Олег Алякринский - Гастролер

• Название: Гастролер
• Автор: Олег Алякринский
• Издательство: АСТ-ПРЕСС КНИГА
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 5-462-00028-6

Чудом выскользнув из кольца кровавой облавы, знаменитый вор в законе, смотрящий по России Варяг вынужден с тяжелыми ранениями залечь на дно, готовясь к решающей схватке с предавшими его криминальными вожаками, которые вступили в подлый сговор с коррумпированными чиновниками и продажными генералами. Для борьбы с врагом смотрящему не хватает важной информации, которую он ищет в тайном архиве покойного Медведя, «крестного отца» русской мафии. Среди ценнейших документов Варяг отыскивает потрясающую рукопись, в которой знающий человек рассказывал о судьбе самого Медведя, о том, как в России набирал силу воровской закон, о кровавых криминальных войнах и одновременно о людях, сумевших сохранить свою честь и достоинство в самых невероятных и сложных жизненных обстоятельствах…

---

И Медведь принял предложенную игру.

— Был. Но, видно, уж не судьба отыграться, поэтому будем считать, что я просто зашел на огонек, — любезно улыбнулся Медведь.

Потом он вызвался проводить ее домой. Толяна он отпустил, и они поехали на такси. Жанна жила в Марьиной Роще. Она пригласила его зайти. У нее еще немного выпили коньяку для продолжения знакомства, и потом, уже не скрывая возникшего друг к другу влечения, прошли в спальню.

Женщина без лишнего жеманства сбросила на пол вечернее платье, высвобождаясь из него, как проснувшаяся бабочка от опостылевшего кокона, и осталась в шелковом полупрозрачном белье. Однако и белье так же быстро было сброшено на пол. Переступив через одежду, Жанна прильнула к мускулистой груди Медведя, нетерпеливо сама распуская ремень на его брюках и нежно проводя рукой по бедрам, расстегивая пуговицы на рубашке…

— Я хочу стоя и сразу, — прошептала она и, изгибаясь, обвила его шею руками.

Медведь прижал ее к стене, приподнял одну ногу и, слегка присев, вошел в нее, так что Жанна затрепетала, вздрогнув всем телом, а потом, застонав, крепко пальцами впилась ему в спину. Удивительно, но эта женщина возбуждалась, как и Нинель, с полоборота. Она сразу же впала в прострацию, потеряв контроль над собой, страстно отдаваясь сильному мужчине.

Медведь напористо двигал внутри нее, все больше и больше возбуждаясь, и когда почувствовал, что Жанна достигла предела возбуждения, стал увеличивать темп, доведя ее и себя до полного исступления. Жанна громко всхлипывала от захлестнувшего ее наслаждения, выкрикивала бессвязные слова. Вслед за Жанной кончил и он, а Жанна вновь хотела, она тянулась к нему, требовала, молила, взывала:

— Еще! Еще! Еще!

И они повторили это еще и еще.

Медведю казалась, что ее ненасытность не имеет границ. Он и так уже боялся, что в какой-то момент вдруг нечаянно выронит ее из объятий, а она, извиваясь от жгучего желания, бесчувственно упадет к его ногам. Оно так и произошло, но по ее собственной воле: обмякнув в его руках, Жанна медленно сползла на пол, встала на колени и, припав губами к его члену, стала целовать и ласкать его до тех пор, пока опять не пробудила к жизни. И они вновь закружились в новом совокуплении, но уже на полу, на мягком ковре.

«Было бы обидно сдохнуть от упадка сил в объятиях стервы из катрана, — подумал Медведь. — Но какая же это счастливая и мучительная смерть!» И он вновь насаживал эту страстную женщину на свое такое сегодня невероятно стойкое орудие. Забыв обо всем на свете, они оба еще долго доводили себя до полного опустошения. А потом, истомленные сладкой болью, заснули в объятиях друг друга, уносясь в призрачные, хотя порой и доступные для смертного высоты…

Больше он с Жанной не встречался. В вечер следующего дня Медведь уехал в Ленинград — думал, ненадолго, на месяц-два, переждать, пока утихнет в столице суматоха с убийством генерала Калистратова, а как оказалось, на долгих десять лет.

Глава 20

Кавалькада из пяти черных лимузинов выстроилась в узком переулке в центре Москвы перед зданием недавно открытого Института проблем мирового экономического развития АН СССР, руководимого новоиспеченным академикам Егором Сергеевичем Нестеренко. Высоких гостей директор института в сопровождении членов ученого совета вышел встречать на улицу. Из похожего на черную торпеду «ЗИЛа» с трудом вылез мужчина с густой шевелюрой и такими же густыми седеющими бровями. Он расцеловался с Нестеренко и, взяв академика под руку, двинулся с ним к крыльцу.

— Неплохой особнячок ты себе отхватил, Егор! — добродушно смеясь, заметил высокий гость.

— Вашими стараниями, Леонид Ильич! — учтиво, но без подобострастия отреагировал Нестеренко.

— Ладно, чего уж там… Давай, пошли! Показывай свои владения. — И гость потянул за собой Егора Сергеевича.

Естественно, к встрече высокопоставленных гостей был организован фуршет с холодными закусками, доставленными специально из кремлевской столовой. После трех рюмок армянского коньяка и бутербродов с белужьей икрой высокопоставленный благодетель Нестеренко потребовал показать ему директорский кабинет.

Они уединились за двойными дверями и расположились в глубоких кожаных креслах у окна.

— Ну что, Егорушка, скоро ли мировая система социализма победит во всем мире? — не то шутя, не то серьезно осведомился Леонид Ильич. — Все же как-никак ты мой советник по экономике и должен знать такие вещи!

— Ну, Леонид Ильич, как писал еще Маркс… — издалека начал осторожный Егор Сергеевич.

— Ты, Егор, это брось, — одернул его собеседник. — Я отродясь Маркса не читал… Ты давай этой мутью меня не пугай, а говори по-простому. И скажи мне не как на секретариате ЦК, а как на духу. Ведь тебе мы институт дали, чтобы ты занимался как раз этими разработками. Вот и скажи мне, как ускорить процесс, чего нам еще не хватает? А то вон Михал Андреич только и талдычит про неслаженность экономических связей социалистического лагеря да ослабление трудовой дисциплины в нашей стране!

Он вздернул лицо к потолку и многозначительно обвел рукой вокруг своей головы:

— Тут у тебя ушей нет? А то ляпнешь чего не то, потом разговоры пойдут… — и, понизив голос, продолжал: — Нам вот недавно на политбюро Юрий Владимирович докладывал, что у нас в стране подпольные капиталисты завелись. Представляешь себе! Строили-строили социализм — и на тебе: частные предприниматели, эксплуататоры. От чего уходили, к тому и пришли. Как с этим бороться? Вот что непонятно. Неужели все дело в этих… инакомыслящих? Так мы их уже всех, кажется, обезвредили. А инакомыслящие не переводятся, и капиталисты берутся непонятно откуда.

— Да, Леонид Ильич, — склонил седеющую голову Нестеренко, — и я краем уха слышал про какие-то подпольные цеха и даже целые фабрики. Мне думается, это происходит оттого, что советские люди не очень-то верят в построение коммунизма, как им в свое время обещали, а Никита Сергеевич, так тот обещал за двадцать лет управиться. Многим хочется жить хорошо — и сейчас. Формация общества меняется, Леонид Ильич, в годы революции люди думали о счастье грядущих поколений, а грядущее поколение — вот оно, и оно как раз начинает думать не о другом грядущем поколении, а о себе…

— Да-а! — задумчиво протянул гость. — Ну что с этим делать? Как ты себе это представляешь?

— Надо дать людям определенную свободу экономической деятельности, предпринимательства, тогда и экономика государства резвее будет развиваться.

— Дать, говоришь! Вон в Чехословакии дали, и что с того вышло? Им только палец в рот положи — они всю руку оттяпают. Нет, Андропов прав — тут нельзя идти на послабления. Иначе получим югославский вариант, а это уже будет другой режим! О построении социализма придется забыть. Этого допустить нельзя!

Нестеренко согласно кивал и поддакивал, но, воспользовавшись секундной паузой, продолжал гнуть свое:

— Вы знаете, Леонид Ильич, у меня тут идея одна возникла по этому вопросу. Вот взять подпольные предприятия, с которыми мы так боремся, а все без толку… Но ведь можно посмотреть на проблему с другой стороны — это бесконтрольное производство, не приносящее государству никакой прибыли, а одни лишь убытки, но… если представить это только теоретически…. всю эту подпольную индустрию можно взять под жесткий контроль.

— Так мы же их ловим, судим, сажаем!

Нестеренко мягко улыбнулся.

— Вот в этом соль моего… размышления, — продолжил он свою мысль. — Не сажать цеховиков поголовно на скамью подсудимых, а поставить над ними проверенного, надежного специалиста, который бы занимался надзором за этим производством и за отчислением налогов в госказну… Он бы также наказывал наиболее зарвавшихся хапуг.

— Может быть, может быть, — задумался Брежнев. — А как ты эту структуру под контроль-то возьмешь? Да и где таких людей взять, которые смогли бы этих цеховиков держать в узде…

— Россия — страна, богатая талантами… — хитро усмехнувшись, заметил Егор Сергеевич. — Есть у меня, Леонид Ильич, один кандидат на примете. Старый мой знакомый…

— Давай ближе к делу, Егор, — поторопил гость, глянув на часы. — У меня через час встреча с послами в Кремле. И кто он такой?

— Он, как раньше говорили, в законе. То есть вор, который, скажем так, хоть и ворует, но придерживается традиционных принципов морали и этики. Сейчас не буду вас утомлять пространными разговорами, но я долго изучал этот вопрос… Воровская идея, воровская община, с одной стороны, очень глубоко укоренена в русском общинном духе, а с другой стороны, является как бы прообразом социалистического общества…

— Э-эх! Ладно, что-то ты загибаешь, Егор. Слишком для меня все это мудрено. — Леонид Ильич крякнул и, звонко хлопнув ладонями по кожаным подлокотникам, встал с кресла. — И что, твой вор до сих пор ворует?