Аркадий Белинков - Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша

• Название: Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша
• Автор: Аркадий Белинков
• Жанр: Русская классическая проза

---

Он хотел писать так, как писал "Зависть", не выбирая.

Как протянутые тоскующие руки тянутся к "Зависти" рассказы, собранные в книге "Вишневая косточка".

Роман не был исчерпан, потому что взаимоотношения интеллигенции и послереволюционного государства были сложны и драматичны, и эти взаимоотношения еще не очень пытались представить в виде пасторали, полной грации и изящества.

Еще не пришел грозный год великого перелома, еще только начиналось массовое уничтожение людей, еще только забрезжили в зарозовевшей заре сверкающие вершины великого ума, но уже с этих вершин с нарастающим свистом стали съезжать деятели в крепких челюстях, готовые уничто-жить все, что считали ужасно вредным и страшно опасным, и торопящиеся затопить страну, недавно пережившую революцию и гражданскую войну, лопающимися, хлопающими фразами о безудержных успехах, безостановочных ликованиях, необыкновенных завоеваниях, невиданных свершениях, невидимых урожаях и несравненных триумфах. Но они еще только спускались с сияющих и льдистых вершин в темные низменности отечественной истории, и до прихода основных сил еще можно было серьезно думать, и даже говорить и писать о том, что в стране, пережившей революцию и гражданскую войну, победители уничтожают побежденных, подавляет-ся общественная оппозиция и что между художником и государством идет глухая, а иногда и открытая борьба.

Формула "интеллигенция и революция" подразумевает близость интеллигенции революции и враждебность ее государству, против которого направлена революция. В послереволюционном государстве старое значение формулы должно потерять смысл, потому что между интеллигенцией и государством должны быть исключены враждебные взаимоотношения.

В таком случае после победы революции те взаимоотношения, которые создает концепция "интеллигенция и революция", должны исчезнуть.

И действительно, когда революция завершилась и послереволюционное государство оконча-тельно приобрело форму диктатуры пролетариата, то есть, когда заканчивался нэп и начинались индустриализация и коллективизация страны, тема интеллигенции и революции прекратила свое существование. Завершилась одна из важнейших и драматичнейших эпох в истории русской общественной жизни. Отличие этой эпохи от последующей заключалось в том, что в эти годы интеллигенция еще имела строго определенное положение и позицию: между интеллигенцией и революцией шел спор, и интеллигенция была стороной в споре.

Но судьбу интеллигенции определил не нэп и его завершение. Влияние социологии, филосо-фии и быта нэпа имело чрезвычайное значение, но было несравненно менее важным, чем события последующих лет: победа над оппозицией во внутрипартийной борьбе, индустриализация и коллективизация, концентрация власти, безоговорочная диктатура государства, уничтожение демократии, разгул террора, господство тирании.

Медленно поворачивается десятилетие в книгах Юрия Олеши.

После "Зависти" Олеша еще продолжает писать, полагая, что у него осталось что-то вроде концепции и надежды.

Вероятно, он еще не все понимал. По-видимому, с ним случилось нечто похожее на то, что в свое время произошло с матросом в киплинговском рассказе.

Матрос сорвался с реи и упал за борт. Плыли акулы. Белая акула откусила матросу ноги. Его подняли на палубу. Подпрыгивая на обрубках, матрос приблизился к капитану и доложил.

Он думал, что ничего не произошло.

Он упал, обливаясь кровью, не закончив рапорта.

Юрий Олеша еще продолжал писать, стараясь не думать о том, что с ним произошло нечто непоправимое. Он торопился, потому что пока можно было делать вид, будто ничего особенного не произошло, и можно было с достоинством отступать на вполне приличные позиции.

Из двух тем - интеллигенция и революция и интеллигенция и послереволюционное государство, - определивших борьбу Юрия Олеши, первая к началу 30-х годов оказалась исчерпанной, а вторая (как ее представлял писатель) не вполне желательной.

Еще возможный в эпоху "Зависти" конфликт поэта и общества (или, по крайней мере, возмож-ность говорить о нем) становился также все более нежелательным. Лучше было писать не о нем, а о чем-нибудь другом. Читатели и особенно критики, которые созданы специально для того, чтобы точно формулировать, что именно необходимо читателям, все время настойчиво говорили об этом.

Как и роман, рассказы "Вишневой косточки" построены на борьбе старой и новой эпох, и эта борьба, как и в романе, ведется в сфере моральных категорий и в сфере человеческих чувств.

Но, в отличие от "Зависти", где один человек был носителем чувств старой эпохи, а другой человек носителем чувств новой и между этими людьми шла борьба, в рассказах "Вишневой косточки" чувства старой и новой эпох совмещаются в одном человеке. Юрий Олеша сдался еще раз. Вместо борьбы государства и общества оставались лишь внутренние противоречия в душе отрицательного героя, который хочет (и скоро станет) положительным.

Юрий Олеша, принадлежа к интеллигентному сословию, хорошо знает, что такое внутренние противоречия.

Сразу же после "Зависти" он пишет рассказ "Человеческий материал", в котором до того, как наладить внутреннюю борьбу своих героев, говорит о том, как тяжело пережил ее сам.

"Я хватаю в себе самого себя, хватаю за горло того меня, которому вдруг хочется повернуться и вытянуть руки к прошлому. .. - заявляет писатель. - Я хочу задавить в себе второе "я", третье и все "я", которые выползают из прошлого".

В этом признании было пророческое забегание вперед, ибо желание схватить за горло, зада-вить в себе "я" и другие части организма даже опередило аналогичную потребность Народного комиссариата внутренних дел СССР.

Произведения, написанные после "Зависти", становились все безнадежней.

Все быстрей и все неотвратимей отмирают чувства, вещи, частицы мира, плоти.

"С каждым днем количество вещей уменьшалось... Сперва количество вещей уменьшалось по периферии, далеко от него, - затем уменьшение стало приближаться все скорее к центру, к нему, к сердцу - во двор, в дом, в коридор, в комнату... Исчезли страны, Америка, возможность быть красивым или богатым, семья..."

"Так создается одиночество - навсегда, одинокая судьба, удел человеку оставаться одиноким везде и во всем".

"Я очень стар... мне тридцать один год..."

Идут годы, меняется время; что-то происходит не то с возрастом человека, не то со временем. Олеша думает, что с возрастом.

Незначительными и ничтожными становятся люди в зрелости. Но какими тонкими были они в детстве, какой сложной была система души маленького человека, как много он знал, сколь многим интересовался, сколь малым из житейских забот был занят.

Умен, интересен и своеобразен маленький герой рассказа "Лиомпа".

"...мальчик действовал совершенно по-взрослому, больше того, он действовал так, как может действовать только некоторое количество взрослых: он действовал в полном согласии с наукой".

Вот во что превратился герой рассказа "Цепь":

"Посмотри на меня, так недалеко удалился я от тебя, - и уже, смотри: я набряк, переполнил-ся... Смотри, как мне трудно бежать..."

Рассказы "Вишневой косточки" трагичнее и безвыходней "Зависти", потому что Олеша видел, как все непоправимей расходится его искусство с тем, что от него требует государство.

Юрий Олеша (чуткий художник) уже предчувствовал неотвратимость выбора между искусством и властным требованием эпохи.

Но раньше, чем решиться выбрать, Олеша попытался искусство и намерения примирить.

Эта попытка явственна во всей книге и особенно очевидна в рассказе "Вишневая косточка", не только давшем название всему циклу, но и характерно окрасившему его.

За годы, прошедшие между "Завистью" и рассказом "Вишневая косточка", Олеша, вдумчиво и сосредоточенно изучая мир, пришел к выводу, что в условиях индустриализации железобетон и вишневые деревья могут жить, не вступая в вооруженный конфликт.

В рассказе "Альдебаран", написанном через два года после "Вишневой косточки", в 1931 году, Олеша вновь подтверждает свой вывод: оказывается, хорошо уживаются также звезды и республика.

Наконец, в это же время административно-хозяйственный жеребец Андрей Петрович Бабичев, любящий топать ногами и сажать в ГПУ, Андрей Петрович Бабичев, у которого, как известно, "нет воображения", совершает некоторую эволюцию, и превращается вовсе не в Каина, как это можно было естественно предположить, а в кроткого Авеля (такое имя у героя рассказа), у которого воображение есть и который взывает к чужому воображению. "Я надеюсь, что у вас есть воображение. Воображайте, не бойтесь!!!" - разрешает, даже требует Бабичев-Авель в "Вишневой косточке". (Этому не следует удивляться: изменилась историческая обстановка и тов. Бабичева бросили на другой участок.)

Из "Зависти" в рассказы "Вишневой косточки" Олеша перенес не только конфликт, но и недоразумение.