Евгений Лукин - Сокрушитель

• Название: Сокрушитель
• Автор: Евгений Лукин
• Издательство: Локид
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00139-8

Новая повесть «Гений кувалды» лежит в основе сборника известных волгоградских писателей. Тонкий юмор и острый сюжет, неожиданный поворот темы и глубокое погружение в социально-философские проблемы — вот основные ингредиенты их творческого успеха. Читателей ждет немало сюрпризов — произведения, вошедшие в книгу, сокрушают наши устоявшиеся представления о фантастике. Новый сборник Любови и Евгения Лукиных — прекрасный подарок любителям высококачественной фантастической литературы.

---

— Ром, — позвал Василий. — Поговорить бы надо…

— Да пошел ты на фиг, — процедил в ответ хулиган. — Лике привет передавай… Василий покряхтел.

— Ром, — снова начал он. — Да я тебя понимаю… Ну… так уж вышло, Ром… Прости, но… сам ты во всем виноват.

Ромка не ответил и продолжал исступленно таращиться в угол.

— Да ну тебя на хрен! — рявкнул Василий, становясь между мешком и Ромкой. Тонкая серая струйка оборвалась. Ромка потянулся, хрустнув суставами, и со скукой поглядел на Василия.

— Ну чего? — спросил он. — Два дня вместе гудели — молчал. А теперь поговорить ему… Чего надо?

— Из-за Лики бесишься? — хмуро осведомился Василий.

В ответ Ромка скорчил рожу — похлеще Пузырька.

— Да на фиг она мне сдалась, Лика твоя! Я лучше вон, если что, к кукле Маше на второй этаж сбегаю — та хоть мозги не пудрит…

От такого бесстыдства Василий на несколько секунд утратил дар речи.

— Да-а… — протянул он на низах. — Докати-ился…

Поиграл желваками и, насупившись, повернулся к мешку. Ухватил щепоть порошка, растер в пальцах и с неодобрением оглянулся на Ромку.

— Ну и какой же это, на хрен, цемент?

— Да никакой… — нехотя согласился тот. — Попробовал из черного тюбика развести: он засохнет — и снова рассыпается… А из красненького развел — вроде ничего, схватывается. Вон, в углу…

Оттискивая в тонкой серой пыли следы босых ног, Василий направился в угол. Оторвал от пола засохшую лепешку, разломил с натугой, осмотрел оба скола. Вроде и впрямь схватилось…

— Нет, ну а что ты с ним делать-то будешь?

— Не скажу! — Ромка злорадно осклабился. Василий метнул оба обломка на пол.

— Дурью маешься! — бросил он с досадой. — Тут только в «конуре» строить и позволено! Ну вот выйди наружу, попробуй… Ты сверху — бетонировать, а пол снизу — подъедать!

— А вот фиг там! — с затаенным торжеством сказал Ромка. — Все рассчитано…

— Рассчитано у него… Главное — зачем?!

— Допросились…

— Кто?

Ромка ответил не сразу. На губах его блуждала шалая улыбочка, не предвещавшая ничего хорошего.

— Думаешь, они одного Креста опустили? — спросил он вдруг. — Они нас всех опустили…

— Ты соображай, что говоришь! — наливаясь кровью, громыхнул Василий. — За такой базар — знаешь…

Но Ромку его громыхания давно уже не впечатляли.

— А вот фиг им… — с нежностью молвил он. Потом, как бы иллюстрируя свою мысль, сложил кукиш и невольно им залюбовался.

— Раскидался фигами! — буркнул Василий. — Что ни слово — то «фиг», «фиг»…

— А у тебя что ни слово — то «хрен»! — огрызнулся Ромка — и вдруг замер. Ошеломленно взглянул на Василия. Хмыкнул. Задумался. Еще раз внимательно оглядел кукиш.

— Нет, — решительно сказал он наконец. — Все-таки «фиг» — лучше! Красивее!

* * *

Процессию возглавлял Никита Кляпов. Он шел и озабоченно высматривал подходящую глыбу. За ним следовал безучастный Крест с двумя ломиками. Полы его простынки Никите пришлось укоротить до колен, а то поначалу Крест то и дело в них путался с непривычки. И наконец замыкали шествие три пушистых лупоглазых зверька. Время от времени кто-нибудь из них отважно подбегал и, дернув за край простынки, отскакивал с преувеличенным ужасом.

— Йоц! Йоц!

Крест недоуменно оглядывался, а Никите было не до того — он высматривал глыбу.

Поодаль стояли и наблюдали печальную эту картину две женщины.

— Говорила же, обнаглеют! — зловеще молвила Клавка, с ненавистью глядя на лупоглазых. — Ну ты посмотри, чего делают! А все хозяева ваши разлюбезные… И главное — за какую-то зверушку безмозглую! — Он же теперь — чисто дитя малое… Корми его, пои… Одевай…

Маша Однорукая вздохнула.

— Изувечили мужика… — обронила она, печально глядя вослед процессии. — Все равно что яйца отрубить…

Клавка вдруг всполошилась и, опасливо оглядевшись, понизила голос:

— Ты вот говоришь: отрубить… А мне Люська с потолка знаешь чего сказала? Ум-то у Креста отшибло, а остальное-то все… работает… Так Никитка… представляешь?.. Когда Крест, ну… беспокоиться начинает… Он его к кукле этой водит Лешкиной, в «конуру»… А может, и придумала Люська — с нее станется! За что покупала — за то продаю…

— Лучше бы он его ко мне водил! — осклабившись, ляпнула Маша и, оставив Клавку в состоянии столбняка, пошла к ближайшему скоку.

Кляпов тем временем, приглядев тройку крепеньких камушков средней величины, приказал Кресту остановиться и принялся ощупывать их и оглаживать,

— Крест! — позвал он наконец. Тот не отреагировал, и Никита, ворча, направился к бестолковому питомцу.

— Тебя! Зовут! Крест! — отчеканил он, тыча пальцем в костистую грудь.

— Зовут… — с трудом выговорил Крест. — Меня…

— Ну? Зовут! А как зовут-то? Ну! Ответом была жалкая улыбка.

— Боюсь, что вы зря теряете время, Никита… — послышался сзади исполненный сочувствия голос дедка Сократыча. — Добрый день!

Кляпов обернулся.

— Добрый день, Платон Сократович! — неприветливо отозвался он, — Пришли поделиться новой версией?..

— Угадали! — Дедок так и просиял. То ли он не услышал горькой иронии в голосе Никиты, то ли сделал вид, что не слышит. — Вы знаете, думал всю ночь… Так вот… Все, что я говорил о лоботомии, — забудьте. Это я сгоряча… Скажите, Никита, а слово «крест» имеет какое-либо значение в уголовном жаргоне?

— Н-наверное… Это Василия спросить надо.

— Верно, верно. Спрошу обязательно. Так вот, Никита, мне пришло в голову, что хозяева обезвредили нашего с вами знакомого весьма просто. Они каким-то образом изъяли из его сознания все бранные и жаргонные слова. Так неудивительно, что он то и дело запинается! Фразу-то теперь склеить — нечем…

— Сволочи они, ваши хозяева, — безразлично ответил Кляпов.

— Ах, Никита… — с улыбкой упрекнул его дедок. — А еще интеллигентный человек! Любить и ненавидеть — штука нехитрая. На это особого ума не требуется. Понять — вот это куда сложнее…

— Да что за чушь! — с некоторым запозданием взорвался Никита. — Вы хотите сказать, что хозяева предварительно изучили русский мат и лагерный жаргон?

— Зачем? — изумился дедок. — Зачем это им изучать, когда у них рядом мы? Да-да, мы с вами! Достаточно спроецировать нашу с вами неприязнь на Креста — и все! Понимаете? Изъять из его сознания то, что не нравится нам! Мат, жаргон, агрессивность…

— Я не знаю лагерного жаргона, — хмуро напомнил Кляпов. — Да и вы тоже.

— Зато знает Василий! — возразил дедок. — И потом, Никита… Мне вас просто жалко. Вы третий день повторяете, как попугай: Крест, Крест… И никак не поймете, что слово это в его сознании просто-напросто заблокировано. Услышать-то он его услышит, а вот воспринять…

Какое-то время Никита стоял, повесив голову. Думал. Потом хмыкнул неуверенно и покосился на равнодушное лицо Креста.

— Йоц! — сказал он, снова уперев палец в костистую грудь. — Ты — Йоц! Сьок?

— Сьок, — отозвался Крест. — Йоц… Зать!

Дедок Сократыч попятился от них в благоговейном ужасе, не иначе, опять осененный какой-нибудь новой идеей.

— Никита… — вымолвил он. — И давно вы общаетесь с ним на этом… м-м… пиджин-рашене?

* * *

Беззвучно порхали цветные блики. Удобно откинувшись в глыбе-качалке, Лика наслаждалась покоем. Все уладилось… Василий безболезненно вышел из запоя, Телескоп — вернулся… На пушистой черепушке — ни шрамика, и такой же забавный, смышленый… Соседи, правда, ворчат, что хозяева из-за него Креста дураком сделали… Ничего. Поворчат да перестанут… Да и поделом Кресту, если уж быть совсем честной… Когда все окончательно утрясется, надо будет придумать Телескопу простенькое самостоятельное поручение и послать его с ним, ну, скажем, к Маше Однорукой… Вдруг справится!

Теплый пушистый зверек, тихонько чирикая, прильнул к колену хозяйки, и Лика рассеянно пропускала сквозь пальцы мягкую нежную шерстку.

За этим занятием ее и застал не в настроении вернувшийся Василий. Телескоп радостно заверещал и сразу кинулся за графинчиком.

— Этот твой… — мрачно сообщил Василий, садясь на недавно добытую глыбу, напоминающую одновременно и кресло, и оплывший свечной огарок. — Опять какую-то пакость затевает…

Лика вздернула подбородок.

— Могу я просить тебя не называть его больше моим? — мелодично осведомилась она. Василий смущенно крякнул.

— Да, конечно… — сказал он. — Прости…

Помолчал, похлопал ладонью по молочно-белому изгибу, служащему подлокотником. Единственным, к сожалению…

— Прихожу к нему в «конуру», — расстроенно начал он. — Сидит, цемент свой из воздуха в мешки сыплет… Слушай, он, по-моему, ненормальный!

— Тебе видней, — уклончиво заметила Лика.

— Нет, правда! — уже распаляясь, продолжал Василий. — Сложит фигу — и давай разглядывать. Будто ему ни разу таких штук в жизни не показывали! Хозяевам грозит… Испугались его больно хозяева.