Александр Штейнберг - От Лас-Вегаса до Нассау

• Название: От Лас-Вегаса до Нассау
• Автор: Александр Штейнберг
• Жанр: Короткие истории

Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке. Книгу украшают многочисленные смешные рисунки и оптимизм авторов. Серия состоит из 15 книг, связанных общими героями и общим сюжетом. Иллюстрации Александра Штейнберга.

---

И вот, когда редактирование моей книги подошло к концу, мне позвонил редактор и сказал, что меня хочет видеть главный. Не успел я переступить порог его кабинета, как он вскочил с кресла, воздел руки горе и запричитал страшным голосом:

– Александр! Что же ты с нами делаешь? Так и знай, что несмотря на наши хорошие отношения, я эту книгу не пропущу.

– А что, собственно произошло?

– Он еще спрашивает! Во первых, ты рисуешь голых баб.

– Каких еще голых баб?

– Вот, вот смотри рисунок 38.

– Так это же классические пропорции человеческого тела, силуэт женщины.

– Не дури мне голову. Это никакой не силуэт, это голая баба. А если тебе нужно показать пропорции человеческого тела, так нарисуй одетого мужика и обмеряй на нем все, что тебе угодно. Это нужно или убрать, или переделать. Теперь, что это ты нарисовал на следующем рисунке, какой-то однорукий инвалид с клешней. Вот написана его фамилия «Модулор».

– Это не я нарисовал. Это Корбюзье нарисовал.

– Вот и хорошо. Корбюзье нарисовал все наперекосяк – он известный абстракционист, а ты возьми, да и исправь. Ты же у нас социалистический реалист. А вообще, я тебе должен сказать, что с рисунками у тебя плохо дело. Вот у тебя раздел «Архитектурный рисунок» – сплошные церкви. Прямо не справочное пособие, а Евангелие. Да еще старье. Все придется переделать.

– Но я же взял для примеров рисунки классиков архитектуры, чтобы показать, как они работали акварелью, пером, углем.

– А ты не бери классиков. Возьми и сам нарисуй. Что, у нас мало новых зданий на Оболони, на Березняках? Нет, рисунки необходимо переделать. А что у тебя тут за ссылки на зарубежных авторов? М. Тваровский. А второй инициал?

– Это Мечислав Тваровский, он поляк. Поляки не пишут второго инициала.

– Они не пишут, а мы пишем. Узнай и поставь. Идем дальше. А. Дюрен.

– Не Дюрен, а Дюрер. Это великий немецкий художник эпохи Возрождения.

– Ну вот, сам говоришь – великий. Так посмотри его биографию и узнай, как звали папашу. А библиография вообще никуда не годится. Что это за Н.А. Рындин, 1908 год. Кто это может проверить, что он делал после революции. А твой поляк Тваровский не был часом в «Солидарности»? Ты можешь принести справку от посольства? В общем, так: все ссылки на книги, изданные до 45-го года убрать. В предисловии сошлись на последние постановления партии и правительства. На все исправления даю тебе месяц. Желаю тебе успехов, и чтоб знал в дальнейшем: главное – это политическая направленность.

Я пошел к своему редактору с тяжелым сердцем и начал ей излагать беспросветное содержание нашей беседы.

– А вы не переживайте, – скажу вам по секрету, что за месяц он все забудет. Так что мы минимум исправим, уберем обнаженную даму, да простит нам Дюрер, исключим старую литературу и все пройдет как по маслу. Сроки уже поджимают.

Действительно, когда я пришел к нему через месяц, он был уже в более благодушном настроении:

– Ты все исправил? Давай посмотрим выборочно. Нука, покажи предисловие. Ага, постановление о строительстве есть. Уже хорошо. Так, теперь посмотрим библиографию. Так, так, 1965 год, 1960-й, 1971-й… Вот видишь. Можешь, когда хочешь. Совсем другое дело. Голых баб нет? Остальное на твоей совести. Я подписываю, но надеюсь, что ты нас не подведешь.

И рукопись пошла в работу. ЛИТ (цензура), набор, верстка, корректура, правка и т. д.

Уже в Филадельфии, вспоминая об этом, я думал, каким длительным и мучительным был этот процесс. Передо мной лежат две маленькие дискетки. На них поместилась книга объемом 25 печатных листов, которую написали мы с Леночкой в Филадельфии и издали с помощью великолепного профессионала-полиграфиста Исаака Вайнштейна.

Книга «Лики великих» о жизни и творчестве великих эмигрантов – деятелей искусства. На этой дискетке вся рукопись с иллюстрациями, заставками, обложкой и титульным листом. Ее можно взять и сразу передать в типографию.

LAS VEGAS

Мучительный процесс издания книги стал для нас в Филадельфии, с одной стороны, намного проще, с другой, – намного сложнее. Проще потому, что сам себе редактор, корректор, наборщик, художник, не зависишь ни от цензуры, ни от каких издательских деятелей в штатском. Никто от тебя не требует устанавливать имя и отчество Рембрандта, не ищет голых баб и не вымарывает иллюстрации с религиозной тематикой. Сложнее потому, что почти невозможно найти издателя, который бы хотел быть дистрибютором (реализатором) книги на русском языке. И самая малоприятная деталь состоит в том, что платить издателю нужно из собственного кармана.

– Я слышал, вы закончили книгу, – звонит вам такой издатель, в прошлом научный сотрудник, узнавший о вас с помощью непонятных источников. – Сейчас вы, наверное, не можете решить, куда ее нести и где ее издавать. Я вам хочу посоветовать принести ее мне.

Скажу без лишней скромности, что это дело у меня налажено. Дешевле чем я, у вас никто не возьмет. Если вам нужны рекомендации, я дам телефоны нескольких известных филадельфийских поэтов.

Недостатка в «известных» поэтах русская эмиграция не испытывает. Многие пожилые люди незнание английского компенсируют переходом на поэтический русский язык. Кроме того, приятно увидеть книжечку стихов, увенчанную собственной фамилией. Некоторые из них подвизаются в жанре поздравительных публикаций:

С юбилеем поздравляем,
Счастья в жизни тебе желаем,
Чтоб ты жила 120 лет на свете,
Твой муж, свекровь и твои дети.

В большом ходу также объемистые стихотворные адреса, зачитываемые на торжественных пьянках в русских ресторанах.

Но вот тут ваш новоявленный издатель допускает непростительную ошибку. На вопрос: «Можно ли дать вам рукопись на дискете?», он отвечает:

– Дискета – это очень хорошо, но, я думаю, сначала мы подпишем договор, и вы дадите мне задаток и рукопись в распечатке, а мы тут же сможем пустить ее в работу.

У нас как раз сейчас есть пробел во времени. Я думаю, экземпляров 50 будет достаточно?

И тут вы сразу можете понять, в какую «работу» он запустит вашу рукопись. Распечатку, полученную у вас, он ни в какую типографию не отдаст, а, ничтоже сумняшеся, размножит ее на ксероксе и переплетет книги в домашних условиях на кухне, между плитой и тостером. Книги получатся криво обрезанными и через неделю начнут распадаться. О правках не может быть и речи.

Поэтому первые контакты на издательском фронте мы установили с американским издателем. У него была своя типография, и он печатал рекламы для супермаркетов. Мне нужно было отпечатать буклет с моими живописными работами и отзывами в американской прессе. Цена, которую он предложил, показалась нам чудовищной, но, когда мы поговорили с другими издателями, мы поняли, что он благородный человек. Кроме того, он оказался любителем живописи и согласился взять часть оплаты картинами. В это время мы как раз нашли выгодный вариант тура в Лас-Вегас, и вопрос стоял так – либо буклет, либо Лас-Вегас. Его предложение насчет картин несколько упростило выбор. Мы дали ему аванс, и он сделал фотографии работ на цифровой камере. Дизайн он предложил сделать сам, так как у него большой опыт в этом деле. Но когда он показал сигнальный оттиск буклета, мы пришли в ужас. Постоянная работа над рекламой супермаркетов наложила отпечаток на его творчество. Картины были представлены броско, но косокриво, между ними были красные, синие и зеленые полосы и пятна. Надписи разбегались в разных направлениях, даже вверх ногами. Я сделал собственный эскиз и стойко требовал его выполнения. Мистер Джеймс сопротивлялся недолго и отпечатал буклеты очень профессионально. Когда наступил час расплаты, он пришел к нам домой и отобрал себе четыре картины.

Мы были несколько обескуражены, так как рассчитывали отдать холсты на большую сумму. И тут он предложил совершенно неожиданное для нас, чисто американское решение. Он выбрал часть работ, напечатанных в буклете, и предложил на оставшуюся сумму подписать с ним документ, что он получает эксклюзивное право делать с этих работ репродукции. Так что путь в Лас-Вегас был для нас открыт.

В наших путевых дневниках было много веселых рисунков и стихов. Изобилие рисунков было вызвано тем, что наш дневник часто рассматривали американцы, не понимающие по-русски. Коротенькие стихи легче вписывались в странички дневника, чем обстоятельные описания. Вот некоторые рисунки и фрагменты из дневника, да простят нас строгие ценители поэзии.

Для тех, кого зовет азарт
К столам крупье, колодам карт,
Играющих без передышки
До исступленья, до одышки,
Кому страдать совсем не лень
Ночь напролет и целый день,
Кто той игре и сам не рад, —
Тому Лас-Вегас – сущий ад.
А тем, кто любит карнавалы
Кто любит петь и веселиться,
Венецианские каналы
И европейские столицы,
Палаццо дожей, Кампаниллу,
Чудесный мир, волшебный край,
Тому здесь будет очень мило,
Тому Лас-Вегас просто рай!

Для начала мы заходим в Интернет, чтобы ознакомиться с погодой в Лас-Вегасе, хотя твердо знаем, что верить прогнозам нельзя. В первые годы пребывания в Америке мы поражались точности прогнозов синоптиков. Потом начался переход на новые компьютерные программы. Попадания стали все реже и реже. Спасало их то, что на четырех разных каналах телевидения прогнозы были разными, и вы могли выбрать себе любой по вкусу. С 2002 года синоптики придумали новый прием, избавляющий их полностью от ответственности. «Вероятность дождя 50 %, вероятность снегопада 40 %». У нас даже появилась ностальгия по киевскому телефонному прогнозу 60-х, кончавшемуся словами: «Черговий сiноптик Варемуха». В конце концов мы поняли, что компьютерный прогресс в делах синоптиков привел к тому, что все надо принимать наоборот. Нам предсказали в Лас-Вегасе снег с дождем. Естественно, мы сделали вывод, что погода будет отличной, и были правы.