Евгений Лукин - Сокрушитель

• Название: Сокрушитель
• Автор: Евгений Лукин
• Издательство: Локид
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00139-8

Новая повесть «Гений кувалды» лежит в основе сборника известных волгоградских писателей. Тонкий юмор и острый сюжет, неожиданный поворот темы и глубокое погружение в социально-философские проблемы — вот основные ингредиенты их творческого успеха. Читателей ждет немало сюрпризов — произведения, вошедшие в книгу, сокрушают наши устоявшиеся представления о фантастике. Новый сборник Любови и Евгения Лукиных — прекрасный подарок любителям высококачественной фантастической литературы.

---

Он плотно зажмурился и с тихим стоном замотал головой.

— Ну! — радостно вскричал Ромка. В отличие от Никиты он не видел в ситуации ничего трагического. — Никто ж не знает, как что устроено. Вот и налепили горбылей!

Никита Кляпов медленно разъял бьющиеся веки и затравленно взглянул на Ромку.

— А вы? — с горечью молвил он. — Вы тоже к этому приложили руку?

— Не-а, — беззаботно ответил Ромка. — Чего мне там делать? У меня и так все есть.

— Но хоть кто-нибудь… хоть один человек… справился?

— Приплыли! — с достоинством сказал Ромка. — А самогонный аппарат у Пузырька — откуда? Намыслил только так!

Никита Кляпов затосковал, ссутулился, свесил руки чуть не до колен и даже больше прежнего стал похож на маленьких лупоглазых побирушек.

— А уничтожить это уродство… не пробовали?

— Дедок пробовал, — гордый своей осведомленностью сказал Ромка. — У него койка железная не вышла, ну и он давай ее это… уничтожать. Поддается, но медленно, трудно… Даже, говорит, измыслить ее было — и то легче. Ну он и плюнул.

— А кукла? Кажется, вы так ее назвали?.. Для начала Ромка огляделся — нет ли поблизости Леши.

— Только тихо… — предупредил он, понизив голос. — Значит, Леша Баптист… Кляпов вздрогнул.

— Почему баптист?

— Баб тискает, — пояснил Ромка. — Он, короче, дома с ними позапутался, ну там с женами со всякими… И, значит, — сюда…

Кляпов испуганно вскинул слабую руку.

— Я понял, — мертвым голосом сообщил он. — Пигмалион и Галатея…

— Чего-чего? — поразился Ромка, но Никита его не услышал. С изжеванным переживаниями лицом он тоскливо смотрел на свои босые косолапенькие ступни.

— Скажите, — выдавил он наконец, — а в этой, как вы говорите, «конуре»… что-нибудь съестное намыслить можно?

— Пожрать, что ли? Так давай я тебе сейчас во-он тот камушек долбану! Мне это — как два пальца!

Никита боролся с собой. По худому горлу его медленно прокатился кадык.

— Нет, — сказал он наконец. — На это я не пойду…

Ромку разбирало любопытство.

— Слушай, — сказал он. — А чего ты их долбать боишься?

— Да вы взгляните! — с неожиданной страстью в голосе взмолился Кляпов. — Ну хотя бы вон на тот, с прогибом!

Ромка взглянул. Камушек как камушек. С прогибом.

— И чего? — спросил он, снова поворачиваясь к Никите Кляпову.

— Да это же произведение искусства! Внезапно глаза Кляпова, устремленные в сторону глыбы, стали такими беспомощными, словно их опять поразила близорукость. Ромка обернулся. Сияя серебряным своим балахончиком, к ним стремительной легкой походкой приближалась Лика.

— Поздравляю! — язвительно сказала она Ромке.

— С чем? — не понял тот. — Задаток Маше дал?

— Ну…

— С этим и поздравляю. Сидит у Пузырька. Если через три дня начнет плести — слава Богу. Большой хоть задаток?

— Н-ну… — Ромка в замешательстве показал ладонью высоту пригорка отваленных Маше капсул. — Вот столько…

— Ты бесподобен, — процедила Лика и, одарив обоих ослепительной улыбкой, пошла прочь.

Ромка хмыкнул и поскреб ногтями намечающийся ежик.

— Она… здесь живет? — услышал он совершенно идиотский вопрос Кляпова.

— Ну а где же еще?

— А из того, что я видел в доме… она тоже что-нибудь… измыслила?

— Кровать трехспальную видел? Ну вот это она.

— Я почему-то так и думал, — с облегчением проговорил Никита Кляпов. — Единственный предмет, на который приятно взглянуть. Только… — Он встревожился вновь. — Почему-то холодная, почти ледяная. И очень твердая.

— Так это ж не настоящая кровать, — с готовностью объяснил Ромка. — Просто декорация такая. Лика раньше художником в театре работала. Ну а это, значит, из какого-то спектакля кровать… Она ее так, не для спанья измыслила, а чтобы формы, говорит, не потерять…

— Понимаю… — Никита кивал, все еще глядя вслед Лике. — Это я вполне понимаю… Внезапно он осекся.

— Послушайте… — Голос его упал до шепота. — А когда… когда вы следили за мной в этом доме… она там тоже была?

— Все были, — сказал Ромка. — И она тоже. Бледный с прозеленью Никита закрыл глаза и долго их не открывал. Ромка даже встревожился.

— Э! — опасливо позвал он. — Ты чего? Никитз Кляпов заставил себя поднять веки.

— Как отсюда выбраться? — сипло спросил он.

— Куда?

— Обратно… Я не могу здесь больше…

Ромка ухмыльнулся, взял Никиту за локоть и подвел к проему между опорами, выводящему на площадь с пятиэтажкой. Из-за угла здания выглядывал округлый блестящий бок и крохотный лапоток посадочной опоры.

— Вон там, — сказал Ромка, указывая пальцем, — летающая тарелка стоит. А в ней два придурка — никак улететь не могут. Иди, третьим будешь… Да не бойся. Кукла Маша, говорят, наружу вообще не выходит.

* * *

— Ужасно. Ужасно… — бормотал Никита Кляпов, ковыляя по кварцево посверкивающей пустыне. — Видела… Все видела…

И хохотала вместе со всеми? Нет. Не может быть…

Торцовая стена пятиэтажки была уже совсем близко. Никита взял левее — так, чтобы между ним и домом оказалась летающая тарелка. Подобравшись клюку, остановился, прислушался. Внутри два мужских голоса вели неторопливый, навевающий жуть разговор.

— …борзота без понятий, — угрюмо излагал один. — За такой базар, я не знаю, нос по уши отрубить, а попробуй! Раковые шейки, мать иху! Щелчка отпустили — дня три буксовал. Кликуху свою еле вспомнил…

— Да… — со вздохом соглашался другой. — Вантажа тут нету. И хвостом бить — бесплатно… Первый помолчал сердито и заговорил снова:

— Нашли рогомета — камень долбать! Да я тяжелее стакана отродясь ничего в руках не держал! Если бы не пацаны, хрен бы я в шлюмку полез! Язушок пригнали. Так, мол, и так, без разборки не выпрыгнешь — отрихтуем на штыке…

— Здравствуйте, — робко сказал Никита Кляпов, ступая на трап.

Двое мужчин совершенно уголовной наружности повернули к нему головы. Никита содрогнулся. Особенно жуток был тот, справа — коренастый, с беспощадным рельефно вылепленным лицом. Убийца, да и только!

— Я, собственно… — молвил Никита Кляпов, продвигаясь еще на шажок по аппарели. — Я хотел узнать… нельзя ли мне с вами… Словом, мне очень нужно назад, на Землю!

— Ушел отсюда! — тихо и страшно выговорил второй уголовник, не сводя с Никиты волчьих желто-зеленых глаз. — Резко ушел!

— Что за дела, Крест? — Голос коренастого угрожающе рухнул на низы. — Хочет — пусть летит!

Не отвечая, тот, кого назвали Крестом, легко поднялся с корточек. Был он жилист, долговяз, а из одежды на себе имел только длинные и кривые шорты веревочного плетения. Стремительно шагнул к выходу — и Никита невольно отступил, сойдя при этом с трапа. Рука по старой памяти дернулась было к очкам и замерла на полдороге.

— Ты даже не петух, — с невыносимым презрением процедил Крест. — Ты — хуже петуха. Тебя кукла Маша опустила.

— Эх ты! — поразился коренастый. — А сам-то? Кто к ней вчера на третий этаж бегал? Не ты, что ли?

— Сравнил! — Крест оскалился. — То я — ее, а то она — его! — Он снова уничтожающе оглядел Никиту. — На парашу бы тебя посадить… Была бы только параша!

— Ты тут свои лагерные замашки брось! — громыхнул коренастый и тоже встал. На этом было что-то среднее между индийскими вздутыми штанами до колен и набедренной повязкой — белоснежное, складчатое, схваченное где попало многочисленными узлами. — Залезай, никого не слушай.

Последняя фраза была обращена к Никите Кляпову. Тот снова поставил босую ступню на краешек трапа, но в этот миг Крест спрыгнул из люка на покрытие.

— В чем дело? — проскрежетал коренастый. Крест отступил на шаг и посмотрел на него с вызовом.

— С петухами в побег не иду. Понял?

* * *

Размерами глыба наводила оторопь. Слегка приплюснутый деформированный куб со скругленными углами и гранями достигал чуть ли не двух метров в высоту. Обнаружила его, конечно, правдоискательница Клавка.

— Ну это твою не мать? — бушевала она, тыча в глыбу растопыренной пятерней. — Вконец обнаглели! Ни стыда ни совести! Они что, хотят, чтобы мы все здесь с голоду передохли?

Леша Баптист с лицом оторопелым и озабоченным обхаживал и ощупывал это новоотгруженное хозяевами чудо.

— Может, Ромку позвать? — неуверенно предложил он.

— Ну да, Ромку! — тут же вскинулась Клавка. — А тюбики кому? Тоже Ромке? Или этой цаце его?.. А если так и дальше дело пойдет?

Пьяненькая и веселая Маша Однорукая сидела на глыбе поменьше и болтала ногами.

— А чего? — задорно сказала она. — Вот, помню, год назад… Тебя еще, Клавка, не было… Мы ж тут субботник устроили. Легкие камушки-то все раздолбали, а трудные остались… Так мы их, значит, коллективом…

— А как потом тюбики делили? — с подозрением спросила Клавка.