Роман Антропов - Герцогиня и «конюх»

• Название: Герцогиня и «конюх»
• Автор: Роман Антропов
• Жанр: Русская классическая проза

«В галерее исторических русских царственных женщин, волею капризной судьбы и случаем занимавших в то время трон, Анна Иоанновна является едва ли не самым главным лицом.

Интерес проистекает не из положительных или отрицательных сторон Анны, потому что как первые, так и вторые, по правде сказать, заурядны, далеко не ярки, не полны.

Анна Иоанновна была, бесспорно, умна, но умом грубым, неотесанным, не отшлифованным гранью просвещения. В этом отношении любой из ее царевичей мог быть на голову выше ее. Она была, как и большинство «властных» женщин тогдашнего темного русского времени, жестока, но… что стоят все ее жестокие шутки, забавы и наказания в сравнении с припадками гнева великого Петра, ее царственного дяди? Анна Иоанновна обладала и некоторыми чисто женскими слабостями, но что они – наряду с неукротимыми царственными прихотями Екатерины Великой?..»

---

И Анна Иоанновна решила объясниться с Эрнстом.

Бирон явился в этот вечер к ее светлости в особенно бодром, приподнятом настроении духа. Он понимал, что герцогиню необходимо «подстегивать», по его любимому «лошадному» выражению, иначе она совсем сомлеет со скуки и наделает, чего доброго, таких чудес, за которые ее удалят из Митавы. А ведь еще большой вопрос: потянет ли она его за собой?.. Случай с Морицем, только чудом не разрушивший всех его горделивых, честолюбивых планов, заставил «милого Эрнста» стоять настороже, быть начеку.

– Ваша светлость, вы опять скучаете? Это видно по вашему лицу, – начал ловкий «конюх», склоняясь на одно колено перед герцогиней и покрывая поцелуями ее руку.

Анна Иоанновна отдернула ее, хотя без гнева.

– А тебе весело, Эрнст Иванович? – насмешливо спросила она. – Ишь, как ты разгорелся…

Бирон улыбнулся:

– Я не могу веселиться, ваша светлость, когда моя повелительница скучает.

– Ого? Ты – такой верный раб?

При слове «раб» Бирона передернуло. Впрочем, эту резкую фразу он сейчас же поспешил «смягчить», переделать по-своему:

– Когда солнце не светит, все люди становятся несчастными, хмурыми… Я хотел предложить вам, ваша светлость, какое-нибудь развлечение… Вполне необходимо встряхнуться…

– Какое же развлечение может быть в этой проклятой Митаве? – апатично произнесла Анна Иоанновна.

Бирон, знавший слабость герцогини к охоте, живо воскликнул:

– А охоту устроить, ваша светлость? Мои егери напали на след нескольких кабанов. Правда, это – опасная охота, но такой великолепный Немврод, как вы, не должен бояться ничего![21] – И он близко нагнулся к Анне. – И притом ведь около вас буду я, который готов отдать последнюю каплю крови за счастье увидеть хоть одну улыбку на вашем лице!.. – страстно произнес он.

Анна Иоанновна блаженно улыбнулась.

– Ах, до охоты ли теперь, Эрнст Иванович! – уже расчувствовалась она. – Да как-то и неловко теперь выйдет. Время такое тревожное, сам знаешь. «Вот, – скажут, – идет заваруха, а наша герцогиня охотами себя тешит». Пообождем уж малость…

– В таком случае не устроить ли бал? Вы, ваша светлость, не должны забывать, что вы – герцогиня Курляндская. Отчего бы вам не показать митавскому обществу, что все происшедшее – пустяшная комедия для вас, герцогини и племянницы императора?

– Пожалуй… А то на самом деле подумают, что презренный раб Меншиков нагнал и на меня, русскую царевну, такого страха, что я боюсь высунуть нос из своих покоев. А я на него плевать хочу! – сразу всколыхнулась Анна Иоанновна.

Одно лишь имя ненавистного ей человека привело ее в состояние бешенства.

Бирон довольно улыбнулся и тотчас произнес:

– Я говорил по этому поводу с Петром Михайловичем. Он одобряет мой план…

Анна Иоанновна пытливо поглядела на своего тайного фаворита.

– А ты давно стал дружить с Бестужевым?

– Мы сошлись с ним в исходной точке политических взглядов, – важно ответил «конюх».

– А-а… тем лучше, тем лучше… Лучше иметь двух друзей, чем…

– Чем двух врагов?

– Да, да… Ты большой умница, Эрнст Иванович.

– Но это еще не все, что я хотел сообщить вам, ваша светлость, – радостно-возбужденно продолжал «поощренный» Бирон. – Я готовлю вам к этому балу сюрприз.

Вдруг, сразу Анне Иоанновне почему-то вспомнился только что происшедший разговор ее с гофмейстериной Клюгенау. Она вздрогнула и отшатнулась от своего Бирона, который совсем было уж близко придвинулся к ней.

– Если это тот самый сюрприз, который и я готовлю тебе, – промолвила герцогиня, – то советую…

Бирон в недоумении широко раскрыл глаза.

– Какой «тот самый сюрприз», ваша светлость? – воскликнул он. – Откуда вы можете знать?..

– От нее самой, – резко промолвила Анна Иоанновна.

– От нее? – еще с большим удивлением переспросил Бирон. – Позвольте, ваша светлость, я решительно не понимаю, о чем и о ком вы говорите.

Лицо герцогини покрылось румянцем гнева.

– Ты лукавишь, Эрнст! – гневно вырвалось у нее.

– Я? Я лукавлю? Перед вами? Да что с вами, ваша светлость?..

В голосе будущего временщика зазвучали столь искренние ноты изумления, что Анну Иоанновну сразу взяло сомнение.

«Тут какая-то путаница… Не может он так притворяться», – пронеслось в ее голове.

– Ну, хорошо… Расскажи сначала ты мне о твоем сюрпризе, а потом я поведаю тебе о своем, – насмешливо бросила митавская затворница.

– Извольте, ваша светлость. Со дня на день, а теперь с часу на час я ожидаю прибытия в Митаву одного великого человека, которого я выписал.

– Ты выписал? – воскликнула Анна Иоанновна.

– Да, я.

– Великого человека?

– Да, именно великого.

– Кто же он? – помимо своей воли испуганно спросила герцогиня.

Бирон промолчал. Только его глаза, властные, самоуверенные, все пытливее впивались в глаза царственной затворницы. И в это время – был уже одиннадцатый час ночи – в старых печах кетлеровского замка послышался скорбный, заунывный вой…

«У-у-у!.. А-а-а!» – доносились тоскливые звуки.

Анна Иоанновна побледнела. Она бросилась к Бирону и, охватив его шею своими пышными руками, затрепетала на его груди.

– Ты слышишь? Слышишь? – воскликнула она. – Опять этот страшный вой… Спаси меня, Эрнст, я не хочу умирать… Господи, как мне страшно!..

– Анна… милая моя!.. – актерски-сладким голосом воскликнул Бирон. – Приди в себя… придите в себя, ваша светлость…

«Ах!» – тихо пронесся чей-то подавленный шепот отчаяния за портьерой.

Анна Иоанновна, оттолкнув от себя Бирона, стояла в позе холодного ужаса, с широко раскрытыми глазами.

– Ты слышал? Слышал? – пробормотала она.

– Что? Я ничего не слыхал…

Голос Бирона тоже задрожал.

«Ах, эти проклятые бабы! – промелькнуло в его голове. – Они могут хоть кого свести с ума своими нелепыми страхами!..»

– Там… за портьерой… кто-то плакал и кричал страшным страданием, – продолжала лепетать Анна Иоанновна.

Бирон стал успокаивать ее. Он «воровским поцелуем» целовал пышные волосы русской царевны, и та, чувствуя около себя присутствие сильного мужчины, мало-помалу успокоилась.

– Так кто же этот «великий» человек, о котором ты говоришь, Эрнст Иванович? – спросила она.

– Это – тот человек, для которого прошлое, настоящее и будущее является открытой книгой. Он всемогущ; он может все предвидеть, все предугадать, все предсказать.

– Колдун? – по-московски затряслась «ее светлость».

Бирон, презрительно усмехнувшись, произнес:

– Ах, ваша светлость, вам, казалось бы, давно было пора отрешиться от «мамушкиных сказок»! Колдуны, бабы-яги, домовые и лешие – не по вашему сану. Нет, тот человек, о котором я говорю, которого я выписал и который скоро должен прибыть в Митаву, – не колдун, а величайший ученый, прозорливец. Он изучил тайны великого Востока, разодрав завесу таинственной Индии, этой колыбели человечества. Он постиг ту высшую премудрость, перед которой все наши познания – жалкий лепет ребенка. Для него нет неведомого, ибо он – великий магистр.

– Кто? – со страхом переспросила Анна.

– Великий магистр тайного ордена «Фиолетового креста». Зовут его Чезаре Джиолотти. Он – итальянец по происхождению, но почти все время пробыл в Индии…

– А ты… ты откуда же знаешь его? – спросила герцогиня.

– Я встретился с ним в Москве, когда имел честь сопровождать вас, ваша светлость, на коронование императрицы…

– Ты виделся с ним? Говорил?

– Говорил.

– И что же он предрек тебе? – сильно волнуясь, спросила Анна Иоанновна.

Бирон словно наслаждался волнением царственной женщины; прищурив глаза, он медленно ответил:

– Он сказал мне, что я буду иметь счастье держать в своих объятиях…

Портьера распахнулась.

На пороге стояла Эльза фон Клюгенау.

Лицо красавицы баронессы было искажено злобой, которую она хотела замаскировать притворным волнением.

– Около окон нашего замка я слышала сейчас выстрелы, ваша светлость!.. – воскликнула она.

Анна Иоанновна побелела от бешенства.

– А кто дал вам право врываться ко мне без стука? – крикнула она. – Да я тебя, паск…

Бирон выручил баронессу.

– Ваша светлость! – воскликнул он. – Ваше высочество, я сию минуту разузнаю причину этих выстрелов…

– Ступайте вон! – крикнула племянница «гневного, неистового Петра» на свою «служанку».

Та, понурив голову и закусив губу, медленно вышла из «бодоара» герцогини.

По ее уходе Анна Иоанновна словно преобразилась.

– Стойте, стой, Эрнст Иванович! – промолвила она. – Твой сюрприз я знаю теперь. Не угодно ли тебе узнать и мой: эта баба устраивает мне чуть ли не сцены ревности. Она влюблена в тебя, Эрнст Иванович. Она просила меня даже быть свахой!..

«Ложь! Вы сами обещали…» – послышалось из-за портьеры.

– Так вот, теперь я спрашиваю вас, мой обер-камер-юнкер: что должно это означать? Если вам угодно заводить любовные интриги, то изберите для этого другое место кроме моего замка! – Анну Иоанновну колотила дрожь сильнейшего волнения. – Я… я ничего не имею против того, чтобы…