Анатолий Димаров - Его семья

• Название: Его семья
• Автор: Анатолий Димаров
• Издательство: Радянський письменник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1962

Роман Анатолия Димарова «Его семья» рассказывает о том, как двое молодых людей пытались построить семью, как ошибочные, мещанские взгляды на роль женщины в нашем обществе привели к ее распаду, какими мучительными путями поисков, раздумий, внутренней борьбы приходят герои к правильному решению.

---

Оля лежала на диване, положив голову на колени Марии Дмитриевны. Она виновато улыбалась бледной улыбкой, а та гладила ее по голове, как малого ребенка.

Чтобы не разбудить детей, они говорили приглушенными голосами, и это сближало их, придавало каждому слову глубокий, таинственный смысл. Разговор вертелся вокруг Олиной беременности; побледневшее лицо будущей матери озарялось чуть удивленной, растерянной улыбкой, словно она не могла поверить тому, что в ней уже началась новая жизнь. Дважды заходил сюда отрезвевший, встревоженный и смущенный Игорь, спрашивая, не нужно ли вызвать «скорую помощь», чем очень смешил женщин. Они выпроваживали его из спальни, и Игорь выходил, почему-то высоко подымая ноги.

Через некоторое время Оля поднялась и пошла к гостям, сказав, что чувствует себя лучше. Мария Дмитриевна захотела посмотреть на Нининых дочек.

— Какие они славненькие! — сказала она, любуясь детьми. Оля спала на спине, а Галочка повернулась на бок, обняв сестру. — Младшая ваша — настоящий медвежонок, — тихо засмеялась Мария Дмитриевна, и Нина благодарно взглянула на нее.

— Вы очень любите детей? — спросила она Марию Дмитриевну.

— А кто ж их не любит? — просто ответила та.

— У вас уже взрослые… — вспомнила Нина Олин рассказ.

— Да, мои уже взрослые, — с материнской гордостью подтвердила Мария Дмитриевна. — Через год последний в институт пойдет, совсем одна останусь… Так оно и есть, Ниночка: растишь, растишь детей, а они оперятся да и разлетятся в разные стороны… — грустно улыбнулась она.

— Ну, ваши вас не оставят, — убежденно сказала Нина.

— Я не об этом, Ниночка… У них свои интересы, свое призвание, своя жизнь. И я не удерживаю их, я никогда не стану им мешать…

— Любите вы детей, — повторила Нина. Чем дальше, тем больше нравилась ей эта женщина, ее мягкая улыбка, ласковые серые глаза. Она напоминала Нине недавно умершую мать, и хотелось прильнуть к ней, как к матери, рассказать о своем горе. Но заговорить с ней о себе Нина не решалась…

Мария Дмитриевна тихонько вздохнула, подняла обе руки, поправляя венком уложенную на голове косу, и это движение тоже напомнило Нине мать в те далекие годы, когда Нина была еще ребенком.

— В какой вы школе работаете? — поинтересовалась Нина.

— В средней.

— Это… на какой улице?

— А это в селе. В семи километрах от города. Я всю свою жизнь прожила в селе, привыкла к нему. У нас на этой почве постоянные размолвки с братом: он хочет, чтобы я с ним жила, а я отказываюсь…

— А он разве… один живет? — осторожно спросила Нина.

— Да, — коротко отвечает Мария Дмитриевна, и глаза ее затуманиваются. — У него тоже была семья… еще до войны… Жена и двое детей…

Нина не решилась расспрашивать больше, догадываясь, что за печальными словами этими кроется какая-то трагедия. «Видимо, потому он и поседел!» — подумала она. Ей стало грустно, и жаль Ивана Дмитриевича, и хотелось сказать ему что-то радостное и хорошее. Вспоминая его шутки, смех, Нина уже не верила в искренность этого смеха, ей казалось, что Иван Дмитриевич скрывал под ним свое глубокое горе.

— Так-то оно, Ниночка, — вздыхает Мария Дмитриевна, но вдруг выпрямляется и словно отгоняет от себя тень прошлых страданий. — Да что ж это я? Вы веселиться собрались, а я тоску навожу!.. Знаете что? Приходите-ка в будущее воскресенье ко мне, увидите, какая у нас красота!.. Река, лес недалеко, сады кругом. Заберите дочек и приходите!

— Если Оля со мной, — колеблется Нина.

— Ну, Оля всегда пойдет, — уверяет Мария Дмитриевна. — Где ж и отдохнуть, как не у нас!..

В это время в дверь осторожно постучали, и в спальню вошел Иван Дмитриевич.

— Маруся, Нина Федоровна, — трагически шутливо зашептал он, — что ж это вы нас, несчастных, бросили? Молодые люди без вас совсем носы повесили… Гуляйте в ту хату, дорогие мои, гуляйте.

— Мы еще поговорим, правда? — спросила Мария Дмитриевна.

Нина молча кивнула головой. Было немного досадно: она как раз собиралась начать рассказ о себе… Но когда вышла в соседнюю комнату и увидела веселых, раскрасневшихся гостей, когда Игорь завел патефон, а один из юношей несмело подошел к ней — Нине снова стало легко и радостно, она почувствовала себя молодой и… почти счастливой. Ее охватило то задорное настроение, когда забываешь, кто ты и сколько тебе лет, когда не думаешь, что скажут о тебе потом, и она танцевала и звонко смеялась, слушая шутки Ивана Дмитриевича, и даже растрепала ему волосы, когда он, изображая пылко влюбленного, упал перед ней на колени.

Устав от танцев, все уселись и начали петь. Сначала никак не могли спеться. Песня, вспыхнув, сразу же угасала, пока Мария Дмитриевна с неожиданно помолодевшим лицом не затянула сильным приятным голосом:

Запрягайте коні в шори, коні воронії,
Та й поїдем здоганяти літа молодії…

Песню легко и слаженно подхватили женщины, потом вступили мужские голоса. Тоскливая мелодия проникала в Нинино сердце и окутывала его тихой грустью. Ей хотелось плакать об ушедшей юности, но вместе с грустью, которая все больше охватывала Нину, к ней приходило какое-то удивительное спокойствие. Словно в песне она выплакала свое горе, поговорила с близкой, нежной подругой, и та утешила ее, согрела своим сочувствием…

Потом все снова сели к столу. В комнате стало тише и спокойнее. Иван Дмитриевич заставил Нину выпить еще рюмку вина, теперь уже золотисто-зеленого, красиво отсвечивающего в хрустальном графине. Он сел возле Нины, и она была немного смущена, хоть и радовалась этому, так как Иван Дмитриевич нравился ей. Он обезоружил всех молодых людей, во всеуслышание заявив, что сегодня только он будет ухаживать за Ниной, и теперь она не знала, серьезно или в шутку принимать все его комплименты.

— Вы, Ниночка, не обращайте на него внимания, он у нас с детства такой, — сказала, улыбаясь, Мария Дмитриевна.

Отойдя от стола, гости уже не пели и не танцевали. Все очень утомились, и каждому хотелось только покоя, внимательных собеседников, негромких разговоров.

Молодые люди вышли покурить. Вместе с ними пошел Игорь, хоть он и не курил. Потом они вернулись, подсели к женщинам.

Нина устало улыбалась, кутаясь в теплый Олин платок: ей стало холодно. Она прислушивалась к разговорам, но сама не вмешивалась в них. Ей казалось, что все говорят о чем-то умном, о чем она говорить не может.

— Эх, молодость! — уже серьезно воскликнул Иван Дмитриевич. — Как подумаешь, что тебе уже скоро сорок стукнет, да посмотришь на этих мальчиков — жаль становится…

— Чего? — спросила Мария Дмитриевна, и в ее глазах Нина заметила насмешливые огоньки.

— Юности, глубокоуважаемая сестричка, юности! Той, которая ни над чем не задумывается, которая самые сложные проблемы решает сгоряча, одним махом, и которая умеет так чисто, так искренне любить!

— Вот так всегда, — с тихим, ласковым смешком заметила Мария Дмитриевна. — Как выпьет, так и в лирику впадает.

— Да, в лирику, — согласился Иван Дмитриевич. — Я бы полжизни отдал, чтобы снова хоть на месяц стать двадцатилетним… Как подумаешь: боже, какой я глупый был! Скольких девушек не поцеловал! — схватился он за голову.

Все засмеялись.

— А я не жалею о своих девичьих годах, — задумчиво сказала Оксана. Она откинулась на спинку стула и, покачиваясь, смотрела прямо на лампу, и в ее глазах тоже покачивалось по маленькой золотистой лампочке. — Мне просто непонятно, а иногда даже досадно: почему чаще всего описывают юношескую любовь? Да, она очень романтична, она розово-голубая, мы все испытали ее. Но после замужества любовь становится намного глубже, полнее, содержательнее…

— Это все потому, что вам, Оксана, только двадцать два года…

— Не знаю, — ответила Оксана. — Не знаю, — уже задумчиво повторила она. — Нет! — встряхнула Оксана своими пышными кудрями. — Нужно жить так, чтобы каждый день был интереснее минувшего. Мы не имеем права обеднять нашу жизнь!..

— Верно, Оксаночка, — согласилась Мария Дмитриевна. — Жизнь обеднять не следует.

«Она счастлива с мужем», — решила Нина, глядя на Оксану. Но ей ближе и понятнее было настроение Ивана Дмитриевича. В ее глазах юность тоже была неповторимо прекрасной.

XI

В районном отделе культурно-просветительных учреждений, куда в первую очередь зашел Яков, ему порекомендовали поехать в глухое полесское село, затерявшееся среди лесов и озер на самой границе Пинских болот.

— Там у нас лучший заведующий клубом, — сказал инструктор отдела. — Очень любопытная девушка.

Узнав, что от районного центра до этого села двадцать восемь километров, Горбатюк сразу же отправился в исполком райсовета в надежде на какой-нибудь транспорт. Но ему не повезло: никого из районного начальства на месте не было, все разъехались по селам.