Валерий Могильницкий - Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

• Название: Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)
• Автор: Валерий Могильницкий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906829-06-1

Новая книга Валерия Михайловича Могильницкого «Безымянные тюльпаны» является продолжением его известных произведений о великих узниках Карлага «Звезды Гулага», «Черные розы маршала», «Не склонив головы», «В долине слез», «Великие узники Карлага». В ней собраны очерки писателя последних лет, которые публиковались в газетах «Труд», «Страна и мир», «Казахстанская правда», «Индустриальная Караганда», «Темиртауский рабочий», а также в журналах «Нива», «Простор», «Астана-плюс», «Бай-терек».

Автор книги более пятидесяти лет работает в печати, член Союза журналистов СССР и РК, академик Международной Академии информатизации, лауреат многочисленных творческих конкурсов, почетный гражданин города Жезказгана. Указом Президента РК Н.А. Назарбаева в 2011 году награжден медалью «Ерен енбегі ушін» («За трудовое отличие»). В 2013 году удостоен почетной международной награды «Святая София», а в 2014 году — престижной международной премии «Интеллект нации» (I степени в программе «Лидеры XXI века»).

Книга посвящена памяти жертв политических репрессий. Издание рассчитано на массового читателя.

---

Откуда это было известно Мехлису? Никогда я не говорил о своем дневнике окружающим, никому его не показывал. Дневник был глубоко личным, интимным моим делом, которое, право же, никого не касалось.

— Покажите! — приказал Мехлис и утвердил на переносице пенсне без ободков, заранее приготовившись к чтению моего дневника. Теперь член Военного совета фронта совсем стал похож на заслуженного провизора.

Делать нечего, я открыл чемодан, извлек несколько тетрадей, подал их и опять уселся на место. Мехлис принялся читать.

— Та-ак! Все понятно! — вдруг проговорил Мехлис зловеще-удовлетворенным тоном, как будто нашел наконец именно то, что и хотел найти. И громко для всех собравшихся военных людей прочел: — „…Хорошими ораторами у нас были Луначарский, Троцкий и Киров…“. Да как вы смеете ставить рядом с Троцким святое имя Кирова? Знаете, кто убил Кирова? — продолжал Мехлис, повысив голос, и снял пенсне. — Какой же вы подлец!

Все помутилось и поплыло у меня перед глазами. Никто никогда в жизни не называл меня подлецом, да еще и публично.

Не знаю, выстрелил бы я в Мехлиса, но рука инстинктивно, сама собой, схватилась за висевшую кобуру.

— Обезоружить его! — поспешил крикнуть, изменившись в лице, Мехлис. Такая реакция на оскорбления, которые он наносил подвластным ему людям, была, вероятно, ему в новинку. Наверное, приближенное лицо привыкло к тому, что офицеры, которых он осыпал ругательствами, стояли перед ним навытяжку.

Огромный полковник, сидевший напротив меня и следивший за каждым движением, с неожиданным проворством перегнулся животом через стол и мгновенно очень умело выхватил оружие из моей кобуры. И тут я сразу обессилел и сник — будто рухнуло что-то внутри. Озаренный вдруг каким-то мрачным светом, я только теперь понял, что это начало чего-то страшного. Будто сквозь горячий душный туман увидел, как Мехлис, держа пенсне, торжественно поднялся из-за стола во весь рост — все, кто сидел вокруг, тоже поднялись. Лицо его расплывалось передо мной мутным пятном. Откуда-то издали, из какого-то потустороннего мира, донесся театрально-напыщенный голос:

— Передаю вас карающему мечу революции!»

Из штаба Даниил Фибих попал прямо в Лефортово, затем в Бутырку. Следователи, проштудировав его дневники, в чем только военкора не обвиняли. Они цитировали его строки и комментировали их.

Первый говорил: «Вот вы пишете о поездке к партизанам. И даете такой текст: „Партизаны, пожалуй, — более заманчивая тема, нежели жизнь действующей армии“. Зачем вы оскорбляете армию?»

Второй спрашивал: «Вы пишете: „Партработники не дают читать немецкие листовки, сразу вырывают из рук. А вдруг писатель начнет разлагаться“… Это зачем издеваться над партработниками?»

Третий следователь ухватился за место в дневнике, где Фибих критикует новую неудобную для носки форму советских военнослужащих с погонами. И пишет: «Лучше бы у англичан поучились». Следователь комментирует: «Вы не патриот, Фибих. Сам Сталин надевает новую форму!»

Особенно следователи придирались к фразе Фибиха: «Мы хорошо деремся, но воевать не умеем». Последний следователь Коваленко даже вознамеривался его избить. Но Фибих сумел себя защитить, схватив его за оба запястья.

— Все равно тебя расстреляют! — шипел следователь. — Ты же троцкист, как сказал товарищ Мехлис. Всех твоих товарищей-троцкистов давно расстреляли, очередь за тобой.

Фибих пишет в своей книге «По ту сторону», изданной в Москве в 2010 году:

«Да, среди безвременно погибших, большей частью забытых ныне писателей и поэтов, немало было моих знакомых: Борис Пильняк, Артем Весёлый, Иван Касаткин, Сергей Буданцев, Сергей Клычков, Петр Орешкин, Николай Зарудин, Иван Катаев, Борис Губер, Давид Бергельсон. Перечисляю лишь тех, кого знал лично, тех, у кого — у многих из них — бывал. Написанные ими книги, как положено, были изъяты из библиотек и сожжены в особом крематории».

— Скоро попадут в крематорий и все твои книги, — пообещал следователь и тут же спросил: — А как твой дружок Василий Гроссман, тоже такие дневники пишет?

Следователь хотел во что бы то ни стало получить «компромат» на Гроссмана, чтобы, объединив его с Фибихом, обвинить их в создании троцкистской контрреволюционной группы в армии. Но Фибих сразу сказал:

— Не троньте Гроссмана. Он прекрасный спецкор газеты «Красная Звезда», отличный писатель. Его повесть «Народ бессмертен» — пример того, как надо писать о войне — правдиво и в то же время воспевая силу духа нашего народа…

Следователь отступил. И все же Фибиху дали 10 лет за пропаганду контрреволюционной литературы.

Свой срок Даниил Владимирович Фибих отбывал в Карлаге в Бурме. В книге «По ту сторону» он расскажет о дружбе в лагере с любовницей адмирала Колчака, поэтессой Анной Тимиревой-Книппер, и киноактрисой Мариеттой Капнист. Эту дружбу он продолжит с ними в Москве после освобождения из Карлага. Именно они познакомят его с вдовой писателя Ильи Кирилловича Сафонова Людмилой Николаевной. Однажды Даниил Владимирович попросит ее спрятать у себя на квартире на Плющихе рукопись его новой книги «По ту сторону», в которой он повествует всю горькую правду о Карлаге.

— Чего ты боишься? — спросила Людмила Николаевна.

— Боюсь, что снова получу десятку за правду, — ответил Даниил Владимирович. — Ведь нам до настоящей демократии еще далеко.

Это было в 1970 году, незадолго до ухода из жизни Фибиха. Более 30 лет пролежала папка с его рукописью на квартире Сафоновой, прежде чем быть изданной. Ее не нашли даже во время обыска в 1983 году работники КГБ. Она хранилась в ящике с детскими книгами, а детскую литературу чекисты не трогали.

В 2000 году Людмила Николаевна передала книгу Фибиха «По ту сторону» его внучке Марии Дремач, и та издала ее. Я с большим интересом прочитал мемуары Фибиха о лагерной жизни в нашем крае, вначале в Бурме, а затем в Карабасе. Подробно и правдиво рассказывал он о подневольном труде политических заключенных на полях Бурминского отделения, о том, как они ухаживали за коровами, быками и овцами, добиваясь рекордных привесов животных. Они принесли большую культуру в казахские степи, построив в Бурме клуб, поставив в нем первые спектакли, в том числе пьесы Константина Симонова «Русские люди», Александра Корнейчука «Фронт» и другие. Сам Фибих, когда его переведут в Карабас, поставит там во Дворце культуры пьесу «Константин Заслонов» — о руководителе партизанского движения в Белоруссии, Герое Советского Союза…

Издав мемуары своего деда, писателя Даниила Владимировича Фибиха, внучка Мария Дремач восстановит его незаконно забытое имя в памяти современников. К сожалению, многие книги Фибиха, в том числе повести «Святыни», «В снегах Подмосковья», романы «Угар», «Родная земля» были уничтожены по велению чекистов после его отправки в сталинские лагеря, по ту сторону жизни. Нет их в наших библиотеках и по сегодняшний день. А жаль. С их переизданием мы имели бы более полное представление о жизни и творчестве замечательного писателя и человека Даниила Владимировича Фибиха, бывшего узника Карлага.

Глава пятая Его звезда не погаснет

Каждый раз, когда я приезжаю в Жезказган, мысленно отмечаю, как свято и бережно чтят здесь людей, отдавших много сил становлению нашего карагандинского края: рабочих, ученых, писателей, акынов. Всюду названия улиц напоминают о них.

Выхожу к культурному комплексу «Сарыарка», и передо мной открывается величественный памятник Сакену Сейфуллину. Он был сооружен к 100-летию со дня рождения известного казахского писателя. И это логично — Сакен Сейфуллин много писал о меднорудном крае, первых рудокопах, революционерах Жезказгана. Он погиб в конце февраля 1938 года, став жертвой сталинских репрессий. Долгие годы его имя было предано забвению. Только в 1957 году он был полностью реабилитирован. Но даже после этого всю правду о Сейфуллине не было принято говорить. Тем не менее его имя, словно родник, продолжало жить в народе, было любимо и почитаемо среди простых людей.

За что же его арестовали и расстреляли? В различных архивах Москвы, Астаны сохранились документы о жизни Сакена Сейфуллина, его трагедии в годы сталинизма. Вот что рассказывают некоторые из материалов, хранящихся в Центральном государственном архиве литературы и искусства в Москве. Например, выступление Сейфуллина — в прениях по докладу Н. Бухарина — на первом съезде Союза писателей бывшего СССР. Сейфуллин подверг резкой критике тех русских писателей и поэтов, которые, не зная уклада и обычаев казахского народа, однобоко, порой ошибочно пишут о нем. Особенно сильно досталось Всеволоду Иванову и Виктору Шкловскому. Цитирую:

«Всеволод Иванов много пишет из жизни азиатских народностей. Но в его тоне, особенно в тоне его ранних произведений, проступает барское отношение к малым народностям. Он иногда рисует героя малых народностей наивным, а иногда и идиотом. Он иногда даже географии не знает, он не знает, где находится Казахстан и кто такие казахи, он не знает, где находится Киргизстан и кто такие киргизы»…