Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

• Название: Фронт без линии фронта
• Автор: Сергей Бельченко
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1970

В 1968 году издательство «Московский рабочий» выпустило в свет первую книгу воспоминаний ветеранов-чекистов «Особое задание», охватившую период деятельности органов государственной безопасности с 1917 по 1940 год.

В предлагаемой читателю второй книге задуманной серии мемуарных произведений чекистов освещается деятельность органов государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны Советского Союза против немецко-фашистских захватчиков (1941—1945 годы).

С воспоминаниями выступают начальники областных управлений органов государственной безопасности, работники особых отделов частей Красной Армии, руководители разведывательной работы, командиры партизанских отрядов и соединений, рядовые оперативные работники — непосредственные участники описываемых событий. Они рассказывают о том, как советские чекисты, руководимые Коммунистической партией и поддерживаемые народом, мужественно вступили в поединок с опытным и коварным врагом — фашистской разведкой — и победили в этой борьбе.

Четверть века прошло после окончания войны. Многое стерлось в памяти. Однако подвиг советского народа, его неисчислимые жертвы и страдания во имя свободы и счастья на земле никогда не изгладятся в памяти человечества.

Сборник воспоминаний воспроизводит яркую картину военных лет и знакомит читателя с трудной, зачастую связанной со смертельным риском профессией чекистов — верных сынов советской Родины, наследников Дзержинского.

---

— Кажется, ваша мать в тюрьме? — спросил Борис.

— Нет, — ответил Колупов.

— Напрасно скрываете, — усмехнулся Борис, — ваша случайная встреча с матерью в тюрьме зафиксирована. Люди видели и доложили. Говорите правду, так будет лучше.

— Ничего я больше не знаю, — упрямо повторял Колупов.

Три раза вызывал его Борис и, наконец, предложил выполнить небольшое задание в партизанском крае. Колупов перепугался и отказался наотрез.

— Задание простое, — успокоил Борис. — Зато мать будет освобождена. Колупов подумал и согласился. «Уйду к партизанам, — размышлял он, — больше не вернусь. Мать тоже уведу».

Через некоторое время Колупова доставили в кабинет, где находились Гринбаум и Борис. Гринбаум внимательно осмотрел партизана, удивляясь его молодости.

— Вы дали согласие возвратиться к партизанам с нашим заданием? — спросил немец. — А о серьезности и ответственности думали?

— Я еще не знаю, какое задание, поэтому затрудняюсь ответить на этот вопрос, — смело глянул в глаза Гринбауму Колупов.

Гринбаум обернулся к Борису:

— Вы разве не разъяснили?

— Нет, — ответил Борис.

— Ну, что ж. Если он дал согласие, то пусть напишет обязательство.

Обязательство под диктовку Бориса было написано. Гринбаум посмотрел, похвалил почерк Колупова, спросил об образовании. Партизан ответил, что закончил девять классов.

— Ваша мать освобождена и отвезена в деревню. Ее там никто не тронет, — сказал Гринбаум и, прищурясь, добавил: — Откровенно говорю, ее жизнь будет зависеть от вашей преданности нам, немцам.

Последние слова не на шутку встревожили Колупова.

Гринбаум и Борис подробно проинструктировали партизана, какие методы следует применять при выполнении задания. Они подчеркнули, что особую важность представляют собой данные об организации охраны командно-политического состава и характеристики на работников Особого отдела.

— Не знаю, насколько это правдоподобно, — закончил свой рассказ Андрей Колупов, — но Борис мне показался работником советских органов разведки. Когда он провожал меня к вам и мы пересекли железную дорогу, а затем зашли в глубь леса, он вдруг спросил меня: «Ты, конечно, не будешь выполнять задания Гринбаума?» Я растерялся. Он, заметив это, сказал: «Андрей, не бойся меня. Задание выполнять не следует. Никому ни слова. Добирайся до начальника Особого отдела Засухина и расскажи ему о себе все, как есть». После этого он достал из кармана пачку бумаг и бинт и, приложив их к моей ноге, стал забинтовывать. При этом предупредил, что разбинтовать я могу только в Особом отделе. Кроме того, он просил передать лично вам вот эту бумажку.

Андрей Колупов подал аккуратно свернутую записку. Я развернул и прочел: «Прошу личной встречи». Далее были указаны дата, час и место и подпись: «Борис».

Андрей Колупов сообщил, что вместе с Борисом они нашли место для тайника, где и должна состояться встреча.

У меня сразу мелькнула мысль: «Это работа Андрея Елисеева».

В назначенный день я вызвал Андрея Колупова, начальника отделения Особого отдела бригады Кожемяку, семь автоматчиков, и мы отправились на встречу. Путь предстоял долгий и нелегкий. Шли цепочкой с интервалами между группами, прислушиваясь к таинственному шуму необъятного леса. К месту встречи пришли на три часа раньше. Осмотрелись. Расставили автоматчиков и стали ждать. Все было спокойно вокруг. Со станции Холмичи, находившейся недалеко от леса, доносились гудки маневровых паровозов, лязг буферов, звуки рожков стрелочников.

Почти с точностью до минуты в конце просеки, уходившей от железной дороги в глубь леса, появилась одинокая фигура человека в форме немецкого офицера, с автоматом, висевшим на шее. Шел он спокойно, уверенно, не оглядываясь по сторонам.

Мы насторожились.

— Это он, — шепнул мне Колупов, когда человек был уже совсем близко.

И мы вышли к нему. Перед нами стоял парень 25—27 лет, среднего роста, плотного телосложения, брюнет, лицо круглое, с усами, быстрый в движениях.

— Наконец-то своих вижу! — обрадованно воскликнул он и тут же поблагодарил Колупова за точное выполнение его указаний. Познакомились и сели на ствол сваленной бурей сосны. Андрей Колупов ушел. Мы остались вдвоем.

Когда я назвал незнакомца Борисом, он сказал, что это его псевдоним, присвоенный еще в орловской немецкой разведывательной школе, которую он окончил в 1942 году.

— Кто же вы? — спросил я.

— Роман Антонович Андриевский.

— А это точно или надуманно?

— Это точно, и вы можете убедиться, если найдете моих родных.

— Ну, что ж, буду верить. А теперь скажите, какие мотивы привели вас сюда?

— Ваш разведчик Елисеев посоветовал мне связаться с вами.

Упоминание имени Елисеева меня взволновало.

— Где он? Что делает? — быстро спросил я.

— Не волнуйтесь. Он в поселке Локоть, живет на конспиративной квартире, готовится для выполнения нового задания по заброске в тыл Красной Армии. Сведения, которые он принес из партизанского края, руководством разведоргана оценены положительно.

О себе Роман Андриевский рассказал следующее: он был советским летчиком, но в начале войны его самолет был сбит, а он, выбросившись с парашютом, попал в плен к фашистам. Находясь в лагере для военнопленных, Андриевский поддался враждебному влиянию и поступил в русское воинское формирование, именуемое сокращенно ЦВФ. Это был отряд, который проводил карательные экспедиции в районах деятельности партизан.

— Да, вы совершили большое преступление перед Родиной, — сказал я ему, — и по советским законам подлежите самому строгому наказанию.

— Знаю, — нахмурился Роман, — поэтому и хочу искупить свою вину перед Советской властью. Меня это очень тяготит, порой ночами не сплю. Готов идти на все, только бы меня простили.

Беседа длилась около двух часов. У меня сложилось впечатление, что Андриевскому можно верить. Порешили на том, что он вместе с нами будет бороться против фашистских захватчиков.

Тут же, не откладывая в долгий ящик, Роман составил списки лиц, обучавшихся в немецкой разведывательной школе; агентов, переброшенных немцами в тыл наших войск; предателей, действующих в селах, вблизи партизанского края; он передал мне и схему дислокации немецких разведорганов, краткие характеристики их личного состава, ценные сведения военного характера.

Меня беспокоило, как оправдается Андриевский перед шефом, если тот заметит его длительную отлучку.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся Роман, — я в этих краях бываю часто, встречаюсь с нашими людьми, которые ведут наблюдение за жителями, заподозренными в связях с партизанами. Разведка и контрразведка по партизанскому краю возложена на меня.

Теперь настал мой черед, и я сообщил Андриевскому, какие сведения мы хотели бы получать от него. Во-первых, он должен был представлять нам все сведения о немецкой агентуре: куда направляются агенты, с какими заданиями, чем вооружены, какие имеют при себе документы, их внешние приметы.

— Собирайте более подробные сведения о деятельности немецких разведывательных органов, их личном составе, моральном облике офицеров разведки, — продолжал я. — Хорошо бы добыть их фотокарточки. Не в меньшей степени интересует нас бригада фашистского ставленника Каминского. Каковы планы немцев и этой бригады в борьбе с партизанами? Неплохо было бы также достать и чистые бланки для беспрепятственного движения наших людей по оккупированной территории.

Роман обещал выполнить все и затем попросил меня узнать, живы ли его мать и сестра, а также любимая девушка, на которой он не успел жениться, так как помешала война. Я обещал ему сделать все возможное, чтобы разыскать его родных.

Когда беседа закончилась, я пригласил Андрея Колупова, и мы проверили ранее устроенный ими тайник. Тайник был плохо оборудован: при дождливой погоде документы могли бы испортиться.

Заметив сгнившую березу, мы очистили ее сердцевину, и получилась хорошая труба — этот тайник был уже более надежным.

Наша первая встреча с Романом подходила к концу. Мы пожали друг другу руки и распрощались.

Уходя, он еще раз просил верить ему.

Вечером по рации я доложил в Орловское управление НКВД о привлечении Романа Андриевского к работе. Я попросил также разыскать его родных и девушку, а также сообщил данные о переброшенных в тыл Красной Армии немецких агентах и все другие сведения, полученные от Андриевского.

Разговор с Большой землей закончился поздно. Исколесив в этот день всю округу, я почувствовал большую усталость. Решил лечь отдохнуть, но отдыха не получилось: разбудил меня страшный грохот. Немцы начали артиллерийский обстрел того места, где был расположен объединенный штаб партизан. Командир бригады Горшков отдал приказ о срочной передислокации в другой район.