Сергей Мосияш - Скопин-Шуйский. Похищение престола

• Название: Скопин-Шуйский. Похищение престола
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-006972-3

Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.

---

— Ты же, кажется, женат, Михаил Васильевич?

— Да, государь.

— Что ж жену не покажешь?

— Она не лошадь, чтоб ее казать.

— Ха-ха-ха. Как ты сказал?

— Говорю, это лошадьми хвастаются, не женами, государь.

— Вот что это за мода на Руси, прятать своих женщин? А, князь?

— Такой обычай, ваше величество.

— Обычай, — сказал царь осудительно. — Я заведу здесь европейские порядки. Устрою маскарад и велю всем с женами явиться. Ты когда-нибудь видел маскарад, князь?

— Нет, государь. Да и, если честно, не знаю, что это такое.

— Это когда собираются во дворце все мужчины с женами и танцуют под музыку.

— Но, как мне известно, государь, это называется балом.

— Не спеши, князь, не спеши. Бал-то, бал, но какой? С масками. Все являются в масках, наряжаясь в любые платья, так, чтоб не узнал никто. И танцуют, кто с кем хочет, веселятся напропалую. Вот такой бал и называется маскарадом. Я завтра же закажу несколько масок, потом покажу тебе да и всем боярам, пусть готовятся. Перед походом закатим в Грановитой палате такой маскарад, что небу жарко станет… Пора, давно пора приобщать Россию к европейской культуре.

После парилки, окатившись холодной водой, сидели в предбаннике, попивая квас.

— Ну грехи смыли, — сказал Дмитрий. — С обеда продолжим пир.

— Но сегодня Николин день, государь.

— Ну и что? На Николу, сказывают, зови друга и врага в застолье.

— Это верно, однако скоромного нельзя есть. А раз питье начнется, там и до мясного рукой подать.

— Экий ты, князь, грехоненавистный, я смотрю. А Богу-то милее покаявшийся, чем безгрешный. А? Так что, чтоб был на пиру, князь. Ну а Якову и говорить не надо.

— Я обязан быть всегда подле тебя, — сказал Маржерет. — За что ж ты мне платишь-то.

И вскоре опять загудел свадебный пир в Кремле, но на нем уже русских почти не было. Скопин-Шуйский сидел за столом, пил, но из закусок только рыбкой пробавлялся да грибочками. Блюл пост.

16. Тайная вечеря

Поздним вечером к Шуйскому стали собираться люди. Шли по одному, по двое. В ворота не стучали, калитка открывалась как бы сама перед каждым. Это слуга, глядя через дырку, узнавал подошедшего и молча открывал калитку. Разговоров никаких не затевая, пришедший проходил в дом, храня молчание.

В большой княжеской столовой, где плотно завесили все окна, горело с десяток свечей в металлических шандалах. По лавкам вдоль стен рассаживались приходящие. Здесь были уже все Шуйские, братья Голицыны, Куракин, Татищев, купцы Мыльниковы, дворяне Валуев и Воейков, дьяк Осипов и несколько новгородцев. Негромко перекидывались меж собой новостями:

— На улицах бурлит народишко, того гляди взбунтуется.

— Да самое время начать.

— Ведь никакого терпежу. Днем на Воздвиженке гайдуки боярыню из воза вытащили. Хорошо, народ вмешался. Отбили кое-как.

— А двор Вишневецкого едва не разнесли. Хорошо, стрельцы вступились.

Наконец появился хозяин дома князь Василий Иванович Шуйский, прошел в передний угол, сел под образами.

— Ну, кажись, все собрались?

— Да вроде бы, — сказал Голицын.

— Новгородцы пришли?

— Здесь, — отозвались от двери.

— Сколько ваших?

— Три сотника и шесть пятидесятников, итого девять.

— Ну что ж, православные, — помолчав, начал Шуйский. — Приспел час кончать с расстригой.

— Надо было не садить его на престол, — сказал кто-то из новгородцев. — Сами ж вы его возвели.

— Это верно, — согласился Шуйский, — но вы же знаете, для чего сие было сделано. Нам надо было спихнуть Годунова. А этот молодой и вроде не дурак, отчего ж было не поддержать его, к тому же вся чернь была за него, впрочем, и сейчас тоже.

— Но вот мы же не поддерживали, — опять сказал кто-то из новгородцев. — Тогда под Кромами.

— Зато Бориса поддерживали, а он тогда был ненавидим всем народом, так что не ищите себе заслугу, дорогие славяне. Лет двадцать назад я воевод ил у вас и вашего брата весьма хорошо узнал.

— И что ж ты про нас узнал, князь? — не отставал новгородец, явно задетый за живое.

— Вот липучка, — проворчал Шуйский и, улыбнувшись, сказал: — Узнал, что новгородцы — самый надежный народ на рати.

— То-то, — отвечал сотник, вполне удовлетворенный.

— Но этот, так называемый Дмитрий, не оправдал наши надежды, — продолжил Шуйский. — Он не стал защитником наших обычаев и православия, а, наоборот, наводнил Москву католиками и иезуитами, которые презирают нашу веру, глумятся над ней. Царь оскверняет святые храмы, выгоняет священников из домов, чтоб заселить их поляками и немцами. Не щадит ни митрополитов, ни епископов. Женился на польской девке-еретичке. Я не удивлюсь, если завтра он разрешит строить костелы. Он презирает наши обычаи, даже в праздник Николы-чудотворца он вместе с поляками пировал в Кремле, опиваясь вином, обжираясь скоромным. Все идет к тому, что дальше будет еще хуже. Я для спасения православной веры готов идти на все, лишь бы вы помогли мне, — говоря эти слова, князь посмотрел в сторону новгородцев.

— Мы готовы, князь, — отвечал сотник Ус.

— Каждый сотник должен объяснить своей сотне, что царь — самозванец и умышляет зло с поляками против русского народа. Он строит за Сретенскими воротами крепость, вывозит в нее пушки, якобы для игры. Объясняйте ратникам, что он хочет вывести туда бояр и уничтожить их. Если мы будем все заодно, то нам нечего бояться. За нами сто тысяч, за ним всего около пяти тысяч поляков.

— Но за него чернь, — сказал купец Мыльников.

— К сожалению, ты прав, Семен. Нам очень важно отсечь чернь от него… И потом нам надо спешить, к нему уже поступают доносы, что готовится заговор.

— Да, да, — подтвердил Скопин-Шуйский. — Он пока отмахивается от них. Говоря, что народ его любит и никогда против него не пойдет.

— И это, увы, так, господа. Шила в мешке не утаишь, — продолжал Шуйский. — А кто-то из твоих слуг, Мыльников, орал на Торге, что-де нами правит расстрига, так его стрельцы едва спасли от гнева толпы. Потянули в Кремль, Басманова не оказалось, и царь приказал разобраться с ним моему племяннику. Как ты ему доложил-то, Миша?

— Я сказал, что-де он наболтал спьяну, а сейчас, мол, трезвый и ничего не помнит.

— А царь?

— А он мне говорит: дайте ему с десяток батогов и вон из Кремля.

— Вот видишь, Мыльников, а будь вдруг на месте Басманов, он бы твоего приказчика на дыбу, да кнутом, да огнем, тот и заложил бы нас всех. Это хорошо, царь еще в свадебном угаре.

— Да я уж ругал его, — признался Мыльников. — А он одно заладил: а разве я не прав? Спасибо тебе, Михаил Васильевич, что спас дурака.

— Теперь нам надо договориться, когда начнем, — продолжал Шуйский.

— Откладывать никак нельзя, — заметил князь Голицын. — Москва гудит, самое время ее подвигнуть.

— Я думаю, с утра семнадцатого, — сказал Скопин-Шуйский.

— А почему не завтра? — нахмурился Шуйский.

— Потому что новгородцев надо подготовить.

— Это верно, — поддержал сотник Ус. — Нам же договориться надо. И потом, кто нам откроет ворота? И какие?

— Пройдете через Сретенские в четыре утра. Миша, ты их проведешь.

— Хорошо, — кивнул Скопин.

— И сразу на Красную площадь. Я там буду ждать с Голицыным, проведем их в Кремль через Фроловские ворота. Сотник Ус, ты ставишь своих в воротах, дабы не пустить чернь.

— Надо бы сидельцев из тюрем выпустить, у них на расстригу зуб, — сказал Куракин.

— Верно, Иван Семенович, — согласился Шуйский. — Кто сможет их возглавить?

— Я могу, — вызвался Валуев. — Только как их выпустить. Стража меня не послушает.

— Меня послушает. Я выпущу, а ты уж принимай команду с Воейковым. И сразу ведите их в Кремль. Ус, ты их пропустишь.

— Хорошо, Василий Иванович.

— Так запомните все, мы врываемся в Кремль, якобы защитить государя от иноземцев. Я сам потружусь на Красной площади, натравлю на поляков чернь. Вы же в Кремле скорее кончайте расстригу. Как только он будет убит, сразу же надо успокоить волнение черни.

— Если она раскачается, — вздохнул Татищев. — Ее не скоро уймешь.

— Поэтому в Кремле надо действовать быстро и решительно. И не дать расстриге явиться на Красную площадь. Если выпустите его, все пропало, чернь перебьет нас всех. Василий Васильевич, тебе в Кремле действовать, учти это.

— Я понимаю, Василий Иванович. Постараюсь.

— Теперь тебе задание, — обернулся к дьяку Осипову Шуйский. — Ударь в набат на Ильинке. Сможешь?

— Отчего бы и нет. Ударю, раз надо.

— Ну, кажется, все учли. Вот бы еще охрану дворца проредить. Миша, ты там вхож. Не можешь чего придумать?

— Я могу поговорить с Маржеретом, — сказал Скопин-Шуйский.