Роже Вайян - Закон

• Название: Закон
• Автор: Роже Вайян
• Жанр: Проза

---

Когда они беседовали о любви: то в служебном кабинете комиссара, то в их общей гарсоньерке, им случалось и поспорить.

Но в общем-то, Бриганте делал вид, что верит в постельные подвиги своего друга, специалиста по любовной технике.

- Но все-таки я вас не понимаю, - замечал он. - Вы их всему обучаете, ведь из-за ваших уроков они становятся такими ласковыми, такими влюбленными, такими игривыми, ну прямо тебе кошечки, а потом - бац! расстаетесь с ними. Выходит, просто вы на пользу мужей трудитесь.

- Захочу, так и донна Лукреция будет моей! - кричал комиссар.

- Ну, эту ледышку не так-то легко растопить...

- Как и всех прочих... - злорадствовал комиссар.

Но тут же, спохватившись, первым начинал хохотать, желая придать своему чрезмерному мужскому бахвальству вид легкой шутки.

- Манакорские мужья должны бы мне в благодарность памятник поставить, все еще смеясь, заканчивал он.

Но вкусов Бриганте он тоже не понимал, да и не старался понять. Тем более что Маттео в свое время пырнул ножом парня, соблазнившего его сестру. Насилие и месть за насилие, думал комиссар, две оборотные стороны одной и той же медали - фетишизма.

Когда на подведомственной ему территории происходил именно такой случай - преступление в защиту чести, - комиссар говорил Бриганте:

- Еще один дурак вроде тебя нашелся, пойдет на каторгу, и из-за чего? Из-за того, что его сестрицу, видите ли, невинности лишили.

Зато в представлении Бриганте насилие или удар ножом - равнозначные действия, и противоречия тут никакого нет. Поэтому-то он и действовал в обоих направлениях.

На морской службе люди класса комиссара полиции Аттилио (другими словами, старший и средний офицерский состав) разрабатывают планы, отдают приказы. Унтер-офицеры выполняют приказы (пользуясь при этом, конечно, как орудием матросами). Палач тоже исполнитель. Не зря одно и то же слово применительно и к тому, и к другому случаю.

Комиссар расставляет допрашиваемым и обвиняемым ловушки вопросов, загоняет их в тенета своих аргументов. Он соблазняет жен знатных манакорцев. Работа умственная, офицерская хватка.

Но когда в силу обстоятельств самим офицерам приходится стать исполнителями - вот тут-то и становится очевидной их непригодность. Бриганте был убежден, что Аттилио, как бы он ни хвастался, вовсе уж не так боек в постели, а в довершение всего еще попался в лапы шальной девки.

А он, Бриганте, насилует и пыряет ножом. Так он утверждает себя, доказывает себе это, исполнительством своим доказывает. Вот почему он, по его млению, куда больше мужчина, чем комиссар Аттилио.

Даже с точки зрения чисто физической он более мужественный, чем комиссар. Конечно, Аттилио атлетически сложен, он высокий, есть в нем что-то этакое - от Юпитера, мускулы у него выпуклые, округлые. А Маттео Бриганте ростом невысок, коренаст, весь будто составленный из треугольников: черные брови треугольником, черные усики тоже, плечи широкие, а бедра узкие - весь как лезвие ножа.

Ему приятно было смотреть на Мариетту, которая, сидя на груде мешков, сосредоточенно перекладывает у себя на коленях соломинки, строя и отвергая какие-то свои планы, благоразумная дева.

Он вошел в сарайчик и молча запер за собой дверь.

Мариетта ничего не спросила. Только мигом вскочила, прижалась всем телом к стене, засунув руки в карманы платья, и уставилась на Бриганте таким же тяжелым взглядом, каким он на нее смотрел.

У Бриганте даже на сердце тепло стало от этого взгляда.

Спокойно, степенно снял он свой зеленовато-синий пиджак из альпага и аккуратно повесил его, как на плечики, на спинку стула.

Потом, мелко ступая, подошел к девушке.

- А ну ложись! - скомандовал он.

Мариетта не шелохнулась, не произнесла ни слова. Только по-прежнему не спускала с него тяжелого взгляда. Хоть бы испугалась, так нет! Бриганте любил вот таких неукротимых.

Он приблизился к ней еще на два-три шага и со всего размаха ударил ее по щеке, сначала по левой, потом по правой. Это было его традиционным вступлением. Если норовистой девке поначалу не надавать пощечин, с ней потом не управишься.

Мариетта не шелохнулась, только моргнула, когда он бил ее по лицу, но глаз не опустила. Он повторил:

- Ложись!

Мариетта оторвала себя от стены, сделала шаг вперед. Бриганте опешил. Неужели ляжет? Этого он от нее никак не ожидал.

А она шагнула ближе и остановилась перед ним.

- Вот твой окулировочный нож, - проговорила она.

Бриганте так ничего и не успел понять. Девушка в мгновение ока выхватила из кармана зажатый в кулаке нераскрытый нож и кончиком петушиной шпоры раз-другой прочертила крест-накрест его щеку. Потом отступила на два шага и снова прижалась к стене.

Бриганте провел по лицу ладонью, сразу заалевшей от крови. И в ту же минуту он услышал сухое щелканье. Мариетта открыла крепко зажатый в кулаке нож. Бриганте успел увидеть лезвие, наточенное, как бритва, а на обратной стороне шпенька (которым приподымают кору после надсечки) красное пятно, собственную свою кровь. Он быстро попятился к двери.

А Мариетта не торопясь шла на него, не выпуская из рук ножа. Она смотрела, как он нашаривает дверь, и все наступала на него мелкими шажками, наклонив голову, словно готовясь перейти в наступление, глядя исподлобья на непрошеного гостя, держа перед грудью обе руки, как держит их, защищая себя от ударов, боксер, и нацелившись кончиком ножа прямо в глотку Бриганте.

А он быстро повернулся и выскочил из сарайчика. Мариетта, не мешкая ни минуты, заперла за ним дверь и повернула в замке ключ. Потом подошла к окошку. Опустившись на колени у ручья, Бриганте промывал свои раны. Когда он поднялся с земли, она увидела на его щеке нанесенные ее рукой две четкие полоски, сходящиеся под прямым углом, как раз такой глубины, чтобы исчезнуть только вместе с самим Маттео Бриганте.

Отойдя от окошка, Мариетта еще раз проверила дверь. Косяки трухлявые, петли ржавые, в щелки между разошедшимися досками видно небо: стоит нажать покрепче, ударить чем-нибудь, ну хотя бы вон теми вилами, что валяются рядом, и дверь разлетится в щепы. Она снова схватила нож, который положила было на стол. На глинобитном полу красиво и ярко алела еще не высохшая кровь, накапавшая со щеки Маттео Бриганте. Тут только она заметила, что на спинке стула висит зеленовато-синий пиджак из альпага.

Размышлять долго она не стала. На agito con la stessa rapidita che il pensiero. Действовала с той же быстротой, как и думала. Вытащила из-под мешков бумажник из рыжей кожи с золотыми инициалами, вытащила из внутреннего кармана пиджака бумажник черной кожи и поменяла их местами: рыжий засунула в карман пиджака, а черный - под мешки. Потом вернулась к окошку и стала ждать.

Бриганте приплелся к сарайчику и встал под окошком. Мариетта держалась чуть поодаль от окна. С минуту они молча глядели друг на друга. Крест, шедший через всю щеку, уже почти не кровоточил. Только между краями раны медленно вздувались алые пузырьки.

- Чтобы тебя черти взяли! - чертыхнулся Бриганте. - Ты меня на всю жизнь отметила.

В глазах ее зажегся огонек, скорее всего, веселого любопытства.

- Я до тебя еще доберусь, - пообещал он.

- А ведь это твой окулировочный нож, - пояснила она, - твой, с маркой "Два быка"...

- Свинья чертова, - снова чертыхнулся он. - Впервые такую шлюху вижу.

- Я нож себе оставила, может, еще пригодится, - проговорила она.

- Впусти меня, - попросил он, - мне нужно пиджак взять.

Она подняла нож, угрожающе нацелилась ему прямо в глаз.

- Попробуй войди, - ответила она, - сразу нож в глотку получишь.

- От тебя всего ждать можно, - сказал он.

Теперь, как Мариетта в начале их встречи, Бриганте смотрел на нее исподлобья.

- Что ж, входи, тогда увидишь, - пообещала она.

- Да я тебя не трону, - просил он. - Дай только я войду пиджак взять.

- Попробуй войди!

- Да чем ты рискуешь-то? Я же безоружный...

Он вывернул наружу карманы брюк.

- Смотри, пустые. Это я тебя бояться должен.

- И хорошо делаешь, - подтвердила она.

Они в молчании уставились друг на друга.

- Лучше бы нам с тобой друзьями стать, - начал он.

- Вытри-ка щеку... - посоветовала она.

Несколько пузырьков крови проступили между краями раны и тоненькой струйкой стекали по щеке. Бриганте вытер щеку носовым платком, он уже несколько раз прополаскивал его в ручье.

- Послушай-ка... - проговорил он.

В голосе его опять прозвучали жесткие нотки.

- Ты меня отметила, потрудись расплатиться. Одним только способом ты можешь на мое прощение рассчитывать. Пусти меня и ложись...

Она еле слышно рассмеялась.

- Открой дверь!

- Я сейчас тебе твой пиджак отдам.

Она сняла пиджак со спинки стула и приблизилась к окошку. В одной руке она держала пиджак, в другой - открытый окулировочный нож.

- Сейчас тебе пиджак отдам, - повторила она. - Только смотри, не балуй! Если просунешь руку, ножом ударю.