Иван Цанкар - Словенская новелла XX века в переводах Майи Рыжовой

• Название: Словенская новелла XX века в переводах Майи Рыжовой
• Автор: Иван Цанкар
• Издательство: Центр книги Рудомино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7380-0398-1

Книгу составили лучшие переводы словенской «малой прозы» XX в., выполненные М. И. Рыжовой, — произведения выдающихся писателей Словении Ивана Цанкара, Прежихова Воранца, Мишко Кранеца, Франце Бевка и Юша Козака.

---

Как это в самом деле удивительно!

Лиза

Когда Лиза поступила на службу к трактирщику Лешнеку, она была еще совсем ребенком. У бедной сироты было только имя да маленькие, нежные руки, которые должны были управляться с самой тяжелой работой, если она вообще хотела жить и вдобавок купить себе к престольному празднику новое платье. Еще у нее было округлое, нежное личико с большими удивленными глазами и маленьким ртом, постоянно готовым к приветливой, милой улыбке, которую она радостно дарила кому угодно. Большие глаза непрестанно всему удивлялись: людям, животным, небу и земле, ветру и солнцу, — Лизе все хотелось обласкать взглядом. Она мечтала, как мечтают все бедные дети, и верила, что мечты очень, очень похожи на взаправдашнюю жизнь; нужно только помечтать, и потом все это в самом деле сбудется. Но если мечты не сбывались, глаза ее по-прежнему глядели на мир удивленно и недоумевающе, а маленький алый рот улыбался, словно она хотела сказать: я ведь знала, что так будет.

Трактир стоял у большой дороги, ведущей за реку и связывающей равнину с холмистым краем. Здесь останавливались люди с обоих берегов большой реки, они пили и плясали, когда Лешнек играл на гармонике, и Лиза должна была плясать с ними. Потом путники уходили, а Лиза провожала их своей приветливой улыбкой. Она одна справлялась со всей работой, Лешнек ничего не делал, сидел себе за столом с повешенной через плечо гармоникой и играл, если кто пожелает.

В боковой комнате лежала его больная жена, которую Лиза в солнечные дни должна была переносить в сад, а когда наступал вечер и одолевали комары, перетаскивать назад в комнату. Работы было более чем достаточно, но все-таки не столько, чтобы она не могла мечтать. Лиза собиралась посмотреть белый свет и верила, что ее мечты сбудутся. Но пока она весь день бегала и хлопотала по дому. К тому же гости то и дело отрывали ее от самой тяжелой и срочной работы, приглашая танцевать, а если она отговаривалась, Лешнек приказывал ей бросить работу и идти плясать с ними.

Потом умерла жена Лешнека. У Лизы работы чуть-чуть убавилось — не надо было ухаживать за несчастной женщиной. Лешнек легко перенес ее смерть. Спустя несколько дней он снова играл на гармонике и выпивал с гостями, которые останавливались в его трактире. Он стал вертеться около Лизы, но она не хотела ничего замечать. Потому что Лиза любила путников, любила всех — уродливых и красивых, старых и молодых — за то, что они странствовали: чем дальше человек держал путь, тем больше она его любила; и бывала разочарована, если кто возвращался. Она любила их и едва удерживалась, чтобы с ними не убежать.

Два года прожила она у Лешнека, и прошел уже год, как умерла его жена. Тогда он сказал:

— Ты будешь моей женой, Лиза.

Лиза удивилась этому так же, как всему, с чем сталкивала ее жизнь. Ей показалось, будто ее на полном ходу схватили за подол, чтоб удержать и не пустить дальше.

— Как же это? — спросила она наконец. — Вы уже старый, а я еще девчонка.

— Старый! — зло ответил Лешнек. — Так выходи за юнца, у которого ничего нет, тогда увидишь, что за житье под открытым небом.

— Я этого не думала, — смутилась она, — я хотела только сказать: как же это — вы умный, зрелый человек, а я еще такая глупая.

Лиза охотно отказала бы Лешнеку, она любила молодого путника-бродягу, который уже несколько раз останавливался в трактире, плясал с ней, а вечером подходил к ее окну и рассказывал об огромном мире.

— У тебя будет служанка, — продолжал Лешнек. — Тебе не придется много работать. Одной красотой и молодостью не проживешь. Земля дает хлеб, а трактир — деньги!

— Да, — кивнула Лиза, уразумев эту великую истину. — Я ведь не сказала, что не выйду за вас замуж, только бы вам надо было поискать себе богатую невесту. Потом станете меня попрекать, что я ничего не принесла в дом.

Но Лешнеку не нужно было богатство, земли ему хватало, и трактир приносил немало денег, которые он гармоникой успешно выманивал у приезжих.

Так Лиза сделалась хозяйкой в трактире. Возможно, ей жилось бы и неплохо. Они в самом деле взяли новую служанку, крепкую и работящую. Но Лиза с детства привыкла к работе, и ей в голову не приходило сидеть сложа руки и распоряжаться. Она любила работать, как любила все на свете. Вот и случилось так, что хозяйничать в доме стала служанка. Она распоряжалась, варила обед и восседала в кухне, а Лиза работала не покладая рук, улыбалась гостям и путникам, о которых теперь ей нельзя было мечтать, улыбалась мужу и служанке, боясь кого-либо обидеть. Если же, бывало, хозяин не в духе или служанка раскричится, Лиза пугалась, и ее большие глаза вопрошали: что я сделала? Не получив ответа, она исчезала.

Родила она несколько преждевременно, вызвали врача, но ребенок все-таки умер. Лешнек ни в чем не усомнился и так и не узнал, что это было дитя любви Лизы и приходившего к ней путника. Врач не разрешил ей больше рожать. Лиза не огорчалась, ведь она сама была еще ребенком. Но если бы Лешнек велел ей родить, а потом умереть, она и это сделала бы с готовностью. Только Лизу давно уже оттеснили на задний план — и в доме, и в любви. Служанка заняла ее место, и Лешнек частенько покрикивал на Лизу. Наконец, служанка проведала о Лизиной любви к захожему путнику, и, хотя он давно уже не бывал в доме, она все рассказала Лешнеку. Тот избил Лизу, которая во всем созналась. А скрывать ей было незачем: ей нечего было терять, ведь она ничего не имела.

С тех пор ею помыкали все больше, работала она как служанка, но это ее нисколько не огорчало и она ни о чем не жалела. Лешнек совсем изменился. Он жил со служанкой и измывался над Лизой, упрекая ее в том, что она не хочет родить ему ребенка, что она такая же, как его первая жена, о которой, когда она умерла, он не плакал. Лиза с радостью, если бы только могла, родила ему дюжину детей, лишь бы угодить человеку, который сделал ей столько добра, взял ее в жены и превратил ее, служанку, в хозяйку.

Потом пришло время, когда служанка должна была родить. Лешнек отвез ее домой, к отцу с матерью. Когда она родила, он снова поехал туда и веселился вместе с ними. Трактир он оставил на Лизу, она выполняла всю работу по дому, прислуживала гостям и горько усмехалась, слушая их рассказы о белом свете: больше всего ей хотелось заплакать, глаза ее перестали всему удивляться, и губы едва улыбались.

Спустя месяц после родов служанка вернулась в дом Лешнека и взяла в свои руки все хозяйство. Лиза снова стала служанкой. Но она не чувствовала никакого разочарования. Все было как и раньше: куча работы, никаких прав, и даже пропало желание купить к престольному празднику яркое, красивое платье. А то, что было в ее жизни хорошего, напоминавшего ее прекрасные мечты, прошло слишком скоро и слишком мало затронуло Лизу, чтобы теперь ей испытывать разочарование. Ее не удивляло, что она должна была спать в той же комнате, где спала, когда была служанкой и куда впускала чужого, незнакомого путника, в то время как хозяин, ее муж, ночевал у служанки.

И не было ничего удивительного в том, что Лиза решила уехать. Она была лишняя в доме, слишком кроткая, чтобы бороться за свои права; кроме того, она считала, что Лешнек ошибся, когда взял ее в жены.

Никто ее не удерживал; дома едва спросили, куда она едет. Во Францию, сказала Лиза. Франция означала для нее ту прекрасную чужбину, о которой она столько лет мечтала и о которой так часто рассказывали люди в трактире; каждый день одни возвращались оттуда, другие туда уезжали.

Во Францию. Она взяла с собой скромный багаж, платье, напоминавшее ей веселые престольные праздники жарким летом; маленькие, уже немного усталые руки, привычные к любой работе; большие глаза, все еще слегка удивленные, хотя кое-что в мире стало им уже понятно; маленький рот, который еще долго будет всему улыбаться, усмехнется даже горькой жизни и тому, что ждет человека в долгом, неведомом, и трудном пути.

На прощанье ей подали руку, но никто не плакал о ней, никто не сказал: останься! Лешнек что-то ворчал о грубой неблагодарности, хотя, может быть, и чувствовал, что во всем виноват он сам, а не Лиза. Она приняла и это, как все прочее в жизни, — добродушно и с улыбкой.

Лиза уехала в город на большой крестьянской телеге и затерялась в мире. Лешнек был убежден, что она никогда не вернется.

Но через четыре года Лиза вернулась.

Дождливым осенним днем она подъехала к трактиру Лешнека в извозчичьей пролетке. Одета она была по-городскому, в светлое пальто цвета осеннего тумана. На голове у нее была шапочка, из-под которой выбивались светлые волосы, закрывая уши и затылок. Она держала над собой раскрытый зонтик и оглядывала равнину по обе стороны дороги. Деревья у дороги стояли мокрые, по стволам медленно стекала вода и пенилась у земли. Небо было низким, насыщенные дождем пряди тумана, как паруса, плыли по равнине и собирались вдали, становясь все влажнее и гуще. Извозчик остановил лошадей у трактира и внес в комнату для приезжих два чемодана. Лиза с ним расплатилась и долго смотрела ему вслед, когда он повернул назад, в город. Ей нелегко было здесь оставаться, она чувствовала, что лучше всего снова сесть в пролетку — хоть колеса у нее так противно скрипят — и уехать назад, подальше отсюда.