Карен Свасьян - Два интервью

• Название: Два интервью
• Автор: Карен Свасьян
• Издательство: nietzsche.ru
• Жанр: Философия
• Год: 2011

Наш сегодняшний гость – К.А. Свасьян, личность для России почти легендарная. Именно с его именем связано полноценное возвращение имени Фридриха Ницше в духовное поле трансформирующейся России....Брал интервью  в Москве и  Базеле Дмитрий Фьюче

---

Интервью 28 мая 2005 года

Наш сегодняшний гость – К.А. Свасьян, личность для России почти легендарная. Именно с его именем связано полноценное возвращение имени Фридриха Ницше в духовное поле трансформирующейся России.

Вот как представил сам себя К.А.Свасьян: Никаких регалий у меня нет. Просто есть в Валлизеллене (местечко у Цюриха) Forum fur Geisteswissenschaft, где я состою единственным сотрудником. Род занятий: лекции и семинары во многих городах Швейцарии и Германии, реже Австрии, еще реже Франции. Тематика лекций: от истории философии до злобы дня. (Недавно был цикл по народным характерам: Англия, Франция, Италия, Германия, Россия.) Гораздо важнее семинары. Это группы людей (в Базеле, Цюрихе, Штутгарте, Констанце, Бонне, Гамбурге и т.д.), с которыми я читаю и прорабатываю – слово за словом – книги Р. Штейнера. (Тут смысл моей жизни, т.е. НЕЧТО СОЛИДНОЕ, с чем не стыдно очнуться после смерти.) Наконец, пишу книги (свои: их вышло здесь уже около десяти), и издаю некоторые чужие.

28 мая 2005 года. Свежее утро, тенистая аллея перед главным зданием Московского университета, - здесь мы встретились с этим замечательным человеком, пожали друг другу руки, и отправились искать место для разговора. Он – в обществе своей супруги, Анаиды Свасьян, я (Дмитрий Фьюче) вместе с Ларисой Гармаш. Мы уселись в абсолютно пустой, еще не открывшейся студенческой столовой зоны «Е», пронизанной светом и вечно хаотичными звуками молодости.

Д.Ф.Самое живое и интересное место на сайте Nietzsche.ru это раздел «Встречи», где публикуются реальные беседы с людьми, имеющими непосредственное отношение к имени Ницше в русском духовном поле. Встреча с Вами, я уверен, будет одной из самых значимых, поскольку нет человека, более причастного к той волне ренессанса Ницше в России, которая состоялась в 1990 году благодаря двухтомному изданию его сочинений под Вашей редакцией и с Вашей вступительной статьёй.

Это действительно было событием. Достать этот черный двухтомник было просто невозможно. Время было такое, все идеологические барьеры были сняты, и то, что Ницше был опубликован в первых рядах ранее «запрещенных» авторов, на мой взгляд, было очень здорово, - это был задел, сделавший доступной для всех его высоту.

Именно поэтому мой первый вопрос будет об истории этого эпохального для России издания. Как это случилось? Почему произошло? Как начиналось? 

K.C.Я был связан с издательством «Мысль» в Москве. Совершенно случайно, во время одного из наездов в Москву, меня познакомили с г-жой Литвиновой, которая была главным редактором издания «Философское наследие». Она спросила меня: не мог бы я написать книгу о Гёте? С этого всё и началось - с книги о Гёте, которую я написал.

После выхода этой моей книги был звонок из Москвы (в Москве я бывал очень редко) от Литвиновой, которая в рамках инициатив «Философского наследия» предложила мне сделать издание избранных произведений Ницше, в том числе некоторых и впервые. Вот так просто всё и было.

Почему Литвинова позвонила мне – я не знаю, знаю только, что согласился я сразу же. И сразу же начал работать. Условия работы, конечно, были варварскими, потому что не было книг. У меня даже не было собрания сочинений Ницше. С трудом удалось достать трехтомник Шлехты. Но когда первый том уже был готов, я сделал такой отчаянный шаг: через знакомого я отправил письмо в Mюнхен в издательство DTV (Deutscher Taschenbuchverlag de Gruyter), издававшее «карманную» версию серии Колли и Монтинари, в котором объяснил ситуацию. Они прислали мне все 15 томов в подарок, т. е. отнеслись к моей просьбе с удивительным пониманием. Благодаря этому я успел кое-что переделать уже и в первом томе. И работа пошла…

Я даже помню, - а почему бы об этом не рассказать сейчас? – , после первого тома, машинопись которого я отослал в Москву, у некоторых VIP российской философской общественности возник обидный до ясности вопрос: с какой это стати некий армянин в Ереване хочет один сорвать куш? Короче, после первого тома кое-кому захотелось дележа. Мотивация была вполне стандартной, в духе времени: моя вступительная статья не вскрывает-де объективного значения Ницше и дальше в том же роде. Литвинова позвонила мне и осторожно спросила, как я на это смотрю. Я ответил, что либо я и дальше делаю всё один, либо забираю назад свой первый том, и пусть философские рэкетиры обирают самих себя. Литвинова поддержала меня, она переговорила с директором издательства, который, подумав, решил, что лучше иметь Ницше без маститой редколлегии, чем маститую редколлегию без Ницше. Это было смелое решение человека, почувствовавшего, что время редколлегий прошло. Вскоре был готов и второй том. Вот такая история :).

Вскоре после выхода двухтомника я уехал из страны. До этого в Москве у меня была издана только упомянутая книга о Гёте, сразу после этого я сделал и первый том Шпенглера (все остальные мои работы выходили в Ереване). С 1991 года наездами, а с 1993 года постоянно мы с женой живем в Швейцарии, а дочь с семьей в Германии. С тех пор все связи с Москвой (кроме названиваний старым друзьям) у меня прекратились, я не был здесь с 1993 года.

Потом вдруг всё возобновилось. Салам Керимович Гусейнов, очень дорогой мне человек, вернул меня в Москву и к русскому языку. По его побуждению я написал несколько статей для «Вопросов философии», «Независимой газеты» и «Литературной газеты», а также ряд статей для четырехтомной «Философской энциклопедии».

Д.Ф.Если всё же возвращаться подробнее к тому времени, как Вы себе лично объясняете то, что Литвинова обратилась именно к Вам с этим проектом Ницше?

K.C.Это случай. Случай, и всё. Никакого рационального объяснения тут нет. Моя книга о Гёте была, возможно, промежуточным звеном, связавшим меня с этим проектом. И хотя Ницше занималось не так уж много людей (включая Одуева с его чудовищной книгой «Тропами Заратустры»), я объясняю себе это как случай, но как случай, не зависящий от г-жи Литвиновой, поскольку если бы Вы её спросили об этом же самом, - она не смогла бы сказать больше, чем говорю теперь об этом я.

Будь я мистиком, я сказал бы: есть два Ницше. Один – прошлый, для издания которого г-жа Литвинова находит меня, и другой – настоящий, организующий решение г-жи Литвиновой и все прочие везения, вплоть до подарка 15-томника мюнхенским издательством. Иными словами: автор этой истории единственно Ницше, тогда как мы с г-жей Литвиновой только действующие лица. Так сказал бы я, будь я мистиком. Но я не мистик.

Д.Ф.Как происходил сам процесс работы? Неужели Вам всё

приходилось делать одному?

K.C.У меня был друг, германист, учившийся в Иене, который мне очень помог. Две, нет, три работы Ницше я перевёл сам, а в остальном, надо было проверять старые переводы. Это и было самое мучительное. Первое время я работал один: нужно было устраивать непрерывные облавы немецкого оригинала на русские копии. У меня очень болели глаза. Вот мой друг и помогал мне в этом, читая мне немецкий текст, который я параллельно прослеживал и корректировал в русском варианте.

Сам же процесс работы шёл так: с утра переводилась проза, ночью – стихи (дружный смех). Это была напряженная работа: почти в режиме сталинских министерств. И хотя жёстких сроков издательством поставлено не было, я поставил себе их сам. Совсем по-стахановски. Литвинова удивилась, как я смог за несколько месяцев родить первый том, в который, кроме проверенных мною чужих переводов, входили мои переводы «Веселой науки» и «Злой мудрости», предисловие и комментарии.

Д.Ф.Так Вы работали с невиданным энтузиазмом? Почему?

K.C.Да, это была стахановщина. Но дело в том, что я был связан с Ницше с очень раннего возраста. У моего отца в библиотеке были русские издания «Заратустры» и «Сумерек идолов», которые я очень любил и которые воспроизвел в своей работе. В очень раннем возрасте, совсем еще мальчиком я их читал и, как мог, понимал, - в них было что-то очень магнетическое.

Д.Ф.Сейчас Вы могли бы ответить, как Ницше прошел через Вашу большую жизнь? Как менялось Ваше отношение к нему? Как он Вами проживался?

K.C.Ницше во мне проживался буквально химическими метаморфозами. В смысле гётевского «избирательного сродства»: вот есть он - Ницше, а потом приходит кто-то еще, и еще и еще кто-то. Возникают связи, напряженные сочетания, конфликты и примирения. Скажем, я очень любил Ренана. Я читал Ренана и одновременно Ницше о Ренане – хуже не придумаешь. Но я одинаково любил и то и другое. Во мне они уживались, и я бесконечно выигрывал от этих сводничеств.

Так пришла и зрелость в моем понимании Ницше. И если первый период был похож на опьянение (как и сам он был в юности опьянен Шопенгауэром), то потом наступило сильное отрезвление, из которого исчезла юношеская безоглядность. Очень важный момент: читать Ницше трезво, оставаясь в его же элементе.