Э. М. Хоумс - Да будем мы прощены

• Название: Да будем мы прощены
• Автор: Э. М. Хоумс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-081516-6

«Да будем мы прощены» – одна из самых ярких и необычных книг десятилетия. Полный парадоксального юмора, язвительный и в то же время трогательный роман о непростых отношениях самых близких людей.

Еще недавно историк Гарольд Сильвер только и мог, что завидовать старшему брату, настолько тот был успешен в карьере и в семейной жизни.

Но внезапно блеск и успех обернулись чудовищной трагедией, а записной холостяк и волокита Гарольд оказался в роли опекуна двух подростков-племянников – в роли, к которой он, мягко говоря, не вполне готов…

Так начинается эта история, в которой привычное соседствует с невероятным, а печальное – со смешным. Впрочем, не так ли все, в сущности, бывает и в реальной жизни?..

---

Я выключаю компьютер – выдергиваю вилку из розетки. Мне мало его просто выключить. Экран чтобы не заснул, а почернел.

Ежегодный отчет, готовлюсь к ленчу со Шварцем. Выискиваю все связанное с Никсоном и освежаю знакомство со всеми недавними и выходящими в скором будущем книгами на эту тему. Пересматриваю список своих студентов и пытаюсь сопоставить лица с именами – на случай, если Шварц упомянет сына подруги приятеля. Изучаю годовой отчет факультета и собираю собственные мысли о положении высшего образования в стране. Выезжаю, напоминая себе, что я в своем деле знаток, что я уникален, что я – специалист по Никсону.

Шварц. С одной стороны, я его уже не первый год знаю. С другой стороны, он за это время изменился: меньше преподает, больше мелькает в телевизоре. Его специальность – военная история – делает его желанным комментатором почти по всем вопросам. Наверное, он сейчас попросит меня больше взять на себя, скажет что-то типа: хватит возиться с одной группой в семестр, ты столько можешь сказать, у тебя такой ценный опыт, и ты нам нужен, как никогда, – можешь взять еще одну-две группы?

Наш ленч перенесен из привычного ресторана, где я всегда беру шницель по-венски, а он – печенку с луком, и мы шутим насчет наших родителей и насчет того, что в молодости мы никогда такого не ели, но сейчас, когда нам столько, сколько было когда-то нашим родителям, можем себе позволить. А в этой забегаловке я могу думать только о том, как моя мать и ее друзья идут на ленч, где им дают творог и персики, у которых косточка не отделяется.

– Мы здесь из-за твоего зуба? – спрашиваю я у Шварца.

– С зубом все в порядке, – отвечает он. – Мы здесь потому, что времена такие. Мне суп, – говорит он официантке.

– В чашке или в тарелке?

– В чашке.

– А что еще?

– Минеральную, – говорит он.

– А вам?

Я сдаю назад. Вместо задуманного клубного сандвича с индейкой и жареной картошкой заказываю:

– Омлет по-гречески.

– Картошку по-домашнему или фри?

– Без разницы, – отвечаю я, вдруг встревожившись. – По-домашнему.

– Ну, как Хитрый Дик? – спрашивает Шварц.

– Хитрит, – отвечаю я.

– Ты когда-нибудь этот роман напишешь?

– Заметки пока. Это скорее не роман, а нон-фикшн.

– Заметки ты делаешь с той поры, как он в отставку ушел.

– Еще не закончено. Сюжет разворачивается, ситуация развивается, постепенно открывается все больше и больше интересного.

– Скажу тогда коротко: тебе много с чем надо разобраться. – Официантка еще воды не налила. – Ты у нас давно работаешь, но времена меняются…

– Ты считаешь, я мог бы прочесть другой курс? «Сопоставление двух президентств: Ричард Никсон и Джордж Буш-младший – кто подлее?»

– На самом деле мы хотим заменить это на нечто совсем иное. Взяли этого деятеля с новым подходом к преподаванию истории. Нацеленным в будущее.

– Это как – «нацеленным в будущее»?

В моем голосе больше возмущения, чем я хотел туда вложить.

– Вместо изучения прошлого – исследовать будущее. Мир возможностей. Мы думаем, это менее депрессивно, чем пересматривать в который раз фильм Запрудера.

– Ага, – говорю я. – Ага.

И ничего больше.

– Естественно, этот семестр ты закончишь.

Я киваю. Естественно.

Приносят еду.

– Надеюсь, ты с нами ссориться не станешь. Никсон умер, а твои студенты еще и не родились, когда он был президентом.

– Ты предлагаешь вообще больше не преподавать историю?

– Я говорю, что твоя группа – фикция.

– Прости, не могу согласиться.

– Да ладно, что ты знаешь? Мы твою группу заполнили остатками. Деточки, которым нужен один обязательный курс по истории и которым не нашлось места в группах Интернета и американы. Поверь мне, на Никсона им наплевать.

– Но у некоторых были очень хорошие работы.

– Купили в Интернете. Берут статьи о других людях и меняют имена – потому что, если честно, статьи о Никсоне сейчас никто не продает. Так что берут статьи про Клинтона и причесывают.

– Не может быть!

Я искренне поражен.

– Может. Мы даже провели в твоей группе эксперимент, переименовав «Мораль Моники Левински» в «Вероломство в Уотергейте». Работе, посвященной не взлому, а отсосу, ты поставил Би с плюсом.

– Может, я подгонял оценки под гауссиану?

– Может, ты витал в облаках.

– Я университетский преподаватель. Нам полагается витать в облаках. Заплаты на локтях и трубка – помнишь?

– Не в этом веке.

– Может, мне прочитать курс по убийству, по написанию мемуаров, по моему брату-убийце, по закату Америки? – предлагаю я.

Учитывая выбор момента, не могу не думать, что как-то все это связано с историей Джорджа.

Шварц невозмутим.

– Я тебя все равно не могу спасти – у нас денег нет. Напиши свою книгу, напиши несколько книг – тогда поговорим. – Он поднимает руку, подзывает официантку рассчитаться. – Знаешь, – говорит он, – сейчас некоторые университеты запускают в Интернете образовательные программы. Может, тебе стоит выбрать пару интернетских курсов, чтобы держать руку на пульсе.

– Вот так просто? – спрашиваю я. – После всех этих лет – что я получаю? Половину ленча – и будь здоров?

– Я не хотел тебя торопить, – говорит Шварц. – Но сказать мне больше нечего.

Ищу совета. В местной церкви – вечернее собрание. Я проезжаю мимо, вижу припаркованные машины, свет в старом здании. От него идет ощущение теплоты и гостеприимства. Я паркуюсь и захожу, брожу по залу.

– Собрание внизу, – говорит мне привратник.

Собрание уже идет. Я тихо вхожу и сажусь сзади. У собравшихся людей вид добрых знакомых – не просто, а давно знакомых. Я тут лишний. Вижу, как они слегка меняют позы, чтобы обернуться на меня. И наконец наступает мой момент.

– Здравствуйте, меня зовут Гнид.

– Здравствуй, Гнид, – говорят они хором.

Эхо их голосов заставляет меня вздохнуть. Это эхо принятия и доброжелательства.

– Что привело тебя сюда сегодня? – спрашивает кто-то один.

– Меня уволили. – Я останавливаюсь и начинаю снова: – Я имел жену своего брата, а потом брат пришел домой и убил ее. Моя жена подает на развод. А сегодня, после долгих лет работы в одном колледже, мне сказали, что это мой последний семестр. Я живу в доме брата, пока он в кутузке. Ухаживаю за его собакой и кошкой, а недавно начал пользоваться его компьютером – ну, выходить в сеть, заходить на разные сайты. Много раз устраивал себе свидания за ленчем с женщинами. Обычно ленча не было, был только секс. Много секса.

– Ты был пьян? – спрашивает кто-то.

– Нет, – отвечаю я. – Ни капли.

– Ты сильно пьешь?

– Я почти не пью. Наверное, мог бы пить больше. Я вас увидел с улицы через окно, от вас пахнуло теплом, дружелюбием, гостеприимством.

– Извини, Гнид, – отзывается хором вся группа.

– Но вам придется уйти, – добавляет руководитель, и у меня такое чувство, будто меня вышибли с острова.

Встаю со складного стула и выхожу, мимо старой алюминиевой кофеварки, на которой светится огонек готовности, мимо кварты цельного молока, сахара, пончиков и всего того, что я уже предвкушал. Есть у меня искушение отволочь себя в бар и стать за одну ночь алкоголиком, чтобы можно было вернуться.

– Есть места и для таких, как вы, – говорит один мужчина.

– Для каждого есть место на свете, – добавляет женщина мне в спину.

Я сижу на парковке, представляя, как дальше идет без меня собрание и все они обсуждают меня за глаза – или просто продолжают свое?

* * *

Когда я выезжаю, звонит Клер.

– Нам надо продать парковочное место, – говорит она.

– Конечно, – отвечаю я. – Можем, если ты хочешь. Ты уверена, что оно тебе не нужно?

– Ты забыл, что я не вожу машину? Продаю место соседям сверху.

– У которых ребенок плачет, а они день и ночь топочут у нас над головой?

– Да. У них минивэн, и они предложили двадцать шесть тысяч долларов.

– Двадцать шесть тысяч?

– Была война предложений – мест очень мало.

– Вот это да!

– Они платят наличными.

– Класс. Так что поделим пополам?

– На самом деле за место платила я, – напоминает она.

– Тогда зачем ты мне рассказываешь?

– А просто чтобы ты знал.

Она дает отбой.

Мне снится Никсон.

Никсон, «Ночные рассказы». Идея вот какая: у него был друг-конфидент, и каждую ночь, когда Никсон не мог заснуть, он звонил этому другу поговорить, и иногда друг ему читал из «Моби Дика», или «Записок из подполья», или из Пола Джонсона «Путешествие в хаос» или «Враги общества», а бывало, они вместе телевизор смотрели. Никсона ласкала мысль, что этот конфидент бодрствует, когда бодрствует он, Никсон, и ему никогда не приходится быть одному.

Одиночество его пугало.

В пятницу вечером, закончив работу и убрав швабру с ведром, уборщица Мария выходит из гардеробной, переодетая в уличное, и говорит мне:

– Мистер, я здесь больше работать не могу – очень уж я тоскую по миссис Джейн. И расстраиваюсь, когда сюда прихожу. Я вот работаю, а вы целый день тут сидите. Я вас не знаю. Ваш брат убил миссис Джейн. И что теперь будет с этими красивыми детками, которые остались без матери? Вы, пожалуйста, передайте им от меня очень большой привет, а с вами я прощаюсь.