Богдан Сушинский - Остров обреченных

• Название: Остров обреченных
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7957-5

Основанный на реальных событиях новый приключенческий роман Богдана Сушинского, лауреата литературной премии имени Александра Фадеева (2007), рассказывает о судьбе юной и своенравной герцогини Маргрет де Роберваль. Узнав о тайном обручении Маргрет с разорившимся шевалье д’Альби, отец, дабы избежать позора, отправляет ее с эскадрой своего брата, французского адмирала Роберта де Роберваля, к берегам Канады осваивать земли «Новой Франции». Но судьба уготовила юной герцогине еще одно испытание: оскорбленный отказом Маргрет разделить с ним постель адмирал приказывает высадить непокорную племянницу на необитаемом острове…

---

– Мне бы лучше…

– Да, помню-помню, – поморщился Дюваль – … На «Короля Франциска», поближе к адмиралу. Хотя тот, кто когда-либо выходил в море с адмиралом де Робервалем, всю оставшуюся жизнь пытается держаться от него подальше. К тому же команда уже набрана. И набирали ее, в основном, из королевского флота да из солдат, опасаясь, как бы туда не проникли бродяги, познавшие вольницу «Веселого Роджера»[2]. Главное, приятель, попасть в эскадру. А там уж… Кстати, что это вас так влечет к эскадре Роберваля? В порту сейчас еще как минимум шесть кораблей, которые в эскадру не входят. Еще несколько виднеется на рейде.

– Говорят, адмирал неплохо платит своим матросам.

– Допустим… – неохотно согласился Дюваль после некоторого колебания. То есть он, конечно, знал, что в «королевской эскадре» – как ее называли сейчас в Гавре – действительно, платят неплохо. Однако не считал это убедительным объяснением.

– И вы не станете отрицать, – уловил его сомнение Рой д’Альби, что в эскадре хватает провизии. И она достаточно вооружена, чтобы не опасаться пиратов.

– Спасибо за угощение, приятель, – словно пушечными ядрами, грохнул кулаками по столу Дюваль, давая понять, что не поверил ни одному ему слову. – Ты пришел за советом, приятель, и я тебе его даю, – молвил он, видя, что Рой д’Альби тоже поднимается со своего места. – В городе есть вербовщики с эскадры, попей вина с ними.

– Я ведь не мог обратиться к вам, не обратившись прежде к одному из вербовщиков, лейтенанту Жанелю, который, обитает в отеле «Самаритянин» и занимается отбором людей для эскадры. Но, узнав, что до сих пор я ни одного дня не провел в море, он попросту отказал мне.

– Жанель?! – рассмеялся Дюваль, самодовольно похлопывая себя руками по груди. – Так, значит, с Жанелем ты все же виделся? Но это и есть тот самый лейтенант, который когда-то служил в Реймском полку. Видно, приятель, тебе, и в самом деле не повезло.

– Но вы могли бы замолвить за меня. Лейтенант вас знает и будет полагаться на ваше слово.

– А на чье слово должен полагаться я? На твое?

Шевалье замялся. Дюваль прав: с какой это стати он должен рекомендовать Жанелю человека, которого видит впервые?

– И на мое – тоже, – с трудом нашелся Рой. – Помня, что это слово дворянина.

– Разопни меня дьявол на ржавом якоре! Много оно стоит в море – это твое «слово дворянина»!

– Извините, штурман, не согласен: слово дворянина – оно и в море – слово дворянина.

– Убирайся вон, приятель, – холодно обронил Дюваль. – Будем считать, что я тебя никогда не видел. Но, на всякий случай, запомни: в море ценится только… «слово моряка». И никакое иное.

2

Отшагав по гулким коридорам королевского дворца, адмирал Роберт де Роберваль решительно вошел в кабинет личного секретаря Франциска I. Не дожидаясь, пока тот оторвется от бумаг, с которыми собирался на доклад к королю, адмирал гортанным басом человека, привыкшего отдавать команды так, чтобы его мог расслышать даже матрос, оказавшийся в разгар шторма на вершине мачты, пророкотал:

– Герцог де Роберваль, адмирал Его Величества! Его Величество должен принять меня без промедления.

– «Должен»? – не оставил не замеченным этот его пассаж аббат Готье, который не стушевался бы, даже если бы пред ним предстал папа римский. – Поскольку так считает «адмирал Его Величества»?

– Прошу немедленно доложить, что я в приемной, – ничуть не смутился адмирал. – По очень важному государственному делу.

Готье было под пятьдесят. В худосочной, затянутой в сутану фигуре его все казалось одинаково тощим, хилым и невыразительным: согбенная спина, запавшая грудь, тощая, с четко выпирающим кадыком шея… Но тот, кому когда-либо приходилось иметь дело с секретарем короля, никогда не распылялся на созерцание безликой фигуры аббата Готье, поскольку прекрасно знал, что все, что может быть достойно внимания в этом человеке, заключено в выражении пергаментно-худощавого и столь же безликого лица. Бездушно строгое, высокомерно презрительное, оно напоминало ритуальную маску инквизитора, на котором выражение естественного превосходства и обличительной ненависти никогда не появлялось и не исчезало, а навечно запечатлелось в каждой черточке, каждой складке иконостасных морщин; во взгляде никогда не загоравшихся бесцветных глаз…

– Понимаю, что именно так и должен вести себя в приемной короля всякий великий мореплаватель, – голосом иезуитского проповедника признал Готье. – И мы, конечно же, будем надеяться, что когда-нибудь вы и в самом деле станете им, герцог. – И не давая адмиралу возможности ни осмыслить сказанное, ни, тем более, должным образом отреагировать, все тем же ровным, будничным тоном поведал: – Его Величество – в «храме воина». После возвращения из плена, он все больше времени проводит там, – в «храме воина». – Готье оторвал взгляд от бумаги, устало прошелся по застывшему напротив него адмиралу и, ничего не сказав, тенью проскользнул в бесшумно отворившуюся позади и чуть левее его кресла дверь.

Де Робервалю не надо было объяснять, что стоит за очередным посещением королем «храма воина». Это значит, что вскоре он поведет войска на еще одну из Итальянских войн. Когда в 1525 году, после битвы при Павии, Франциск I вместе с остатками своей разгромленной армии оказался в плену у Священной Римской империи, многим эта война представлялась последней из когда-либо затеянных воинственным, но бездарным королем-полководцем. Тем более, что в Париже вообще-то не были уверены, что его и в самом деле удастся выкупить из плена. И уж тем более не ожидали, что, едва вернувшись в 1527 году во Францию, он вновь решится возобновить боевые действия против Испании и Священной Римской империи. «Рим – да падет под мечом Франции!» – вот священный девиз, который, после Франциска I вполне мог бы стать родовым девизом династии Валуа.

Однако Рим не только не падал, но, наоборот, порождал сильных и влиятельных врагов Франции в облике венецианцев, испанцев, войск «Священной Лиги»… И адмирал, которому, по воле короля, тоже не раз приходилось вступать в битвы то у берегов Испании, то у берегов Генуи, и даже Венеции, отлично понимал: до конца дней своих от «итальянского зуда», от реванша за позорное пленение при Павии, Франциск I уже не откажется. Хотя и сам он давно убедился, что ничего, кроме истощения армии и казны, Итальянские войны[3] ему не сулят. В то время как его соперникам – испанцам, англичанам, португальцам и даже голландцам, значительно больше выгод и богатств приносит постепенная колонизация относительно огромных, а главное, почти мирно приобретаемых территорий.

Вот он и решил, что, если сегодня на эту вселенскую ярмарку колоний он опоздает, завтра каждый клочок их земли, каждый островок придется завоевывать такой же кровью, каковой достается сейчас каждый клочок вожделенной Италии.

3

Готье появился также бесшумно, как и несколько минут тому исчез. Остановившись у стола, он положил на стол какой-то свиток и задумчиво пожевал верхнюю губу.

– Так король ждет меня? – напористо напомнил о своем существовании адмирал, чувствуя, что аббат вот-вот уйдет в себя, в тайные мысли и греховные молитвы.

– Вынужден огорчить вас, адмирал: он ждет не вас, он ждет Новой Франции.

– Что значит «Новой Франции»?! – рыкнул де Роберваль.

– Так будет называться земля, – развернул он свиток, – которую вы положите к ногам Его Величества. Взгляните на карту, на которой должен появиться флаг Франции и которая отныне должна называться Новой Францией.

Адмирал обошел стол и взглянул на то место на карте, в которое уперся костлявый палец аббата. Он нацелился на север континента, открытого почти сорок лет назад флорентийцем Америго Веспучче или кем-то там еще.

– Будем надеяться, адмирал, что голландцы, испанцы и сыны Португалии удовлетворятся своим Новым Светом[4], а посему претендовать на земли Новой Франции не станут. А вот что касается англичан… Боюсь, что с ними придется сражаться и на полях этого континента.

– И пусть не рассчитывают, что у берегов Новой Франции они будут чувствовать себя увереннее, нежели у берегов Старой, – воинственно объявил адмирал, считая, что инициатива не обязательно должна исходить от англичан, он и сам готов навязать им битву в любой части Великого Океана.

– Отныне карта – ваша, адмирал. Она тайно срисована с одной из лучших карт венецианцев, которые, как нам известно, обладают самыми точными описаниями этой земли. И поверьте, чертеж этот стоил немалых денег.

Адмирал вновь высокомерно взглянул на аббата, давая понять, что в его присутствии говорить о расходах, связанных с этой экспедицией, неблагоразумно, но в то же время осторожно, благоговейно свернул увешанный сургучными печатями пергаментный свиток.

– Меня интересует другое, господин аббат: почему о том, что эскадра должна направиться в северную часть Нового Света, я узнаю только сейчас, когда она снаряжена?