Йожеф Лендел - Незабудки (Рассказы)

• Название: Незабудки (Рассказы)
• Автор: Йожеф Лендел
• Издательство: Известия
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1990
• ISBN: 5-206-00040-Х

Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.

После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.

В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.

Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях. Лендел далек от нагнетания ужасов, смакования темных сторон действительности, прямого морализирования; для его повествования характерны полутона, лиризм, психологическая глубина.

---

Йожеф Лендел Незабудки

«Нужна еще и радость…»

У этого признанного мастера венгерской литературы XX века редкостная по драматизму биография. Он из плеяды тех, кто создавал Коммунистическую партию Венгрии, пережил триумф и горечь поражения Венгерской Советской Республики. Эмигрировав в 1919 году в Австрию, затем в Германию, не прекратил борьбы с силами реакции, фашизма. С 1930 года он в СССР. К этому времени за ним уже утвердилась репутация не только профессионального революционера-интернационалиста, но и талантливого публициста, поэта, критика. В 1932 году у него состоялся первый серьезный и, надо сказать, многообещающий дебют в прозе: вышла в свет повесть «Вышеградская улица» с предисловием Белы Куна. Теперь уже ясно: писательское перо стало его главным оружием борьбы. Увы, ненадолго. 1938 год — год крутого перелома в судьбе Йожефа Лендела: он арестован по ложному политическому обвинению. Ему суждено пережить ад тюрем, сибирских лагерей, ссылку. Из нормального человеческого существования вычеркнуто семнадцать лет. Семнадцать! 1955 год — год реабилитации, возвращения на родину. Йожефу Ленделу останется жить ровно двадцать лет. Он целиком посвятит их литературе. И еще борьбе за утверждение ленинских идеалов строительства нового общества. В 1963 году Йожефу Ленделу присуждается премия Кошута, самая престижная в Венгрии. Его имя обретает широкую известность не только у себя дома, но и за рубежом.

При жизни автора были лишь эпизодические публикации его работ на русском языке: уже упомянутая повесть «Вышеградская улица» (1932), роман «Беспокойная жизнь Ференца Пренна» (1959) да несколько рассказов в антологиях.

Первое более-менее цельное представление об уровне прозы Лендела дает сборник «Избранное», выпущенный издательством «Художественная литература» в 1984 году. В нем особо выделяется роман-эссе «Зиждители мостов», несомненно, одно из лучших произведений писателя.

Настоящая книга — принципиально новый для нас рубеж в познании творчества Лендела. Она открывает мир, имеющий отношение к нашему не столь уж отдаленному трагическому прошлому. В сборник включено многое из того, что написано им на так называемую «лагерную» тему. Все это публикуется на русском языке впервые.

У нас в стране мало кому известно, что Йожеф Лендел едва ли не первым из зарубежных писателей открыто заговорил на языке художественной литературы о жертвах сталинских репрессий, о суровых испытаниях, выпавших на долю людей самых разных национальностей в лагерях и ссылках.

Между тем это так. Повести «Сердитый старенький профессор», «Ведун», рассказы «Желтые маки», «Незабудки», другие вещи, включенные в состав сборника, вышли в Венгрии отдельной книгой еще в 1961 году, что было бесспорно пионерным прорывом в новый, еще не тронутый литературой того времени тематический пласт.

«Истории, о которых идет здесь речь, не выдуманы. Но это и не хроники, в точности воспроизводящие реальные события» — так говорит о своих произведениях сам автор.

Ничего выдуманного — именно таково самое сильное впечатление, когда читаешь Лендела, и веришь ему не потому только, что у него за плечами свой собственный, незаемный жизненный опыт. Ему веришь как художнику — рожденные его творческой фантазией ситуации и человеческие характеры предельно естественны, достоверны, они словно выхвачены из действительности авторской «скрытой камерой».

Повествования Лендела разносюжетны, а иные и вовсе бессюжетны — нечто вроде эскизных зарисовок с натуры, сделанных как бы мимоходом. И судьбы действующих лиц нигде не пересекаются.

Однако же при всей своей калейдоскопичности картина, созданная автором, поражает и масштабами, и многомерностью. Мы видим мир подневолья, почти зеркальное отражение общества, переживающего одну из самых трагических страниц своей истории. Он показан в динамике — через эволюцию в судьбах героев, в их мышлении, характере восприятия действительности, взаимоотношений с окружающими. Начало этой эволюции — в повести «Сердитый старенький профессор», в раздумьях скромного преподавателя физики и его сотоварищей по тюремной камере, угодивших под жернова чудовищной репрессивной мельницы, в раздумьях самого автора: «Шли дни. И шли ночи, которые, возможно, войдут в историю под названием „тысяча и одна варфоломеевская ночь“, что, кстати сказать, неверно. Ведь преследуемой оказалась не одна какая-то религия и не какая-либо партия, а совершенно разные люди — виновные и безвинные. Здесь собрались те, у кого не было на совести никаких грехов, и те, кто еще несколько дней назад сам доставлял сюда безвинных людей. Но люди безгрешные очутились здесь не в силу своей невиновности, а виноватые — вовсе не из-за своих преступлений. Многое тогда казалось непонятным».

Уйдет в небытие «сердитый старенький профессор». Уйдут вместе с ним многие-многие. Уйдут, так и не узнав правды. Отдав за нее самое дорогое — свою жизнь.

За путь к истине сполна заплатят и те, кому выпадет горькая участь узников заполярных концлагерей. Мы узнаем об этом, прочитав рассказы «Незабудки», «Желтые маки», «Все ближе и ближе».

Очень многое в них перекликается с солженицынским «Одним днем Ивана Денисовича» — тот же беспощадно-честный реализм в раскрытии механизма подавления и унижения личности, тот же неустанный поиск и возвышение человеческого в человеке, сострадание к нему, вера в его способность не только выжить физически, но и не сломаться духовно, сберечь в себе чувство достоинства и жизненную силу.

Иной материал, иной круг нравственно-философских проблем поднимает Лендел в произведениях «Ведун» и «С утра до вечера».

…Состояние души человека, находящегося на пороге освобождения, близко к эйфории, возникающей от одного сознания, что ты жив, выжил. И природа широко раскрыла ему свои объятия. И труд уже не прежний, а в удовольствие.

«Смысл жизни в том, чтобы жить», — говорит, словно убеждая себя, один из героев Лендела. Кажется, всем своим прошлым он заслужил право так думать, но он чувствует еще и другое: «Жить в одиночестве — это не жизнь, для жизни нужна еще и радость». Радость общения не только с природой. С людьми тоже. Но как жить с ними? Ведь он, человек, так настрадавшийся за годы своего подневолья, уже не тот, каким был прежде, и не сможет уже жить по-старому. А люди, общество, весь мир — какими они стали за те же годы? И зло не исчезло само собой. Оно ходит рядом, лишь сменив обличье.

Да, «нужна еще и радость». Разделенная с людьми. Но так, чтобы каждый человек оставался самим собой, свободным, защищенным от зла.

Может статься, на фоне того, что уже известно о нашей трагедии из документов, свидетельств очевидцев, наконец, из того, что уже сделалось предметом осмысления и у нас в искусстве, книга Йожефа Лендела, пришедшая к нам почти с тридцатилетним опозданием, не вызовет громкой сенсации. Но она вовсе не претендует на это.

C достоинством, присущим лишь истинно художественной, правдивой, несуетной литературе, пробуждает она в нас человеческую гордость, отвращение к рабству, сознание ответственности за все, что совершается вокруг.

В. Ельцов-Васильев

Сердитый старенький профессор. (Перевод Т. Воронкиной)

Утром, в шесть ноль-ноль, профессор Андриан совал ноги в шлепанцы и шел умываться. Будильник ему не требовался.

В шесть пятнадцать сестра профессора, седовласая старая дева, приносила в комнату брата начищенные до блеска черные башмаки с высокой шнуровкой и свежую рубашку. Сама она просыпалась без пяти пять и с открытыми глазами лежала в теплой постели еще пять минут, дожидаясь, пока зазвонит будильник. Вставала она ровно в пять.

В шесть тридцать профессор, чисто выбритый, румяный после умывания, с приглаженными мокрой щеткой непокорными белоснежными вихрами, входил в столовую, и в тот же самый момент распахивалась дверь со стороны кухни и появлялась сестра, неся горячий кофе и гренки с пылу с жару.

Оба садились завтракать. Помимо кофе и гренков, стол был сплошь уставлен закусками: профессор Андриан считал, что важнее всего как следует подкрепиться с утра.

Ровно в семь он выходил из подъезда дома. В хорошую погоду, летом, начищенные профессорские башмаки сверкали, костюм лоснился от долгой носки, а в особенности от частых соприкосновений со щеткой и утюгом. В ненастье, как этим февральским утром, тускло блестели его галоши и шелковый зонт, если вообще можно говорить о каком-либо блеске в предутренний сумрак. Пятнадцать минут бодрой ходьбы — и профессор Андриан оказывался у подъезда института. Он поднимался в профессорскую, и у него оставалось в запасе пять минут, которые он, как правило, посвящал чтению какой-либо из студенческих работ. При этом он, не отрывая глаз от тетради, давал ассистенту краткие указания по подготовке к внеочередному эксперименту.