Вениамин Вахман - В четыре утра

• Название: В четыре утра
• Автор: Вениамин Вахман
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Вахман Вениамин Лазаревич В четыре утра

Вахман Вениамин Лазаревич

В четыре утра...

Hoaxer: книга о событиях июня 1919 г., когда на кронштадских фортах Красная Горка и Серая Лошадь был поднят антибольшевистский мятеж, поддержанный англичанами.

"Если вы слышали о заговорах в военной среде, если читали о последнем заговоре в Красной Горке, который чуть не отдал Петроград, что же это было, как не проявление террора со стороны буржуазии всего мира, идущей на какие угодно зверства, преступления и насилия с целью восстановить эксплуататоров в России и затушить тот пожар социалистической революции, который грозит теперь даже их собственным странам?"

В. И. Ленин. Из речи на I Всероссийском съезде работников просвещения. Опубликована в "Правде" 6 августа 1919 года.

- Отдать кормовой!

Тяжелый трос грузно плюхнулся в воду.

- Малый вперед!

Машинный телеграф звонко и лихо вызвонил команду в машину. "Горислава" медленно разворачивалась. Винт взбаламутил и поднял со дна застоявшуюся грязь и тину. Нос корабля с длинным, нацеленным вперед, как указательный палец, бушпритом, прошелся вдоль линии стоящих у противоположной стенки миноносцев, как бы пересчитывая их, пронесся вдоль серого борта линкора и решительно повернул к воротам выхода из гавани.

- Средний вперед!

Опять веселый, бодрый звон внутри телеграфной тумбы. Дым из слегка наклоненной назад трубы летит легкий, еле приметный. Только видно, как воздух напряженно дрожит, и если с мостика посмотреть назад, то кажется, будто гавань тоже дрожит. Машинные духи в стальной корабельной преисподней стараются вовсю.

Наверху, на мостике, главенствует вахтенный начальник, бывший мичман Свиридов - рыжий, с бакенбардами старинного фасона, как у Пушкина. Откуда только у мичманка прыть берется?! Раньше, когда командиром был Катя, то есть бывший кавторанг Екатериненский, списавшийся по болезни, у штурмана на вахте постоянно дрожали коленки. Катя, когда снимались на выход, разводил такой аврал, что все ударялись в панику.

Считалось, что "Горислава" на малом ходу и в замкнутом пространстве гаванского ковша плохо слушается руля. Послушание приходит к ней только на больших ходах. Сегодня вроде все в порядке. Новый командир, военспец Ведерников, стоит подчеркнуто безразличный, будто совсем посторонний. Однако, когда сам командир наверху, на нем вся полнота ответственности. Потому рыжий Свиридов и чувствует себя так уверенно.

Кронштадтская брандвахта - древний, когда-то самый сильный во всем мире корабль - броненосец "Петр Первый". Старичок сторож сквозь очки поглядел на красавицу "Гориславу", тренькнул, как положено, в большой колокол и, шаркая, поплелся в каземат заносить в вахтенный журнал: "Сего числа, в столько-то часов, ушел на выполнение задания посыльный корабль такой-то..." Кудрявый, пенистый бурун из-под носа плеснул, обдал брызгами бетонный устой волнолома. И вот впереди уже залив. " - Право руля... Еще право! Одерживай!.. Так держать!

Голос Свиридова приобрел уверенные, начальственные нотки басового регистра.

Военком Федяшин жадно набрал в легкие чистый морской воздух, поглядел на синее небо в белых кудряшках облаков, на убегающую за корму Кронштадтскую гавань, с частоколом корабельных мачт и зачехленных холодных труб. Это стоит спасенный из ледяного плена и от позорной сдачи врагу родной Балтийский флот. В строю, на боевой вахте, малая часть кораблей, так называемый ДОТ действующий отряд: два линкора, десяток миноносцев, несколько подводных лодок со своей маткой - "Памятью Азова", славным кораблем Революции. Он поднимал красный флаг восстания еще в гневном девятьсот пятом году. Еще несколько разных вспомогательных и малых судов входят в действующий отряд. Остальные корабли стоят, словно мертвые. Нет для них моряков, нет топлива, нет снарядов для пушек - ничего еще нет у Советской власти. Никаких корабельных припасов.

Стали набирать ход. Казалось, весь корабль радостно трепещет не от работы машин, а от восторга и возбуждения. Идем на боевое задание! Идем охранять Кронштадт - матросскую твердыню! Всю ночь будем патрулировать, следить за коварным неприятелем!

Военком Федяшин невольно потрогал кобуру с тяжелым кольтом. Конечно, пистолет против морских орудий, против бронированных кораблей - не оружие. Но у себя, на своей палубе... Мало ли что может случиться, осторожность не лишняя. Таков приказ Советской власти - неусыпно глядеть в оба глаза!

Кроме внешних врагов - идущего на Питер со стороны Эстонии белого генерала Юденича да англичан, курсирующих со своей эскадрой в непосредственной близости от здешних мест, - более чем достаточно внутренних классовых врагов. Сейчас середина июля года 1919-го, а каких-нибудь тридцать с небольшим дней тому назад "произошло страшное предательство. Отравленный нож был занесен над сердцем Революции, над Питером! Тринадцатого июня неожиданно полыхнул белогвардейский мятеж на береговых фортах "Красная горка", "Серая лошадь" и "Обручев"! Бунтовали, конечно, не флотские, не матросы, а серая пехтура из запасных полков. (Федяшин, как многие старослужащие матросы, в глубине души слегка презирал безответную, малограмотную армейскую пехоту).

Все же одно грязное пятно несмываемым позором опоганило родной Балтийский флот. К мятежникам перекинулся сторожевой военный тральщик "Китобой". Комиссар дивизиона прохлопал, раззява! Командир "Китобоя", морской специалист Моисеев сумел распорядиться. Не успели морячки почесаться, уже оказались в зоне накрытия оружий с мятежных фортов. Тут уж, когда тебя держат на точном прицеле крупнокалиберных - не пошебаршишь! Один выстрел - и всего кораблика нет! Только облачко пара над водой. Пришлось братишкам-матросам смириться, когда беляки спускали красный флаг, флаг Революции и вздергивали свой, белый с косым крестом, андреевский, его императорского... Теперь "Китобой" не то у англичан, не то у белоэстонцев.

Нет уж, с "Гориславой" такого позора не произойдет. Он, Федя-шин, раньше перестреляет всех военспецов - бывших царских офицеров, скорей взорвет корабль, чем позволит его угнать...

Стоявший впереди командир вдруг встрепенулся, что-то быстро сказал Свиридову. Свиридов так же быстро сигнальщику. Сигнальщик загромыхал вниз по трапу. Федяшин кинулся вперед: - Что? Что такое?!

Командир открыл было рот, чтобы ответить, но тут над трубой "Гориславы" взвилось белое облачко пара, и густой, протяжный гудок поплыл над серо-стальной водой. Все военспецы - командир, штурман и артиллерист вытянулись, повернулись лицом к берегу и взяли под козырек, а кормовой флаг вздрогнул, чуть приспустился и снова вспорхнул вверх. Гудок замолчал, только близкий берег возвратил эхом печальный звук. Комиссар увидел, понял, с запозданием взял под козырек, крепко, до хруста сжал челюсти, так что на щеках заходили тугие желваки. На береговой отмели Толбухинской косы, весь бессильно перекосившись, окунув в воду один борт чуть не до самых поручней, лежал большой боевой корабль, крейсер. Давно ли "Олег" был лучшим крейсером Балтийского флота, самым маневренным, ходил в лихие наскоки вместе с новейшими быстроходными миноносцами. Восемнадцатого июня, пять дней спустя после подавления мятежа, красавец корабль подорвался на Красногорском рейде, с ходу коснувшись букета мин. Может быть, тот же изменивший "Китобой" набросал эти мины на ходовом фарватере. Погибающий корабль кое-как приволокся сюда, выкинулся на спасительную отмель.

Теперь проходящие мимо суда отдавали "Олегу" последнюю воинскую почесть, словно погибшему бойцу.

- Сигнальщики "Гориславы" не знают своих обязанностей и вообще ведут себя как на прогулке! - сердито и звонко сказал командир Ведерников. - Все находящиеся на мостике обязаны не спускать глаз со своих секторов наблюдения. Вас что, разве никогда этому не учили? Даже если к вам обращается начальник, сигнальщик на вахте не должен смотреть ему в лицо во время разговора. Сигнальщик - глаза корабля.

Матросы и спецы, словом, все находившиеся на мостике, мигом отвернулись друг от друга, будто смертельно поссорились. Только лопоухий салажонок Пашка чуть не прыснул, стал густо краснеть от усилия сдержаться. Федяшин, как бы прогуливаясь, прошел мимо, незаметно толкнул паренька.

- Ты что, пассажир или военный моряк?! Пашка, не поворачиваясь, зашептал: - Больно чудно - разговаривать и не глядеть!

Федяшин прошел дальше, постоял возле командира, вернулся на свое место.

Финский залив катил навстречу пологие волны. Летней белой ночью вода казалась бескрайним алюминиевым листом. Горизонт тонул в призрачной дымке, а над головой не то блеклая голубизна, не то чуть заметная прозелень, точно мазнули разведенной акварельной краской. Облака совсем растаяли, только на горизонте одна пухлая тучка, и край ее слегка раскален вечерней зарей.

"Горислава" вышла в район патрулирования, стала утюжить водную гладь, ходя параллельными галсами. Прислуга у носового и кормового орудий заняла свои места, по бокам от стволов в седлах уселись наводчики. Слева второй наводчик - его дело вести орудие по горизонтали; справа - первый наводчик, он ведает углом возвышения орудийного ствола. Морской артиллерист-комендор должен быть художником в своем деле. Чем скорее и вернее поражена цель, тем больше шансов уцелеть самим. Перед каждым наводчиком оптическая трубка, окуляр разделен крестом тонких нитей. Каждый следит, чтобы цель была на скрещении, соответственно вращает свой штурвальчик поперечной наводки и угла возвышения. Когда орудие готово к бою, левый наводчик нажимает педаль, но выстрела не последует, пока правый наводчик не нажмет на свою педаль. Вот тогда громыхнет!