. Антокольскому

Дарю тебе железное кольцо:
Бессонницу – восторг – и безнадежность.
Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,
Чтоб позабыл ты даже слово – нежность.

Чтоб голову свою в шальных кудрях
Как пенный кубок возносил в пространство,
Чтоб обратило в угль – и в пепл – и в прах
Тебя – сие железное убранство.

Когда ж к твоим пророческим кудрям
Сама Любовь приникнет красным углем,
Тогда молчи и прижимай к губам
Железное кольцо на пальце смуглом.

Вот талисман тебе от красных губ,
Вот первое звено в твоей кольчуге, –
Чтоб в буре дней стоял один – как дуб,
Один – как Бог в своем железном круге!

Март 1919

Н. П. Гронскому (1909–1934)

Надгробие

1

«Иду на несколько минут…»
В работе (хаосом зовут
Бездельники) оставив стол,
Отставив стул – куда ушел?

Опрашиваю весь Париж.
Ведь в сказках лишь да в красках лишь
Возносятся на небеса!
Твоя душа – куда ушла?

В шкафу – двустворчатом, как храм, –
Гляди: все книги по местам,
В строке – все буквы налицо.
Твое лицо – куда ушло?

Твое лицо,
Твое тепло,
Твое плечо –
Куда ушло?

3 января 19352

Напрасно глазом – как гвоздем,
Пронизываю чернозем:

В сознании – верней гвоздя:
Здесь нет тебя – и нет тебя.

Напрасно в ока оборот
Обшариваю небосвод:
– Дождь! дождевой воды бадья.
Там нет тебя – и нет тебя.

Нет, некоторое из двух:
Кость слишком – кость, дух слишком – дух.
Где – ты? где – тот? где – сам? где – весь?
Там – слишком там, здесь – слишком здесь.

Не подменю тебя песком
И па́ром. Взявшего – родством
За труп и призрак не отдам.
Здесь – слишком здесь, там – слишком там.

Не ты – не ты – не ты – не ты.
Что́ бы ни пели нам попы,
Что смерть есть жизнь и жизнь есть смерть, –
Бог – слишком Бог, червь – слишком червь.

На труп и призрак – неделим!
Не отдадим тебя за дым
Кадил,
Цветы
Могил.

И если где-нибудь ты есть –
Так – в нас. И лучшая вам честь.
Ушедшие – презреть раскол:
Совсем ушел. Со всем – ушел.

5–7 января 19353

За то, что некогда, юн и смел,
Не дал мне заживо сгнить меж тел
Бездушных, замертво пасть меж стен –
Не дам тебе – умереть совсем!

За то, что за руку, свеж и чист,
На волю вывел, весенний лист –
Вязанками приносил мне в дом! –
Не дам тебе – порасти быльем!

За то, что первых моих седин
Сыновней гордостью встретил – чин,
Ребячьей радостью встретил – страх, –
Не дам тебе – поседеть в сердцах!

7–8 января 19354

Удар, заглушенный годами забвенья,
Годами незнанья.
Удар, доходящий – как женское пенье,
Как конское ржанье,

Как страстное пенье сквозь ‹косное› зданье
Удар – доходящий.
Удар, заглушенный забвенья, незнанья
Беззвучною чащей.

Грех памяти нашей – безгласой, безгубой,
Безмясой, безносой!
Всех дней друг без друга, ночей друг без друга
Землею наносной

Удар – заглушённый, замшённый – как тиной.
Так плющ сердцевину
Съедает и жизнь превращает в руину…
– Как нож сквозь перину!

…Оконною ватой, набившейся в уши,
И той, заоконной:
Снегами – годами – ‹пудами› бездушья
Удар – заглушенный…

А что если вдруг
…………………………….
А что если вдруг
А что если – вспомню?

‹Начало января 1935›5

Оползающая глыба –
Из последних сил спасибо
– Рвущееся – умолчу –
Дуба юному плечу.

Издыхающая рыба,
Из последних сил спасибо
Близящемуся – прости!
Силящемуся спасти
Валу первому прилива.

Иссыхающая нива –
Божескому, нелюдску́
Бури чудному персту.

Как добры – в час без спасенья –
Силы первые – к последним!

Пока рот не пересох –
Спаси – боги! Спаси – Бог!

Лето 1928

О книге Н. П. Гронского «Стихи и поэмы»

Девятый год стоит Россия
Моей заморскою страной…

Н. П. Г.

Мне кажется, что спор о том, может ли быть эмигрантская молодая литература или не может быть, на этот раз сам собой разрешен в недавно вышедшей книге покойного молодого поэта Н. П. Гронского.

Книга открывается словами: «Помню Россию – так мало, помню Россию – всегда»… Это сразу дает нам и возраст, и духовную особь пишущего. Мало помнят, но все же помнят – десяти лет расставшиеся помнят свою страну – изгнанники, всегда помнят – рожденные поэты. Книга открывается – формулой, ибо короче и полнее о себе и о России человек его поколения сказать не может. Эта цитата, по недостатку места, останется единственной. Пусть читатель, до прочтения книги, поверит на слово, что она редкостной словесной силы. Поэтически – первокачественная.