Александр Волков - Путешественники в третье тысячелетие

• Название: Путешественники в третье тысячелетие
• Автор: Александр Волков
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1960

События, описанные в этой повести, происходили совсем недавно — несколько лет тому назад. Тогда Грише Челнокову и его одноклассникам было по 12–13 лет. Естественно, что эти ребята будут жить в третьем тысячелетии, то есть в 2001 году. «Путешественники в третье тысячелетие» — так шутливо называл их учитель Иван Фомич. А пока это пионеры-пятиклассники, ваши ровесники. Они тоже учатся в школе, дружат, у них много интересных занятий. Только этим ребятам, может быть, повезло больше, чем другим: они жили на берегу Дона, где строился Волго-Донской канал, и были свидетелями этой замечательной стройки. Неудивительно, что их школьные дела тесно переплетаются с большими делами строительства, о которых так интересно пишет Гриша в своем дневнике.

---

Изнывавшие от нетерпения члены археологического кружка наконец-то дождались ученого руководителя работ. В лагерь приехал Николай Сергеевич Кривцов, старший научный сотрудник Института истории материальной культуры.

Увидев вдали колхозную подводу, ребята догадались, что едет долгожданный ученый. Мальчики и девочки ватагой ринулись вперед и окружили телегу с криками «ура».

Археолог, еще молодой человек, веселый, в круглых очках, с непокрытой кудрявой головой, был удивлен и растроган столь неожиданно горячей встречей. Он спрыгнул с телеги, улыбаясь, кланялся в ответ на приветствия, пожимал руки и представлялся, отрывисто выговаривая:

— Николай Сергеевич Кривцов… Кривцов…

Кружковцы столпились вокруг него, не зная, как отвечать, но их вывел из затруднения бывалый Ахмет, весной ездивший на слет корреспондентов. Он солидно пожал руку археологу и представился:

— Ахмет Галиев, заместитель председателя археологического кружка.

Вася Таратута подмигнул Грише Челнокову, и в глазах его заискрилось веселье. Он поздоровался с археологом и солидным баском произнес:

— Василий Таратута, комендант лагеря.

Ребята поняли игру, и посыпались звонкие титулы:

— Герасим Шумсков, старшина ударно-музыкальной группы.

— Антон Щукин, заведующий транспортом.

— Калерия Губина, руководительница художественной самодеятельности.

— Григорий Челноков, секретарь кружка.

У приезжего археолога выкатились от удивления глаза, а его продолжали добивать:

— Никита Пересунько, фотограф экспедиции.

— Анка Зенкова, сестра-хозяйка.

— Семен Ращупкин, заведующий бюро погоды.

— Нина Шук, руководитель санитарной группы.

Когда, наконец, ему пожал руку толстый Степа, важно проговорив: «Степан Шук, сигнальщик», то Кривцов уже не выдержал и раскатился заразительным хохотом, к которому присоединились и ребята.

— Батюшки мои, сколько тут начальства! — хохотал археолог. — У вас что, в кружке человек триста?..

— Нет, всего двадцать восемь, — возразил Ахмет Галиев.

— Так кто же у вас работает, когда я сплошь вижу начальство? — удивился Николай Сергеевич.

— Мы все работаем! — кричали ребята.

— Это великолепно! — воскликнул археолог. — А то я, знаете, просто испугался, когда увидел столько руководящих товарищей…

Снова начался хохот.

Товарищ Кривцов познакомился с Иваном Фомичом и Капитолиной Павловной. Оказалось, что он имеет ученую степень кандидата исторических наук и выпустил несколько научных трудов по археологии. Телеграмма из Академии наук об открытии могильника застала его в Сталинграде, и он поспешил сюда.

— Ну, а теперь, покончив с этими церемониями, взглянем, что вы тут наделали.

И Николай Сергеевич, даже не переодевшись в рабочий костюм, поспешил в шахту, а ребята следовали за ним. Склонившись над кладкой, археолог тихо ахнул.

— Что такое? — тревожно спросил Иван Фомич. — Мы что-нибудь напортили?

— Нет, нет, совершенно напротив! — воскликнул Николай Сергеевич. — Меня поразило, как вы квалифицированно подошли к работам. Обычно люди стараются поскорее все разрыть и сваливают находки в кучу, чем их совершенно обесценивают…

Ребят охватила гордость за своего учителя, который все предусмотрел. Только Вася Таратута со стыдом смотрел на выбоину в кирпиче, которую сделал ломом.

— День клонится к вечеру, вскрывать могильник опасно: вдруг ночью пойдет дождь, — сказал археолог. — За дело примемся утром, если будет хорошая погода. Кажется, мне представлялся товарищ метеоролог? Каковы перспективы?

Довольный Сеня зачем-то взглянул на компас, потом на небо и важно промолвил:

— Нимбостратусы сменились циррусами, а барометрическое давление повышается, поэтому прогноз погоды благоприятен. Осадков не предвижу.

— Я вижу, у вас дело поставлено по всем правилам. Полагаю, вы фотографировали производство работ? — спросил Николай Сергеевич.

— Обязательно, — ответил Иван Фомич и попросил Никиту Пересунько принести альбом.

Археолог принялся рассматривать снимки, но скоро на лице его выразилось удивление.

— Кто эта девочка с длинной черной косой и санитарной сумкой на боку, которая везде красуется на переднем плане? — спросил Николай Сергеевич.

— Вам лучше растолкует наш фотограф Никита Пересунько, — улыбаясь, ответил Иван Фомич.

Археолог деликатно прекратил разговор на эту тему. Никита покраснел, а Нина Шук поторопилась спрятаться за чужие спины.

Очень понравились Кривцову рисунки кургана и его окрестностей, которые сделал акварелью Илья Терских.

Глава четырнадцатая. Царь роксоланов (из дневника Гриши Челнокова)

13 июля. Скорей бы за работу! Что-то откроется нам в древнем могильнике? Все ребята волнуются и встали чуть свет. Вдруг там окажется такое, чего еще никто не находил. Вот будет здо́рово!

Всех нас мучил вопрос, кто будет вскрывать могильник. Наши учителя и Николай Сергеевич еще вчера вечером обсуждали это. Мы догадались об этом потому, что, когда я и Васька Таратута подошли к ним, они сразу замолчали.

Потом Николай Сергеевич развернул маленькую записочку и громко назвал Ваську Таратуту, меня, Анку Зенкову, Ахмета Галиева и Антошку Щукаря.

Послышались разочарованные вздохи.

Археолог улыбнулся и сказал:

— Нельзя же всем сразу. Но вы не огорчайтесь: придет очередь и другим.

Наскоро позавтракав, мы отправились к кургану. Николай Сергеевич стал спускаться с Иваном Фомичом вниз. За ними двинулся только что приехавший дедушка Скуратов и мы.

Археолог сделал несколько снимков своим фотоаппаратом, а потом наша группа принялась осторожно разбирать кладку. Кладка оказалась очень прочной. Только часа через полтора мы проделали отверстие сантиметров в семьдесят, через которое можно было спуститься на веревке.

Черная дыра таинственно зияла перед нами. Кто же первый войдет в усыпальницу? Ведь это очень интересно и все-таки немножко страшно…

— Есть в лагере какая-нибудь живность — кошка, собака, кролик? — спросил археолог. — Надо проверить, нет ли в склепе вредных газов.

Мы с Васькой, конечно, не дали бы Кубрю для такой проверки, но, к счастью, накануне ребята поймали галку со сломанным крылом. Ее опустили в могильник и через несколько минут она была поднята, ничуть не пострадавшая.

Николай Сергеевич укрепил веревочную лестницу и попросил Ивана Фомича первым осмотреть склеп.

Правильно, что он поручил это нашему Ивану Фомичу, Иван Фомич с сильным электрическим фонарем начал спускаться, а мы легли на свод и смотрели в темноту.

Вот склеп озарился ярким электрическим светом, и у нас вырвался крик изумления и восторга. На полу возвышалось каменное ложе, и на нем был скелет с руками, вытянутыми вдоль туловища. С правой стороны лежал меч, а с левой — копье.

Иван Фомич повернул фонарь в другую сторону, и показались лошадиные кости. Я сразу вспомнил «Песнь о вещем Олеге» Пушкина.

Бедный конь пошел в могилу за хозяином, которому верно служил при жизни.

Виднелись какие-то вещи: седло, сосуды, сбруя… Мы так свесились вниз, что, наверное, свалились бы в склеп, если бы дыра не была такой узкой. Сверху до нас донеслись негодующие крики, и мы с неохотой полезли наверх, уступая место другим ребятам.

Когда все побывали у отверстия, в склеп спустились Николай Сергеевич, Никифор Антонович Скуратов и Капитолина Павловна.

Археолог при ярких вспышках сделал много снимков, фотографируя во всех подробностях содержимое склепа.

Вместо обеда мы поели всухомятку, и работа началась снова. По приказу Николая Сергеевича были собраны покрывала и простыни, и он полез вниз.

— Надо покрыть царя, чтобы кирпичная крошка и пыль не замусорили его державные кости…

— Какой царь? Где царь? Разве там царь?! — закричали мы.

Археолог рассмеялся:

— А вы не видели на ложе царскую диадему около черепа?

Так, значит, мы нашли могилу сарматского царя? Вот это ловко!

Когда отверстие было расширено, нам позволили по два-три человека спускаться в склеп и осматривать его, только ничего не трогать руками.

Я попал в могильник одним из первых. Мне стало жутко, и дрожь пробегала у меня по спине, когда я думал, что по этому кирпичному полу, на котором я стою, человеческие ноги ходили в последний раз две тысячи лет назад.

Мы глядели на скелет с его мощными плечевыми костями и длинными руками и представляли, как выглядел этот богатырь в жизни. А вдруг бы он ожил и схватил свой тяжелый меч и копье?..

Николай Сергеевич обмахнул мягкой щеточкой диадему, и вделанные в нее красные, зеленые и голубые камни засияли своими гранями…

— Этой вещи цены нет, — тихо говорил Николай Сергеевич, — и не потому, что здесь золото и драгоценности, а потому что это исторический памятник, по которому мы многое узнаем об искусстве далекой эпохи, о мастерах, создавших такое чудо красоты…