Александр Штейнберг - Творец империи Голливуд. Сэм Голдуин

• Название: Творец империи Голливуд. Сэм Голдуин
• Автор: Александр Штейнберг
• Жанр: Биографии и Мемуары

Серия «Наши люди в Голливуде» – это сложные и увлекательные биографии крупных деятелей киноискусства – эмигрантов и выходцев из эмигрантских семей. Это рассказ о людях, которые, несмотря на трудности эмигрантской жизни, достигли вершин в своей творческой деятельности и вписали имена в историю мирового кинематографа. Патриарх и один из фундаторов Голливуда, Сэм Голдуин (1879-1974) является примером самоотверженности и преданности кинематографу, он, успешный кинопродюсер, участвовал в создании трех киностудий, которые существуют и по сей день. Начальная буква его имени – G – присутствует в названии студии MGM – METRO-GOLDWYN-MAYER. Иллюстрации Александра Штейнберга.

---

Елена Мищенко Александр Штейнберг ТВОРЕЦ ИМПЕРИИ ГОЛЛИВУД Сэм Голдуин (Samuel Goldwyn)

…О нем слагали легенды, а он создавал звезд экрана – Мэри Пикфорд, Гарри Купера, Лоуренса Оливье и еще очень многих, а среди них – «русскую звезду» Анну Стен, которая стала его огромным открытием и не менее грандиозным провалом. Он работал со знаменитыми писателями своего времени, создавая великие сценарии. Среди его любимых авторов – Сидни Хоувард и Бей Хечт, Робер Шервуд и Лиллиан Хеллман. Его лучшие фильмы – «Лисички», «Тайная жизнь Уолтера Митти», и конечно «Лучшие годы нашей жизни», за который он получил две награды Оскар и который в первый же год проката собрал 10 миллионов долларов, неслыханная, астрономическая цифра в 1947-м году. Да, таков был сценарий его жизни, и он, великий бизнесмен и продюссер, в конце своей долгой, почти столетней жизни сказал журналистам: «Что же, – я не очень хорошо говорю по-английски, я не заканчивал Оксфорд. Скажу откровенно, я не ходил даже в начальную школу, не знаю грамматики, и многие посмеиваются надо мной, – ну что ж, зато я немножко знаю как шить замечательные перчатки!»

Да, его английский был неправильным, он не ладил со всеми этими глаголами, с ним часто случались курьезы, но сила обаяния и авторитет были настолько велики, что он убеждал профессионалов.

А кто из еврейских парней, вышедших из варшавского гетто, может похвалиться подобным?

* * *

Ему было шестнадцать, когда он пешком пересек Европу, уходя из родной Варшавы в поисках Земли Обетованной, о которой так много слышал от своих родственников и друзей. Америка – вот куда стремился он, оставляя за собой варшавское гетто, бедность, унижения. Что вело его, что не давало покоя, когда он пересекал границы – где прося подаяние, где зарабатывая на хлеб любым путем, через Германию, Англию, а затем, проникнув на пароход, достиг – таки своей цели, увидел маячившую вдали статую Свободы, и сердце забилось гулко, и слезы навернулись на глаза. Неужели он тогда предвидел свою Судьбу, свое Предназначение?

Три года спустя, девятнадцатилетний Шмуль Голдфиш мыл полы на фабрике перчаток, спустя еще три года Сэм Голдфиш стал гордостью перчаточного бизнеса, а в тридцать четыре года он стал продюссером, Сэмом Голдуином, основателем Голливуда, знаменитейшей в мире кинокомпании «Метро-Голдуин-Мейер».

ИСХОД

Ни в одной из книг записей новорожденных вы бы не смогли найти имени Сэм Голдуин. Имя и фамилия были созданы искусственно. Новорожденный, которого в его взрослой жизни стали звать этим именем, был наречен Шмулем. Фамилия его была Голдфиш. Родился он в Варшаве, по-видимому, в 1879-м году. Шмуль был старшим сыном в многодетной семье Ханны и Аарона Дэвида Голдфиш, ортодоксальных евреев. Аарон был мягкий, деликатный человек, владеющий несколькими языками. Его жена Ханна была полной противоположностью мужу. Ее называли «большая Ханна», у нее был пронзительный голос, она предпочитала кричать и утверждать свои права криком. Впоследствии Голдуин говорил, что он может в нескольких словах описать обстановку в доме: «нищета, нищета и еще раз нищета». Отец рано умер, и ответственность за судьбу шестерых детей и мать легла на плечи Шмуля. Доставалось ему немало: законы выживания в гетто были жестокими. Первое русское слово, которое выучил Шмуль, было «погром». Прошло несколько лет, и юноша понял, что жизнь в гетто бесперспективна. Оставалась мечта, казавшаяся неосуществимой, – Америка. Таинственная, далекая, манящая огнями счастья и полного благополучия. «Что я знаю точно, – говорил один из его уличных друзей, – это то, что в Америке можно кушать сколько угодно». А разве это не замечательно? Итак, на кратком семейном совете было решено: Шмуль отправляется в Америку. Это была единственная надежда семьи: если он доберется до Америки, где, говорят, тротуары выстелены золотом, он, конечно же, поможет семье, пришлет красивые платья сестрам, теплые сапоги матери, даст денег на ученье братьям. Как он попадет в Америку – об этом никто не думал. «Если выживет», – повторяли все.

Итак, рано утром, взяв узелок с едой и бутылку с водой, юноша отправился в Америку. Дорога была известной: нужно было идти все время прямо. Потом свернуть туда, куда выведет дорога. Вот он и шел более трехсот миль, пока не дошел до Одера. Там он заплатил за перевоз, затем опять шел пешком, увяз в болоте, потерял те немногие деньги, что у него были, и прошел еще двести миль до Гамбурга. В Гамбурге жила знакомая семья. Они держали перчаточный магазин. Он обошел все улицы, пока на одном из маленьких магазинчиков не увидел знакомую фамилию. «Я ввалился в магазин, грязный, оборванный, заплаканный и попросил дать стакан воды. Меня хорошо знали – когда-то мы жили по соседству. Меня накормили и дали работу. Я работал там несколько недель. Потом опять пошел. Нельзя было останавливаться». Продолжался путь длиною в год. Позади были ночевки на скамейках, попрошайничество, случайные заработки и, наконец, – вот он, большой корабль. Он привезет его к МЕЧТЕ!

Стоял январь – не лучшее время для путешествий. Все время штормило. Сэм лежал на полу самой нижней палубы. Путешествие было очень долгим, но всему приходит конец. Когда, пошатываясь, он сошел на берег, то, буквально, встал на колени и поцеловал землю. Позади было четыре тысячи миль. Шел 1899 год.

Вместо тротуаров, вымощенных золотом, Сэм Голдфиш – теперь его имя звучало именно так, – увидел грязные мостовые Бронкса, толпы иммигрантов, говорящих по-своему, ортодоксальных евреев в длинных сюртуках. Так стоило ли совершать столь длинный путь? Стоило ли так страдать? Его первой реакцией на прибытие в столь желанную страну были горькие слезы…

МИСТЕР ГОЛДФИШ – ЛУЧШИЙ ПРОДАВЕЦ ПЕРЧАТОК

Начало двадцатого столетия оказалось удачным временем для перчаточного бизнеса. Эта деталь туалета играла большую роль в тогдашней моде. Сэм, по прибытии в Америку, вспомнил навыки, полученные в Германии – работу резчика кожи для перчаток. Перчаточная фабрика находилась недалеко от Нью-Йорка. Сэм вскоре туда перебрался и нанялся на работу. Рабочие руки были нужны, иммигрантам платили гроши, и Сэма вначале приняли мойщиком полов на фабрике.

Он был страшно одинок, английский давался ему с трудом, друзей не было, рабочие посмеивались над ним. Но постепенно ему доверили резать перчатки, увеличилось количество работы. Он стал получать больше денег, почувствовал себя увереннее, и жизнь заиграла новыми красками. Сэм пошел учиться в вечернюю школу, научился читать, писал всегда коряво, но люди его понимали. Спустя два года он перешел в большую перчаточную компанию, стал коммивояжером. Он разъезжал по стране, развозя прекрасные перчатки для мужчин и женщин, расхваливая свой товар на все лады. Довольно быстро он стал лучшим комми в фирме, зарабатывал пятнадцать тысяч в год. Сэм даже поехал в Европу закупать новые партии перчаток, там он встретился с семьей, увидел мать, навез подарков, дал деньги, – что и говорить – он слыл весьма преуспевающим молодым человеком. Чего же ему недоставало? Конечно же, заботливой и нежной жены. Но и она нашлась довольно быстро. Это была сестра его друга – молодого театрального актера Джесси Лески, милая девушка по имени Бланш. Они составили приятную пару – жениху было тридцать один, а невесте двадцать семь. Сэм был очень доволен, наконец-то закончилась его холостая жизнь, довольна была и Бланш – ей давно нужно было выйти замуж. Родственники были не в восторге от этого замужества – этот польский еврей с ужасающим английским не производил нужного впечатления, однако другого выхода не было, и свадьба состоялась.

Став главой семьи, Сэм стал еще больше следить за собой, одевался лишь в сшитые у хорошего портного костюмы, заказывал обувь, каждый год ездил с женой в Европу. Там он исправно посещал музеи, все записывал у себя в блокноте. Но не только живописные шедевры интересовали его. В Европе перчаточный бизнес шел намного лучше чем в Америке, и Сэм преуспевал. Он намного увеличил свое состояние.

КРУТОЙ ПОВОРОТ

…Лето в 1913-м выдалось особенно жарким. В тот августовский день Сэм вообще не выходил из оффиса. Необходимость быть целый день в черном шерстяном костюме была мучительной. Поэтому он так обрадовался, выйдя в конце рабочего дня на улицу. Хотелось пройтись пешком. По дороге он увидел дешевый кинотеатр. «Не могу объяснить, что меня потянуло туда, – рассказывал спустя много лет Сэм Голдуин, – но тогда я не смог побороть искушение и зашел в полутемный зал». На него резко пахнуло дешевой косметикой, жареной кукурузой. Устроившись в одном из последних рядов, Сэм не отрываясь смотрел на экран. Черно-белые фигуры: полицейские, воры, влюбленные, жили своей жизнью. Громко играл тапер, люди, сидящие рядом, бурно переживали происходящее на экране. Они комментировали вслух, смеялись, подбадривали или осуждали героев коротких фильмов. Своего апогея восторг достиг, когда на экране появился красавец-ковбой, одинокий всадник в широкополой шляпе. О, как он был прекрасен! Он скакал на лошади, и потом, на всем скоку, перескочил в несущийся прямо на зрителей поезд. Невозможно описать, что началось в зале! Аплодисменты, выкрики, – реакция была бурной. Всадник в ковбойской шляпе был неподражаем. Закончился киносеанс. Сэм Голдфиш вышел из кинотеатра. «Слава Богу, – подумал он, – что рядом никого нет и нет необходимости разговаривать». Он был не в состоянии думать ни о чем, кроме увиденного. Ковбой, мчащийся поезд, а, главное, реакция зрителей, переживающих происходящее на экране, потрясли его. С ним произошло то, что в свое время произошло с братьями Уорнер, с Факсом, Цукором, – он был потрясен увиденным, он открыл для себя доселе невиданный мир и захотел стать частью его.