Алексей Шкваров - Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы

• Название: Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы
• Автор: Алексей Шкваров
• Издательство: Издательство «Алетейя»; RME Group Oy
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91419-754-1; 978-952-5761-15-37

В российской военной историографии «южное» направление всегда довлело над «северным». Между тем, по своей продолжительности войны Руси — России со Швецией превосходят все конфликты с другими неприятелями. Автор книги использовал немало источников, в том числе и новейшие исследования «северных» войн, материалы последних научных конференций, состоявшихся в прошлом, юбилейном, году, когда отмечались и 300‑летие Полтавской «преславной баталии» и 200‑летие завершения семивекового противостояния — Фридрихсгамский мирный договор, по которому Великое Княжество Финляндское вошло в состав России. Помимо описания военных действий, сравнения тактики, стратегии, организации армий противоборствовавших сторон, автор знакомит читателя и с внутренней политической обстановкой как в России, так и в Швеции в разные периоды истории.

Книга легко читается, заставляет думать, сравнивать, спорить. Она будет интересна широкому кругу читателей, интересующихся отечественной историей.

---

Однако, текст присяги Мазепы — Коломакские статьи, содержал следующий абзац: "Народ Малороссийский всякими мерами и способами с великороссийским народом соединять… чтобы были под одной… Державою обще… и никто б голосов таких не испущал, что Малороссийский край гетманского рейменту"[490]. Мазепа согласен был с Петром, он понимал его реформы и всеми силами выполнял все пожелания царя в течение долгих лет своей службы. Но он не понимал главного — своего места в будущей новой России, создаваемой Петром, которая поглощает Украину. Награда в виде непонятного для гетмана титула князя Священной Римской империи ничего не проясняла, а лишь добавляла горечи, что тем самым у него хотят "гетманство забрать"[491]. И Мазепа наверняка понимал, что он не лишится богатств, напротив, царь был благосклонен, уважителен и щедр с ним, впрочем, как и со всеми, кто рьяно служил на благо Отечества. Но гетман не мог войти в ту самую плеяду "птенцов гнезда Петрова", в ближний круг царя, по многим причинам — он не вписывался в нее, он был там чужой. К тому же все те, кто окружали Петра, и в первую очередь, все набиравший и набиравший силу Меншиков, этого бы не позволили. Да и сам царь никак не вписывался в тот образ "государя", каким должен был быть монарх по разумению Мазепы. Петр был царем, плотником, матросом, драгуном, палачом, бомбардиром, зубодером одновременно, не гнушаясь ничем — ни стучать топором, ни рубить им головы. Любой успех вызывал восторг царя и награду, но и любой промах, ошибка, вызывали дикую ярость, гнев и кару, вне зависимости от прошлых заслуг. Вот это Мазепа чувствовал постоянно. Примеров было предостаточно — гетман знал, к примеру, как проигравший шведам при Головчине князь Голицын чудом избежал смертной казни и встал в строй рядовым при Лесной. Мазепа понимал, что если он со своими полками, не получив помощи русской армии, не удержит Украину, а это было совершенно очевидным, то реакцию Петра на это предположить он не мог. Вот тогда можно было лишиться всего и головы в том числе. Жить в таком напряжении становилось просто невыносимо. Поговорить с царем напрямую, поторговаться, выпросить себе лично какие-то гарантии, наконец, должность, соответствующую уровню гетманства, учитывая и условия тяжелейшей войны и характер царя, не приемлющего подобное, было просто невозможно. Царь был беспощаден и к себе самому, и к другим, неприхотлив, не стяжателен, и требовал того же от остальных. Отчаяние и толкнуло Мазепу на безрассудный поступок.

"В-четвертых, московское правительство урезало права гетмана в сфере экономики и финансов, предоставлении земельных владений казацкой старшине. Кроме того, 20 февраля 1704 года Петр І издал грамоту ко "всему Войску Запорожскому" о введении на украинских землях в обращение только российских денег, хотя до этого здесь долгое время пользовались разновидностями европейской монеты".

Что здесь нового увидел украинский историк? Эти "права" были урезаны с 1654 г. Мартовскими статьями. Еще Богдан Хмельницкий и его генеральный писарь Выговский, а за ним и прочая старшина, били челом Алексею Михайловичу и он жаловал их городами и селами. Мазепу задевало то, что царь иногда осуществлял пожалования, забыв поставить в известность гетмана[492]. Да, безусловно, это имело место, но разве гетман не знал характер молодого царя? В отношении хождения любых денег[493] на территории Украины, как территории России, и введении там единой валюты — российского рубля, с точки зрения экономики и финансов шаг абсолютно верный. Он вполне мог бы показаться спорным, если Украина до этого чеканила свою монету, как один из признаков ее суверенитета, но эти территории никогда не были независимыми и при поляках основной денежной единицей являлся злотый. Между тем Россия пыталась ввести некую “региональную” валюту под названием "севские чехи" в 1686–1687 гг., которая не прижилась[494]. Особо возмущались запорожцы: "… в грошах великий барзо стал брак, так что за чехи ни в коем случа нельзя купить борошна: это чехи находят гладкими, а потому негодными… У нас ходит монета подобная той, какая ходит на Руси, и мы иной не имеем монеты — ни талеров, ни червонных золотых". В целом, финансовая и экономическая самостоятельность Украины ликвидировалась еще Московскими статьями 1665 г., подписанными Брюховецким.

Следует отметить и налоговые льготы, которыми была облечена вся Малороссия. "Можем нестыдно рещи (сказать), что никоторый народ под солнцем такими свободами и привилегиями и легкостью похвалится не может, как по Нашей Царского Величества милости Малороссийский, ибо не единого пенязя в казну Нашу во всем Малороссийском крае, с них брать мы не повелеваем, но… своими войсками обороняем…"[495].

"В-пятых, Москва всячески ограничивала политико-административные полномочия украинской старшины. Во время пребывания Петра І и его членов правительства в Киеве в 1706 году Меншиков требовал от гетмана Мазепы ограничить властные полномочия генеральной и полковой старшины. "Иван Степанович, пора теперь приниматься за тех врагов", — неоднократно говорил московский князь гетману, понимая под "врагами" казацких полковников".

Разве это не совпадало с намерениями самого Мазепы создать новое украинское дворянство? Гетман всецело и искренне поддерживал все начинания Петра. Мазепа, служивший при польском дворе, на Правобережье у Дорошенко, на Левобережье у Самойловича, видел всю пагубность с точки зрения государственности и единовластия правителя любых проявлений вольности[496], что в дрязгах польской шляхты, что в ненадежности казацкой старшины, что в шатаниях Запорожской Сечи. Следствие Хмельнитчины — появление огромного количества "черни козацкой", в большинстве своем состоявшей из “показаченных” крестьян. Замысел Мазепы состоял в том, чтобы: во-первых, создать новое малороссийское дворянство, отличное от польской шляхты, с ее вечными раздорами — "бунчуковых товарищей"[497]. Новое дворянство должно было отличаться и от существующей старшины, которая, безусловно, была недовольна избранием Мазепы в гетманы, считая его выскочкой, и это подразумевало определенное противодействие с их стороны, включая и доносы, которые официально были разрешены и поощрялись подписанными при избрании Коломакскими статьями. Поэтому политика Мазепы в отношениях с действующей старшиной была очень осторожна — гетман тщательно выбирал тех, кого можно приблизить к себе, расположить и превратить в верных и преданных ему единомышленников. В ход шло все: и задабривание, путем не только раздачи поместий и должностей, но и проявлением определенного терпения и милосердия даже к тем, кто писал доносы на Мазепу[498], возвращение к власти некогда отстраненных, и репрессированных, прежних сторонников Брюховецкого и Дорошенко и т. д. Не забывал Мазепа и об укреплении связей со старшиной путем породнения в той или иной форме, как в пресловутом эпизоде с семейством Кочубей[499].

Во-вторых, продолжить закабаление посполитых крестьян, и по-степенно превратить в это же сословие простых казаков. Он поощряет старшин приписывать казаков в число своих тяглых людей и отнимать у них землю. Это приводит к колоссальному сокращению численности полков — "из которого села выходило на службу по полтораста козаков, теперь выходит человек по пяти или шести"[500]. Налицо уменьшение почти в тридцать раз! Закономерный вопрос: А зачем это нужно было гетману? Да он прекрасно видел разницу в боевых качествах профессиональной наемной армии — компанейцев, запорожцев-сичевиков или донских казаков, живущих лишь одним ремеслом — войной, получающих за это в награду помимо военной добычи еще и царское жалование, в отличие от полупрофессиональной гетманской армии — малороссийских казачьих полков, объединявших в себе одновременно и воинов и землепашцев[501]. Наличие постоянной угрозы с востока подразумевало постоянное ведение боевых действий, что было под силу лишь истинным профессионалам. А бесконечная война обеспечивала солдат вознаграждением и с другой стороны позволяла содержать их в постоянной готовности, а значит и в дисциплине, преданности своему военачальнику, ибо одно от другого неотделимо. Сокращение численности казачьих полков можно было компенсировать увеличением количества компанейцев. Время Мазепы — расцвет компанейских полков. Здесь он, как бы продолжает линию своего предшественника Самойловича, однако, от полицейских функций, которые были закреплены особой статьей при присяге на Коломаке — укрощать "своевольных", которые "оставя свои работы, производили в крае шалость и измену", компанейцев начинают использовать и с чисто военными целями — "для употребления… во всяких военных оказиях, ибо покамесь казаки передовые и реестровые с полков выберутся от долгов своих, охотницкие всегда готовы на скорые подъезды для добытия языков, для первой стражи и в час баталии первый фрунт против неприятеля выдерживают". Помимо двух существовавших компанейских конных полков — Пашковского и Новицкого, Мазепа создает охочепехотный или "сердюцкий" полк, а также личную гвардию "компанию надворной хорогви"[502]. Во главе всех компанейских полков Мазепа ставит полковника Илью Новицкого, характеризуя его "яко в делах искусного мужа". Боевое крещение компанейцы получают в 1688 г. в деле против татар у реки Тясьминя. К концу XVII в. количество компанейцев увеличивается до 7 полков, а к 1709 г. до 5 охочекомонных (конных) и 5 сердюцких (пехотных) полков[503]. Сокращение же численности малороссийских казачьих полков приводило одновременно и к уменьшению самой старшины, в первую очередь настроенной оппозиционно, реальному ослаблению ее позиций, так как уменьшалась и находящаяся в ее подчинение военная сила.