Жан Флори - Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи

• Название: Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи
• Автор: Жан Флори
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91852-069-7

Герой новой книги известного историка-медиевиста Жана Флори Боэмунд Антиохийский входил в число предводителей Первого крестового похода и был одним из самых прославленных крестоносцев той эпохи. Сама его бурная жизнь, полная взлетов и падений, может стать иллюстрацией эпохи крестовых походов и истории западноевропейского рыцарства. Старший сын нормандского рыцаря Роберта Гвискарда, прошедшего путь от простого рыцаря до владыки Южной Италии, Боэмунд ответил на призыв папы Урбана II отправиться отвоевывать Святую землю. Вместе с крестоносным воинством он участвовал во всех крупных баталиях Первого крестового похода: сражался с турками-сельджуками в битве при Дорилее, осаждал ключевой стратегический пункт в Северной Сирии, Антиохию. Благодаря своей отваге, дипломатическим талантам и ловкости он стал правителем первого христианского государства на Ближнем Востоке — Антиохийского княжества. Жан Флори не случайно написал биографию Боэмунда — в этом опытном военачальнике и блистательном рыцаре, как в зеркале, отражались все достоинства и пороки крестоносного воинства: истовое благочестие и жажда наживы, беспримерная отвага и свирепая жестокость. На примере Боэмунда Жан Флори показывает изнанку крестоносной эпопеи: распри и подковерную борьбу за власть и влияние в лагере крестоносцев, тайные переговоры с византийцами и мусульманами, подготовку военных операций и сражений. Биография Боэмунда Антиохийского, созданная Жаном Флори, — это не только захватывающая эпопея, но и неизвестная история Первого крестового похода.

---

В Апулии у Боэмунда и Констанции, дочери короля Франции, родились два сына: Жан, умерший вскоре после рождения, и Боэмунд, появившийся на свет в конце 1108 года[784]. Ему уже никогда не стать ромейским императором… но по крайней мере ему должно достаться то, что его отец, лишенный наследства сын Гвискарда, сумел добыть с мечом в руках в Италии и на Востоке. Следовательно, Боэмунду необходимо было упрочить свои позиции в Апулии, что не вызвало затруднений. Но как поступить с Антиохией? Договор признавал его власть над регионом от имени императора — но власть эта была пожизненной. Не придется ли новорожденному сыну Боэмунда, как и ему когда-то, начинать с нуля? Однако сам-то Боэмунд, находясь подле отца, смог пройти хорошую школу, обучаясь военному ремеслу, стратегии, хитростям и азам дипломатии на норманнский лад. А что будет с только что родившимся Боэмундом? Его отцу вскоре исполнится шестьдесят лет. Хватит ли у него времени и сил на то, чтобы обучить и наставить сына? Безусловно, все эти вопросы занимали ум Боэмунда во время возвращения в Апулию.

С этого времени нам ничего не известно о каких-либо значительных делах или поступках норманна. Маловероятно, чтобы он отказался от своего титула «князь Антиохии», который фигурирует в 1107 году в одной из трех грамот, упоминающих его имя[785]. В 1108 году он уступил виноградники и земли аббатству Святого Стефана в Монополи и аббатству Святого Николая в Бари[786]; в 1109 году в Бари, в его отсутствие, подписала грамоту его супруга Констанция[787]. Другие уступки, указанные Ральфом Евдейлом, невозможно датировать, а потому они не представляют интереса для нашего исследования[788]. Итак, у нас нет ни одного достойного доверия упоминания о его жизни после возвращения в Апулию.

А далее — молчание.

Был ли в 1109 году Боэмунд уже мертв, что объяснило бы его отсутствие во время подписания уже упомянутой нами грамоты, дарованной его женой в Бари? По этому поводу в текстах предоставлены противоречивые сведения. В частности, восточные источники коренным образом отличаются от западных хроник. Так, согласно Матфею Эдесскому, Боэмунд умер, «так и не увидев вновь Азию», спустя пять лет после того, как женился на овдовевшей французской графине. Он взял ее в плен, чтобы вынудить вступить в брак, от которого на свет появились двое сыновей, что произошло после его смерти в 1111 году[789]. Очевидно, здесь мы имеем дело со сплавом уже упомянутых нами легенд, свидетельствующим о том, что на Востоке почти ничего не знали о участи норманна. Михаил Сириец не более точен: по его словам, у Боэмунда родился сын, также названный Боэмундом; он явился править Антиохией «немногое время спустя», что по меньшей мере неточно, поскольку Боэмунд II прибыл в Антиохию не раньше 1126 года[790].

Вильгельм Тирский полагал, что Боэмунд после подписания Девольского договора вернулся в Апулию, но «следующим летом» тяжело заболел и спустя некоторое время скончался. Смерть, очевидно, не дала ему осуществить планы — ведь он успел подготовить флот, чтобы вернуться в Антиохию с оставшимися у него войсками, тогда как другие крестоносцы уже отправились в Иерусалим, согласно его договору с Алексеем[791]. Следовательно, Боэмунд должен был умереть летом или осенью 1109 года. Однако Вильгельм добавляет, что в тот же год скончался его тесть Филипп Французский, ушедший из жизни 29 июля 1108 года, что ставит сведения тирского прелата под сомнение. В данном случае большего доверия достойна Анна Комнина, ибо она лучше осведомлена об интересующих нас событиях. По словам принцессы, после Девольского договора Боэмунд вернулся в Апулию; «после этого он прожил не более шести месяцев и разделил общую участь»[792], что произошло в марте 1109 года.

Западные источники приписывают Боэмунду несколько большее число лет жизни. Большинство относит его смерть к 1111 году, не уточняя дня или месяца; согласно некоторым, произошло это в Бари. Но «Хроника Монте-Кассино» добавляет, что в том же году скончался его сводный брат Рожер Борса, а «Анналы Беневенто» уточняют, что умер он 22 февраля 1111 года[793]. В «Анонимной хронике Бари» указан лишь месяц: Рожер ушел из жизни в феврале, Боэмунд — в марте[794].

Это расхождение отмечено Ромуальдом Салернским. Он уточняет, что Боэмунд, чьи добродетели он восхваляет, умер спустя четырнадцать дней после своего сводного брата, герцога Рожера Борсы, и был погребен рядом с церковью Святого Савина в Каносе[795]. Данное уточнение позволило бы установить дату кончины Боэмунда — 7 марта 1111 года. Согласно церковной книге молемского аббатства, Боэмунд умер 6 марта, но год смерти не указан[796]. Другой перечень усопших, представленный в манускрипте Монте-Кассино, датированный XV веком и изданный Людовико Муратори[797], указывает дату смерти 7 марта, но, опять же, без года кончины. Упоминание о смерти Боэмунда следует за заметкой о кончине короля Карла Сицилийского в январе 1285 году и смерти короля Фердинанда (?) в феврале 1394 года. Другие не датированы вовсе. Значит, из упоминаний, касающихся года смерти Боэмунда, нельзя сделать какие-либо выводы. Гвиберт Ножанский, не сообщая какой-либо даты, выдвигает идею о том, что Боэмунд был отравлен[798], — безосновательное подозрение, которое ничто не позволяет взять на веру.

Современные историки в большинстве своем допускают, что Боэмунд умер 6 марта 1111 года. Напротив, Анита Р. Гадолен попыталась примирить указания хронистов Востока и Запада, предположив, что Боэмунд скончался в марте 1109 года; в данном случае она опиралась на свидетельство Анны Комниной, которая, по ее мнению, вряд ли могла не знать даты смерти злейшего врага ее отца. Возможно, сначала Боэмунд был временно погребен в Бари, пока в Каносе не возвели мавзолей, предназначенный для его гроба. 6 марта 1111 года, спустя четырнадцать дней после похорон его сводного брата, состоялось повторное погребение Боэмунда. Эта гипотеза — привлекательная, несмотря на свой предположительный характер, — не была, на мой взгляд, удостоена того внимания, какого она заслуживает[799]. Насколько мне известно, никто так и не смог представить убедительных аргументов против этой версии. Вопрос остается открытым, даже несмотря на то что дата «6 марта 1111 года» кажется наиболее вероятной. Если остановиться на ней, выходит, что Боэмунд по доброй воле отказался возвращаться в Антиохию — либо вследствие тяжелой болезни, либо не желая, чтобы его вынудили соблюдать условия Девольского договора. Впрочем, на решение Боэмунда могли повлиять одновременно оба этих обстоятельства.

Как бы то ни было, мавзолей Боэмунда, находящийся рядом с кафедральной церковью Святого Савина в Каносе, должно быть, возвели по приказу его вдовы, которая, возможно, выполняла распоряжения самого Боэмунда, как предполагал Эмиль Берто. Искусствоведы отмечают восточный характер постройки, не сходясь во мнении, однако, относительно истоков оказанного влияния. Сегодня ученые еще в большей степени, чем Берто, в свое время предлагавший эту идею, настаивают на византийском, а не мусульманском влиянии[800].

Купол, увенчивающий гробницу, и крестообразная форма мавзолея — это, очевидно, следы византийского влияния. Можно спросить себя, не пошел ли Боэмунд на такой шаг сознательно, желая превратить свой мавзолей (в более скромном масштабе) в символический мемориал своих имперских амбиций, отмежевавшись тем самым от погребальной традиции Готвилей, похороненных в церкви Святой Троицы в Венозе[801].

Каковы могли быть причины такого выбора? Со своей стороны я, как и Анна Вартон Эпштейн, полагаю, что Боэмунд таким образом хотел представить себя восточным правителем, а не просто норманнским рыцарем, сеньором Апулии и Калабрии. Когда он испытал необходимость изложить свои взгляды на собственное положение в такой «архитектурной идеологии»? Конечно, не перед его прибытием в Италию и Францию, ни даже в 1107 году, когда он надеялся победить Алексея и основать империю, о которой мы уже говорили. Скорее всего, к такому замыслу он пришел уже после Девольского договора. Согласно Вильяму Б. Маккуину, своим стилем мавзолей обязан человеку из окружения Боэмунда, который знал об устремлениях своего господина и пожелал символизировать их таким способом. Если Боэмунд скончался в 1109 году, понятно, что ему пришлось ждать два года, чтобы осуществить этот проект и воплотить этот символ в его последнем прибежище.

Впрочем, такая интерпретация не означает, что Боэмунд умер именно в 1109 году. Известно, что Констанция в это время пожаловала Бари грамоту, что могло указывать на то, что ее супруг был уже мертв или по крайней мере болен. В последнем случае очень вероятно, что он сам отдал распоряжения касательно будущей постройки своего мавзолея в Каносе. Обычно против этой гипотезы выдвигают сообщение Вильгельма Тирского о том, что Боэмунд вместе с флотом и армией готовился возвратиться в Антиохию. Со своей стороны, я сомневаюсь в правдивости этого свидетельства, поскольку Вильгельм Тирский был единственным, кто упомянул об этой подготовке, и к тому же имел слишком мало возможностей, чтобы разузнать что-либо о ней на Востоке спустя два поколения. В нем я скорее вижу поощрительное замечание со стороны Вильгельма, сделанное в тот самый момент, когда тирский архиепископ пытался добиться от Западной Европы военной помощи для латинского Востока.