Андрей Фурсов - Холодный восточный ветер русской весны

• Название: Холодный восточный ветер русской весны
• Автор: Андрей Фурсов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8041-0707-0

Эта книга – взгляд на Россию сквозь призму того, что происходит в мире, и на мир сквозь русскую призму. «Холодный восточный ветер» – это символ здоровой силы, которая необходима для уничтожения грязи и гнили, скопившейся в России и в мире за последние 3040 лет. То, что этот ветер может прийти только с Востока, нет никаких сомнений – больше ему взяться неоткуда.

Работа выходит в год столетия начала войны, которую именуют Первой мировой (1914–1918 гг.) Сегодня 1914 год оказывается далеким зеркалом 2014 года – по остроте ситуации, по факту наступления Запада на русский мир. В то же время нынешнее стремление североатлантических верхушек изолировать Россию на международной арене напоминает ситуацию 1938–1939 гг., когда СССР оказался в изоляции, пробить которую Сталину удалось Советско-германским договором в августе 1939 г.

Нам сегодня тоже необходимо найти выход. Этот выход явно не будет похож ни на мир, изображенный И.А. Ефремовым в «Туманности Андромеды», ни на мир «Полдня. XXII века» ранних Стругацких. Кроме того, за него придется побороться, воспитав в себе вкус борьбы и оседлав холодный восточный ветер.

---

Андрей Фурсов Холодный восточный ветер русской весны

Предисловие

Общая тема этой книги – Россия сквозь призму того, что происходит в мире и мир сквозь русскую призму. Название одной из глав – «Холодный восточный ветер» – метафора, позаимствованная мной из шерлокхолмсовского рассказа А. Конан-Дойла «Его прощальный поклон». Для меня это символ того здорового студеного ветра, который необходим для уничтожения гнили, скопившейся в России и в мире за последние 30–40 лет. То, что этот ветер может прийти только с Востока, у меня нет никаких сомнений – больше ему взяться неоткуда. Именно о том, какую конкретную властно-общественную форму он примет, я и размышляю в последней главе этого сборника.

Эта книга выходит в год столетия начала войны, которую именуют Первой мировой (1914–1918 гг.), хотя это и не совсем точно. Во-первых, мировыми войнами были и революционные и наполеоновские (1792–1815 гг.), и Семилетняя (1756–1763 гг.) – войны за мировую гегемонию между Великобританией и Францией; эмбриональной мировой войной была Тридцатилетняя (1618–1648 гг.). Во-вторых, есть некоторый резон в точке зрения, согласно которой так называемые Первая и Вторая мировые войны с межвоенным, заполненным локальными войнами периодом, составляют Тридцатилетнюю войну ХХ века. Но это к слову. Главное в том, что 1914 год оказывается далеким зеркалом 2014 года – по остроте ситуации, по факту наступления Запада на русский мир – сегодня, как показывает украинская ситуация, с использованием уже не немцев, а неонацистов украинского («славянского») разлива, бандеровских орков.

Стремление североатлантических верхушек изолировать Россию на международной арене, чему аплодирует пятая колонна в РФ, напоминает ситуацию 1938 – первой половины 1939 г., когда СССР оказался в изоляции, пробить которую Сталину удалось Советско-германским договором в августе 1939 г. Разумеется, большинство исторических аналогий, как заметил когда-то Гегель, носит поверхностный характер. Однако это не значит, что ими можно пренебречь. Материалы этой книги – прямо или косвенно – подобраны в немалой степени под углом исторических сравнений. Последние особенно важны в тех ситуациях, которые историк Фернан Бродель называл пересдачами карт социальных игр, а я называю проще: пересдачами карт Истории. Именно в такой «картежный период» мы и вступаем. Выход из него – где-то в начале XXII в. И хотя этот выход явно не будет похож на мир, изображенный ранними Стругацкими в книге «Полдень. XXII век», надо постараться, чтобы он не оказался похожим на мир поздних Стругацких, чтобы «прогрессоры» (они же «регрессоры») оказались там, где им положено, – на обочине исторического процесса, а еще лучше – у параши.

Андрей Фурсов

Дефальсифицируя историю Скрытые субъекты мирового управления, Россия и психоисторическая война

Если сравнить жизнь с игрой, то ее участников можно разбить на следующие категории: хозяин игры, игроки, помощники игроков, игровые фигуры и битые фигуры. На всем протяжении истории игроки действуют не так, как обычные люди, так как у них особого рода сознание и способности. При этом хозяин игры не придерживается никаких правил игры, он их разрабатывает для других. Игровые фигуры соблюдают правила так, как им диктуют игроки, но сами этих правил не знают. Помощники игроков повинуются игрокам. Битые фигуры не принимают осмысленного участия в игре – они даже не знают, что являются участниками игры.

[…] [как создать игровые фигуры]: опровергайте любые мысли, что ведется игра, скрывайте правила от игровых фигур, не давайте им извлечь никакой пользы для себя. Скрывайте цели игры, сохраняйте фигурам такие условия, чтобы они не смогли отказаться от участия в игре. Препятствуйте у них появлению чувства удовлетворенности от проделанной работы. Сделайте так, чтобы фигуры выглядели как игроки, но не позволяйте, чтобы они действительно таковыми становились. Со стороны они могут казаться всемогущими, но реально у них не должно быть никакой власти.

О. Маркеев

Пояснение

Эта работа посвящена проблеме глобального управления и его субъектов – структур наднационального (мирового, глобального) согласования и управления. Одной из форм глобального управления является психоисторическая война, распространяющаяся на такую важную сферу как история, на знание и понимание прошлого, без чего невозможно знание и понимание настоящего и будущего.

Одна из линий борьбы за прошлое – фальсификация истории, одна из форм которой – отрицание существования скрытых субъектов глобального управления. Тот, кто стремится к мировому господству, делает все, чтобы затушевать свои действия и представить их в качестве либо случайностей, либо неких системных массовых процессов, развивающихся якобы самих по себе.

Для нас анализ субъектов глобального управления важен особенно, поскольку Россия и русские – их экзистенциальный противник. Для уничтожения в первую очередь России или для установления контроля над ее ресурсами и территорией были организованы две мировые войны ХХ в., а по сути одна Большая война 1914–1991 гг., из которой до сих пор не сделаны многие важные выводы. В частности, до сих пор эти события и их последствия анализируются без учета интересов, целей и деятельности главных поджигателей и бенефикто-ров – наднациональных структур, которые и сегодня продолжают вести психоисторическую войну против России и русских, планируя окончательное решение русского вопроса.

И потому необходимо наметить основные контуры русской версии узловых мировых событий последних 150 лет, представить реальную картину мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы, чтобы, используя эту версию и эту картину, использовать их как эффективное оружие в психоисторической войне вообще и против фальсификации истории в частности.

1

Мы живём в военное время – военное вдвойне. Натовской агрессией против Югославии, а точнее – против сербов началась перманентная горячая война, ставшая следствием разрушения СССР: Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия. Одновременно с горячей, то параллельно ей, то переплетаясь с ней, развивается набирающая силу иная форма Холодной войны – организационная война. Ее главной целью является разрушение оргструктур (структур управления) общества-мишени – всех: от социальных и финансовых до структур сознания и познания, т. е. структур психосферы в самом широком смысле этого слова. Именно эта сфера постепенно становится основным театром действий организационной войны, которая в психосфере становится войной психоисторической.

Психоисторическая война – это целенаправленное долгосрочное воздействие на общественное сознание и подсознание (взгляды, идеалы, идентичность, историческая память, эмоции и т. п.) определённой группы, как правило, интеллектуальной и политической элиты, общества-мишени (или на это общество в целом) с целью провести классовое и/или цивилизационное перекодирование, навязать ей (ему) чуждые цели, задачи, идеалы, картину мира и т. п. как якобы её (его) собственные. Задача проста – подавить волю к сопротивлению и экспроприировать общество в целом (ресурсы, территория, человеческий материал), активно используя при этом то, что специалисты из Римского клуба называют «неосознанностью происходящего».

У психоисторической войны (оргвойны в психосфере) несколько уровней (измерений): информационный, концептуальный и метафизический (смысловой). Информационная война в узком смысле – это действия на уровне фактов, их фальсификация, искажение определенным образом. Концептуальное измерение психоисторической войны затрагивает, как ясно из названия, концептуальную интерпретацию фактов, т. е. развивается в сфере перехода от эмпирических обобщений к теоретическим. Метафизическая война – высший пилотаж оргвойны в психосфере – есть преимущественно война смыслов; физическая победа без победы в метафизике, в смысловой сфере невозможна.

В качестве конкретного примера можно привести версию катынских событий, восходящую к Геббельсу. Информационный уровень психоисторической акции: нас убеждают (путем грубых фактографических подтасовок, разрушающихся при постановке элементарных вопросов), что поляков расстрелял советский НКВД. Затем – переход на концептуальный уровень: расстрелял, потому что НКВД – элемент «кровавого сталинского режима», а вся история СССР – проявление тоталитаризма, иллюстрирующая его; здесь вешают на уши образ («кровавый сталинский режим») и концепцию «тоталитаризм», причем сам этот термин должен подтолкнуть объект информагрессии к уравниванию «сталинизма» и «гитлеризма».

Вообще, нужно сказать, что образы в психоисторической войне крайне важны: можно действовать на информационно-концептуальном уровне в духе какого-нибудь Сванидзе, а можно на образноконцептуальном в духе «типа Гельмана». Но это отдельная тема.