Даниэль Труссони - Ангелополис

• Название: Ангелополис
• Автор: Даниэль Труссони
• Жанр: Триллер
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-85486-8

Продолжение всемирно известного бестселлера «Ангелология»!

Вот уже многие века длится противостояние людей и нефилимов – существ, порожденных на заре времен человеческими женщинами от ангелов. За тысячи лет нефилимы расселились по Земле, став злейшими врагами людей. Им противостоят ангелологи – специалисты по охоте на падших ангелов. Однако в последнее время в этой битве наметился перелом. Нефилимы начали работу по очищению своей голубой крови от примеси людской, что должно дать им небывалое могущество. А люди обнаружили, что на основе чистой ангельской крови могут создать супервирус, поражающий нефилимов. И тем, и другим для успеха необходима единственная в мире обладательница «изначальной» крови – ангелица Эванджелина. За обладание ею и разгорается последняя схватка людей и нефилимов…

---

Ее надменный взор полностью выражал то, что она думала об Армигусе. Дама решительным образом предпочитала Аксикора, видела в нем подлинного нефилима и всегда отчитывалась именно перед ним. Армигус был для нее господином второго сорта, питающим слабость к людям.

– Аксикор доставляет нефилима в Россию, но ему нужна ваша помощь. Он хочет, чтобы вы поговорили со Снейей – сообщили, что Эванджелина у него. А затем встретились с ним в Сибири, чтобы вместе закончить дело.

– Как насчет Годвина?

Эно моргнула, явно удивленная тем, что Армигус заговорил с ней о Годвине. Дела, которые Григори вели с ним, имели конфиденциальный характер и не относились к тем, какие принято обсуждать с простой наемницей. Армигус решил заручиться доверием Эно, хотел понравиться ей. Однако она сочла его слова просто проявлением слабости. В ее взгляде читалось презрение.

– Вам лучше поговорить на эту тему с собственным братом, – холодным тоном произнесла Эно.

Выйдя на середину прихожей, ангелица прошла под подвешенной к потолку стеклянной фигурой. Хрустальные подвески ловили свет, рассыпая брызги по ее темной коже, черным волосам, призрачному желтому сиянию вокруг глаз. Издали донесся крик.

– Вы не один? – спросила Эно, приподняв бровь; длинный черный язык, толстый и влажный, как угорь, мелькнул в уголке ее рта.

– У меня в самом разгаре одно дело, – ответил Армигус.

Ангел-имим посмотрела ему в глаза, ее губы изогнулись в жестокой улыбке.

– У вас там человек?

Нефилим отвернулся, не желая отвечать. Аксикор не одобрял его склонности к людям мужского пола, однако Эно таковые вкусы одобряла.

– Понимаете ли, сейчас вы нужны своему брату. У вас нет времени на забавы. Я охотно позабочусь об этой твари, – проговорила она, подступая ближе к нему. – Более чем охотно.

Армигус достал из кармана ключ от собственной опочивальни и вложил в руку Эно. Она предлагала ему любезность – ему не нравилось кончать их, не нравился запах крови и человечины, – и все же он не мог не ощущать, что его надули.

– Не напачкай там, – прошептал нефилим.

– У вас нет никаких оснований для опасений, – улыбнулась в ответ Эно.

Сконцентрировавшись на предстоящем деле, Армигус схватил куртку и поспешил вон из дома, постаравшись закрыть дверь до того, как до него донесутся звуки работы Эно.

Ангелологический исследовательский центр, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

В этот час, когда солнце еще только поднималось над городом, а небо источало прозрачную дымку, за дубовыми столами еще не было никого из ученых. Верлену подобные места всегда напоминали о том, каким он когда-то был, проводя дни свои в тихих исследованиях, подготавливая аудитории и материалы к следующей лекции. С того самого момента, когда они с Бруно вступили в исследовательский центр, когда эхо их шагов раздалось над полированными полами, он ощутил, как расслабилось все его существо, как если бы, пребывая на враждебной земле, он, наконец, попал в безопасное место.

Шум в коридоре привлек его внимание. В комнату бодрым шагом вошла всегда деловитая Вера Варварина. Наклонившись, он дважды, как принято в Париже, поцеловал ее. Голубые глаза женщины смотрели отрешенно и холодно, словно они никогда не встречались. Смущенный, Верлен усомнился в том, что правильно поступил, обратившись к ней.

Варварина являлась превосходным консультантом. Ее знание Санкт-Петербурга и доступ к ангелологической коллекции Эрмитажа имели огромное значение для Общества. Но он не был уверен в том, что она рада их встрече. Год назад они встречались на конференции в Париже и провели вместе ночь, хорошо выпив перед этим в одном баре около академии, в четырнадцатом аррондисмане. На следующее утро сочли происшедшее ошибкой и решили, что ничего между ними не было. И после того особо не разговаривали. Пусть он и подозревал, что знания Веры могут оказаться полезными, но не мог даже предположить, что будет обращаться к ней насчет Эванджелины.

Верлен смотрел на Веру, следя за каждым ее движением. Женщина оставалась столь же прекрасной и элегантной, как и прежде, однако, к собственному удивлению, он забыл, какова она в постели. Над охотником довлело только одно ощущение – объятие Эванджелины, ее присутствие, подобное кружению белого до синевы снега, пляшущего вокруг него и уклоняющегося от его рук.

Но Вера не забыла ничего. Вдруг повернувшись к Верлену, она лукаво посмотрела на него, потом перевела взгляд на Бруно. Поскольку гость был не один, она приняла серьезный вид.

– Спасибо за то, что без малейшего промедления согласились встретиться с нами, – проговорил Бруно.

– Ваш звонок удивил меня. – Обменявшись с ним рукопожатием, Вера пригласила охотников сесть за один из столов. – Итак, чем могу помочь?

– Не совсем уверен в том, что вы сможете помочь, – проговорил Бруно.

– Мы надеялись получить от вас кое-какую информацию, – вмешался в разговор Верлен.

– С удовольствием.

Вера кинула быстрый взгляд на бывшего любовника. У того заныло под ложечкой. Начали вспоминаться подробности проведенной вместе ночи.

Не пытаясь ничего объяснить, он достал из кармана усыпанное драгоценными камнями яйцо и принялся крутить его в пальцах, словно кубик Рубика. Он старался забыть, что артефакт всего несколько часов назад находился в ладонях Эванджелины и что нефилимы, вероятно, похитили ее для того, чтобы отобрать эту вещь. Вера приняла яйцо от Верлена с таким выражением на лице, будто оно могло вот-вот взорваться в ее руках.

– Боже! Как оно попало к вам?

– Узнаете? – спросил Бруно, явно озадаченный ее реакцией.

– Да. Это яйцо «Херувим и колесница», сделанное Фаберже в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году для императрицы Марии Федоровны, – пояснила она.

Проведя пальцами по эмали, женщина ловкими движениями открыла драгоценность, разведя створки так, что золотой механизм скрипнул. Когда она сняла фигурки колесницы и херувима, Верлен приблизился и принялся следить из-за плеча. Над сокровищем работал искусный мастер. Сапфировые глаза, золотые волосы – изображение херувима было необычайно подробным.

– А что написано на пояске? – спросил Бруно.

– Григорьев, – ответила Вера, прочитав кириллическую надпись. Она задумалась и добавила: – Это фамилия означает «сын Григория».

Верлен не мог не вспомнить о связи Эванджелины с семейством Григори. Будучи внучкой Персиваля Григори, она принадлежала к одному из наиболее порочных и злобных родов нефилимов.

– А не могло ли яйцо принадлежать роду Григори?

Вера посмотрела на него снисходительно.

– Имя Григорий является одним из самых распространенных в России.

Бруно покачал головой.

– Царская побрякушка, красивая безделушка… В ней нет никаких глубин.

– Не соглашусь с вами, – проговорила Вера. – Яйца работы Фаберже являются предметом роскоши, почти совершенным в плане отсутствия практичности… Единственным предназначением их было восхитить и удивить получателя. Непроницаемая оболочка лопается, открывая другое яйцо, а потом в середине второго обнаруживается драгоценный предмет… Сюрприз. Эти предметы представляют собой самое чистое воплощение искусства ради искусства: красоты ради самой красоты.

Верлену нравилась поза, какую Вера приняла во время монолога. Поза застывшей в полушаге балерины: рука движется в такт голосу, словно мысли хореографическим образом следуют ритму тела. Ощутив внимательный взгляд Верлена, женщина изменила позу.

– Продолжай, – предложил ангелолог.

– Первое императорское пасхальное яйцо изготовлено для русского царя Петером Карлом Фаберже в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году. Оно восхитило императрицу Марию Федоровну, видевшую подобные изделия в своем детстве, прошедшем при датском дворе. Фаберже получил заказ на ежегодное изготовление нового и оригинального яйца. Ювелиру предоставили полную художественную свободу. Со временем его работы становились более причудливыми – и более дорогими. Мастеру было выставлено единственное требование: чтобы к каждой Пасхе он создавал новое яйцо и чтобы каждое содержало сюрприз.

Вера взяла колесницу и херувима и положила на один из читальных столов. Верлен подумал, что яйцо похоже на дорогую заводную игрушку, которую приводит в движение один поворот ключа.

– Некоторые из сюрпризов, как и это яйцо, представляли собой миниатюры, – продолжила Вера. – Другие содержали драгоценные броши, портреты царей или членов их семей, нарисованные на слоновой кости. После того как в тысяча восемьсот девяносто четвертом году скончался царь Александр Третий, его сын Николай Второй продолжил традицию, заказывая каждый год два подарка – один для матери, другой для жены, императрицы Александры. Всего для Романовых было изготовлено пятьдесят четыре артефакта. После революции семнадцатого года многие из них были конфискованы, остальные тайком вывезены из России и проданы коллекционерам или переданы уцелевшим родственникам Романовых. За прошедшее время они стали объектами музейных коллекций и сокровищами для богачей. Несколько пасхальных яиц Фаберже находятся здесь, в Эрмитаже, дюжину или больше можно найти в Букингемском дворце. Семейство Форбс[9] много лет собирало их, Грейс Келли[10] получила яйцо с Синим Змием к свадьбе с принцем Ренье. Итак, яйца представляют собой чрезвычайно ценную редкость; они сделались знаками хорошего вкуса и немалого состояния их владельцев, в особенности после аукциона Форбсов. Из пятидесяти четырех изготовленных Фаберже яиц неизвестно местонахождение восьми. Собиратели полагают, что они были утеряны, уничтожены революционерами либо украдены или спрятаны в личных сейфах. Это сокровище с сюрпризом в виде херувима и колесницы принадлежит к числу утраченных восьми.