Николай Гоголь - Мертвые души - русский и английский параллельные тексты

• Название: Мертвые души - русский и английский параллельные тексты
• Автор: Николай Гоголь
• Жанр: Русская классическая проза

«…Говоря о „Мертвых душах“, можно вдоволь наговориться о России», – это суждение поэта и критика П. А. Вяземского объясняет особое место поэмы Гоголя в истории русской литературы: и огромный успех у читателей, и необычайную остроту полемики вокруг главной гоголевской книги, и многообразие высказанных мнений, каждое из которых так или иначе вовлекает в размышления о природе национального мышления и культурного сознания, о настоящем и будущем России.

---

Гоголь Николай Васильевич. Мертвые души. Поэма.

Dead Souls, by Nikolai Gogol Гоголь Николай Васильевич Translation by D. J. Hogarth Мертвые души. Поэма. Part I Том первый. "Полное собрание сочинений в четырнадцати томах": Издательство АН СССР, 1937-1952; Том 6 Chapter I Глава I To the door of an inn in the provincial town of N. there drew up a smart britchka - a light spring-carriage of the sort affected by bachelors, retired lieutenant-colonels, staff-captains, land-owners possessed of about a hundred souls, and, in short, all persons who rank as gentlemen of the intermediate category. В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, словом, все те, которых называют господами средней руки. In the britchka was seated such a gentleman - a man who, though not handsome, was not ill-favoured, not over-fat, and not over-thin. Also, though not over-elderly, he was not over-young. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. His arrival produced no stir in the town, and was accompanied by no particular incident, beyond that a couple of peasants who happened to be standing at the door of a dramshop exchanged a few comments with reference to the equipage rather than to the individual who was seated in it. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. "Look at that carriage," one of them said to the other. "Вишь ты", сказал один другому, "вон какое колесо! "Think you it will be going as far as Moscow?" Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось в Москву, или не доедет?" -- "I think it will," replied his companion. "Доедет", отвечал другой. "But not as far as Kazan, eh?" "А в Казань-то, я думаю, не доедет?" -- "No, not as far as Kazan." With that the conversation ended. "В Казань не доедет", отвечал другой. -- Этим разговор и кончился. Presently, as the britchka was approaching the inn, it was met by a young man in a pair of very short, very tight breeches of white dimity, a quasi-fashionable frockcoat, and a dickey fastened with a pistol-shaped bronze tie-pin. Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом. The young man turned his head as he passed the britchka and eyed it attentively; after which he clapped his hand to his cap (which was in danger of being removed by the wind) and resumed his way. Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой. On the vehicle reaching the inn door, its occupant found standing there to welcome him the polevoi, or waiter, of the establishment - an individual of such nimble and brisk movement that even to distinguish the character of his face was impossible. Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо. Running out with a napkin in one hand and his lanky form clad in a tailcoat, reaching almost to the nape of his neck, he tossed back his locks, and escorted the gentleman upstairs, along a wooden gallery, and so to the bedchamber which God had prepared for the gentleman's reception. The said bedchamber was of quite ordinary appearance, since the inn belonged to the species to be found in all provincial towns - the species wherein, for two roubles a day, travellers may obtain a room swarming with black-beetles, and communicating by a doorway with the apartment adjoining. True, the doorway may be blocked up with a wardrobe; yet behind it, in all probability, there will be standing a silent, motionless neighbour whose ears are burning to learn every possible detail concerning the latest arrival. Он выбежал проворно с салфеткой в руке, весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке, встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галдарее показывать ниспосланный ему богом покой. -- Покой был известного рода; ибо гостиница была тоже известного рода, то-есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устроивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего. The inn's exterior corresponded with its interior. Long, and consisting only of two storeys, the building had its lower half destitute of stucco; with the result that the dark-red bricks, originally more or less dingy, had grown yet dingier under the influence of atmospheric changes. Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна, в два этажа; нижний не был выщекатурен и оставался в темнокрасных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками. As for the upper half of the building, it was, of course, painted the usual tint of unfading yellow. Within, on the ground floor, there stood a number of benches heaped with horse-collars, rope, and sheepskins; while the window-seat accommodated a sbitentshik, cheek by jowl with a samovar - the latter so closely resembling the former in appearance that, but for the fact of the samovar possessing a pitch-black lip, the samovar and the sbitentshik might have been two of a pair. В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черною, как смоль, бородою. During the traveller's inspection of his room his luggage was brought into the apartment. First came a portmanteau of white leather whose raggedness indicated that the receptacle had made several previous journeys. Пока приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его пожитки: прежде всего чемодан из белой кожи, несколько поистасканный, показывавший, что был не в первый раз в дороге. The bearers of the same were the gentleman's coachman, Selifan (a little man in a large overcoat), and the gentleman's valet, Petrushka - the latter a fellow of about thirty, clad in a worn, over-ample jacket which formerly had graced his master's shoulders, and possessed of a nose and a pair of lips whose coarseness communicated to his face rather a sullen expression. Чемодан внесли кучер Селифан, низенькой человек в тулупчике, и лакей Петрушка, малый лет тридцати, в просторном подержаном сюртуке, как видно с барского плеча, малый немного суровый на взгляд, с очень крупными губами и носом. Behind the portmanteau came a small dispatch-box of redwood, lined with birch bark, a boot-case, and (wrapped in blue paper) a roast fowl; all of which having been deposited, the coachman departed to look after his horses, and the valet to establish himself in the little dark anteroom or kennel where already he had stored a cloak, a bagful of livery, and his own peculiar smell. Вслед за чемоданом внесен был небольшой ларчик красного дерева, с штучными выкладками из карельской березы, сапожные колодки и завернутая в синюю бумагу жареная курица. Когда всё это было внесено, кучер Селифан отправился на конюшню возиться около лошадей, а лакей Петрушка стал устроиваться в маленькой передней, очень темной конурке, куда уже успел притащить свою шинель и вместе с нею какой-то свой собственный запах, который был сообщен и принесенному вслед за тем мешку с разным лакейским туалетом. Pressing the narrow bedstead back against the wall, he covered it with the tiny remnant of mattress - a remnant as thin and flat (perhaps also as greasy) as a pancake - which he had managed to beg of the landlord of the establishment. В этой конурке он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием тюфяка, убитым и плоским, как блин, и, может быть, так же замаслившимся, как блин, который удалось ему вытребовать у хозяина гостиницы. While the attendants had been thus setting things straight the gentleman had repaired to the common parlour. Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую залу. The appearance of common parlours of the kind is known to every one who travels. Always they have varnished walls which, grown black in their upper portions with tobacco smoke, are, in their lower, grown shiny with the friction of customers' backs -more especially with that of the backs of such local tradesmen as, on market-days, make it their regular practice to resort to the local hostelry for a glass of tea. Also, parlours of this kind invariably contain smutty ceilings, an equally smutty chandelier, a number of pendent shades which jump and rattle whenever the waiter scurries across the shabby oilcloth with a trayful of glasses (the glasses looking like a flock of birds roosting by the seashore), and a selection of oil paintings. In short, there are certain objects which one sees in every inn. In the present case the only outstanding feature of the room was the fact that in one of the paintings a nymph was portrayed as possessing breasts of a size such as the reader can never in his life have beheld. Какие бывают эти общие залы -- всякой проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок, та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками; словом, всё то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал. A similar caricaturing of nature is to be noted in the historical pictures (of unknown origin, period, and creation) which reach us - sometimes through the instrumentality of Russian magnates who profess to be connoisseurs of art - from Italy; owing to the said magnates having made such purchases solely on the advice of the couriers who have escorted them. Подобная игра природы, впрочем, случается на разных исторических картинах, неизвестно в какое время, откуда и кем привезенных к нам в Россию, иной раз даже нашими вельможами, любителями искусств, накупившими их в Италии, по совету везших их курьеров. To resume, however - our traveller removed his cap, and divested his neck of a parti-coloured woollen scarf of the kind which a wife makes for her husband with her own hands, while accompanying the gift with interminable injunctions as to how best such a garment ought to be folded. True, bachelors also wear similar gauds, but, in their case, God alone knows who may have manufactured the articles! For my part, I cannot endure them. Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым, наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает: я никогда не носил таких косынок. Having unfolded the scarf, the gentleman ordered dinner, and whilst the various dishes were being got ready - cabbage soup, a pie several weeks old, a dish of marrow and peas, a dish of sausages and cabbage, a roast fowl, some salted cucumber, and the sweet tart which stands perpetually ready for use in such establishments; whilst, I say, these things were either being warmed up or brought in cold, the gentleman induced the waiter to retail certain fragments of tittle-tattle concerning the late landlord of the hostelry, the amount of income which the hostelry produced, and the character of its present proprietor. To the last-mentioned inquiry the waiter returned the answer invariably given in such cases - namely, Размотавши косынку, господин велел подать себе обед. Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярку жареную, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему всё это подавалось, и разогретое и просто холодное, он заставил слугу, или полового, рассказывать всякий вздор о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь, и много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на что половой по обыкновению отвечал: "My master is a terribly hard man, sir." "О, большой, сударь, мошенник". Curious that in enlightened Russia so many people cannot even take a meal at an inn without chattering to the attendant and making free with him! Как в просвещенной Европе, так и в просвещенной России есть теперь весьма много почтенных людей, которые без того не могут покушать в трактире, чтоб не поговорить с слугою, а иногда даже забавно пошутить над ним. Nevertheless not ALL the questions which the gentleman asked were aimless ones, for he inquired who was Governor of the town, who President of the Local Council, and who Public Prosecutor. In short, he omitted no single official of note, while asking also (though with an air of detachment) the most exact particulars concerning the landowners of the neighbourhood. Which of them, he inquired, possessed serfs, and how many of them? How far from the town did those landowners reside? What was the character of each landowner, and was he in the habit of paying frequent visits to the town? The gentleman also made searching inquiries concerning the hygienic condition of the countryside. Was there, he asked, much sickness about - whether sporadic fever, fatal forms of ague, smallpox, or what not? Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, словом -- не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках, сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает в город; расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней в их губернии, повальных горячек, убийственных каких-нибудь лихорадок, оспы и тому подобного, и всё так обстоятельно и с такою точностию, которая показывала более, чем одно простое любопытство. Yet, though his solicitude concerning these matters showed more than ordinary curiosity, his bearing retained its gravity unimpaired, and from time to time he blew his nose with portentous fervour. В приемах своих господин имел что-то солидное и высмаркивался чрезвычайно громко. Неизвестно, как он это делал, но только нос его звучал, как труба. Indeed, the manner in which he accomplished this latter feat was marvellous in the extreme, for, though that member emitted sounds equal to those of a trumpet in intensity, he could yet, with his accompanying air of guileless dignity, evoke the waiter's undivided respect - so much so that, whenever the sounds of the nose reached that menial's ears, he would shake back his locks, straighten himself into a posture of marked solicitude, and inquire afresh, with head slightly inclined, whether the gentleman happened to require anything further. Это, повидимому, совершенно невинное достоинство приобрело, однако ж, ему много уважения со стороны трактирного слуги, так что он всякий раз, когда слышал этот звук, встряхивал волосами, выпрямливался почтительнее и, нагнувши с вышины свою голову, спрашивал: не нужно ли чего? After dinner the guest consumed a cup of coffee, and then, seating himself upon the sofa, with, behind him, one of those wool-covered cushions which, in Russian taverns, resemble nothing so much as a cobblestone or a brick, fell to snoring; whereafter, returning with a start to consciousness, he ordered himself to be conducted to his room, flung himself at full length upon the bed, and once more slept soundly for a couple of hours. После обеда господин выкушал чашку кофею и сел на диван, подложивши себе за спину подушку, которую в русских трактирах вместо эластической шерсти набивают чем- то чрезвычайно похожим на кирпич и булыжник. Aroused, eventually, by the waiter, he, at the latter's request, inscribed a fragment of paper with his name, his surname, and his rank (for communication, in accordance with the law, to the police): and on that paper the waiter, leaning forward from the corridor, read, syllable by syllable: Тут начал он зевать и приказал отвести себя в свой нумер, где, прилегши, заснул два часа. Отдохнувши, он написал на лоскутке бумажки, по просьбе трактирного слуги, чин, имя и фамилию, для сообщения, куда следует, в полицию. "Paul Ivanovitch Chichikov, Collegiate Councillor -Landowner - Travelling on Private Affairs." На бумажке половой, спускаясь с лестницы, прочитал по складам следующее: Коллежский советник Павел Иванович Чичиков, помещик, по своим надобностям. The waiter had just time to accomplish this feat before Paul Ivanovitch Chichikov set forth to inspect the town. Apparently the place succeeded in satisfying him, and, to tell the truth, it was at least up to the usual standard of our provincial capitals. Когда половой всё еще разбирал по складам записку, сам Павел Иванович Чичиков отправился посмотреть город, которым был, как казалось удовлетворен, ибо нашел, что город никак не уступал другим губернским городам: сильно била в глаза желтая краска на каменных домах и скромно темнела серая на деревянных. Where the staring yellow of stone edifices did not greet his eye he found himself confronted with the more modest grey of wooden ones; which, consisting, for the most part, of one or two storeys (added to the range of attics which provincial architects love so well), looked almost lost amid the expanses of street and intervening medleys of broken or half-finished partition-walls. Домы были в один, два и полтора этажа, с вечным мезонином, очень красивым, по мнению губернских архитекторов. Местами эти дома казались затерянными среди широкой, как поле, улицы и нескончаемых деревянных заборов; местами сбивались в кучу, и здесь было заметно более движения народа и живописи. At other points evidence of more life and movement was to be seen, and here the houses stood crowded together and displayed dilapidated, rain-blurred signboards whereon boots of cakes or pairs of blue breeches inscribed "Arshavski, Tailor," and so forth, were depicted. Over a shop containing hats and caps was written Попадались почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где магазин с картузами, фуражками и надписью: "Vassili Thedorov, Foreigner"; while, at another spot, a signboard portrayed a billiard table and two players - the latter clad in frockcoats of the kind usually affected by actors whose part it is to enter the stage during the closing act of a piece, even though, with arms sharply crooked and legs slightly bent, the said billiard players were taking the most careful aim, but succeeding only in making abortive strokes in the air. "Иностранец Василий Федоров"; где нарисован был билиярт с двумя игроками во фраках, в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие в последнем акте на сцену. Игроки были изображены с прицелившимися киями, несколько вывороченными назад руками и косыми ногами, только что сделавшими на воздухе антраша. Each emporium of the sort had written over it: Под всем этим было написано: "This is the best establishment of its kind in the town." "И вот заведение". Also, al fresco in the streets there stood tables heaped with nuts, soap, and gingerbread (the latter but little distinguishable from the soap), and at an eating-house there was displayed the sign of a plump fish transfixed with a gaff. Кое-где просто на улице стояли столы с орехами, мылом и пряниками, похожими на мыло; где харчевня с нарисованною толстою рыбою и воткнутою внес вилкою. But the sign most frequently to be discerned was the insignia of the State, the double-headed eagle (now replaced, in this connection, with the laconic inscription "Dramshop"). Чаще же всего заметно было потемневших двуглавых государственных орлов, которые теперь уже заменены лаконическою надписью: "Питейный дом". As for the paving of the town, it was uniformly bad. Мостовая везде была плоховата. The gentleman peered also into the municipal gardens, which contained only a few sorry trees that were poorly selected, requiring to be propped with oil-painted, triangular green supports, and able to boast of a height no greater than that of an ordinary walking-stick. Он заглянул и в городской сад, который состоял из тоненьких дерев, дурно принявшихся, с подпорками внизу в виде треугольников, очень красиво выкрашенных зеленою масляною краскою. Yet recently the local paper had said (apropos of a gala) that, "Thanks to the efforts of our Civil Governor, the town has become enriched with a pleasaunce full of umbrageous, spaciously-branching trees. Even on the most sultry day they afford agreeable shade, and indeed gratifying was it to see the hearts of our citizens panting with an impulse of gratitude as their eyes shed tears in recognition of all that their Governor has done for them!" Впрочем, хотя эти деревца были не выше тростника, о них было сказано в газетах при описании иллюминации, что город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный день, и что при этом было очень умилительно глядеть, как сердца граждан трепетали в избытке благодарности и струили потоки слез в знак признательности к господину градоначальнику. Next, after inquiring of a gendarme as to the best ways and means of finding the local council, the local law-courts, and the local Governor, should he (Chichikov) have need of them, the gentleman went on to inspect the river which ran through the town. En route he tore off a notice affixed to a post, in order that he might the more conveniently read it after his return to the inn. Also, he bestowed upon a lady of pleasant exterior who, escorted by a footman laden with a bundle, happened to be passing along a wooden sidewalk a prolonged stare. Lastly, he threw around him a comprehensive glance (as though to fix in his mind the general topography of the place) and betook himself home. There, gently aided by the waiter, he ascended the stairs to his bedroom, drank a glass of tea, and, seating himself at the table, called for a candle; which having been brought him, he produced from his pocket the notice, held it close to the flame, and conned its tenour - slightly contracting his right eye as he did so. Расспросивши подробно буточника, куда можно пройти ближе, если понадобится к собору, к присутственным местам, к губернатору, он отправился взглянуть на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу с тем, чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в военной ливрее, с узелком в руке, и, еще раз окинувши всё глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить положение места, отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка на лестнице трактирным слугою. Накушавшись чаю, он уселся перед столом, велел подать себе свечу, вынул из кармана афишу, поднес ее к свече и стал читать, прищуря немного правый глаз. Yet there was little in the notice to call for remark. All that it said was that shortly one of Kotzebue's plays would be given, and that one of the parts in the play was to be taken by a certain Monsieur Poplevin, and another by a certain Mademoiselle Ziablova, while the remaining parts were to be filled by a number of less important personages. Nevertheless the gentleman perused the notice with careful attention, and even jotted down the prices to be asked for seats for the performance. Also, he remarked that the bill had been printed in the press of the Provincial Government. Next, he turned over the paper, in order to see if anything further was to be read on the reverse side; but, finding nothing there, he refolded the document, placed it in the box which served him as a receptacle for odds and ends, and brought the day to a close with a portion of cold veal, a bottle of pickles, and a sound sleep. Впрочем, замечательного немного было в афишке: давалась драма г. Коцебу, в которой Ролла играл г. Поплёвин, Кору -- девица Зяблова, прочие лица были и того менее замечательны; однако же он прочел их всех, добрался даже до цены партера и узнал, что афиша была напечатана в типографии губернского правления, потом переворотил на другую сторону узнать, нет ли и там чего-нибудь, но, не нашедши ничего, протер глаза, свернул опрятно и положил в свой ларчик, куда имел обыкновение складывать всё, что ни попадалось. День, кажется, был заключен порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей и крепким сном во всю насосную завертку, как выражаются в иных местах обширного русского государства. The following day he devoted to paying calls upon the various municipal officials - a first, and a very respectful, visit being paid to the Governor. Весь следующий день посвящен был визитам; приезжий отправился делать визиты всем городским сановникам. This personage turned out to resemble Chichikov himself in that he was neither fat nor thin. Also, he wore the riband of the order of Saint Anna about his neck, and was reported to have been recommended also for the star. For the rest, he was large and good-natured, and had a habit of amusing himself with occasional spells of knitting. Был с почтением у губернатора, который, как оказалось, подобно Чичикову, был ни толст, ни тонок собой, имел на шее Анну, и поговаривали даже, что был представлен к звезде; впрочем, был большой добряк и даже сам вышивал иногда по тюлю. Next, Chichikov repaired to the Vice-Governor's, and thence to the house of the Public Prosecutor, to that of the President of the Local Council, to that of the Chief of Police, to that of the Commissioner of Taxes, and to that of the local Director of State Factories. True, the task of remembering every big-wig in this world of ours is not a very easy one; but at least our visitor displayed the greatest activity in his work of paying calls, seeing that he went so far as to pay his respects also to the Inspector of the Municipal Department of Medicine and to the City Architect. Потом отправился к вице-губернатору, потом был у прокурора, у председателя палаты, у полицеймейстера, у откупщика, у начальника над казенными фабриками... жаль, что несколько трудно упомнить всех сильных мира сего; но довольно сказать, что приезжий оказал необыкновенную деятельность насчет визитов: он явился даже засвидетельствовать почтение инспектору врачебной управы и городскому архитектору. Thereafter he sat thoughtfully in his britchka -plunged in meditation on the subject of whom else it might be well to visit. И потом еще долго сидел в бричке, придумывая, кому бы еще отдать визит, да уж больше в городе не нашлось чиновников. However, not a single magnate had been neglected, and in conversation with his hosts he had contrived to flatter each separate one. В разговорах с сими властителями он очень искусно умел польстить каждому. For instance to the Governor he had hinted that a stranger, on arriving in his, the Governor's province, would conceive that he had reached Paradise, so velvety were the roads. "Governors who appoint capable subordinates," had said Chichikov, "are deserving of the most ample meed of praise." Губернатору намекнул как-то вскользь, что в его губернию въезжаешь как в рай, дороги везде бархатные, и что те правительства, которые назначают мудрых сановников, достойны большой похвалы. Again, to the Chief of Police our hero had passed a most gratifying remark on the subject of the local gendarmery; while in his conversation with the Vice-Governor and the President of the Local Council (neither of whom had, as yet, risen above the rank of State Councillor) he had twice been guilty of the gaucherie of addressing his interlocutors with the title of "Your Excellency"- a blunder which had not failed to delight them. Полицеймейстеру сказал что-то очень лестное насчет городских буточников; а в разговорах с вице-губернатором и председателем палаты, которые были еще только статские советники, сказал даже ошибкою два раза ваше превосходительство, что очень им понравилось. In the result the Governor had invited him to a reception the same evening, and certain other officials had followed suit by inviting him, one of them to dinner, a second to a tea-party, and so forth, and so forth. Следствием этого было то, что губернатор сделал ему приглашение пожаловать к нему того же дня на домашнюю вечеринку, прочие чиновники тоже, с своей стороны, кто на обед, кто на бостончик, кто на чашку чаю. Of himself, however, the traveller had spoken little; or, if he had spoken at any length, he had done so in a general sort of way and with marked modesty. Indeed, at moments of the kind his discourse had assumed something of a literary vein, in that invariably he had stated that, being a worm of no account in the world, he was deserving of no consideration at the hands of his fellows; that in his time he had undergone many strange experiences; that subsequently he had suffered much in the cause of Truth; that he had many enemies seeking his life; and that, being desirous of rest, he was now engaged in searching for a spot wherein to dwell - wherefore, having stumbled upon the town in which he now found himself, he had considered it his bounden duty to evince his respect for the chief authorities of the place. This, and no more, was all that, for the moment, the town succeeded in learning about the new arrival. Naturally he lost no time in presenting himself at the Governor's evening party. О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию, и разговор его в таких случаях принимал несколько книжные обороты: что он незначащий червь мира сего и не достоин того, чтобы много о нем заботились, что испытал много на веку своем, претерпел на службе за правду, имел много неприятелей, покушавшихся даже на жизнь его, и что теперь, желая успокоиться, ищет избрать наконец место для жительства, и что, прибывши в этот город, почел за непременный долг засвидетельствовать свое почтение первым его сановникам. -- Вот всё, что узнали в городе об этом новом лице, которое очень скоро не преминуло показать себя на губернаторской вечеринке. First, however, his preparations for that function occupied a space of over two hours, and necessitated an attention to his toilet of a kind not commonly seen. Приготовление к этой вечеринке заняло с лишком два часа времени, и здесь в приезжем оказалась такая внимательность к туалету, какой даже не везде видывано. That is to say, after a brief post-grandial nap he called for soap and water, and spent a considerable period in the task of scrubbing his cheeks (which, for the purpose, he supported from within with his tongue) and then of drying his full, round face, from the ears downwards, with a towel which he took from the waiter's shoulder. Twice he snorted into the waiter's countenance as he did this, and then he posted himself in front of the mirror, donned a false shirt-front, plucked out a couple of hairs which were protruding from his nose, and appeared vested in a frockcoat of bilberry-coloured check. После небольшого послеобеденного сна он приказал подать умыться и чрезвычайно долго тер мылом обе щеки, подперши их извнутри языком; потом, взявши с плеча трактирного слуги полотенцо, вытер им со всех сторон полное свое лицо, начав из-за ушей и фыркнув прежде раза два в самое лицо трактирного слуги. Потом надел перед зеркалом манишку, выщипнул вылезшие из носу два волоска и непосредственно за тем очутился во фраке брусничного цвета с искрой. Thereafter driving through broad streets sparsely lighted with lanterns, he arrived at the Governor's residence to find it illuminated as for a ball. Таким образом одевшись, покатился он в собственном экипаже по бесконечно широким улицам, озаренным тощим освещением из кое-где мелькавших окон. Barouches with gleaming lamps, a couple of gendarmes posted before the doors, a babel of postillions' cries - nothing of a kind likely to be impressive was wanting; and, on reaching the salon, the visitor actually found himself obliged to close his eyes for a moment, so strong was the mingled sheen of lamps, candles, and feminine apparel. Впрочем, губернаторский дом был так освещен, хоть бы и для бала; коляски с фонарями, перед подъездом два жандарма, форейторские крики вдали -- словом, всё как нужно. Вошедши в зал, Чичиков должен был на минуту зажмурить глаза, потому что блеск от свечей, ламп и дамских платьев был страшный. Everything seemed suffused with light, and everywhere, flitting and flashing, were to be seen black coats - even as on a hot summer's day flies revolve around a sugar loaf while the old housekeeper is cutting it into cubes before the open window, and the children of the house crowd around her to watch the movements of her rugged hands as those members ply the smoking pestle; and airy squadrons of flies, borne on the breeze, enter boldly, as though free of the house, and, taking advantage of the fact that the glare of the sunshine is troubling the old lady's sight, disperse themselves over broken and unbroken fragments alike, even though the lethargy induced by the opulence of summer and the rich shower of dainties to be encountered at every step has induced them to enter less for the purpose of eating than for that of showing themselves in public, of parading up and down the sugar loaf, of rubbing both their hindquarters and their fore against one another, of cleaning their bodies under the wings, of extending their forelegs over their heads and grooming themselves, and of flying out of the window again to return with other predatory squadrons. Всё было залито светом. Черные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета, когда старая клюшница рубит и делит его на сверкающие обломки перед открытым окном; дети все глядят, собравшись вокруг, следя любопытно за движениями жестких рук ее, подымающих молот, а воздушные эскадроны мух, поднятые легким воздухом, влетают смело, как полные хозяева, и, пользуясь подслеповатостию старухи и солнцем, беспокоящим глаза ее, обсыпают лакомые куски, где вразбитную, где густыми кучами. Насыщенные богатым летом, и без того на всяком шагу расставляющим лакомые блюда, они влетели вовсе не с тем, чтобы есть, но чтобы только показать себя, пройтись взад и вперед по сахарной куче, потереть одна о другую задние или передние ножки, или почесать ими у себя под крылышками, или, протянувши обе передние лапки, потереть ими у себя над головою, повернуться и опять улететь и опять прилететь с новыми докучными эскадронами. Indeed, so dazed was Chichikov that scarcely did he realise that the Governor was taking him by the arm and presenting him to his (the Governor's) lady. Не успел Чичиков осмотреться, как уже был схвачен под руку губернатором, который представил его тут же губернаторше. Yet the newly-arrived guest kept his head sufficiently to contrive to murmur some such compliment as might fittingly come from a middle-aged individual of a rank neither excessively high nor excessively low. Приезжий гость и тут не уронил себя: он сказал какой-то комплимент, весьма приличный для человека средних лет, имеющего чин не слишком большой и не слишком малый. Next, when couples had been formed for dancing and the remainder of the company found itself pressed back against the walls, Chichikov folded his arms, and carefully scrutinised the dancers. Когда установившиеся пары танцующих притиснули всех к стене, он, заложивши руки назад, глядел на них минуты две очень внимательно. Some of the ladies were dressed well and in the fashion, while the remainder were clad in such garments as God usually bestows upon a provincial town. Многие дамы были хорошо одеты и по моде, другие оделись во что бог послал в губернский город. Also here, as elsewhere, the men belonged to two separate and distinct categories; one of which comprised slender individuals who, flitting around the ladies, were scarcely to be distinguished from denizens of the metropolis, so carefully, so artistically, groomed were their whiskers, so presentable their oval, clean-shaven faces, so easy the manner of their dancing attendance upon their womenfolk, so glib their French conversation as they quizzed their female companions. Мужчины здесь, как и везде, были двух родов: одни тоненькие, которые всё увивались около дам; некоторые из них были такого рода, что с трудом можно было отличить их от петербургских: имели так же весьма чисто, обдуманно и со вкусом зачесанные бакенбарды, или просто благовидные, весьма гладко выбритые овалы лиц, так же небрежно подседали к дамам, так же говорили по-французски и смешили дам так же, как и в Петербурге. As for the other category, it comprised individuals who, stout, or of the same build as Chichikov (that is to say, neither very portly nor very lean), backed and sidled away from the ladies, and kept peering hither and thither to see whether the Governor's footmen had set out green tables for whist. Другой род мужчин составляли толстые или такие же, как Чичиков, то-есть не так чтобы слишком толстые, однако ж и не тонкие. Эти, напротив того, косились и пятились от дам и посматривали только по сторонам, не расставлял ли где губернаторский слуга зеленого стола для виста. Their features were full and plump, some of them had beards, and in no case was their hair curled or waved or arranged in what the French call "the devil-may-care" style. On the contrary, their heads were either close-cropped or brushed very smooth, and their faces were round and firm. Лица у них были полные и круглые, на иных даже были бородавки, кое-кто был и рябоват; волос они на голове не носили ни хохлами, ни буклями, ни на манер чорт меня побери, как говорят французы; волосы у них были или низко подстрижены, или прилизаны, а черты лица больше закругленные и крепкие. This category represented the more respectable officials of the town. Это были почетные чиновники в городе. In passing, I may say that in business matters fat men always prove superior to their leaner brethren; which is probably the reason why the latter are mostly to be found in the Political Police, or acting as mere ciphers whose existence is a purely hopeless, airy, trivial one. Увы! толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Again, stout individuals never take a back seat, but always a front one, and, wheresoever it be, they sit firmly, and with confidence, and decline to budge even though the seat crack and bend with their weight. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а всё прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят. For comeliness of exterior they care not a rap, and therefore a dress coat sits less easily on their figures than is the case with figures of leaner individuals. Yet invariably fat men amass the greater wealth. Наружного блеска они не любят; на них фрак не так ловко скроен, как у тоненьких, зато в шкатулках благодать божия. In three years' time a thin man will not have a single serf whom he has left unpledged; whereas - well, pray look at a fat man's fortunes, and what will you see? First of all a suburban villa, and then a larger suburban villa, and then a villa close to a town, and lastly a country estate which comprises every amenity! У тоненького в три года не остается ни одной души, не заложенной в ломбард; у толстого спокойно, глядь, и явился где-нибудь в конце города дом, купленный на имя жены, потом в другом конце другой дом, потом близ города деревенька, потом и село со всеми угодьями. That is to say, having served both God and the State, the stout individual has won universal respect, and will end by retiring from business, reordering his mode of life, and becoming a Russian landowner - in other words, a fine gentleman who dispenses hospitality, lives in comfort and luxury, and is destined to leave his property to heirs who are purposing to squander the same on foreign travel. Наконец толстый, послуживши богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет. А после него опять тоненькие наследники спускают, по русскому обычаю, на курьерских всё отцовское добро. That the foregoing represents pretty much the gist of Chichikov's reflections as he stood watching the company I will not attempt to deny. And of those reflections the upshot was that he decided to join himself to the stouter section of the guests, among whom he had already recognised several familiar faces - namely, those of the Public Prosecutor (a man with beetling brows over eyes which seemed to be saying with a wink, "Come into the next room, my friend, for I have something to say to you"- though, in the main, their owner was a man of grave and taciturn habit), of the Postmaster (an insignificant-looking individual, yet a would-be wit and a philosopher), and of the President of the Local Council (a man of much amiability and good sense). These three personages greeted Chichikov as an old acquaintance, and to their salutations he responded with a sidelong, yet a sufficiently civil, bow. Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом, так, как будто бы говорил: "пойдем, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу", -- человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, которые все приветствовали его как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался, несколько набок, впрочем не без приятности. Also, he became acquainted with an extremely unctuous and approachable landowner named Manilov, and with a landowner of more uncouth exterior named Sobakevitch - the latter of whom began the acquaintance by treading heavily upon Chichikov's toes, and then begging his pardon. Тут же познакомился он с весьма обходительным и учтивым помещиком Маниловым и несколько неуклюжим на взгляд Собакевичем, который с первого раза ему наступил на ногу, сказавши: "прошу прощения". Next, Chichikov received an offer of a "cut in" at whist, and accepted the same with his usual courteous inclination of the head. Тут же ему всунули карту на вист, которую он принял с таким же вежливым поклоном. Seating themselves at a green table, the party did not rise therefrom till supper time; and during that period all conversation between the players became hushed, as is the custom when men have given themselves up to a really serious pursuit. Они сели за зеленый стол и не вставали уже до ужина. Все разговоры совершенно прекратились, как случается всегда, когда наконец предаются занятию дельному. Even the Postmaster - a talkative man by nature - had no sooner taken the cards into his hands than he assumed an expression of profound thought, pursed his lips, and retained this attitude unchanged throughout the game. Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот, взявши в руки карты, тот же час выразил на лице своем мыслящую физиономию, покрыл нижнею губою верхнюю и сохранил такое положение во всё время игры. Only when playing a court card was it his custom to strike the table with his fist, and to exclaim (if the card happened to be a queen), Выходя с фигуры, он ударял по столу крепко рукою, приговаривая, если была дама: "Now, old popadia7!" and (if the card happened to be a king), "Пошла, старая попадья!", если же король: "Now, peasant of Tambov!" "Пошел, тамбовский мужик!" To which ejaculations invariably the President of the Local Council retorted, А председатель приговаривал: "Ah, I have him by the ears, I have him by the ears!" "А я его по усам! А я ее по усам!" And from the neighbourhood of the table other strong ejaculations relative to the play would arise, interposed with one or another of those nicknames which participants in a game are apt to apply to members of the various suits. Иногда при ударе карт по столу вырывались выражения: "А! была не была, не с чего, так с бубен!", или же просто восклицания: "черви! червоточина! пикенция!", или "пикендрас! пичурущух! пичура!" и даже просто: "пичук!" -названия, которыми перекрестили они масти в своем обществе. I need hardly add that, the game over, the players fell to quarrelling, and that in the dispute our friend joined, though so artfully as to let every one see that, in spite of the fact that he was wrangling, he was doing so only in the most amicable fashion possible. По окончании игры спорили, как водится, довольно громко. Приезжий наш гость также спорил, но как-то чрезвычайно искусно, так что все видели, что он спорил, а между тем приятно спорил. Never did he say outright, "You played the wrong card at such and such a point." No, he always employed some such phrase as, "You permitted yourself to make a slip, and thus afforded me the honour of covering your deuce." Никогда он не говорил: "вы пошли", но "вы изволили пойти, я имел честь покрыть вашу двойку", и тому подобное. Indeed, the better to keep in accord with his antagonists, he kept offering them his silver-enamelled snuff-box (at the bottom of which lay a couple of violets, placed there for the sake of their scent). Чтобы еще более согласить в чем-нибудь своих противников, он всякий раз подносил им всем свою серебряную с финифтью табакерку, на дне которой заметили две фиялки, положенные туда для запаха. In particular did the newcomer pay attention to landowners Manilov and Sobakevitch; so much so that his haste to arrive on good terms with them led to his leaving the President and the Postmaster rather in the shade. Внимание приезжего особенно заняли помещики Манилов и Собакевич, о которых было упомянуто выше. Он тотчас же осведомился о них, отозвавши тут же несколько в сторону председателя и почтмейстера. At the same time, certain questions which he put to those two landowners evinced not only curiosity, but also a certain amount of sound intelligence; for he began by asking how many peasant souls each of them possessed, and how their affairs happened at present to be situated, and then proceeded to enlighten himself also as their standing and their families. Несколько вопросов, им сделанных, показали в госте не только любознательность, но и основательность; ибо прежде всего расспросил он, сколько у каждого из них душ крестьян и в каком положении находятся их имения, а потом уже осведомился, как имя и отчество. Indeed, it was not long before he had succeeded in fairly enchanting his new friends. В немного времени он совершенно успел очаровать их. In particular did Manilov - a man still in his prime, and possessed of a pair of eyes which, sweet as sugar, blinked whenever he laughed - find himself unable to make enough of his enchanter. Помещик Манилов, еще вовсе человек не пожилой, имевший глаза сладкие, как сахар, и щуривший их всякий раз, когда смеялся, был от него без памяти. Clasping Chichikov long and fervently by the hand, he besought him to do him, Manilov, the honour of visiting his country house (which he declared to lie at a distance of not more than fifteen versts from the boundaries of the town); and in return Chichikov averred (with an exceedingly affable bow and a most sincere handshake) that he was prepared not only to fulfil his friend's behest, but also to look upon the fulfilling of it as a sacred duty. Он очень долго жал ему руку и просил убедительно сделать ему честь своим приездом в деревню, к которой, по его словам, было только пятнадцать верст от городской заставы. На что Чичиков с весьма вежливым наклонением головы и искренним пожатием руки отвечал, что он не только с большою охотою готов это исполнить, но даже почтет за священнейший долг. In the same way Sobakevitch said to him laconically: "And do you pay ME a visit," and then proceeded to shuffle a pair of boots of such dimensions that to find a pair to correspond with them would have been indeed difficult - more especially at the present day, when the race of epic heroes is beginning to die out in Russia. Собакевич тоже сказал несколько лаконически: "и ко мне прошу", шаркнувши ногою, обутою в сапог такого исполинского размера, которому вряд ли где можно найти отвечающую ногу, особливо в нынешнее время, когда и на Руси начинают уже выводиться богатыри. Next day Chichikov dined and spent the evening at the house of the Chief of Police - a residence where, three hours after dinner, every one sat down to whist, and remained so seated until two o'clock in the morning. На другой день Чичиков отправился на обед и вечер к полицеймейстеру, где с трех часов после обеда засели в вист и играли до двух часов ночи. On this occasion Chichikov made the acquaintance of, among others, a landowner named Nozdrev - a dissipated little fellow of thirty who had no sooner exchanged three or four words with his new acquaintance than he began to address him in the second person singular. Там, между прочим, он познакомился с помещиком Ноздревым, человеком лет тридцати, разбитным малым, который ему после трех-четырех слов начал говорить ты. Yet although he did the same to the Chief of Police and the Public Prosecutor, the company had no sooner seated themselves at the card-table than both the one and the other of these functionaries started to keep a careful eye upon Nozdrev's tricks, and to watch practically every card which he played. С полицеймейстером и прокурором Ноздрев тоже был на ты и обращался по-дружески; но когда сели играть в большую игру, полицеймейстер и прокурор чрезвычайно внимательно рассматривали его взятки и следили почти за всякою картою, с которой он ходил. The following evening Chichikov spent with the President of the Local Council, who received his guests - even though the latter included two ladies - in a greasy dressing-gown. На другой день Чичиков провел вечер у председателя палаты, который принимал гостей своих в халате, несколько замасленном, и в том числе двух каких-то дам. Upon that followed an evening at the Vice-Governor's, a large dinner party at the house of the Commissioner of Taxes, a smaller dinner-party at the house of the Public Prosecutor (a very wealthy man), and a subsequent reception given by the Mayor. Потом был на вечере у вице-губернатора, на большом обеде у откупщика, на небольшом обеде у прокурора, который, впрочем, стоил большого, на закуске после обедни, данной городским главою, которая тоже стоила обеда. In short, not an hour of the day did Chichikov find himself forced to spend at home, and his return to the inn became necessary only for the purposes of sleeping. Словом, ни одного часу не приходилось ему оставаться дома, и в гостиницу приезжал он с тем только, чтобы заснуть. Somehow or other he had landed on his feet, and everywhere he figured as an experienced man of the world. Приезжий во всем как-то умел найтиться и показал в себе опытного светского человека. No matter what the conversation chanced to be about, he always contrived to maintain his part in the same. Did the discourse turn upon horse-breeding, upon horse-breeding he happened to be peculiarly well-qualified to speak. Did the company fall to discussing well-bred dogs, at once he had remarks of the most pertinent kind possible to offer. Did the company touch upon a prosecution which had recently been carried out by the Excise Department, instantly he showed that he too was not wholly unacquainted with legal affairs. Did an opinion chance to be expressed concerning billiards, on that subject too he was at least able to avoid committing a blunder. Did a reference occur to virtue, concerning virtue he hastened to deliver himself in a way which brought tears to every eye. Did the subject in hand happen to be the distilling of brandy - well, that was a matter concerning which he had the soundest of knowledge. Did any one happen to mention Customs officials and inspectors, from that moment he expatiated as though he too had been both a minor functionary and a major. Yet a remarkable fact was the circumstance that he always contrived to temper his omniscience with a certain readiness to give way, a certain ability so to keep a rein upon himself that never did his utterances become too loud or too soft, or transcend what was perfectly befitting. О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, -он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о билиартной игре -- и в билиартной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках -- и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком. -Но замечательно, что он всё это умел облекать какою-то степенностью, умел хорошо держать себя. Говорил ни громко, ни тихо, а совершенно так, как следует. In a word, he was always a gentleman of excellent manners, and every official in the place felt pleased when he saw him enter the door. Словом, куда ни повороти, был очень порядочный человек. Все чиновники были довольны приездом нового лица. Thus the Governor gave it as his opinion that Chichikov was a man of excellent intentions; the Public Prosecutor, that he was a good man of business; the Chief of Gendarmery, that he was a man of education; the President of the Local Council, that he was a man of breeding and refinement; and the wife of the Chief of Gendarmery, that his politeness of behaviour was equalled only by his affability of bearing. Губернатор об нем изъяснился, что он благонамеренный человек; прокурор, что он дельный человек; жандармский полковник говорил, что он ученый человек; председатель палаты, что он знающий и почтенный человек; полицеймейстер, что он почтенный и любезный человек; жена полицеймейстера, что он любезнейший и обходительнейший человек. Nay, even Sobakevitch - who as a rule never spoke well of ANY ONE- said to his lanky wife when, on returning late from the town, he undressed and betook himself to bed by her side: Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно раздевшись и легши на кровать возле худощавой жены своей, сказал ей: "My dear, this evening, after dining with the Chief of Police, I went on to the Governor's, and met there, among others, a certain Paul Ivanovitch Chichikov, who is a Collegiate Councillor and a very pleasant fellow." "Я, душенька, был у губернатора на вечере, и у полицеймейстера обедал, и познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!" To this his spouse replied На что супруга отвечала: "Hm!" and then dealt him a hearty kick in the ribs. "Гм!" и толкнула его ногою. Such were the flattering opinions earned by the newcomer to the town; and these opinions he retained until the time when a certain speciality of his, a certain scheme of his (the reader will learn presently what it was), plunged the majority of the townsfolk into a sea of perplexity. Такое мнение, весьма лестное для гостя, составилось о нем в городе, и оно держалось до тех пор, покамест одно странное свойство гостя и предприятие, или, как говорят в провинциях, пассаж, о котором читатель скоро узнает, не привело в совершенное недоумение почти весь город. Chapter II Глава II For more than two weeks the visitor lived amid a round of evening parties and dinners; wherefore he spent (as the saying goes) a very pleasant time. Уже более недели приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом проводя, как говорится, очень приятно время. Finally he decided to extend his visits beyond the urban boundaries by going and calling upon landowners Manilov and Sobakevitch, seeing that he had promised on his honour to do so. Yet what really incited him to this may have been a more essential cause, a matter of greater gravity, a purpose which stood nearer to his heart, than the motive which I have just given; and of that purpose the reader will learn if only he will have the patience to read this prefatory narrative (which, lengthy though it be, may yet develop and expand in proportion as we approach the denouement with which the present work is destined to be crowned). Наконец он решился перенести свои визиты за город и навестить помещиков Манилова и Собакевича, которым дал слово. -- Может быть, к сему побудила его другая, более существенная причина, дело более сурьезное, близшее к сердцу... Но обо всем этом читатель узнает постепенно и в свое время, если только будет иметь терпение прочесть предлагаемую повесть, очень длинную, имеющую после раздвинуться шире и просторнее по мере приближения к концу, венчающему дело. One evening, therefore, Selifan the coachman received orders to have the horses harnessed in good time next morning; while Petrushka received orders to remain behind, for the purpose of looking after the portmanteau and the room. Кучеру Селифану отдано было приказание рано поутру заложить лошадей в известную бричку; Петрушке приказано было оставаться дома, смотреть за комнатой и чемоданом. In passing, the reader may care to become more fully acquainted with the two serving-men of whom I have spoken. Для читателя будет не лишним познакомиться с сими двумя крепостными людьми нашего героя. Naturally, they were not persons of much note, but merely what folk call characters of secondary, or even of tertiary, importance. Yet, despite the fact that the springs and the thread of this romance will not DEPEND upon them, but only touch upon them, and occasionally include them, the author has a passion for circumstantiality, and, like the average Russian, such a desire for accuracy as even a German could not rival. Хотя, конечно, они лица не так заметные, и то, что называют, второстепенные или даже третьестепенные, хотя главные ходы и пружины поэмы не на них утверждены и разве кое-где касаются и легко зацепляют их, -- но автор любит чрезвычайно быть обстоятельным во всем, и с этой стороны, несмотря на то, что сам человек русский, хочет быть аккуратен, как немец. To what the reader already knows concerning the personages in hand it is therefore necessary to add that Petrushka usually wore a cast-off brown jacket of a size too large for him, as also that he had (according to the custom of individuals of his calling) a pair of thick lips and a very prominent nose. Это займет, впрочем, не много времени и места, потому что не много нужно прибавить к тому, что уже читатель знает, то-есть что Петрушка ходил в несколько широком коричневом сюртуке с барского плеча и имел, по обычаю людей своего звания, крупный нос и губы. In temperament he was taciturn rather than loquacious, and he cherished a yearning for self-education. That is to say, he loved to read books, even though their contents came alike to him whether they were books of heroic adventure or mere grammars or liturgical compendia. As I say, he perused every book with an equal amount of attention, and, had he been offered a work on chemistry, would have accepted that also. Характера он был больше молчаливого, чем разговорчивого; имел даже благородное побуждение к просвещению, т.-е. чтению книг, содержанием которых не затруднялся: ему было совершенно всё равно, похождение ли влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, -- он всё читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от нее бы не отказался. Not the words which he read, but the mere solace derived from the act of reading, was what especially pleased his mind; even though at any moment there might launch itself from the page some devil-sent word whereof he could make neither head nor tail. Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз чорт знает что и значит. For the most part, his task of reading was performed in a recumbent position in the anteroom; which circumstance ended by causing his mattress to become as ragged and as thin as a wafer. Это чтение совершалось более в лежачем положении в передней, на кровати и на тюфяке, сделавшемся от такого обстоятельства убитым и тоненьким, как лепешка. In addition to his love of poring over books, he could boast of two habits which constituted two other essential features of his character - namely, a habit of retiring to rest in his clothes (that is to say, in the brown jacket above-mentioned) and a habit of everywhere bearing with him his own peculiar atmosphere, his own peculiar smell - a smell which filled any lodging with such subtlety that he needed but to make up his bed anywhere, even in a room hitherto untenanted, and to drag thither his greatcoat and other impedimenta, for that room at once to assume an air of having been lived in during the past ten years. Кроме страсти к чтению, он имел еще два обыкновения, составлявшие две другие его характерические черты: спать не раздеваясь, так, как есть, в том же сюртуке, и носить всегда с собою какой-то свой особенный воздух, своего собственного запаха, отзывавшийся несколько жилым покоем, так что достаточно было ему только пристроить где- нибудь свою кровать, хоть даже в необитаемой дотоле комнате, да перетащить туда шинель и пожитки, и уже казалось, что в этой комнате лет десять жили люди. Nevertheless, though a fastidious, and even an irritable, man, Chichikov would merely frown when his nose caught this smell amid the freshness of the morning, and exclaim with a toss of his head: "The devil only knows what is up with you! Surely you sweat a good deal, do you not? Чичиков, будучи человек весьма щекотливый и даже в некоторых случаях привередливый, потянувши к себе воздух на свежий нос поутру, только помарщивался да встряхивал головою, приговаривая: "ты, брат, чорт тебя знает, потеешь, что ли. The best thing you can do is to go and take a bath." Сходил бы ты хоть в баню". To this Petrushka would make no reply, but, approaching, brush in hand, the spot where his master's coat would be pendent, or starting to arrange one and another article in order, would strive to seem wholly immersed in his work. На что Петрушка ничего не отвечал и старался тут же заняться каким-нибудь делом: или подходил с щеткой к висевшему барскому фраку, или просто прибирал что-нибудь. Yet of what was he thinking as he remained thus silent? Perhaps he was saying to himself: Что думал он в то время, когда молчал, -- может быть, он говорил про себя: "My master is a good fellow, but for him to keep on saying the same thing forty times over is a little wearisome." Only God knows and sees all things; wherefore for a mere human being to know what is in the mind of a servant while his master is scolding him is wholly impossible. "И ты, однако ж, хорош; не надоело тебе сорок раз повторять одно и то же", -- бог ведает, трудно знать, что думает дворовый крепостной человек в то время, когда барин ему дает наставление. However, no more need be said about Petrushka. Итак, вот что на первый раз можно сказать о Петрушке. On the other hand, Coachman Selifan - Кучер Селифан был совершенно другой человек... But here let me remark that I do not like engaging the reader's attention in connection with persons of a lower class than himself; for experience has taught me that we do not willingly familiarise ourselves with the lower orders - that it is the custom of the average Russian to yearn exclusively for information concerning persons on the higher rungs of the social ladder. In fact, even a bowing acquaintance with a prince or a lord counts, in his eyes, for more than do the most intimate of relations with ordinary folk. Но автор весьма совестится занимать так долго читателей людьми низкого класса, зная по опыту, как неохотно они знакомятся с низкими сословиями. Таков уже русский человек: страсть сильная зазнаться с тем, который бы хотя одним чином был его повыше, и шапошное знакомство с грофам или князем для него лучше всяких тесных дружеских отношений. For the same reason the author feels apprehensive on his hero's account, seeing that he has made that hero a mere Collegiate Councillor - a mere person with whom Aulic Councillors might consort, but upon whom persons of the grade of full General would probably bestow one of those glances proper to a man who is cringing at their august feet. Worse still, such persons of the grade of General are likely to treat Chichikov with studied negligence - and to an author studied negligence spells death. Автор даже опасается за своего героя, который только коллежский советник. Надворные советники, может быть, и познакомятся с ним, но те, которые подобрались уже к чинам генеральским, те, бог весть, может быть, даже бросят один из тех презрительных взглядов, которые бросаются гордо человеком на всё, что ни пресмыкается у ног его, или, что еще хуже, может быть, пройдут убийственным для автора невниманием. However, in spite of the distressfulness of the foregoing possibilities, it is time that I returned to my hero. Но как ни прискорбно то и другое, а всё, однако ж, нужно возвратиться к герою. After issuing, overnight, the necessary orders, he awoke early, washed himself, rubbed himself from head to foot with a wet sponge (a performance executed only on Sundays - and the day in question happened to be a Sunday), shaved his face with such care that his cheeks issued of absolutely satin-like smoothness and polish, donned first his bilberry-coloured, spotted frockcoat, and then his bearskin overcoat, descended the staircase (attended, throughout, by the waiter) and entered his britchka. Итак, отдавши нужные приказания еще с вечера, проснувшись поутру очень рано, вымывшись, вытершись с ног до головы мокрой губкой, что делалось только по воскресным дням, а в тот день случись воскресенье, выбрившись таким образом, что щеки сделались настоящий атлас в рассуждении гладкости и лоска, надевши фрак брусничного цвета с искрой и потом шинель на больших медведях, он сошел с лестницы, поддерживаемый под руку то с одной, то с другой стороны трактирным слугою, и сел в бричку. With a loud rattle the vehicle left the inn-yard, and issued into the street. С громом выехала бричка из-под ворот гостиницы на улицу. A passing priest doffed his cap, and a few urchins in grimy shirts shouted, "Gentleman, please give a poor orphan a trifle!" Проходивший поп снял шляпу, несколько мальчишек в замаранных рубашках протянули руки, приговаривая: "барин, подай сиротиньке!" Presently the driver noticed that a sturdy young rascal was on the point of climbing onto the splashboard; wherefore he cracked his whip and the britchka leapt forward with increased speed over the cobblestones. Кучер, заметивши, что один из них был большой охотник становиться на запятки, хлыснул его кнутом, и бричка пошла прыгать по камням. At last, with a feeling of relief, the travellers caught sight of macadam ahead, which promised an end both to the cobblestones and to sundry other annoyances. And, sure enough, after his head had been bumped a few more times against the boot of the conveyance, Chichikov found himself bowling over softer ground. Не без радости был вдали узрет полосатый шлахбаум, дававший знать, что мостовой, как и всякой другой муке, будет скоро конец; и, еще несколько раз ударившись довольно крепко головою в кузов, Чичиков понесся наконец по мягкой земле. On the town receding into the distance, the sides of the road began to be varied with the usual hillocks, fir trees, clumps of young pine, trees with old, scarred trunks, bushes of wild juniper, and so forth, Presently there came into view also strings of country villas which, with their carved supports and grey roofs (the latter looking like pendent, embroidered tablecloths), resembled, rather, bundles of old faggots. Едва только ушел назад город, как уже пошли писать по нашему обычаю чушь и дичь по обеим сторонам дороги: кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен, обгорелые стволы старых, дикой вереск и тому подобный вздор. Попадались вытянутые по шнурку деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами с резными деревянными под ними украшениями в виде висячих, шитых узорами утиральников. Likewise the customary peasants, dressed in sheepskin jackets, could be seen yawning on benches before their huts, while their womenfolk, fat of feature and swathed of bosom, gazed out of upper windows, and the windows below displayed, here a peering calf, and there the unsightly jaws of a pig. Несколько мужиков по обыкновению зевали, сидя на лавках перед воротами в своих овчинных тулупах. Бабы с толстыми лицами и перевязанными грудями смотрели из верхних окон; из нижних глядел теленок или высовывала слепую морду свою свинья. In short, the view was one of the familiar type. Словом, виды известные. After passing the fifteenth verst-stone Chichikov suddenly recollected that, according to Manilov, fifteen versts was the exact distance between his country house and the town; but the sixteenth verst stone flew by, and the said country house was still nowhere to be seen. In fact, but for the circumstance that the travellers happened to encounter a couple of peasants, they would have come on their errand in vain. Проехавши пятнадцатую версту, он вспомнил, что здесь, по словам Манилова, должна быть его деревня, но и шестнадцатая верста пролетела мимо, а деревни всё не было видно, и если бы не два мужика, попавшиеся навстречу, то вряд ли бы довелось им потрафить на лад. To a query as to whether the country house known as Zamanilovka was anywhere in the neighbourhood the peasants replied by doffing their caps; after which one of them who seemed to boast of a little more intelligence than his companion, and who wore a wedge-shaped beard, made answer: На вопрос, далеко ли деревня Заманиловка, мужики сняли шляпы, и один из них, бывший поумнее и носивший бороду клином, отвечал: "Perhaps you mean Manilovka - not ZAmanilovka?" "Маниловка, может быть, а не Заманиловка?" "Yes, yes - Manilovka." "Ну да, Маниловка". "Manilovka, eh? Well, you must continue for another verst, and then you will see it straight before you, on the right." "Маниловка! а как проедешь еще одну версту, так вот тебе, то-есть, так прямо направо". "On the right?" re-echoed the coachman. "Направо?" отозвался кучер. "Yes, on the right," affirmed the peasant. "You are on the proper road for Manilovka, but ZAmanilovka -well, there is no such place. "Направо", сказал мужик. The house you mean is called Manilovka because Manilovka is its name; but no house at all is called ZAmanilovka. "Это будет тебе дорога в Маниловку; а Заманиловки никакой нет. The house you mean stands there, on that hill, and is a stone house in which a gentleman lives, and its name is Manilovka; but ZAmanilovka does not stand hereabouts, nor ever has stood." Она зовется так, то-есть ее прозвание Маниловка, а Заманиловки тут вовсе нет. So the travellers proceeded in search of Manilovka, and, after driving an additional two versts, arrived at a spot whence there branched off a by-road. Yet two, three, or four versts of the by-road had been covered before they saw the least sign of a two-storied stone mansion. Там прямо на горе увидишь дом, каменный, в два этажа, господский дом, в котором, то-есть, живет сам господин. Вот это тебе и есть Маниловка, а Заманиловки совсем нет никакой здесь, и не было". Then it was that Chichikov suddenly recollected that, when a friend has invited one to visit his country house, and has said that the distance thereto is fifteen versts, the distance is sure to turn out to be at least thirty. Поехали отыскивать Маниловку. Проехавши две версты, встретили поворот на проселочную дорогу, но уже и две, и три, и четыре версты, кажется, сделали, а каменного дома в два этажа всё еще не было видно. Not many people would have admired the situation of Manilov's abode, for it stood on an isolated rise and was open to every wind that blew. On the slope of the rise lay closely-mown turf, while, disposed here and there, after the English fashion, were flower-beds containing clumps of lilac and yellow acacia. Also, there were a few insignificant groups of slender-leaved, pointed-tipped birch trees, with, under two of the latter, an arbour having a shabby green cupola, some blue-painted wooden supports, and the inscription "This is the Temple of Solitary Thought." Lower down the slope lay a green-coated pond -green-coated ponds constitute a frequent spectacle in the gardens of Russian landowners; and, lastly, from the foot of the declivity there stretched a line of mouldy, log-built huts which, for some obscure reason or another, our hero set himself to count. Up to two hundred or more did he count, but nowhere could he perceive a single leaf of vegetation or a single stick of timber. The only thing to greet the eye was the logs of which the huts were constructed. Nevertheless the scene was to a certain extent enlivened by the spectacle of two peasant women who, with clothes picturesquely tucked up, were wading knee-deep in the pond and dragging behind them, with wooden handles, a ragged fishing-net, in the meshes of which two crawfish and a roach with glistening scales were entangled. The women appeared to have cause of dispute between themselves - to be rating one another about something. Тут Чичиков вспомнил, что если приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст, то значит, что к ней есть верных тридцать. Деревня Маниловка немногих могла заманить своим местоположением. Дом господский стоял одиночкой на юру, то-есть на возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть; покатость горы, на которой он стоял, была одета подстриженным дерном. На ней были разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и желтых акаций; пять-шесть берез небольшими купами кое-где возносили свои мелколистные жиденькие вершины. Под двумя из них видна была беседка с плоским зеленым куполом, деревянными голубыми колоннами и надписью "храм уединенного размышления"; пониже пруд, покрытый зеленью, что, впрочем, не в диковинку в аглицких садах русских помещиков. У подошвы этого возвышения, и частию по самому скату, темнели вдоль и поперек серенькие бревенчатые избы, которые герой наш, неизвестно по каким причинам, в ту ж минуту принялся считать и насчитал более двух сот; нигде между ними растущего деревца или какой-нибудь зелени; везде глядело только одно бревно. Вид оживляли две бабы, которые, картинно подобравши платья и подтыкавшись со всех сторон, брели по колени в пруде, влача за два деревянные кляча изорванный бредень, где видны были два запутавшиеся рака и блестела попавшаяся плотва; бабы, казалось, были между собою в ссоре и за что-то перебранивались. In the background, and to one side of the house, showed a faint, dusky blur of pinewood, and even the weather was in keeping with the surroundings, since the day was neither clear nor dull, but of the grey tint which may be noted in uniforms of garrison soldiers which have seen long service. Поодаль, в стороне, темнел каким-то скучно-синеватым цветом сосновый лес. Даже самая погода весьма кстати прислужилась: день был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светлосерого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных солдат, этого, впрочем, мирного войска, но отчасти нетрезвого по воскресным дням. To complete the picture, a cock, the recognised harbinger of atmospheric mutations, was present; and, in spite of the fact that a certain connection with affairs of gallantry had led to his having had his head pecked bare by other cocks, he flapped a pair of wings - appendages as bare as two pieces of bast -and crowed loudly. Для пополнения картины не было недостатка в петухе, предвозвестнике переменчивой погоды, который, несмотря на то, что голова продолблена была до самого мозгу носами других петухов по известным делам волокитства, горланил очень громко и даже похлопывал крыльями, обдерганными, как старые рогожки. As Chichikov approached the courtyard of the mansion he caught sight of his host (clad in a green frock coat) standing on the verandah and pressing one hand to his eyes to shield them from the sun and so get a better view of the approaching carriage. Подъезжая ко двору, Чичиков заметил на крыльце самого хозяина, который стоял в зеленом шалоновом сюртуке, приставив руку ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше подъезжавший экипаж. In proportion as the britchka drew nearer and nearer to the verandah, the host's eyes assumed a more and more delighted expression, and his smile a broader and broader sweep. По мере того как бричка близилась к крыльцу, глаза его делались веселее и улыбка раздвигалась более и более. "Paul Ivanovitch!" he exclaimed when at length Chichikov leapt from the vehicle. "Павел Иванович!" вскричал он наконец, когда Чичиков вылезал из брички. "Never should I have believed that you would have remembered us!" "Насилу вы таки нас вспомнили!" The two friends exchanged hearty embraces, and Manilov then conducted his guest to the drawing-room. Оба приятеля очень крепко поцеловались, и Манилов увел своего гостя в комнату. During the brief time that they are traversing the hall, the anteroom, and the dining-room, let me try to say something concerning the master of the house. Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени, переднюю и столовую, несколько коротковато, но попробуем, не успеем ли как-нибудь им воспользоваться и сказать кое-что о хозяине дома. But such an undertaking bristles with difficulties - it promises to be a far less easy task than the depicting of some outstanding personality which calls but for a wholesale dashing of colours upon the canvas - the colours of a pair of dark, burning eyes, a pair of dark, beetling brows, a forehead seamed with wrinkles, a black, or a fiery-red, cloak thrown backwards over the shoulder, and so forth, and so forth. Yet, so numerous are Russian serf owners that, though careful scrutiny reveals to one's sight a quantity of outre peculiarities, they are, as a class, exceedingly difficult to portray, and one needs to strain one's faculties to the utmost before it becomes possible to pick out their variously subtle, their almost invisible, features. In short, one needs, before doing this, to carry out a prolonged probing with the aid of an insight sharpened in the acute school of research. Но тут автор должен признаться, что подобное предприятие очень трудно гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ, -- и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем, как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, -- эти господа страшно трудны для портретов. Тут придется сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты, и вообще далеко придется углублять уже изощренный в науке выпытывания взгляд. Only God can say what Manilov's real character was. Один бог разве мог сказать, какой был характер Манилова. A class of men exists whom the proverb has described as "men unto themselves, neither this nor that - neither Bogdan of the city nor Selifan of the village." Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то, ни сё, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, по словам пословицы. And to that class we had better assign also Manilov. Может быть, к ним следует примкнуть и Манилова. Outwardly he was presentable enough, for his features were not wanting in amiability, but that amiability was a quality into which there entered too much of the sugary element, so that his every gesture, his every attitude, seemed to connote an excess of eagerness to curry favour and cultivate a closer acquaintance. На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то, заискивающее расположения и знакомства. On first speaking to the man, his ingratiating smile, his flaxen hair, and his blue eyes would lead one tosay, Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами. "What a pleasant, good-tempered fellow he seems!" yet during the next moment or two one would feel inclined to say nothing at all, and, during the third moment, only to say, "The devil alone knows what he is!" And should, thereafter, one not hasten to depart, one would inevitably become overpowered with the deadly sense of ennui which comes of the intuition that nothing in the least interesting is to be looked for, but only a series of wearisome utterances of the kind which are apt to fall from the lips of a man whose hobby has once been touched upon. В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: какой приятный и добрый человек! В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: чорт знает, что такое! и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную. От него не дождешься никакого живого или хоть даже заносчивого слова, какое можешь услышать почти от всякого, если коснешься задирающего его предмета. For every man HAS his hobby. One man's may be sporting dogs; another man's may be that of believing himself to be a lover of music, and able to sound the art to its inmost depths; another's may be that of posing as a connoisseur of recherche cookery; another's may be that of aspiring to play roles of a kind higher than nature has assigned him; another's (though this is a more limited ambition) may be that of getting drunk, and of dreaming that he is edifying both his friends, his acquaintances, and people with whom he has no connection at all by walking arm-in-arm with an Imperial aide-de-camp; another's may be that of possessing a hand able to chip corners off aces and deuces of diamonds; another's may be that of yearning to set things straight - in other words, to approximate his personality to that of a stationmaster or a director of posts. In short, almost every man has his hobby or his leaning; yet Manilov had none such, for at home he spoke little, and spent the greater part of his time in meditation - though God only knows what that meditation comprised! Nor can it be said that he took much interest in the management of his estate, for he never rode into the country, and the estate practically managed itself. У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться на гуляньи с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где- нибудь порядок, подобраться поближе к личности станционного смотрителя или ямщиков, -- словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было. Дома он говорил очень мало и большею частию размышлял и думал, но о чем он думал, тоже разве богу было известно. -- Хозяйством нельзя сказать, чтобы он занимался, он даже никогда не ездил на поля, хозяйство шло как-то само собою. Whenever the bailiff said to him, "It might be well to have such-and-such a thing done," he would reply, "Yes, that is not a bad idea," and then go on smoking his pipe - a habit which he had acquired during his service in the army, where he had been looked upon as an officer of modesty, delicacy, and refinement. "Yes, it is NOT a bad idea," he would repeat. Когда приказчик говорил: "хорошо бы, барин то и то сделать", "да, недурно", отвечал он обыкновенно, куря трубку, которую курить сделал привычку, когда еще служил в армии, где считался скромнейшим, деликатнейшим и образованнейшим офицером: "да, именно недурно", повторял он. Again, whenever a peasant approached him and, rubbing the back of his neck, said Когда приходил к нему мужик и, почесавши рукою затылок, говорил "Barin, may I have leave to go and work for myself, in order that I may earn my obrok9?" he would snap out, with pipe in mouth as usual, "Yes, go!" and never trouble his head as to whether the peasant's real object might not be to go and get drunk. "Барин, позволь отлучиться на работу, подать заработать" "ступай", говорил он, куря трубку, и ему даже в голову не приходило, что мужик шел пьянствовать. True, at intervals he would say, while gazing from the verandah to the courtyard, and from the courtyard to the pond, that it would be indeed splendid if a carriage drive could suddenly materialise, and the pond as suddenly become spanned with a stone bridge, and little shops as suddenly arise whence pedlars could dispense the petty merchandise of the kind which peasantry most need. And at such moments his eyes would grow winning, and his features assume an expression of intense satisfaction. Yet never did these projects pass beyond the stage of debate. Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян. -- При этом глаза его делались чрезвычайно сладкими и лицо принимало самое довольное выражение, впрочем, все эти прожекты так и оканчивались только одними словами. Likewise there lay in his study a book with the fourteenth page permanently turned down. It was a book which he had been reading for the past two years! В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на 14 странице, которую он постоянно читал уже два года. In general, something seemed to be wanting in the establishment. For instance, although the drawing-room was filled with beautiful furniture, and upholstered in some fine silken material which clearly had cost no inconsiderable sum, two of the chairs lacked any covering but bast, and for some years past the master had been accustomed to warn his guests with the words, В доме его чего-нибудь вечно недоставало: в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей, которая, верно, стоила весьма недешево; но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею; впрочем, хозяин в продолжение нескольких лет всякий раз предостерегал своего гостя словами: "Do not sit upon these chairs; they are not yet ready for use." "Не садитесь на эти кресла, они еще не готовы". Another room contained no furniture at all, although, a few days after the marriage, it had been said: В иной комнате и вовсе не было мебели, хотя и было говорено в первые дни после женитьбы: "My dear, to-morrow let us set about procuring at least some TEMPORARY furniture for this room." "Душенька, нужно будет завтра похлопотать чтобы в эту комнату хоть на время поставить мебель". Also, every evening would see placed upon the drawing-room table a fine bronze candelabrum, a statuette representative of the Three Graces, a tray inlaid with mother-of-pearl, and a rickety, lop-sided copper invalide. Yet of the fact that all four articles were thickly coated with grease neither the master of the house nor the mistress nor the servants seemed to entertain the least suspicion. Ввечеру подавался на стол очень щегольской подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале, хотя этого не замечал ни хозяин, ни хозяйка, ни слуги. At the same time, Manilov and his wife were quite satisfied with each other. Жена его... впрочем, они были совершенно довольны друг другом. More than eight years had elapsed since their marriage, yet one of them was for ever offering his or her partner a piece of apple or a bonbon or a nut, while murmuring some tender something which voiced a whole-hearted affection. Несмотря на то, что минуло более восьми лет их супружеству, из них все еще каждый приносил другому или кусочек яблочка, или конфетку, или орешек и говорил трогательно-нежным голосом, выражавшим совершенную любовь: "Open your mouth, dearest"- thus ran the formula -"and let me pop into it this titbit." You may be sure that on such occasions the "dearest mouth" parted its lips most graciously! "Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек". -- Само собою разумеется, что ротик раскрывался при этом случае очень грациозно. For their mutual birthdays the pair always contrived some "surprise present" in the shape of a glass receptacle for tooth-powder, or what not; and as they sat together on the sofa he would suddenly, and for some unknown reason, lay aside his pipe, and she her work (if at the moment she happened to be holding it in her hands) and husband and wife would imprint upon one another's cheeks such a prolonged and languishing kiss that during its continuance you could have smoked a small cigar. Ко дню рождения приготовляемы были сюрпризы: какой-нибудь бисерный чехольчик на зубочистку. И весьма часто, сидя на диване, вдруг, совершенно неизвестно из каких причин, один оставивши свою трубку, а другая работу, если только она держалась на ту пору в руках, они напечатлевали друг другу такой томный и длинный поцелуй, что в продолжение его можно бы легко выкурить маленькую соломенную сигарку. In short, they were what is known as "a very happy couple." Словом, они были то, что говорится счастливы. Yet it may be remarked that a household requires other pursuits to be engaged in than lengthy embracings and the preparing of cunning "surprises." Yes, many a function calls for fulfilment. Конечно, можно бы заметить, что в доме есть много других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов, и много бы можно сделать разных запросов. For instance, why should it be thought foolish or low to superintend the kitchen? Why should care not be taken that the storeroom never lacks supplies? Why should a housekeeper be allowed to thieve? Why should slovenly and drunken servants exist? Why should a domestic staff be suffered in indulge in bouts of unconscionable debauchery during its leisure time? Зачем, например, глупо и бестолку готовится на кухне? зачем довольно пусто в кладовой? зачем воровка ключница? зачем нечистоплотны и пьяницы слуги? зачем вся дворня спит немилосердым образом и повесничает всё остальное время? Yet none of these things were thought worthy of consideration by Manilov's wife, for she had been gently brought up, and gentle nurture, as we all know, is to be acquired only in boarding schools, and boarding schools, as we know, hold the three principal subjects which constitute the basis of human virtue to be the French language (a thing indispensable to the happiness of married life), piano-playing (a thing wherewith to beguile a husband's leisure moments), and that particular department of housewifery which is comprised in the knitting of purses and other "surprises." Но всё это предметы низкие, а Манилова воспитана хорошо. А хорошее воспитание, как известно, получается в пансионах. А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов. Nevertheless changes and improvements have begun to take place, since things now are governed more by the personal inclinations and idiosyncracies of the keepers of such establishments. Впрочем, бывают разные усовершенствования и изменения в методах, особенно в нынешнее время; всё это более зависит от благоразумия и способностей самих содержательниц пансиона. For instance, in some seminaries the regimen places piano-playing first, and the French language second, and then the above department of housewifery; while in other seminaries the knitting of "surprises" heads the list, and then the French language, and then the playing of pianos - so diverse are the systems in force! В других пансионах бывает таким образом, что прежде фортепьяно, потом французский язык, а там уже хозяйственная часть. А иногда бывает и так, что прежде хозяйственная часть, т.-е. вязание сюрпризов, потом французский язык, а там уже фортепьяно. Разные бывают методы. None the less, I may remark that Madame Manilov -But let me confess that I always shrink from saying too much about ladies. Moreover, it is time that we returned to our heroes, who, during the past few minutes, have been standing in front of the drawing-room door, and engaged in urging one another to enter first. Не мешает сделать еще замечание, что Манилова... но признаюсь, о дамах я очень боюсь говорить, да притом мне пора возвратиться к нашим героям, которые стояли уже несколько минут перед дверями гостиной, взаимно упрашивая друг друга пройти вперед. "Pray be so good as not to inconvenience yourself on my account," said Chichikov. "I will follow YOU." "Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после", говорил Чичиков. "No, Paul Ivanovitch - no! You are my guest." And Manilov pointed towards the doorway. "Нет, Павел Иванович, нет, вы гость", говорил Манилов, показывая ему рукою на дверь. "Make no difficulty about it, I pray," urged Chichikov. "I beg of you to make no difficulty about it, but to pass into the room." "Не затрудняйтесь, пожалуйста, не затрудняйтесь. Пожалуйста, проходите", говорил Чичиков. "Pardon me, I will not. Never could I allow so distinguished and so welcome a guest as yourself to take second place." "Нет уж извините, не допущу пройти позади такому приятному, образованному гостю". "Why call me 'distinguished,' my dear sir? "Почему ж образованному?.. I beg of you to proceed." Пожалуйста, проходите". "Nay; be YOU pleased to do so." "Ну, да уж извольте проходить вы". "And why?" "Да отчего ж?" "For the reason which I have stated." And Manilov smiled his very pleasantest smile. "Ну, да уж оттого!" сказал с приятною улыбкою Манилов. Finally the pair entered simultaneously and sideways; with the result that they jostled one another not a little in the process. Наконец оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг друга. "Allow me to present to you my wife," continued Manilov. "Позвольте мне вам представить жену мою", сказал Манилов. "My dear - Paul Ivanovitch." "Душенька, Павел Иванович!" Upon that Chichikov caught sight of a lady whom hitherto he had overlooked, but who, with Manilov, was now bowing to him in the doorway. Чичиков, точно, увидел даму, которую он совершенно было не приметил, раскланиваясь в дверях с Маниловым. Not wholly of unpleasing exterior, she was dressed in a well-fitting, high-necked morning dress of pale-coloured silk; and as the visitor entered the room her small white hands threw something upon the table and clutched her embroidered skirt before rising from the sofa where she had been seated. Not without a sense of pleasure did Chichikov take her hand as, lisping a little, she declared that she and her husband were equally gratified by his coming, and that, of late, not a day had passed without her husband recalling him to mind. Она была недурна, одета к лицу. На ней хорошо сидел матерчатый шелковый капот бледного цвета, тонкая небольшая кисть руки ее что-то бросила поспешно на стол и сжала батистовый платок с вышитыми уголками. Она поднялась с дивана, на котором сидела; Чичиков не без удовольствия подошел к ее ручке. Манилова проговорила, несколько даже картавя, что он очень обрадовал их своим приездом и что муж ее, не проходило дня, чтобы не вспоминал о нем. "Yes," affirmed Manilov; "and every day SHE has said to ME: "Да", примолвил Манилов: "уж она бывало всё спрашивает меня: ' Why does not your friend put in an appearance?' "Да что же твой приятель не едет?" 'Wait a little dearest,' I have always replied. ''Twill not be long now before he comes.' "Погоди, душенька, приедет". And you HAVE come, you HAVE honoured us with a visit, you HAVE bestowed upon us a treat - a treat destined to convert this day into a gala day, a true birthday of the heart." А вот вы наконец и удостоили нас своим посещением. Уж такое, право, доставили наслаждение, майский день, именины сердца..." The intimation that matters had reached the point of the occasion being destined to constitute a "true birthday of the heart" caused Chichikov to become a little confused; wherefore he made modest reply that, as a matter of fact, he was neither of distinguished origin nor distinguished rank. Чичиков, услышавши, что дело уже дошло до именин сердца, несколько даже смутился и отвечал скромно, что ни громкого имени не имеет, ни даже ранга заметного. "Ah, you ARE so," interrupted Manilov with his fixed and engaging smile. "You are all that, and more." "Вы всё имеете", прервал Манилов с тою же приятною улыбкою: "всё имеете, даже еще более". "How like you our town?" queried Madame. "Как вам показался наш город?" примолвила Манилова. "Have you spent an agreeable time in it?" "Приятно ли провели там время?" "Very," replied Chichikov. "The town is an exceedingly nice one, and I have greatly enjoyed its hospitable society." "Очень хороший город, прекрасный город", отвечал Чичиков: "и время провел очень приятно: общество самое обходительное". "And what do you think of our Governor?" "А как вы нашли нашего губернатора?" сказала Манилова. "Yes; IS he not a most engaging and dignified personage?" added Manilov. "Не правда ли, что препочтеннейший и прелюбезнейший человек?" прибавил Манилов. "He is all that," assented Chichikov. "Indeed, he is a man worthy of the greatest respect. "Совершенная правда", сказал Чичиков: "препочтеннейший человек. And how thoroughly he performs his duty according to his lights! И как он вошел в свою должность, как понимает ее! Would that we had more like him!" Нужно желать побольше таких людей". "And the tactfulness with which he greets every one!" added Manilov, smiling, and half-closing his eyes, like a cat which is being tickled behind the ears. "Как он может этак, знаете, принять всякого, наблюсти деликатес в своих поступках", присовокупил Манилов с улыбкою и от удовольствия почти совсем зажмурил глаза, как кот, у которого слегка пощекотали за ушами пальцем. "Quite so," assented Chichikov. "He is a man of the most eminent civility and approachableness. And what an artist! "Очень обходительный и приятный человек", продолжал Чичиков: "и какой искусник! я даже никак не мог предполагать этого. Never should I have thought he could have worked the marvellous household samplers which he has done! Как хорошо вышивает разные домашние узоры. Some specimens of his needlework which he showed me could not well have been surpassed by any lady in the land!" Он мне показывал своей работы кошелек редкая дама может так искусно вышить". "And the Vice-Governor, too - he is a nice man, is he not?" inquired Manilov with renewed blinkings of the eyes. "А вице-губернатор, не правда ли, какой милый человек?" сказал Манилов, опять несколько прищурив глаза. "Who? The Vice-Governor? Yes, a most worthy fellow!" replied Chichikov. "Очень, очень достойный человек", отвечал Чичиков "And what of the Chief of Police? "Ну позвольте, а как вам показался полицеймейстер? Is it not a fact that he too is in the highest degree agreeable?" Не правда ли, что очень приятный человек?" "Very agreeable indeed. And what a clever, well-read individual! "Чрезвычайно приятный, и какой умный, какой начитанный человек! With him and the Public Prosecutor and the President of the Local Council I played whist until the cocks uttered their last morning crow. Мы у него проиграли в вист вместе с прокурором и председателем палаты до самых поздних петухов. He is a most excellent fellow." Очень, очень достойный человек!" "And what of his wife?" queried Madame Manilov. "Ну, а какого вы мнения о жене полицеймейстера?" прибавила Манилова. "Is she not a most gracious personality?" "Не правда ли, прелюбезная женщина?" "One of the best among my limited acquaintance," agreed Chichikov. "О, это одна из достойнейших женщин, каких только я знаю", отвечал Чичиков. Nor were the President of the Local Council and the Postmaster overlooked; until the company had run through the whole list of urban officials. And in every case those officials appeared to be persons of the highest possible merit. Засим не пропустили председателя палаты, почтмейстера и таким образом перебрали почти всех чиновников города, которые все оказались самыми достойными людьми. "Do you devote your time entirely to your estate?" asked Chichikov, in his turn. "Вы всегда в деревне проводите время?" сделал наконец, в свою очередь, вопрос Чичиков. "Well, most of it," replied Manilov; "though also we pay occasional visits to the town, in order that we may mingle with a little well-bred society. "Больше в деревне", отвечал Манилов. "Иногда, впрочем, приезжаем в город для того только, чтобы увидеться с образованными людьми. One grows a trifle rusty if one lives for ever in retirement." Одичаешь, знаете, если будешь всё время жить взаперти". "Quite so," agreed Chichikov. "Правда, правда", сказал Чичиков. "Yes, quite so," capped Manilov. "At the same time, it would be a different matter if the neighbourhood were a GOOD one - if, for example, one had a friend with whom one could discuss manners and polite deportment, or engage in some branch of science, and so stimulate one's wits. For that sort of thing gives one's intellect an airing. "Конечно", продолжал Манилов: "другое дело, если бы соседство было хорошее, если бы, например, такой человек, с которым бы в некотором роде можно было поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, паренье этакое..." It, it -" At a loss for further words, he ended by remarking that his feelings were apt to carry him away; after which he continued with a gesture: "What I mean is that, were that sort of thing possible, I, for one, could find the country and an isolated life possessed of great attractions. Здесь он еще что-то хотел выразить, но, заметивши, что несколько зарапортовался, ковырнул только рукою в воздухе и продолжал: "тогда, конечно, деревня и уединение имели бы очень много приятностей. But, as matters stand, such a thing is NOT possible. Но решительно нет никого... All that I can manage to do is, occasionally, to read a little of A Son of the Fatherland." Вот только иногда почитаешь "Сын Отечества"". With these sentiments Chichikov expressed entire agreement: adding that nothing could be more delightful than to lead a solitary life in which there should be comprised only the sweet contemplation of nature and the intermittent perusal of a book. Чичиков согласился с этим совершенно, прибавивши, что ничего не может быть приятнее, как жить в уединеньи, наслаждаться зрелищем природы и почитать иногда какую-нибудь книгу... "Nay, but even THAT were worth nothing had not one a friend with whom to share one's life," remarked Manilov. "Но знаете ли", прибавил Манилов; "всё, если нет друга, с которым бы можно поделиться..." "True, true," agreed Chichikov. "Without a friend, what are all the treasures in the world? "О, это справедливо, это совершенно справедливо!" прервал Чичиков; "что? все сокровища тогда в мире! 'Possess not money,' a wise man has said, 'but rather good friends to whom to turn in case of need.'" Не имей денег, имей хороших людей для обращения, сказал один мудрец". "Yes, Paul Ivanovitch," said Manilov with a glance not merely sweet, but positively luscious - a glance akin to the mixture which even clever physicians have to render palatable before they can induce a hesitant patient to take it. "И знаете, Павел Иванович", сказал Манилов, явя в лице своем выражение не только сладкое, но даже приторное, подобно той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно, воображая ею обрадовать пациента: "тогда чувствуешь какое-то, в некотором роде, духовное наслаждение... "Consequently you may imagine what happiness -what PERFECT happiness, so to speak - the present occasion has brought me, seeing that I am permitted to converse with you and to enjoy your conversation." Вот как, например, теперь, когда случай мне доставил счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором..." "But WHAT of my conversation?" replied Chichikov. "Помилуйте, что ж за приятный разговор?.. "I am an insignificant individual, and, beyond that, nothing." Ничтожный человек, и больше ничего", отвечал Чичиков. "Oh, Paul Ivanovitch!" cried the other. "Permit me to be frank, and to say that I would give half my property to possess even a PORTION of the talents which you possess." "О! Павел Иванович, позвольте мне быть откровенным: я бы с радостию отдал половину всего моего состояния, чтобы иметь часть тех достоинств, которые имеете вы!.. " "On the contrary, I should consider it the highest honour in the world if -" "Напротив, я бы почел с своей стороны за величайшее..." The lengths to which this mutual outpouring of soul would have proceeded had not a servant entered to announce luncheon must remain a mystery. Неизвестно, до чего бы дошло взаимное излияние чувств обоих приятелей, если бы вошедший слуга не доложил, что кушанье готово. "I humbly invite you to join us at table," said Manilov. "Прошу покорнейше", сказал Манилов. "Also, you will pardon us for the fact that we cannot provide a banquet such as is to be obtained in our metropolitan cities? We partake of simple fare, according to Russian custom - we confine ourselves to shtchi, but we do so with a single heart. "Вы извините, если у нас нет такого обеда, какой на паркетах и в столицах; у нас просто, по русскому обычаю, щи, но от чистого сердца. Come, I humbly beg of you." Покорнейше прошу". After another contest for the honour of yielding precedence, Chichikov succeeded in making his way (in zigzag fashion) to the dining-room, where they found awaiting them a couple of youngsters. These were Manilov's sons, and boys of the age which admits of their presence at table, but necessitates the continued use of high chairs. Тут они еще несколько времени поспорили о том, кому первому войти, и наконец Чичиков вошел боком в столовую. В столовой уже стояли два мальчика, сыновья Манилова, которые были в тех летах, когда сажают уже детей за стол, но еще на высоких стульях. Beside them was their tutor, who bowed politely and smiled; after which the hostess took her seat before her soup plate, and the guest of honour found himself esconsed between her and the master of the house, while the servant tied up the boys' necks in bibs. При них стоял учитель, поклонившийся вежливо и с улыбкою. Хозяйка села за свою суповую чашку; гость был посажен между хозяином и хозяйкою, слуга завязал детям на шею салфетки. "What charming children!" said Chichikov as he gazed at the pair. "And how old are they?" "Какие миленькие дети", сказал Чичиков, посмотрев на них: "а который год?" "The eldest is eight," replied Manilov, "and the younger one attained the age of six yesterday." "Старшему осьмой, а меньшему вчера только минуло шесть", сказала Манилова. "Themistocleus," went on the father, turning to his first-born, who was engaged in striving to free his chin from the bib with which the footman had encircled it. "Фемистоклюс!" сказал Манилов, обратившись к старшему, который старался высвободить свой подбородок, завязанный лакеем в салфетку. On hearing this distinctly Greek name (to which, for some unknown reason, Manilov always appended the termination "eus"), Chichikov raised his eyebrows a little, but hastened, the next moment, to restore his face to a more befitting expression. Чичиков поднял несколько бровь, услышав такое отчасти греческое имя, которому, неизвестно почему, Манилов дал окончание на юс, но постарался тот же час привесть лицо в обыкновенное положение. "Themistocleus," repeated the father, "tell me which is the finest city in France." "Фемистоклюс, скажи мне, какой лучший город во Франции?" Upon this the tutor concentrated his attention upon Themistocleus, and appeared to be trying hard to catch his eye. Only when Themistocleus had muttered "Paris" did the preceptor grow calmer, and nod his head. Здесь учитель обратил всё внимание на Фемистоклюса и, казалось, хотел ему вскочить в глаза, но наконец совершенно успокоился и кивнул головою, когда Фемистоклюс сказал: "Париж". "And which is the finest city in Russia?" continued Manilov. "А у нас какой лучший город?" спросил опять Манилов. Again the tutor's attitude became wholly one of concentration. Учитель опять настроил внимание. "St. Petersburg," replied Themistocleus. "Петербург", отвечал Фемистоклюс. "And what other city?" "А еще какой?" "Moscow," responded the boy. "Москва", отвечал Фемистоклюс. "Clever little dear!" burst out Chichikov, turning with an air of surprise to the father. "Умница, душенька!" сказал на это Чичиков. "Скажите, однако ж..." продолжал он, обратившись тут же с некоторым видом изумления к Маниловым. "Indeed, I feel bound to say that the child evinces the greatest possible potentialities." "Я должен вам сказать, что в этом ребенке будут большие способности". "You do not know him fully," replied the delighted Manilov. "О, вы еще не знаете его!" отвечал Манилов: "The amount of sharpness which he possesses is extraordinary. "У него чрезвычайно много остроумия. Our younger one, Alkid, is not so quick; whereas his brother - well, no matter what he may happen upon (whether upon a cowbug or upon a water-beetle or upon anything else), his little eyes begin jumping out of his head, and he runs to catch the thing, and to inspect it. Вот меньшой, Алкид, тот не так быстр, а этот сейчас, если что-нибудь встретит, букашку, козявку, так уж у него вдруг глазенки и забегают; побежит за ней следом и тотчас обратит внимание. For HIM I am reserving a diplomatic post. Я его прочу по дипломатической части. Themistocleus," added the father, again turning to his son, "do you wish to become an ambassador?" Фемистоклюс!" продолжал он, снова обратясь к нему: "хочешь быть посланником?" "Yes, I do," replied Themistocleus, chewing a piece of bread and wagging his head from side to side. "Хочу", отвечал Фемистоклюс, жуя хлеб и болтая головой направо и налево. At this moment the lacquey who had been standing behind the future ambassador wiped the latter's nose; and well it was that he did so, since otherwise an inelegant and superfluous drop would have been added to the soup. В это время стоявший позади лакей утер посланнику нос и очень хорошо сделал, иначе бы канула в суп препорядочная посторонняя капля. After that the conversation turned upon the joys of a quiet life - though occasionally it was interrupted by remarks from the hostess on the subject of acting and actors. Разговор начался за столом об удовольствии спокойной жизни, прерываемый замечаниями хозяйки о городском театре и об актерах. Meanwhile the tutor kept his eyes fixed upon the speakers' faces; and whenever he noticed that they were on the point of laughing he at once opened his mouth, and laughed with enthusiasm. Учитель очень внимательно глядел на разговаривающих и, как только замечал, что они были готовы усмехнуться, в же минуту открывал рот и смеялся с усердием. Probably he was a man of grateful heart who wished to repay his employers for the good treatment which he had received. Вероятно, он был человек признательный и хотел заплатить этим хозяину за хорошее обращение. Once, however, his features assumed a look of grimness as, fixing his eyes upon his vis-a-vis, the boys, he tapped sternly upon the table. Один раз, впрочем, лицо его приняло суровый вид, и он строго застучал вилкою по столу, устремив глаза на сидевших насупротив его детей. This happened at a juncture when Themistocleus had bitten Alkid on the ear, and the said Alkid, with frowning eyes and open mouth, was preparing himself to sob in piteous fashion; until, recognising that for such a proceeding he might possibly be deprived of his plate, he hastened to restore his mouth to its original expression, and fell tearfully to gnawing a mutton bone - the grease from which had soon covered his cheeks. Это было у места, потому что Фемистоклюс укусил за ухо Алкида, и Алкид, зажмурив глаза и открыв рот, готов был зарыдать самым жалким образом, но, почувствовав, что за это легко можно было лишиться блюда, привел рот в прежнее положение и начал со слезами грызть баранью кость, от которой у него обе щеки лоснились жиром. Every now and again the hostess would turn to Chichikov with the words, Хозяйка очень часто обращалась к Чичикову с словами: "You are eating nothing - you have indeed taken little;" but invariably her guest replied: "Вы ничего не кушаете, вы очень мало взяли". На что Чичиков отвечал всякий раз: "Thank you, I have had more than enough. A pleasant conversation is worth all the dishes in the world." "Покорнейше благодарю, я сыт, приятный разговор лучше всякого блюда". At length the company rose from table. Уже встали из-за стола. Manilov was in high spirits, and, laying his hand upon his guest's shoulder, was on the point of conducting him to the drawing-room, when suddenly Chichikov intimated to him, with a meaning look, that he wished to speak to him on a very important matter. Манилов был доволен чрезвычайно и, поддерживая рукою спину своего гостя, готовился таким образом препроводить его в гостиную, как вдруг гость объявил с весьма значительным видом, что он намерен с ним поговорить об одном очень нужном деле. "That being so," said Manilov, "allow me to invite you into my study." And he led the way to a small room which faced the blue of the forest. "В таком случае позвольте мне вас попросить в мой кабинет", сказал Манилов и повел в небольшую комнату, обращенную окном на синевший лес. "This is my sanctum," he added. "Вот мой уголок", сказал Манилов. "What a pleasant apartment!" remarked Chichikov as he eyed it carefully. "Приятная комнатка", сказал Чичиков, окинувши ее глазами. And, indeed, the room did not lack a certain attractiveness. The walls were painted a sort of blueish-grey colour, and the furniture consisted of four chairs, a settee, and a table - the latter of which bore a few sheets of writing-paper and the book of which I have before had occasion to speak. But the most prominent feature of the room was tobacco, which appeared in many different guises - in packets, in a tobacco jar, and in a loose heap strewn about the table. Комната была, точно, не без приятности стены были выкрашены какой-то голубенькой краской в роде серенькой; четыре стула, одно кресло, стол, на котором лежала книжка с заложенною закладкою, о которой мы уже имели случаи упомянуть; несколько исписанных бумаг; но больше всего было табаку. Он был в разных видах: в картузах и в табашнице, и наконец насыпан был просто кучею на столе. Likewise, both window sills were studded with little heaps of ash, arranged, not without artifice, in rows of more or less tidiness. На обоих окнах тоже помещены были горки выбитой из трубки золы, расставленные не без старания очень красивыми рядками. Clearly smoking afforded the master of the house a frequent means of passing the time. Заметно было, что это иногда доставляло хозяину препровождение времени. "Permit me to offer you a seat on this settee," said Manilov. "Позвольте вас попросить расположиться в этих креслах", сказал Манилов. "Here you will be quieter than you would be in the drawing-room." "Здесь вам будет попокойнее". "But I should prefer to sit upon this chair." "Позвольте, я сяду на стуле". "I cannot allow that," objected the smiling Manilov. "Позвольте вам этого не позволить", сказал Манилов с улыбкою. "The settee is specially reserved for my guests. Whether you choose or no, upon it you MUST sit." "Это кресло у меня уж ассигновано для гостя: ради или не ради, но должны сесть". Accordingly Chichikov obeyed. Чичиков сел. "And also let me hand you a pipe." "Позвольте мне вас попотчевать трубочкою". "No, I never smoke," answered Chichikov civilly, and with an assumed air of regret. "Нет, не курю", отвечал Чичиков ласково и как бы с видом сожаления. "And why?" inquired Manilov - equally civilly, but with a regret that was wholly genuine. "Отчего?" сказал Манилов тоже ласково и с видом сожаления. "Because I fear that I have never quite formed the habit, owing to my having heard that a pipe exercises a desiccating effect upon the system." "Не сделал привычки, боюсь; говорят, трубка сушит". "Then allow me to tell you that that is mere prejudice. "Позвольте мне вам заметить, что это предубеждение. Nay, I would even go so far as to say that to smoke a pipe is a healthier practice than to take snuff. Я полагаю даже, что курить трубку гораздо здоровее, нежели нюхать табак. Among its members our regiment numbered a lieutenant - a most excellent, well-educated fellow -who was simply INCAPABLE of removing his pipe from his mouth, whether at table or (pardon me) in other places. В нашем полку был поручик, прекраснейший и образованнейший человек, который не выпускал изо рта трубки не только за столом, но даже, с позволения сказать, во всех прочих местах. He is now forty, yet no man could enjoy better health than he has always done." И вот ему теперь уже сорок с лишком лет, но благодаря бога до сих пор так здоров, как нельзя лучше". Chichikov replied that such cases were common, since nature comprised many things which even the finest intellect could not compass. Чичиков заметил, что это, точно, случается и что в натуре находится много вещей, неизъяснимых даже для обширного ума. "But allow me to put to you a question," he went on in a tone in which there was a strange - or, at all events, RATHER a strange - note. For some unknown reason, also, he glanced over his shoulder. "Но позвольте прежде одну просьбу..." проговорил он голо ом, в котором отдалось какое-то странное, или почти странное, выражение, и вслед за тем, неизвестно отчего, оглянулся назад. For some equally unknown reason, Manilov glanced over HIS. Манилов тоже, неизвестно отчего, оглянулся назад. "How long is it," inquired the guest, "since you last rendered a census return?" "Как давно вы изволили подавать ревизскую сказку?" "Oh, a long, long time. In fact, I cannot remember when it was." "Да уж давно; а лучше сказать -- не припомню". "And since then have many of your serfs died?" "Как с того времени, много у вас умерло крестьян?" "I do not know. To ascertain that I should need to ask my bailiff. "А не могу знать: об этом, я полагаю, нужно спросить приказчика. Footman, go and call the bailiff. I think he will be at home to-day." Эй, человек, позови приказчика, он должен быть сегодня здесь". Before long the bailiff made his appearance. Приказчик явился. He was a man of under forty, clean-shaven, clad in a smock, and evidently used to a quiet life, seeing that his face was of that puffy fullness, and the skin encircling his slit-like eyes was of that sallow tint, which shows that the owner of those features is well acquainted with a feather bed. Это был человек лет под сорок, бривший бороду, ходивший в сюртуке и, повидимому, проводивший очень покойную жизнь, потому что лицо его глядело какою-то пухлою полнотою, а желтоватый цвет кожи и маленькие глаза показывали, что он знал слишком хорошо, что такое пуховики и перины. In a trice it could be seen that he had played his part in life as all such bailiffs do - that, originally a young serf of elementary education, he had married some Agashka of a housekeeper or a mistress's favourite, and then himself become housekeeper, and, subsequently, bailiff; after which he had proceeded according to the rules of his tribe - that is to say, he had consorted with and stood in with the more well-to-do serfs on the estate, and added the poorer ones to the list of forced payers of obrok, while himself leaving his bed at nine o'clock in the morning, and, when the samovar had been brought, drinking his tea at leisure. Можно было видеть тотчас, что он совершил свое поприще, как совершают его все господские приказчики: был прежде просто грамотным мальчишкой в доме, потом женился на какой-нибудь Агашке-ключнице, барыниной фаворитке, сделался сам ключником, а там и приказчиком. А сделавшись приказчиком, поступал, разумеется, как все приказчики: водился и кумился с теми, которые на деревне были побогаче, подбавлял на тягла победнее, проснувшись в девятом часу утра, поджидал самовара и пил чай. "Look here, my good man," said Manilov. "How many of our serfs have died since the last census revision?" "Послушай, любезный! сколько у нас умерло крестьян с тех пор, как подавали ревизию?" "How many of them have died? "Да как сколько? Why, a great many." The bailiff hiccoughed, and slapped his mouth lightly after doing so. Многие умирали с тех пор", сказал приказчик и при этом икнул, заслонив рот слегка рукою наподобие щитка. "Yes, I imagined that to be the case," corroborated Manilov. "In fact, a VERY great many serfs have died." He turned to Chichikov and repeated the words. "Да, признаюсь, я сам так думал", подхватил Манилов: "именно очень многие умирали!" Тут он оборотился к Чичикову и прибавил еще: "точно, очень многие". "How many, for instance?" asked Chichikov. "А как, например, числом?" спросил Чичиков. "Yes; how many?" re-echoed Manilov. "Да, сколько числом?" подхватил Манилов. "HOW many?" re-echoed the bailiff. "Да как сказать числом? "Well, no one knows the exact number, for no one has kept any account." Ведь неизвестно, сколько умирало. их никто не считал". "Quite so," remarked Manilov. "I supposed the death-rate to have been high, but was ignorant of its precise extent." "Да, именно", сказал Манилов, обратясь к Чичикову: "я тоже предполагал, большая смертность; совсем неизвестно, сколько умерло". "Then would you be so good as to have it computed for me?" said Chichikov. "And also to have a detailed list of the deaths made out?" "Ты, пожалуйста, их перечти", сказал Чичиков; "и сделай подробный реестрик всех поименно". "Yes, I will - a detailed list," agreed Manilov. "Да, всех поименно", сказал Манилов. "Very well." The bailiff departed. Приказчик сказал: "слушаю!" и ушел. "For what purpose do you want it?" inquired Manilov when the bailiff had gone. "А для каких причин вам это нужно?" спросил по уходе приказчика Манилов. The question seemed to embarrass the guest, for in Chichikov's face there dawned a sort of tense expression, and it reddened as though its owner were striving to express something not easy to put into words. Этот вопрос, казалось, затруднил гостя, в лице его показалось какое-то напряженное выражение, от которого он даже покраснел, напряжение что-то выразить, не совсем покорное словам. True enough, Manilov was now destined to hear such strange and unexpected things as never before had greeted human ears. И в самом деле, Манилов наконец услышал такие странные и необыкновенные вещи, каких еще никогда не слыхали человеческие уши. "You ask me," said Chichikov, "for what purpose I want the list. Well, my purpose in wanting it is this -that I desire to purchase a few peasants." And he broke off in a gulp. "Вы спрашиваете, для каких причин? причины вот какие: я хотел бы купить крестьян..." сказал Чичиков, заикнулся и не кончил речи. "But may I ask HOW you desire to purchase those peasants?" asked Manilov. "With land, or merely as souls for transferment - that is to say, by themselves, and without any land?" "Но позвольте спросить вас", сказал Манилов: "как желаете вы купить крестьян, с землею, или просто на вывод, то-есть без земли?" "I want the peasants themselves only," replied Chichikov. "And I want dead ones at that." "Нет, я не то, чтобы совершенно крестьян", сказал Чичиков: "я желаю иметь мертвых..." "What?- Excuse me, but I am a trifle deaf. Really, your words sound most strange!" "Как-с? извините... я несколько туг на ухо, мне послышалось престранное слово..." "All that I am proposing to do," replied Chichikov, "is to purchase the dead peasants who, at the last census, were returned by you as alive." "Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии, как живые", сказал Чичиков. Manilov dropped his pipe on the floor, and sat gaping. Манилов выронил тут же чубук с трубкою на пол, и как разинул рот, так и остался с разинутым ртом в продолжение нескольких минут. Yes, the two friends who had just been discussing the joys of camaraderie sat staring at one another like the portraits which, of old, used to hang on opposite sides of a mirror. Оба приятеля, рассуждавшие о приятностях дружеской жизни, остались недвижимы, вперя друг в друга глаза, как те портреты, которые вешались в старину один против другого по обеим сторонам зеркала. At length Manilov picked up his pipe, and, while doing so, glanced covertly at Chichikov to see whether there was any trace of a smile to be detected on his lips - whether, in short, he was joking. But nothing of the sort could be discerned. On the contrary, Chichikov's face looked graver than usual. Next, Manilov wondered whether, for some unknown reason, his guest had lost his wits; wherefore he spent some time in gazing at him with anxious intentness. But the guest's eyes seemed clear - they contained no spark of the wild, restless fire which is apt to wander in the eyes of madmen. All was as it should be. Наконец Манилов поднял трубку с чубуком и поглядел снизу ему в лицо, стараясь высмотреть, не видно ли какой усмешки на губах его, не пошутил ли он; но ничего не было видно такого; напротив, лицо даже казалось степеннее обыкновенного; потом подумал, не спятил ли гость как-нибудь невзначай с ума, и со страхом посмотрел на него пристально; но глаза гостя были совершенно ясны, не было в них дикого, беспокойного огня, какой бегает в глазах сумасшедшего человека, всё было прилично и в порядке. Consequently, in spite of Manilov's cogitations, he could think of nothing better to do than to sit letting a stream of tobacco smoke escape from his mouth. Как ни придумывал Манилов, как ему быть и что ему сделать, но ничего другого не мог придумать, как только выпустить изо рта оставшийся дым очень тонкою струею. "So," continued Chichikov, "what I desire to know is whether you are willing to hand over to me - to resign - these actually non-living, but legally living, peasants; or whether you have any better proposal to make?" "Итак, я бы желал знать, можете ли вы мне таковых, не живых в действительности, но живых относительно законной формы, передать, уступить, или как вам заблагорассудится лучше?" Manilov felt too confused and confounded to do aught but continue staring at his interlocutor. Но Манилов так сконфузился и смешался, что только смотрел на него. "I think that you are disturbing yourself unnecessarily," was Chichikov's next remark. "Мне кажется, вы затрудняетесь?.. " заметил Чичиков. "I? Oh no! Not at all!" stammered Manilov. "Only -pardon me - I do not quite comprehend you. You see, never has it fallen to my lot to acquire the brilliant polish which is, so to speak, manifest in your every movement. Nor have I ever been able to attain the art of expressing myself well. "Я?.. нет, я не то", сказал Манилов: "но я не могу достичь... извините... я, конечно, не мог получить такого блестящего образования, какое, так сказать, видно во всяком вашем движении; не имею высокого искусства выражаться... Consequently, although there is a possibility that in the - er - utterances which have just fallen from your lips there may lie something else concealed, it may equally be that - er - you have been pleased so to express yourself for the sake of the beauty of the terms wherein that expression found shape?" Может быть, здесь... в этом, вами сейчас выраженном изъяснении... скрыто другое... Может быть, вы изволили выразиться так для красоты слога?" "Oh, no," asserted Chichikov. "I mean what I say and no more. My reference to such of your pleasant souls as are dead was intended to be taken literally." "Нет", подхватил Чичиков: "нет, я разумею предмет таков, как есть, то-есть те души, которые точно уже умерли". Manilov still felt at a loss - though he was conscious that he MUST do something, he MUST propound some question. But what question? The devil alone knew! Манилов совершенно растерялся. Он чувствовал, что ему нужно что-то сделать, предложить вопрос, а какой вопрос -- чорт его знает. In the end he merely expelled some more tobacco smoke - this time from his nostrils as well as from his mouth. Кончил он наконец тем, что выпустил опять дым, но только уже не ртом, а через носовые ноздри. "So," went on Chichikov, "if no obstacle stands in the way, we might as well proceed to the completion of the purchase." "Итак, если нет препятствий, то с богом, можно бы приступить к совершению купчей крепости", сказал Чичиков. "What? Of the purchase of the dead souls?" "Of the 'dead' souls? "Как, на мертвые души купчую?" Oh dear no! "А, нет!" сказал Чичиков. Let us write them down as LIVING ones, seeing that that is how they figure in the census returns. "Мы напишем, что они живые, так, как стои?т действительно в ревизской сказке. Never do I permit myself to step outside the civil law, great though has been the harm which that rule has wrought me in my career. In my eyes an obligation is a sacred thing. In the presence of the law I am dumb." Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон -- я немею пред законом". These last words reassured Manilov not a little: yet still the meaning of the affair remained to him a mystery. By way of answer, he fell to sucking at his pipe with such vehemence that at length the pipe began to gurgle like a bassoon. Последние слова понравились Манилову, но в толк самого дела он все-таки никак не вник и вместо ответа принялся насасывать свой чубук так сильно, что тот начал наконец хрипеть, как фагот. It was as though he had been seeking of it inspiration in the present unheard-of juncture. But the pipe only gurgled, et praeterea nihil. Казалось, как будто он хотел вытянуть из него мнение относительно такого неслыханного обстоятельства; но чубук хрипел и больше ничего. "Perhaps you feel doubtful about the proposal?" said Chichikov. "Может быть, вы имеете какие-нибудь сомнения?" "Not at all," replied Manilov. "О! помилуйте, ничуть. "But you will, I know, excuse me if I say (and I say it out of no spirit of prejudice, nor yet as criticising yourself in any way)- you will, I know, excuse me if I say that possibly this - er - this, er, SCHEME of yours, this - er - TRANSACTION of yours, may fail altogether to accord with the Civil Statutes and Provisions of the Realm?" Я не насчет того говорю, чтобы имел какое-нибудь, то-есть критическое предосуждение о вас. Но позвольте доложить, не будет ли это предприятие, или, чтоб еще более, так сказать, выразиться, негоция, так не будет ли эта негоция не соответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России". And Manilov, with a slight gesture of the head, looked meaningly into Chichikov's face, while displaying in his every feature, including his closely-compressed lips, such an expression of profundity as never before was seen on any human countenance - unless on that of some particularly sapient Minister of State who is debating some particularly abstruse problem. Здесь Манилов, сделавши некоторое движение головою, посмотрел очень значительно в лицо Чичикова, показав во всех чертах лица своего и в сжатых губах такое глубокое выражение, какого, может быть, и не видано было на человеческом лице, разве только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то в минуту самого головоломного дела. Nevertheless Chichikov rejoined that the kind of scheme or transaction which he had adumbrated in no way clashed with the Civil Statutes and Provisions of Russia; to which he added that the Treasury would even BENEFIT by the enterprise, seeing it would draw therefrom the usual legal percentage. Но Чичиков сказал просто, что подобное предприятие, или негоция, никак не будет не соответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России, а чрез минуту потом прибавил, что казна получит даже выгоду, ибо получит законные пошлины. "What, then, do you propose?" asked Manilov. "Так вы полагаете?.. " "I propose only what is above-board, and nothing else." "Я полагаю, что это будет хорошо". "Then, that being so, it is another matter, and I have nothing to urge against it," said Manilov, apparently reassured to the full. "А если хорошо, это другое дело: я против этого ничего", сказал Манилов и совершенно успокоился. "Very well," remarked Chichikov. "Then we need only to agree as to the price." "Теперь остается условиться в цене..." "As to the price?" began Manilov, and then stopped. "Как в цене?", сказал опять Манилов и остановился. Presently he went on: "Surely you cannot suppose me capable of taking money for souls which, in one sense at least, have completed their existence? "Неужели вы полагаете, что я стану брать деньги за души, которые в некотором роде окончили свое существование? Seeing that this fantastic whim of yours (if I may so call it?) has seized upon you to the extent that it has, I, on my side, shall be ready to surrender to you those souls UNCONDITIONALLY, and to charge myself with the whole expenses of the sale." Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то, с своей стороны, я предаю их вам безынтересно и купчую беру на себя". I should be greatly to blame if I were to omit that, as soon as Manilov had pronounced these words, the face of his guest became replete with satisfaction. Великий упрек был бы историку предлагаемых событий, если бы он упустил сказать, что удовольствие одолело гостя после таких слов, произнесенных Маниловым. Indeed, grave and prudent a man though Chichikov was, he had much ado to refrain from executing a leap that would have done credit to a goat (an animal which, as we all know, finds itself moved to such exertions only during moments of the most ecstaticjoy). Как он ни был степенен и рассудителен, но тут чуть не произвел даже скачок по образцу козла, что, как известно, производится только в самых сильных порывах радости. Nevertheless the guest did at least execute such a convulsive shuffle that the material with which the cushions of the chair were covered came apart, and Manilov gazed at him with some misgiving. Он поворотился так сильно в креслах, что лопнула шерстяная материя, обтягивавшая подушку; сам Манилов посмотрел на него в некотором недоумении. Finally Chichikov's gratitude led him to plunge into a stream of acknowledgement of a vehemence which caused his host to grow confused, to blush, to shake his head in deprecation, and to end by declaring that the concession was nothing, and that, his one desire being to manifest the dictates of his heart and the psychic magnetism which his friend exercised, he, in short, looked upon the dead souls as so much worthless rubbish. Побужденный признательностью, он наговорил тут же столько благодарностей, что тот смешался, весь покраснел, производил головою отрицательный жест и наконец уже выразился, что это сущее ничего, что он, точно, хотел бы доказать чем-нибудь сердечное влечение, магнетизм души, а умершие души в некотором роде совершенная дрянь. "Not at all," replied Chichikov, pressing his hand; after which he heaved a profound sigh. "Очень не дрянь", сказал Чичиков, пожав ему руку. Здесь был испущен очень глубокий вздох. Indeed, he seemed in the right mood for outpourings of the heart, for he continued - not without a ring of emotion in his tone: Казалось, он был настроен к сердечным излияниям; не без чувства и выражения произнес он наконец следующие слова: "If you but knew the service which you have rendered to an apparently insignificant individual who is devoid both of family and kindred! "Если б вы знали, какую услугу оказали сей, повидимому, дрянью человеку без племени и роду! For what have I not suffered in my time - I, a drifting barque amid the tempestuous billows of life? Да и действительно, чего не потерпел я? как барка какая-нибудь среди свирепых волн... What harryings, what persecutions, have I not known? Of what grief have I not tasted? And why? Simply because I have ever kept the truth in view, because ever I have preserved inviolate an unsullied conscience, because ever I have stretched out a helping hand to the defenceless widow and the hapless orphan!" After which outpouring Chichikov pulled out his handkerchief, and wiped away a brimming tear. Каких гонений, каких преследований не испытал, какого горя не вкусил, а за что? за то, что соблюдал правду, что был чист на своей совести, что подавал руку и вдовице беспомощной и сироте горемыке!.. " Тут даже он отер платком выкатившуюся слезу. Manilov's heart was moved to the core. Манилов был совершенно растроган. Again and again did the two friends press one another's hands in silence as they gazed into one another's tear-filled eyes. Оба приятеля долго жали друг другу руку и долго смотрели молча один другому в глаза, в которых видны были навернувшиеся слезы. Indeed, Manilov COULD not let go our hero's hand, but clasped it with such warmth that the hero in question began to feel himself at a loss how best to wrench it free: until, quietly withdrawing it, he observed that to have the purchase completed as speedily as possible would not be a bad thing; wherefore he himself would at once return to the town to arrange matters. Манилов никак не хотел выпустить руки нашего героя и продолжал жать ее так горячо, что тот уже не знал, как её выручить. Наконец, выдернувши ее потихоньку, он сказал, что не худо бы купчую совершить поскорее и хорошо бы, если бы он сам понаведался в город. Taking up his hat, therefore, he rose to make his adieus. Потом взял шляпу и стал откланиваться. "What? Are you departing already?" said Manilov, suddenly recovering himself, and experiencing a sense of misgiving. "Как? вы уж хотите ехать?" сказал Манилов, вдруг очнувшись и почти испугавшись. At that moment his wife sailed into the room. В это время вошла в кабинет Манилова. "Is Paul Ivanovitch leaving us so soon, dearest Lizanka?" she said with an air of regret. "Лизанька", сказал Манилов с несколько жалостливым видом: "Павел Иванович оставляет нас!" "Yes. Surely it must be that we have wearied him?" her spouse replied. "Потому что мы надоели Павлу Ивановичу", отвечала Манилова. "By no means," asserted Chichikov, pressing his hand to his heart. "In this breast, madam, will abide for ever the pleasant memory of the time which I have spent with you. "Сударыня! здесь", сказал Чичиков, "здесь, вот где", тут он положил руку на сердце: "да, здесь пребудет приятность времени, проведенного с вами! Believe me, I could conceive of no greater blessing than to reside, if not under the same roof as yourselves, at all events in your immediate neighbourhood." И, поверьте, не было бы для меня большего блаженства, как жить с вами, если не в одном доме, то, по крайней мере, в самом ближайшем соседстве". "Indeed?" exclaimed Manilov, greatly pleased with the idea. "How splendid it would be if you DID come to reside under our roof, so that we could recline under an elm tree together, and talk philosophy, and delve to the very root of things!" "А знаете, Павел Иванович", сказал Манилов, которому очень понравилась такая мысль: "как было бы в самом деле хорошо, если бы жить этак вместе, под одною кровлею, или под тенью какого-нибудь вяза пофилософствовать о чем-нибудь, углубиться!.. " "Yes, it WOULD be a paradisaical existence!" agreed Chichikov with a sigh. "О! это была бы райская жизнь!" сказал Чичиков, вздохнувши. Nevertheless he shook hands with Madame. "Farewell, sudarina," he said. "Прощайте, сударыня!" продолжал он, подходя к ручке Маниловой. "And farewell to YOU, my esteemed host. "Прощайте, почтеннейший друг! Do not forget what I have requested you to do." Не позабудьте просьбы!" "Rest assured that I will not," responded Manilov. "О, будьте уверены!" отвечал Манилов. "Only for a couple of days will you and I be parted from one another." "Я с вами расстаюсь не долее как на два дни". With that the party moved into the drawing-room. Все вышли в столовую. "Farewell, dearest children," Chichikov went on as he caught sight of Alkid and Themistocleus, who were playing with a wooden hussar which lacked both a nose and one arm. "Прощайте, миленькие малютки!" сказал Чичиков, увидевши Алкида и Фемистоклюса, которые занимались каким-то деревянным гусаром, у которого уже не было ни руки, ни носа. "Farewell, dearest pets. "Прощайте, мои крошки. Pardon me for having brought you no presents, but, to tell you the truth, I was not, until my visit, aware of your existence. However, now that I shall be coming again, I will not fail to bring you gifts. Вы извините меня, что я не привез вам гостинца, потому что, признаюсь, не знал даже, живете ли вы на свете; но теперь, как приеду, непременно привезу. Themistocleus, to you I will bring a sword. You would like that, would you not?" Тебе привезу саблю; хочешь саблю?" "I should," replied Themistocleus. "Хочу", отвечал Фемистоклюс. "And to you, Alkid, I will bring a drum. That would suit you, would it not?" And he bowed in Alkid's direction. "А тебе барабан; не правда ли, тебе барабан?" продолжал он, наклонившись к Алкиду. "Zeth - a drum," lisped the boy, hanging his head. "Парапан", отвечал шопотом и потупив голову Алкид. "Good! Then a drum it shall be - SUCH a beautiful drum! "Хорошо, я тебе привезу барабан. Такой славный барабан!.. What a tur-r-r-ru-ing and a tra-ta-ta-ta-ing you will be able to kick up! Этак всё будет: туррр... ру... тра-та-та, та-та-та... Farewell, my darling." Прощай, душенька! Прощай!" And, kissing the boy's head, he turned to Manilov and Madame with the slight smile which one assumes before assuring parents of the guileless merits of their offspring. Тут поцеловал он его в голову и обратился к Манилову и его супруге с небольшим смехом, с каким обыкновенно обращаются к родителям, давая им знать о невинности желаний их детей. "But you had better stay, Paul Ivanovitch," said the father as the trio stepped out on to the verandah. "Право, останьтесь, Павел Иванович!" сказал Манилов, когда уже все вышли на крыльцо. "See how the clouds are gathering!" "Посмотрите, какие тучи". "They are only small ones," replied Chichikov. "Это маленькие тучки", отвечал Чичиков. "And you know your way to Sobakevitch's?" "Да знаете ли вы дорогу к Собакевичу?" "No, I do not, and should be glad if you would direct me." "Об этом хочу спросить вас". "If you like I will tell your coachman." "Позвольте, я сейчас расскажу вашему кучеру". And in very civil fashion Manilov did so, even going so far as to address the man in the second person plural. Тут Манилов с такою же любезностию рассказал дело кучеру, и сказал ему даже один раз: вы. On hearing that he was to pass two turnings, and then to take a third, Selifan remarked, Кучер, услышав, что нужно пропустить два поворота и поворотить на третий, сказал: "We shall get there all right, sir," and Chichikov departed amid a profound salvo of salutations and wavings of handkerchiefs on the part of his host and hostess, who raised themselves on tiptoe in their enthusiasm. "Потрафим, ваше благородие", и Чичиков уехал, сопровождаемый долго поклонами и маханьями платка приподымавшихся на цыпочках хозяев. For a long while Manilov stood following the departing britchka with his eyes. In fact, he continued to smoke his pipe and gaze after the vehicle even when it had become lost to view. Манилов долго стоял на крыльце, провожая глазами удалявшуюся бричку, и когда она уже совершенно стала не видна, он всё еще стоял, куря трубку. Then he re-entered the drawing-room, seated himself upon a chair, and surrendered his mind to the thought that he had shown his guest most excellent entertainment. Наконец вошел он в комнату, сел на стуле и предался размышлению, душевно радуясь, что доставил гостю своему небольшое удовольствие. Next, his mind passed imperceptibly to other matters, until at last it lost itself God only knows where. Потом мысли его перенеслись незаметно к другим предметам и наконец занеслись бог знает куда. He thought of the amenities of a life, of friendship, and of how nice it would be to live with a comrade on, say, the bank of some river, and to span the river with a bridge of his own, and to build an enormous mansion with a facade lofty enough even to afford a view to Moscow. On that facade he and his wife and friend would drink afternoon tea in the open air, and discuss interesting subjects; after which, in a fine carriage, they would drive to some reunion or other, where with their pleasant manners they would so charm the company that the Imperial Government, on learning of their merits, would raise the pair to the grade of General or God knows what - that is to say, to heights whereof even Manilov himself could form no idea. Он думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было жить с другом на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, что можно оттуда видеть даже Москву, и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах. -- Потом, что они вместе с Чичиковым приехали в какое-то общество, в хороших каретах, где обворожают всех приятностию обращения, и что будто бы государь, узнавши о такой их дружбе, пожаловал их генералами, и далее наконец бог знает что такое, чего уже он и сам никак не мог разобрать. Then suddenly Chichikov's extraordinary request interrupted the dreamer's reflections, and he found his brain powerless to digest it, seeing that, turn and turn the matter about as he might, he could not properly explain its bearing. Smoking his pipe, he sat where he was until supper time. Странная просьба Чичикова прервала вдруг все его мечтания. Мысль о ней как-то особенно не варилась в его голове: как ни переворачивал он ее, но никак не мог изъяснить себе, и всё время сидел он и курил трубку, что тянулось до самого ужина. Chapter III Глава III Meanwhile, Chichikov, seated in his britchka and bowling along the turnpike, was feeling greatly pleased with himself. А Чичиков в довольном расположении духа сидел в своей бричке, катившейся давно по столбовой дороге. From the preceding chapter the reader will have gathered the principal subject of his bent and inclinations: wherefore it is no matter for wonder that his body and his soul had ended by becoming wholly immersed therein. Из предыдущей главы уже видно, в чем состоял главный предмет его вкуса и склонностей, а потому не диво, что он скоро погрузился весь в него и телом и душою. To all appearances the thoughts, the calculations, and the projects which were now reflected in his face partook of a pleasant nature, since momentarily they kept leaving behind them a satisfied smile. Предположения, сметы и соображения, блуждавшие по лицу его, видно, были очень приятны, ибо ежеминутно оставляли после себя следы довольной усмешки. Indeed, so engrossed was he that he never noticed that his coachman, elated with the hospitality of Manilov's domestics, was making remarks of a didactic nature to the off horse of the troika, a skewbald. Занятый ими, он не обращал никакого внимания на то, как его кучер, довольный приемом дворовых людей Манилова, делал весьма дельные замечания чубарому пристяжному коню, запряженному с правой стороны. This skewbald was a knowing animal, and made only a show of pulling; whereas its comrades, the middle horse (a bay, and known as the Assessor, owing to his having been acquired from a gentleman of that rank) and the near horse (a roan), would do their work gallantly, and even evince in their eyes the pleasure which they derived from their exertions. Этот чубарый конь был сильно лукав и показывал только для вида, будто бы везет, тогда как коренной гнедой и пристяжной каурой масти, называвшийся Заседателем, потому что был приобретен от какого-то заседателя, трудилися от всего сердца, так что даже в глазах их было заметно получаемое ими от того удовольствие. "Ah, you rascal, you rascal! I'll get the better of you!" ejaculated Selifan as he sat up and gave the lazy one a cut with his whip. "YOU know your business all right, you German pantaloon! "Хитри, хитри! вот я тебя перехитрю!" говорил Селифан, приподнявшись и хлыснув кнутом ленивца. "Ты знай свое дело, панталонник ты немецкой! The bay is a good fellow, and does his duty, and I will give him a bit over his feed, for he is a horse to be respected; and the Assessor too is a good horse. Гнедой почтенный конь, он сполняет свой долг, я ему дам с охотою лишнюю меру, потому что он почтенный конь, и Заседатель -- тож хороший конь... But what are YOU shaking your ears for? Ну, ну! что потряхиваешь ушами? You are a fool, so just mind when you're spoken to. 'Tis good advice I'm giving you, you blockhead. Ты, дурак, слушай, коли говорят! я тебя, невежа, не стану дурному учить! Ah! You CAN travel when you like." Ишь, куда ползет!" And he gave the animal another cut, and then shouted to the trio, Здесь он опять хлыснул его кнутом, примолвив: "У, варвар! Бонапарт ты проклятой!.. " Потом прикрикнул на всех: "Gee up, my beauties!" and drew his whip gently across the backs of the skewbald's comrades - not as a punishment, but as a sign of his approval. "Эй вы, любезные!" и стегнул по всем по трем уже не в виде наказания, но чтобы показать, что был ими доволен. That done, he addressed himself to the skewbald again. Доставив такое удовольствие, он опять обратил речь к чубарому: "Do you think," he cried, "that I don't see what you are doing? "Ты думаешь, что ты скроешь свое поведение. You can behave quite decently when you like, and make a man respect you." Нет, ты живи по правде, когда хочешь, чтобы тебе оказывали почтение. With that he fell to recalling certain reminiscences. "They were NICE folk, those folk at the gentleman's yonder," he mused. Вот у помещика, что мы были, хорошие люди. "I DO love a chat with a man when he is a good sort. With a man of that kind I am always hail-fellow-well-met, and glad to drink a glass of tea with him, or to eat a biscuit. Я с удовольствием поговорю, коли хороший человек; с человеком хорошим мы всегда свои други, тонкие приятели: выпить ли чаю или закусить -- с охотою, коли хороший человек. One CAN'T help respecting a decent fellow. Хорошему человеку всякой отдаст почтение. For instance, this gentleman of mine - why, every one looks up to him, for he has been in the Government's service, and is a Collegiate Councillor." Вот барина нашего всякой уважает, потому что он, слышь ты, сполнял службу государскую, он сколеской советник..." Thus soliloquising, he passed to more remote abstractions; until, had Chichikov been listening, he would have learnt a number of interesting details concerning himself. However, his thoughts were wholly occupied with his own subject, so much so that not until a loud clap of thunder awoke him from his reverie did he glance around him. The sky was completely covered with clouds, and the dusty turnpike beginning to be sprinkled with drops of rain. Так рассуждая, Селифан забрался наконец в самые отдаленные отвлеченности. Если бы Чичиков прислушался, то узнал бы много подробностей, относившихся лично к нему; но мысли его так были заняты своим предметом, что один только сильный удар грома заставил его очнуться и посмотреть вокруг себя: все небо было совершенно обложено тучами, и пыльная почтовая дорога опрыскалась каплями дождя. At length a second and a nearer and a louder peal resounded, and the rain descended as from a bucket. Наконец громовый удар раздался в другой раз громче и ближе, и дождь хлынул вдруг как из ведра. Falling slantwise, it beat upon one side of the basketwork of the tilt until the splashings began to spurt into his face, and he found himself forced to draw the curtains (fitted with circular openings through which to obtain a glimpse of the wayside view), and to shout to Selifan to quicken his pace. Сначала, принявши косое направление, хлестал он в одну сторону кузова кибитки, потом в другую, потом, изменивши образ нападения и сделавшись совершенно прямым, барабанил прямо в верх его кузова; брызги наконец стали долетать ему в лицо. Это заставило его задернуться кожаными занавеснами с двумя круглыми окошечками, определенными на рассматривание дорожных видов, и приказать Селифану ехать скорее. Upon that the coachman, interrupted in the middle of his harangue, bethought him that no time was to be lost; wherefore, extracting from under the box-seat a piece of old blanket, he covered over his sleeves, resumed the reins, and cheered on his threefold team (which, it may be said, had so completely succumbed to the influence of the pleasant lassitude induced by Selifan's discourse that it had taken to scarcely placing one leg before the other). Селифан, прерванный тоже на самой середине речи, смекнул, что, точно, не нужно мешкать, вытащил тут же из-под козел какую-то дрянь из серого сукна, надел ее в рукава, схватил в руки вожжи и прикрикнул на свою тройку, которая чуть чуть переступала ногами, ибо чувствовала приятное расслабление от поучительных речей. Unfortunately, Selifan could not clearly remember whether two turnings had been passed or three. Но Селифан никак не мог припомнить, два или три поворота проехал. Indeed, on collecting his faculties, and dimly recalling the lie of the road, he became filled with a shrewd suspicion that A VERY LARGE NUMBER of turnings had been passed. Сообразив и припоминая несколько дорогу, он догадался, что много было поворотов, которые все пропустил он мимо. But since, at moments which call for a hasty decision, a Russian is quick to discover what may conceivably be the best course to take, our coachman put away from him all ulterior reasoning, and, turning to the right at the next cross-road, shouted, Так как русской человек в решительные минуты найдется, что сделать не вдаваясь в дальние рассуждения то, поворотивши направо, на первую перекрестную дорогу, прикрикнул он: "Hi, my beauties!" and set off at a gallop. Never for a moment did he stop to think whither the road might lead him! "Эй вы, други почтенные!" и пустился вскачь, мало помышляя о том, куда приведет взятая дорога. It was long before the clouds had discharged their burden, and, meanwhile, the dust on the road became kneaded into mire, and the horses' task of pulling the britchka heavier and heavier. Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжеле тащить бричку. Also, Chichikov had taken alarm at his continued failure to catch sight of Sobakevitch's country house. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не видя так долго деревни Собакевича. According to his calculations, it ought to have been reached long ago. По расчету его, давно бы пора было приехать. He gazed about him on every side, but the darkness was too dense for the eye to pierce. Он высматривал по сторонам, но темнота была такая, хоть глаз выколи. "Selifan!" he exclaimed, leaning forward in the britchka. "Селифан!" сказал он наконец, высунувшись из брички. "What is it, barin?" replied the coachman. "Что, барин?" отвечал Селифан. "Can you see the country house anywhere?" "Погляди-ка, не видно ли деревни?" "No, barin." "Нет, барин, нигде не видно!" After which, with a flourish of the whip, the man broke into a sort of endless, drawling song. После чего Селифан, помахивая кнутом, затянул песню не песню, но что-то такое длинное, чему и конца не было. In that song everything had a place. By "everything" I mean both the various encouraging and stimulating cries with which Russian folk urge on their horses, and a random, unpremeditated selection of adjectives. Туда всё вошло: все ободрительные и понудительные крики, которыми потчевают лошадей по всей России от одного конца до другого; прилагательные всех родов и качеств без дальнейшего разбора, как что первое попалось на язык. Таким образом дошло до того, что он начал называть их наконец секретарями. Meanwhile Chichikov began to notice that the britchka was swaying violently, and dealing him occasional bumps. Consequently he suspected that it had left the road and was being dragged over a ploughed field. Между тем Чичиков стал примечать, что бричка качалась на все стороны и наделяла его пресильными толчками; это дало ему почувствовать, что они своротили с дороги и, вероятно, тащились по взбороненному полю. Upon Selifan's mind there appeared to have dawned a similar inkling, for he had ceased to hold forth. Селифан, казалось, сам смекнул, но не говорил ни слова. "You rascal, what road are you following?" inquired Chichikov. "Что, мошенник, по какой ты дороге едешь?" сказал Чичиков. "I don't know," retorted the coachman. "What can a man do at a time of night when the darkness won't let him even see his whip?" "Да что ж, барин, делать, время-то такое; кнута не видишь, такая потьма!" And as Selifan spoke the vehicle tilted to an angle which left Chichikov no choice but to hang on with hands and teeth. Сказавши это, он так покосил бричку, что Чичиков принужден был держаться обеими руками. At length he realised the fact that Selifan was drunk. Тут только заметил он, что Селифан подгулял. "Stop, stop, or you will upset us!" he shouted to the fellow. "Держи, держи, опрокинешь!" кричал он ему. "No, no, barin," replied Selifan. "HOW could I upset you? "Нет, барин, как можно, чтоб я опрокинул", говорил Селифан. To upset people is wrong. I know that very well, and should never dream of such conduct." "Это нехорошо опрокинуть, я уж сам знаю; уж я никак не опрокину". Here he started to turn the vehicle round a little - and kept on doing so until the britchka capsized on to its side, and Chichikov landed in the mud on his hands and knees. Засим начал он слегка поворачивать бричку, поворачивал, поворачивал и наконец выворотил ее совершенно на бок. Чичиков и руками и ногами шлепнулся в грязь. Fortunately Selifan succeeded in stopping the horses, although they would have stopped of themselves, seeing that they were utterly worn out. Селифан лошадей, однако ж, остановил; впрочем, они остановились бы и сами, потому что были сильно изнурены. This unforeseen catastrophe evidently astonished their driver. Такой непредвиденный случай совершенно изумил его. Slipping from the box, he stood resting his hands against the side of the britchka, while Chichikov tumbled and floundered about in the mud, in a vain endeavour to wriggle clear of the stuff. Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то время как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторого размышления: "Ah, you!" said Selifan meditatively to the britchka. "To think of upsetting us like this!" "Вишь ты, и перекинулась!" "You are as drunk as a lord!" exclaimed Chichikov. "Ты пьян, как сапожник!" сказал Чичиков. "No, no, barin. Drunk, indeed? "Нет, барин, как можно, чтоб я был пьян! Why, I know my manners too well. Я знаю, что это нехорошее дело быть пьяным. A word or two with a friend - that is all that I have taken. Any one may talk with a decent man when he meets him. There is nothing wrong in that. Also, we had a snack together. С приятелем поговорил, потому что с хорошим человеком можно поговорить, в том нет худого; и закусили вместе. There is nothing wrong in a snack - especially a snack with a decent man." Закуска не обидное дело; с хорошим человеком можно закусить". "What did I say to you when last you got drunk?" asked Chichikov. "Have you forgotten what I said then?" "А что я тебе сказал последний раз, когда ты напился? а? забыл?" произнес Чичиков. "No, no, barin. HOW could I forget it? "Нет, ваше благородие, как можно, чтобы я позабыл. I know what is what, and know that it is not right to get drunk. Я уже дело свое знаю. Я знаю, что нехорошо быть пьяным. All that I have been having is a word or two with a decent man, for the reason that -" С хорошим человеком поговорил, потому что..." "Well, if I lay the whip about you, you'll know then how to talk to a decent fellow, I'll warrant!" "Вот я тебя как высеку, так ты у меня будешь знать, как говорить с хорошим человеком". "As you please, barin," replied the complacent Selifan. "Should you whip me, you will whip me, and I shall have nothing to complain of. "Как милости вашей будет завгодно", отвечал на все согласный Селифан: "коли высечь, то и высечь; я ничуть не прочь от того. Why should you not whip me if I deserve it? 'Tis for you to do as you like. Почему ж не посечь, коли за дело? на то воля господская. Whippings are necessary sometimes, for a peasant often plays the fool, and discipline ought to be maintained. Оно нужно посечь потому, что мужик балуется, порядок нужно наблюдать. If I have deserved it, beat me. Why should you not?" Коли за дело, то и посеки; почему ж не посечь?" This reasoning seemed, at the moment, irrefutable, and Chichikov said nothing more. На такое рассуждение барин совершенно не нашелся что отвечать. Fortunately fate had decided to take pity on the pair, for from afar their ears caught the barking of a dog. Но в это время, казалось, как будто сама судьба решилась над ним сжалиться. Издали послышался собачий лай. Plucking up courage, Chichikov gave orders for the britchka to be righted, and the horses to be urged forward; and since a Russian driver has at least this merit, that, owing to a keen sense of smell being able to take the place of eyesight, he can, if necessary, drive at random and yet reach a destination of some sort, Selifan succeeded, though powerless to discern a single object, in directing his steeds to a country house near by, and that with such a certainty of instinct that it was not until the shafts had collided with a garden wall, and thereby made it clear that to proceed another pace was impossible, that he stopped. Обрадованный Чичиков дал приказание погонять лошадей. Русский возница имеет доброе чутье вместо глаз, от этого случается, что он, зажмуря глаза, качает иногда во весь дух и всегда куда-нибудь да приезжает. Селифан, не видя ни зги, направил лошадей так прямо на деревню, что остановился тогда только, когда бричка ударилася оглоблями в забор и когда решительно уже некуда было ехать. All that Chichikov could discern through the thick veil of pouring rain was something which resembled a verandah. Чичиков только заметил сквозь густое покрывало лившего дождя что-то похожее на крышу. So he dispatched Selifan to search for the entrance gates, and that process would have lasted indefinitely had it not been shortened by the circumstance that, in Russia, the place of a Swiss footman is frequently taken by watchdogs; of which animals a number now proclaimed the travellers' presence so loudly that Chichikov found himself forced to stop his ears. Он послал Селифана отыскивать ворота, что, без сомнения, продолжалось бы долго, если бы на Руси не было вместо швейцаров лихих собак, которые доложили о нем так звонко, что он поднес пальцы к ушам своим. Next, a light gleamed in one of the windows, and filtered in a thin stream to the garden wall - thus revealing the whereabouts of the entrance gates; whereupon Selifan fell to knocking at the gates until the bolts of the house door were withdrawn and there issued therefrom a figure clad in a rough cloak. Свет мелькнул в одном окошке и досягнул туманною струею до забора, указавши нашим дорожним ворота. Селифан принялся стучать, и скоро, отворив калитку, высунулась какая-то фигура, покрытая армяком, и барин со слугою услышали хриплый бабий голос: "Who is that knocking? What have you come for?" shouted the hoarse voice of an elderly woman. "Кто стучит? чего расходились?" "We are travellers, good mother," said Chichikov. "Pray allow us to spend the night here." "Приезжие, матушка, пусти переночевать", произнес Чичиков. "Out upon you for a pair of gadabouts!" retorted the old woman. "A fine time of night to be arriving! "Вишь ты какой востроногой", сказала старуха: "приехал в какое время! We don't keep an hotel, mind you. This is a lady's residence." Здесь тебе не постоялый двор, помещица живет". "But what are we to do, mother? We have lost our way, and cannot spend the night out of doors in such weather." "Что ж делать, матушка: видишь, с дороги сбились. Не ночевать же в такое время в степи". "No, we cannot. The night is dark and cold," added Selifan. "Да, время темное, нехорошее время", прибавил Селифан. "Hold your tongue, you fool!" exclaimed Chichikov. "Молчи, дурак", сказал Чичиков. "Who ARE you, then?" inquired the old woman. "Да кто вы такой?" сказала старуха. "A dvorianin, good mother." "Дворянин, матушка". Somehow the word dvorianin seemed to give the old woman food for thought. Слово дворянин заставило старуху как будто несколько подумать. "Wait a moment," she said, "and I will tell the mistress." Two minutes later she returned with a lantern in her hand, the gates were opened, and a light glimmered in a second window. "Погодите, я скажу барыне", произнесла она и минуты через две уже возвратилась с фонарем в руке. Ворота отперлись. Огонек мелькнул и в другом окне. Entering the courtyard, the britchka halted before a moderate-sized mansion. The darkness did not permit of very accurate observation being made, but, apparently, the windows only of one-half of the building were illuminated, while a quagmire in front of the door reflected the beams from the same. Бричка, въехавши на двор, остановилась перед небольшим домиком, который за темнотою трудно было рассмотреть. Только одна половина его была озарена светом, исходившим из окон; видна была еще лужа перед домом, на которую прямо ударял тот же свет. Meanwhile the rain continued to beat sonorously down upon the wooden roof, and could be heard trickling into a water butt; nor for a single moment did the dogs cease to bark with all the strength of their lungs. One of them, throwing up its head, kept venting a howl of such energy and duration that the animal seemed to be howling for a handsome wager; while another, cutting in between the yelpings of the first animal, kept restlessly reiterating, like a postman's bell, the notes of a very young puppy. Finally, an old hound which appeared to be gifted with a peculiarly robust temperament kept supplying the part of contrabasso, so that his growls resembled the rumbling of a bass singer when a chorus is in full cry, and the tenors are rising on tiptoe in their efforts to compass a particularly high note, and the whole body of choristers are wagging their heads before approaching a climax, and this contrabasso alone is tucking his bearded chin into his collar, and sinking almost to a squatting posture on the floor, in order to produce a note which shall cause the windows to shiver and their panes to crack. Дождь стучал звучно по деревянной крыше и журчащими ручьями стекал в подставленную бочку. Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это наконец повершал бас, может быть старик или просто наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе, тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и всё, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла. Naturally, from a canine chorus of such executants it might reasonably be inferred that the establishment was one of the utmost respectability. To that, however, our damp, cold hero gave not a thought, for all his mind was fixed upon bed. Уже по одному собачьему лаю, составленному из таких музыкантов, можно было предположить, что деревушка была порядочная; но промокший и озябший герой наш ни о чем не думал, как только о постели. Indeed, the britchka had hardly come to a standstill before he leapt out upon the doorstep, missed his footing, and came within an ace of falling. Не успела бричка совершенно остановиться, как он уже соскочил на крыльцо, пошатнулся и чуть не упал. To meet him there issued a female younger than the first, but very closely resembling her; and on his being conducted to the parlour, a couple of glances showed him that the room was hung with old striped curtains, and ornamented with pictures of birds and small, antique mirrors - the latter set in dark frames which were carved to resemble scrolls of foliage. Behind each mirror was stuck either a letter or an old pack of cards or a stocking, while on the wall hung a clock with a flowered dial. На крыльцо вышла опять какая-то женщина, помоложе прежней, но очень на нее похожая. Она проводила его в комнату. Чичиков кинул вскользь два взгляда: комната была обвешана старенькими полосатыми обоями; картины с какими-то птицами; между окон старинные маленькие зеркала с темными рамками в виде свернувшихся листьев, и за всяким зеркалом заложены были или письмо, или старая колода карт, или чулок; стенные часы с нарисованными цветами на циферблате... невмочь было ничего более заметить. More, however, Chichikov could not discern, for his eyelids were as heavy as though smeared with treacle. Он чувствовал, что глаза его липнули, как будто их кто-нибудь вымазал медом. Presently the lady of the house herself entered - an elderly woman in a sort of nightcap (hastily put on) and a flannel neck wrap. She belonged to that class of lady landowners who are for ever lamenting failures of the harvest and their losses thereby; to the class who, drooping their heads despondently, are all the while stuffing money into striped purses, which they keep hoarded in the drawers of cupboards. Минуту спустя вошла хозяйка, женщина пожилых лет, в каком-то спальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на шее, одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов. Into one purse they will stuff rouble pieces, into another half roubles, and into a third tchetvertachkil, although from their mien you would suppose that the cupboard contained only linen and nightshirts and skeins of wool and the piece of shabby material which is destined - should the old gown become scorched during the baking of holiday cakes and other dainties, or should it fall into pieces of itself - to become converted into a new dress. В один мешочек отбирают всё целковики, в другой полтиннички, в третий четвертачки, хотя с виду и кажется, будто бы в комоде ничего нет, кроме белья, да ночных кофточек, да нитяных моточков, да распоротого салопа, имеющего потом обратиться в платье, если старое как-нибудь прогорит во время печения праздничных лепешек со всякими пряженцами или поизотрется само собою. But the gown never does get burnt or wear out, for the reason that the lady is too careful; wherefore the piece of shabby material reposes in its unmade-up condition until the priest advises that it be given to the niece of some widowed sister, together with a quantity of other such rubbish. Но не сгорит платье и не изотрется само собою; бережлива старушка, и салопу суждено пролежать долго в распоротом виде, а потом достаться по духовному завещанию племяннице внучатной сестры вместе со всяким другим хламом. Chichikov apologised for having disturbed the household with his unexpected arrival. Чичиков извинился, что побеспокоил неожиданным приездом "Not at all, not at all," replied the lady. "Ничего, ничего", сказала хозяйка. "But in what dreadful weather God has brought you hither! "В какое это время вас бог принес! What wind and what rain! You could not help losing your way. Pray excuse us for being unable to make better preparations for you at this time of night." Сумятица и вьюга такая, с дороги бы следовало поесть чего-нибудь, да пора-то ночная, приготовить нельзя". Suddenly there broke in upon the hostess' words the sound of a strange hissing, a sound so loud that the guest started in alarm, and the more so seeing that it increased until the room seemed filled with adders. On glancing upwards, however, he recovered his composure, for he perceived the sound to be emanating from the clock, which appeared to be in a mind to strike. To the hissing sound there succeeded a wheezing one, until, putting forth its best efforts, the thing struck two with as much clatter as though some one had been hitting an iron pot with a cudgel. That done, the pendulum returned to its right-left, right-left oscillation. Слова хозяйки были прерваны странным шипением, так что гость было испугался; шум очень походил на то, как бы все комната наполнилась змеями; но, взглянувши вверх, он успокоился, ибо смекнул, что стенным часам пришла охота бить. За шипеньем тотчас же последовало хрипенье, и наконец, понатужась всеми силами, они пробили два часа таким звуком, как бы кто колотил палкой по разбитому горшку, после чего маятник пошел опять покойно щелкать направо и налево. Chichikov thanked his hostess kindly, and said that he needed nothing, and she must not put herself about: only for rest was he longing - though also he should like to know whither he had arrived, and whether the distance to the country house of land-owner Sobakevitch was anything very great. To this the lady replied that she had never so much as heard the name, since no gentleman of the name resided in the locality. Чичиков поблагодарил хозяйку, сказавши, что ему не нужно ничего, чтобы она не беспокоилась ни о чем, что, кроме постели, он ничего не требует, и полюбопытствовал только знать, в какие места заехал он и далеко ли отсюда пути к помещику Собакевичу, на что старуха сказала, что и не слыхивала такого имени и что такого помещика вовсе нет. "But at least you are acquainted with landowner Manilov?" continued Chichikov. "По крайней мере, знаете Манилова?" сказал Чичиков. "No. Who is he?" "А кто таков Манилов?" "Another landed proprietor, madam." "Помещик, матушка". "Well, neither have I heard of him. No such landowner lives hereabouts." "Нет, не слыхивала, нет такого помещика". "Then who ARE your local landowners?" "Какие же есть?" "Bobrov, Svinin, Kanapatiev, Khapakin, Trepakin, and Plieshakov." "Бобров, Свиньин, Канапатьев, Харпакин, Трепакин, Плешаков". "Are they rich men?" "Богатые люди или нет?" "No, none of them. "Нет, отец, богатых слишком нет. One of them may own twenty souls, and another thirty, but of gentry who own a hundred there are none." У кого двадцать душ, у кого тридцать, а таких, чтоб по сотне, таких нет". Chichikov reflected that he had indeed fallen into an aristocratic wilderness! Чичиков заметил, что он заехал в порядочную глушь. "At all events, is the town far away?" he inquired. "Далеко ли по крайней мере до города?" "About sixty versts. "А верст шестьдесят будет. How sorry I am that I have nothing for you to eat! Should you care to drink some tea?" Как жаль мне, что нечего вам покушать; не хотите ли, батюшка, выпить чаю?" "I thank you, good mother, but I require nothing beyond a bed." "Благодарю, матушка. Ничего не нужно, кроме постели". "Well, after such a journey you must indeed be needing rest, so you shall lie upon this sofa. "Правда, с такой дороги и очень нужно отдохнуть. Вот здесь и расположитесь, батюшка, на этом диване. Fetinia, bring a quilt and some pillows and sheets. Эй, Фетинья, принеси перину, подушки и простыню. What weather God has sent us! And what dreadful thunder! Ever since sunset I have had a candle burning before the ikon in my bedroom. Какое-то время наслал бог: гром такой -- у меня всю ночь горела свеча перед образом. My God! Why, your back and sides are as muddy as a boar's! However have you managed to get into such a state?" Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! где так изволил засалиться?" "That I am nothing worse than muddy is indeed fortunate, since, but for the Almighty, I should have had my ribs broken." "Еще слава богу, что только засалился; нужно благодарить, что не отломал совсем боков". "Dear, dear! To think of all that you must have been through. "Святители, какие страсти! Had I not better wipe your back?" Да не нужно ли чем потереть спину?" "I thank you, I thank you, but you need not trouble. Merely be so good as to tell your maid to dry my clothes." "Спасибо, спасибо Не беспокойтесь, а прикажите только вашей девке повысушить и вычистить мое платье". "Do you hear that, Fetinia?" said the hostess, turning to a woman who was engaged in dragging in a feather bed and deluging the room with feathers. "Слышишь, Фетинья!" сказала хозяйка, обратясь к женщине, выходившей на крыльцо со свечою, которая успела уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. "Take this coat and this vest, and, after drying them before the fire - just as we used to do for your late master - give them a good rub, and fold them up neatly." "Ты возьми ихний-то кафтан вместе с исподним и прежде просуши их перед огнем, как делывали покойнику барину, а после перетри и выколоти хорошенько". "Very well, mistress," said Fetinia, spreading some sheets over the bed, and arranging the pillows. "Слушаю, сударыня!" говорила Фетинья, постилая сверх перины простыню и кладя подушки. "Now your bed is ready for you," said the hostess to Chichikov. "Ну, вот тебе постель готова", сказала хозяйка. "Good-night, dear sir. I wish you good-night. "Прощай, батюшка, желаю покойной ночи. Is there anything else that you require? Да не нужно ли еще чего? Perhaps you would like to have your heels tickled before retiring to rest? Может, ты привык, отец мой, чтобы кто-нибудь почесал на ночь пятки. Never could my late husband get to sleep without that having been done." Покойник мой без этого никак не засыпал". But the guest declined the proffered heel-tickling, and, on his hostess taking her departure, hastened to divest himself of his clothing, both upper and under, and to hand the garments to Fetinia. She wished him good-night, and removed the wet trappings; after which he found himself alone. Но гость отказался и от почесывания пяток. Хозяйка вышла, и он тот же час поспешил раздеться, отдав Фетинье всю снятую с себя сбрую, как верхнюю, так и нижнюю, и Фетинья, пожелав также с своей стороны покойной ночи, утащила эти мокрые доспехи. Not without satisfaction did he eye his bed, which reached almost to the ceiling. Оставшись один, он не без удовольствия взглянул на свою постель, которая была почти до потолка. Clearly Fetinia was a past mistress in the art of beating up such a couch, and, as the result, he had no sooner mounted it with the aid of a chair than it sank well-nigh to the floor, and the feathers, squeezed out of their proper confines, flew hither and thither into every corner of the apartment. Фетинья, как видно, была мастерица взбивать перины. Когда, подставивши стул, взобрался он на постель, она опустилась под ним почти до самого пола, и перья, вытесненные им из пределов, разлетелись во все углы комнаты. Nevertheless he extinguished the candle, covered himself over with the chintz quilt, snuggled down beneath it, and instantly fell asleep. Погасив свечу, он накрылся ситцевым одеялом и, свернувшись под ним кренделем, заснул в ту же минуту. Next day it was late in the morning before he awoke. Проснулся на другой день он уже довольно поздним утром. Through the window the sun was shining into his eyes, and the flies which, overnight, had been roosting quietly on the walls and ceiling now turned their attention to the visitor. One settled on his lip, another on his ear, a third hovered as though intending to lodge in his very eye, and a fourth had the temerity to alight just under his nostrils. In his drowsy condition he inhaled the latter insect, sneezed violently, and so returned to consciousness. Солнце сквозь окно блистало ему прямо в глаза, и мухи, которые вчера спали спокойно на стенах и на потолке, все обратились к нему: одна села ему на губу, другая на ухо, третья норовила как бы усесться на самый глаз, ту же, которая имела неосторожность подсесть близко к носовой ноздре, он потянул впросонках в самый нос, что заставило его очень крепко чихнуть -обстоятельство, бывшее причиною его пробуждения. He glanced around the room, and perceived that not all the pictures were representative of birds, since among them hung also a portrait of Kutuzov and an oil painting of an old man in a uniform with red facings such as were worn in the days of the Emperor Paul. Окинувши взглядом комнату, он теперь заметил, что на картинах не всё были птицы: между ними висел портрет Кутузова и писанный масляными красками какой-то старик с красными обшлагами на мундире, как нашивали при Павле Петровиче. At this moment the clock uttered its usual hissing sound, and struck ten, while a woman's face peered in at the door, but at once withdrew, for the reason that, with the object of sleeping as well as possible, Chichikov had removed every stitch of his clothing. Somehow the face seemed to him familiar, and he set himself to recall whose it could be. Часы опять испустили шипение и пробили десять; в дверь выглянуло женское лицо и в ту же минуту спряталось, ибо Чичиков, желая получше заснуть, скинул с себя совершенно всё. выглянувшее лицо показалось ему как будто несколько знакомо. At length he recollected that it was the face of his hostess. Он стал припоминать себе: кто бы это был, и наконец вспомнил, что это была хозяйка. His clothes he found lying, clean and dry, beside him; so he dressed and approached the mirror, meanwhile sneezing again with such vehemence that a cock which happened at the moment to be near the window (which was situated at no great distance from the ground) chuckled a short, sharp phrase. Probably it meant, in the bird's alien tongue, "Good morning to you!" Chichikov retorted by calling the bird a fool, and then himself approached the window to look at the view. It appeared to comprise a poulterer's premises. Он надел рубаху; платье, уже высушенное и вычищенное, лежало подле него. Одевшись, подошел он к зеркалу и чихнул опять так громко, что подошедший в это время к окну индейский петух, окно же было очень близко от земли, заболтал ему что-то вдруг и весьма скоро на своем странном языке, вероятно "желаю здравствовать", на что Чичиков сказал ему дурака. Подошедши к окну, он начал рассматривать бывшие перед ним виды: окно глядело едва ли не в курятник; по крайней мере, находившийся перед ним узенький дворик весь был наполнен птицами и всякой домашней тварью. At all events, the narrow yard in front of the window was full of poultry and other domestic creatures - of game fowls and barn door fowls, with, among them, a cock which strutted with measured gait, and kept shaking its comb, and tilting its head as though it were trying to listen to something. Also, a sow and her family were helping to grace the scene. First, she rooted among a heap of litter; then, in passing, she ate up a young pullet; lastly, she proceeded carelessly to munch some pieces of melon rind. Индейкам и курам не было числа; промеж них расхаживал петух мерным шагом, потряхивая гребнем и поворачивая голову набок, как будто к чему-то прислушиваясь; свинья с семейством очутилась тут же; тут же, разгребая кучу сора, съела она мимоходом цыпленка и, не замечая этого, продолжала уписывать арбузные корки своим порядком. To this small yard or poultry-run a length of planking served as a fence, while beyond it lay a kitchen garden containing cabbages, onions, potatoes, beetroots, and other household vegetables. Этот небольшой дворик, или курятник, переграждал досчатый забор, за которым тянулись просторные огороды с капустой, луком, картофелем, свеклой и прочим хозяйственным овощем. Also, the garden contained a few stray fruit trees that were covered with netting to protect them from the magpies and sparrows; flocks of which were even then wheeling and darting from one spot to another. For the same reason a number of scarecrows with outstretched arms stood reared on long poles, with, surmounting one of the figures, a cast-off cap of the hostess's. Beyond the garden again there stood a number of peasants' huts. Though scattered, instead of being arranged in regular rows, these appeared to Chichikov's eye to comprise well-to-do inhabitants, since all rotten planks in their roofing had been replaced with new ones, and none of their doors were askew, and such of their tiltsheds as faced him evinced evidence of a presence of a spare waggon - in some cases almost a new one. По огороду были разбросаны кое-где яблони и другие фруктовые деревья, накрытые сетями для защиты от сорок и воробьев, из которых последние целыми косвенными тучами переносились с одного места на другое Для этой же самой причины водружено было несколько чучел на длинных шестах с растопыренными руками; на одном из них надет был чепец самой хозяйки За огородами следовали крестьянские избы, которые хотя были выстроены врассыпную и не заключены в правильные улицы, но, по замечанию, сделанному Чичиковым, показывали довольство обитателей, ибо были поддерживаемы как следует: изветшавший тес на крышах везде был заменен новым; вороты нигде не покосились: а в обращенных к нему крестьянских крытых сараях заметил он где стоявшую запасную, почти новую телегу, а где и две. "This lady owns by no means a poor village," said Chichikov to himself; wherefore he decided then and there to have a talk with his hostess, and to cultivate her closer acquaintance. "Да у ней деревушка не маленька", сказал он и положил тут же разговориться и познакомиться с хозяйкой покороче. Accordingly he peeped through the chink of the door whence her head had recently protruded, and, on seeing her seated at a tea table, entered and greeted her with a cheerful, kindly smile. Он заглянул в щелочку двери, из которой она было высунула голову, и, увидев ее, сидящую за чайным столиком, вошел к ней с веселым и ласковым видом. "Good morning, dear sir," she responded as she rose. "How have you slept?" "Здравствуйте, батюшка. Каково почивали?" сказала хозяйка, приподнимаясь с места. She was dressed in better style than she had been on the previous evening. That is to say, she was now wearing a gown of some dark colour, and lacked her nightcap, and had swathed her neck in something stiff. Она была одета лучше, нежели вчера, -- в темном платье, и уже не в спальном чепце, но на шее все-таки было что-то навязано. "I have slept exceedingly well," replied Chichikov, seating himself upon a chair. "Хорошо, хорошо", говорил Чичиков, садясь в кресла. "And how are YOU, good madam?" "Вы как, матушка?" "But poorly, my dear sir." "Плохо, отец мой". "And why so?" "Как так?" "Because I cannot sleep. "Бессонница. A pain has taken me in my middle, and my legs, from the ankles upwards, are aching as though they were broken." Всё поясница болит, и нога, что повыше косточки, так вот и ломит". "That will pass, that will pass, good mother. "Пройдет, пройдет, матушка. You must pay no attention to it." На это нечего глядеть". "God grant that it MAY pass. "Дай бог, чтобы прошло. However, I have been rubbing myself with lard and turpentine. Я то мазала свиным салом и скипидаром тоже смачивала. What sort of tea will you take? А с чем прихлебнете чайку? In this jar I have some of the scented kind." Во фляжке фруктовая. "Excellent, good mother! Then I will take that." "Недурно, матушка, хлебнем и фруктовой". Probably the reader will have noticed that, for all his expressions of solicitude, Chichikov's tone towards his hostess partook of a freer, a more unceremonious, nature than that which he had adopted towards Madam Manilov. Читатель, я думаю, уже заметил, что Чичиков, несмотря на ласковый вид, говорил, однако же, с большею свободою, нежели с Маниловым, и вовсе не церемонился. And here I should like to assert that, howsoever much, in certain respects, we Russians may be surpassed by foreigners, at least we surpass them in adroitness of manner. Надобно сказать, что у нас на Руси если не угнались еще кой в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали их в умении обращаться. In fact the various shades and subtleties of our social intercourse defy enumeration. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения. A Frenchman or a German would be incapable of envisaging and understanding all its peculiarities and differences, for his tone in speaking to a millionaire differs but little from that which he employs towards a small tobacconist - and that in spite of the circumstance that he is accustomed to cringe before the former. Француз или немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти тем же голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком и с мелким табачным торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в меру перед первым. With us, however, things are different. In Russian society there exist clever folk who can speak in one manner to a landowner possessed of two hundred peasant souls, and in another to a landowner possessed of three hundred, and in another to a landowner possessed of five hundred. In short, up to the number of a million souls the Russian will have ready for each landowner a suitable mode of address. У нас не то: у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот, а с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как с тем, у которого их восемьсот; словом, хоть восходи до миллиона, всё найдутся оттенки. For example, suppose that somewhere there exists a government office, and that in that office there exists a director. Положим, например, существует канцелярия, не здесь, а в тридевятом государстве, а в канцелярии, положим, существует правитель канцелярии. I would beg of you to contemplate him as he sits among his myrmidons. Sheer nervousness will prevent you from uttering a word in his presence, so great are the pride and superiority depicted on his countenance. Also, were you to sketch him, you would be sketching a veritable Prometheus, for his glance is as that of an eagle, and he walks with measured, stately stride. Прошу посмотреть на него, когда он сидит среди своих подчиненных, -- да просто от страха и слова не выговоришь! гордость и благородство, и уж чего не выражает лицо его? просто бери кисть да и рисуй: Прометей, решительный Прометей! Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Yet no sooner will the eagle have left the room to seek the study of his superior officer than he will go scurrying along (papers held close to his nose) like any partridge. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами подмышкой, что мочи нет. But in society, and at the evening party (should the rest of those present be of lesser rank than himself) the Prometheus will once more become Prometheus, and the man who stands a step below him will treat him in a way never dreamt of by Ovid, seeing that each fly is of lesser account than its superior fly, and becomes, in the presence of the latter, even as a grain of sand. В обществе и на вечеринке, будь все небольшого чина, Прометей так и останется Прометеем, а чуть немного повыше его, с Прометеем сделается такое превращение, какого и Овидий не выдумает: муха, меньше даже мухи, уничтожился в песчинку! "Surely that is not Ivan Petrovitch?" you will say of such and such a man as you regard him. "Да это не Иван Петрович", говоришь, глядя на него. "Ivan Petrovitch is tall, whereas this man is small and spare. Ivan Petrovitch has a loud, deep voice, and never smiles, whereas this man (whoever he may be) is twittering like a sparrow, and smiling all the time." "Иван Петрович выше ростом, а этот и низенький и худенький, тот говорит громко, басит и никогда не смеется, а этот чорт знает что: пищит птицей и всё смеется". Yet approach and take a good look at the fellow and you will see that is IS Ivan Petrovitch. Подходишь ближе, глядишь, точно Иван Петрович! "Alack, alack!" will be the only remark you can make. "Эхе, хе!" думаешь себе... Let us return to our characters in real life. Но, однако ж, обратимся к действующим лицам. We have seen that, on this occasion, Chichikov decided to dispense with ceremony; wherefore, taking up the teapot, he went on as follows: Чичиков, как уж мы видели, решился вовсе не церемониться и потому, взявши в руки чашку с чаем и вливши туда фруктовой, повел такие речи: "You have a nice little village here, madam. "У вас, матушка, хорошая деревенька. How many souls does it contain?" Сколько в ней душ?" "A little less than eighty, dear sir. But the times are hard, and I have lost a great deal through last year's harvest having proved a failure." "Душ-то в ней, отец мой, без малого 80-т", сказала хозяйка; "да беда, времена плохи, вот и прошлый год был такой неурожай, что боже храни". "But your peasants look fine, strong fellows. "Однако ж мужички на вид дюжие, избенки крепкие. May I enquire your name? А позвольте узнать фамилию вашу. Through arriving so late at night I have quite lost my wits." Я так рассеялся... приехал в ночное время..." "Korobotchka, the widow of a Collegiate Secretary." "Коробочка, коллежская секретарша". "I humbly thank you. "Покорнейше благодарю. And your Christian name and patronymic?" А имя и отчество?" "Nastasia Petrovna." "Настасья Петровна". "Nastasia Petrovna! Those are excellent names. "Настасья Петровна? хорошее имя Настасья Петровна. I have a maternal aunt named like yourself." У меня тетка родная, сестра моей матери, Настасья Петровна". "And YOUR name?" queried the lady. "А ваше имя как?" спросила помещица. "May I take it that you are a Government Assessor?" "Ведь вы, я чай, заседатель?" "No, madam," replied Chichikov with a smile. "I am not an Assessor, but a traveller on private business." "Нет, матушка", отвечал Чичиков усмехнувшись; "чай не заседатель, а так ездим по своим делишкам". "Then you must be a buyer of produce? "А, так вы покупщик! How I regret that I have sold my honey so cheaply to other buyers! Otherwise YOU might have bought it, dear sir." Как же жаль, право, что я продала мед купцам так дешево, а вот ты бы, отец мой, у меня, верно, его купил". "I never buy honey." "А вот меду и не купил бы". "Then WHAT do you buy, pray? "Что ж другое? Hemp? Разве пеньку? I have a little of that by me, but not more than half a pood or so." Да вить и пеньки у меня теперь маловато: полпуда всего". "No, madam. It is in other wares that I deal. Tell me, have you, of late years, lost many of your peasants by death?" "Нет, матушка, другого рода товарец: скажите, у вас умирали крестьяне?" "Yes; no fewer than eighteen," responded the old lady with a sigh. "Ох, батюшка, осьмнадцать человек!" сказала старуха вздохнувши. "Such a fine lot, too - all good workers! "И умер такой всё славный народ, всё работники. True, others have since grown up, but of what use are THEY? Mere striplings. When the Assessor last called upon me I could have wept; for, though those workmen of mine are dead, I have to keep on paying for them as though they were still alive! После того, правда, народилось, да что в них, всё такая мелюзга, а заседатель подъехал, подать, говорит, уплачивать с души. Народ мертвый, а плати как за живого. And only last week my blacksmith got burnt to death! Such a clever hand at his trade he was!" На прошлой недели сгорел у меня кузнец, такой искусный кузнец и слесарное мастерство знал". "What? A fire occurred at your place?" "Разве у вас был пожар, матушка?" "No, no, God preserve us all! It was not so bad as that. You must understand that the blacksmith SET HIMSELF on fire - he got set on fire in his bowels through overdrinking. Yes, all of a sudden there burst from him a blue flame, and he smouldered and smouldered until he had turned as black as a piece of charcoal! Yet what a clever blacksmith he was! And now I have no horses to drive out with, for there is no one to shoe them." "Бог приберег от такой беды, пожар бы еще хуже; сам сгорел, отец мой. Внутри у него как-то загорелось, чересчур выпил; только синий огонек пошел от него, весь истлел, истлел и почернел, как уголь; а такой был преискусный кузнец! и теперь мне выехать не на чем, некому лошадей подковать". "In everything the will of God, madam," said Chichikov with a sigh. "На всё воля божья, матушка!" сказал Чичиков вздохнувши: "Against the divine wisdom it is not for us to rebel. "Против мудрости божией ничего нельзя сказать... Pray hand them over to me, Nastasia Petrovna." Уступите-ка их мне, Настасья Петровна?" "Hand over whom?" "Кого, батюшка?" "The dead peasants." "Да вот этих-то всех, что умерли". "But how could I do that?" "Да как же уступить их?" "Quite simply. "Да так просто. Sell them to me, and I will give you some money in exchange." Или, пожалуй, продайте. Я вам за них дам деньги". "But how am I to sell them to you? I scarcely understand what you mean. "Да как же, я, право, в толк-то не возьму? Am I to dig them up again from the ground?" Нешто хочешь ты их откапывать из земли?" Chichikov perceived that the old lady was altogether at sea, and that he must explain the matter; wherefore in a few words he informed her that the transfer or purchase of the souls in question would take place merely on paper - that the said souls would be listed as still alive. Чичиков увидел, что старуха хватила далеко и что необходимо ей нужно растолковать, в чем дело. В немногих словах объяснил он ей, что перевод или покупка будет значиться только на бумаге и души будут прописаны как бы живые. "And what good would they be to you?" asked his hostess, staring at him with her eyes distended. "Да на что ж они тебе?" сказала старуха, выпучив на него глаза. "That is MY affair." "Это уж мое дело". "But they are DEAD souls." "Да ведь они ж мертвые". "Who said they were not? "Да кто же говорит, что они живые? The mere fact of their being dead entails upon you a loss as dead as the souls, for you have to continue paying tax upon them, whereas MY plan is to relieve you both of the tax and of the resultant trouble. NOW do you understand? Потому-то и в убыток вам, что мертвые: вы за них платите, а теперь я вас избавлю от хлопот и платежа. Понимаете? And I will not only do as I say, but also hand you over fifteen roubles per soul. Да не только избавлю, да еще сверх того дам вам пятнадцать рублей. Is that clear enough?" Ну, теперь ясно?" "Yes - but I do not know," said his hostess diffidently. "Право, не знаю", произнесла хозяйка с расстановкой. "You see, never before have I sold dead souls." "Ведь я мертвых никогда еще не продавала". "Quite so. "Еще бы! It would be a surprising thing if you had. Это бы скорей походило на диво, если бы вы их кому-нибудь продали. But surely you do not think that these dead souls are in the least worth keeping?" Или вы думаете, что в них есть в самом деле какой-нибудь прок?" "Oh, no, indeed! "Нет, этого-то я не думаю. Why should they be worth keeping? I am sure they are not so. Что ж в них за прок, проку никакого нет. The only thing which troubles me is the fact that they are DEAD." Меня только то и затрудняет, что они уже мертвые". "She seems a truly obstinate old woman!" was Chichikov's inward comment. "Ну, баба, кажется, крепколобая!" подумал про себя Чичиков. "Look here, madam," he added aloud. "Послушайте, матушка. "You reason well, but you are simply ruining yourself by continuing to pay the tax upon dead souls as though they were still alive." Да вы рассудите только хорошенько: ведь вы разоряетесь, платите за него подать как за живого..." "Oh, good sir, do not speak of it!" the lady exclaimed. "Ох, отец мой, и не говори об этом!" подхватила помещица "Three weeks ago I took a hundred and fifty roubles to that Assessor, and buttered him up, and -" "Еще третью неделю взнесла больше полутораста, да заседателя подмаслила". "Then you see how it is, do you not? "Ну, видите, матушка. Remember that, according to my plan, you will never again have to butter up the Assessor, seeing that it will be I who will be paying for those peasants - I, not YOU, for I shall have taken over the dues upon them, and have transferred them to myself as so many bona fide serfs. Do you understand AT LAST?" А теперь примите только в соображение то, что заседателя вам подмасливать больше не нужно, потому что теперь я плачу за них, я, а не вы; я принимаю на себя все повинности. Я совершу даже крепость на свои деньги, понимаете ли вы это?" However, the old lady still communed with herself. Старуха задумалась. She could see that the transaction would be to her advantage, yet it was one of such a novel and unprecedented nature that she was beginning to fear lest this purchaser of souls intended to cheat her. Certainly he had come from God only knew where, and at the dead of night, too! Она видела, что дело, точно, как будто выгодно, да только уж слишком новое и небывалое; а потому начала сильно побаиваться, чтобы как-нибудь не надул ее этот покупщик; приехал же бог знает откуда, да еще и в ночное время. "Так что ж, матушка, по рукам, что ли?" говорил Чичиков. "But, sir, I have never in my life sold dead folk - only living ones. Three years ago I transferred two wenches to Protopopov for a hundred roubles apiece, and he thanked me kindly, for they turned out splendid workers - able to make napkins or anything else. "Право, отец мой, никогда еще не случалось мне продавать покойников. -- Живых-то я уступила, вот и третьего года протопопу двух девок по сту рублей каждую, и очень благодарил, такие вышли славные работницы: сами салфетки ткут". "Yes, but with the living we have nothing to do, damn it! "Ну, да не о живых дело; бог с ними. I am asking you only about DEAD folk." Я спрашиваю мертвых". "Yes, yes, of course. But at first sight I felt afraid lest I should be incurring a loss - lest you should be wishing to outwit me, good sir. You see, the dead souls are worth rather more than you have offered for them." "Право, я боюсь на первых-то порах, чтобы как-нибудь не понести убытку. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они того... они больше как-нибудь стоят". "See here, madam. (What a woman it is!) HOW could they be worth more? "Послушайте, матушка... эх какие вы! что ж они могут стоить? Think for yourself. They are so much loss to you - so much loss, do you understand? Рассмотрите: ведь это прах. Понимаете ли? это просто прах. Take any worthless, rubbishy article you like - a piece of old rag, for example. That rag will yet fetch its price, for it can be bought for paper-making. But these dead souls are good for NOTHING AT ALL. Вы возьмите всякую негодную, последнюю вещь, например даже простую тряпку, и тряпке есть цена: ее хоть, по крайней мере, купят на бумажную фабрику, а ведь это ни на что не нужно. Can you name anything that they ARE good for?" Ну, скажите сами, на что оно нужно?" "True, true - they ARE good for nothing. But what troubles me is the fact that they are dead." "Уж это, точно, правда. Уж совсем ни на что не нужно; да ведь меня одно только и останавливает, что ведь они уже мертвые". "What a blockhead of a creature!" said Chichikov to himself, for he was beginning to lose patience. "Эк ее, дубинно-головая какая!" сказал про себя Чичиков, уже начиная выходить из терпения. "Bless her heart, I may as well be going. "Пойди ты, сладь с нею! She has thrown me into a perfect sweat, the cursed old shrew!" В пот бросила, проклятая старуха!" He took a handkerchief from his pocket, and wiped the perspiration from his brow. Тут он, Вынувши из кармана платок, начал отирать пот, в самом деле выступивший на лбу. Yet he need not have flown into such a passion. More than one respected statesman reveals himself, when confronted with a business matter, to be just such another as Madam Korobotchka, in that, once he has got an idea into his head, there is no getting it out of him - you may ply him with daylight-clear arguments, yet they will rebound from his brain as an india-rubber ball rebounds from a flagstone. Впрочем, Чичиков напрасно сердился: иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка. Как зарубил что себе в голову, то уж ничем его не пересилишь; сколько ни представляй ему доводов, ясных, как день, всё отскакивает от него, как резинный мяч отскакивает от стены. Nevertheless, wiping away the perspiration, Chichikov resolved to try whether he could not bring her back to the road by another path. Отерши пот, Чичиков решился попробовать, нельзя ли ее навести на путь какою-нибудь иною стороною. "Madam," he said, "either you are declining to understand what I say or you are talking for the mere sake of talking. "Вы, матушка", сказал он: "или не хотите понимать слов моих, или так нарочно говорите, лишь бы что-нибудь говорить... If I hand you over some money - fifteen roubles for each soul, do you understand?- it is MONEY, not something which can be picked up haphazard on the street. Я вам даю деньги: пятнадцать рублей ассигнациями. Понимаете ли? Ведь это деньги. Вы их не сыщете на улице. For instance, tell me how much you sold your honey for?" Ну, признайтесь, почем продали мед?" "For twelve roubles per pood." "По 12-ти руб. пуд". "Ah! Then by those words, madam, you have laid a trifling sin upon your soul; for you did NOT sell the honey for twelve roubles." "Хватили немножко греха на душу, матушка. По двенадцати не продали". "By the Lord God I did!" "Ей-богу, продала". "Well, well! Never mind. "Ну, видите ль? Honey is only honey. Так зато же это мед. Now, you had collected that stuff, it may be, for a year, and with infinite care and labour. You had fussed after it, you had trotted to and fro, you had duly frozen out the bees, and you had fed them in the cellar throughout the winter. Вы собирали его, может быть, около года с заботами, со старанием, хлопотами; ездили, морили пчел, кормили их в погребе целую зиму, а мертвые души -- дело не от мира сего. But these dead souls of which I speak are quite another matter, for in this case you have put forth no exertions - it was merely God's will that they should leave the world, and thus decrease the personnel of your establishment. Тут вы с своей стороны никакого не прилагали старания: на то была воля божия, чтоб они оставили мир сей, нанеся ущерб вашему хозяйству. In the former case you received (so you allege) twelve roubles per pood for your labour; but in this case you will receive money for having done nothing at all. Nor will you receive twelve roubles per item, but FIFTEEN- and roubles not in silver, but roubles in good paper currency." Там вы получили за труд, за старание двенадцать рублей, а тут вы берете ни за что, даром, да и не двенадцать, а пятнадцать, да и не серебром, а всё синими ассигнациями". That these powerful inducements would certainly cause the old woman to yield Chichikov had not a doubt. После таких сильных убеждений Чичиков почти уже не сомневался, что старуха наконец подастся. "True," his hostess replied. "But how strangely business comes to me as a widow! Perhaps I had better wait a little longer, seeing that other buyers might come along, and I might be able to compare prices." "Право", отвечала помещица: "мое такое неопытное вдовье дело! лучше ж я маненько повременю, авось понаедут купцы, да применюсь к ценам". "For shame, madam! For shame! Страм, страм, матушка! просто, страм! Think what you are saying. Ну, что вы это говорите, подумайте сами! Who else, I would ask, would care to buy those souls? Кто ж станет покупать их! What use could they be to any one?" На что они им? "If that is so, they might come in useful to ME," mused the old woman aloud; after which she sat staring at Chichikov with her mouth open and a face of nervous expectancy as to his possible rejoinder. Ну, какое употребление он может из них сделать?" "А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся..." возразила старуха, да и не кончила речи, открыла рот и смотрела на него почти со страхом, желая знать, что он на это скажет. "Dead folk useful in a household!" he exclaimed. "Мертвые в хозяйстве! "Why, what could you do with them? Эк куда хватили! Set them up on poles to frighten away the sparrows from your garden?" Воробьев разве пугать по ночам в вашем огороде, что ли?" "The Lord save us, but what things you say!" she ejaculated, crossing herself. "С нами крестная сила! Какие ты страсти говоришь!" проговорила старуха, крестясь. "Well, WHAT could you do with them? "Куда ж еще вы их хотели пристроить? By this time they are so much bones and earth. That is all there is left of them. Their transfer to myself would be ON PAPER only. Да, впрочем, ведь кости и могилы, всё вам остается: перевод только на бумаге. Come, come! At least give me an answer." Ну, так что же? Как же? отвечайте, по крайней мере!" Again the old woman communed with herself. Старуха вновь задумалась. "What are you thinking of, Nastasia Petrovna?" inquired Chichikov. "О чем же вы думаете, Настасья Петровна?" "I am thinking that I scarcely know what to do. "Право, я всё не приберу, как мне быть; лучше я вам пеньку продам". Perhaps I had better sell you some hemp?" "What do I want with hemp? "Да что ж пенька? Pardon me, but just when I have made to you a different proposal altogether you begin fussing about hemp! Помилуйте, я вас прошу совсем о другом, а вы мне пеньку суете! Hemp is hemp, and though I may want some when I NEXT visit you, I should like to know what you have to say to the suggestion under discussion." Пенька пенькою, в другой раз приеду, заберу и пеньку. Так как же, Настасья Петровна?" "Well, I think it a very queer bargain. Never have I heard of such a thing." "Ей-богу, товар такой странный, совсем небывалый!" Upon this Chichikov lost all patience, upset his chair, and bid her go to the devil; of which personage even the mere mention terrified her extremely. Здесь Чичиков вышел совершенно из границ всякого терпения, хватил всердцах стулом об пол и посулил ей чорта. Чорта помещица испугалась необыкновенно. "Do not speak of him, I beg of you!" she cried, turning pale. "Ох, не припоминай его, бог с ним!" вскрикнула она, вся побледнев. "May God, rather, bless him! Last night was the third night that he has appeared to me in a dream. "Еще третьего дня всю ночь мне снился окаянный. You see, after saying my prayers, I bethought me of telling my fortune by the cards; and God must have sent him as a punishment. Вздумала было на ночь загадать на картах после молитвы, да, видно, в наказание-то бог и наслал его. He looked so horrible, and had horns longer than a bull's!" Такой гадкий привиделся; а рога-то длиннее бычачьих". "I wonder you don't see SCORES of devils in your dreams! "Я дивлюсь, как они вам десятками не снятся. Merely out of Christian charity he had come to you to say, 'I perceive a poor widow going to rack and ruin, and likely soon to stand in danger of want.' Из одного христианского человеколюбия хотел: вижу, бедная вдова убивается, терпит нужду... да пропади они и околей со всей вашей деревней!.. " Well, go to rack and ruin - yes, you and all your village together!" "The insults!" exclaimed the old woman, glancing at her visitor in terror. "Ах, какие ты забранки пригинаешь!" сказала старуха, глядя на него со страхом. "I should think so!" continued Chichikov. "Да не найдешь слов с вами! "Indeed, I cannot find words to describe you. To say no more about it, you are like a dog in a manger. You don't want to eat the hay yourself, yet you won't let anyone else touch it. Право, словно какая-нибудь, не говоря дурного слова, дворняжка, что лежит на сене: и сама не ест сена и другим не дает. All that I am seeking to do is to purchase certain domestic products of yours, for the reason that I have certain Government contracts to fulfil." Я хотел было закупать у вас хозяйственные продукты разные, потому что я и казенные подряды тоже веду..." This last he added in passing, and without any ulterior motive, save that it came to him as a happy thought. Здесь он прилгнул, хоть и вскользь и без всякого дальнейшего размышления, но неожиданно-удачно. Nevertheless the mention of Government contracts exercised a powerful influence upon Nastasia Petrovna, and she hastened to say in a tone that was almost supplicatory: Казенные подряды подействовали сильно на Настасью Петровну; по крайней мере, она произнесла уже почти просительным голосом: "Why should you be so angry with me? "Да чего ж ты рассердился так горячо? Had I known that you were going to lose your temper in this way, I should never have discussed the matter." Знай я прежде, что ты такой сердитый, да я бы совсем тебе и не прекословила". "No wonder that I lose my temper! "Есть из чего сердиться! An egg too many is no great matter, yet it may prove exceedingly annoying." Дело яйца выеденного не стоит, а я стану из-за него сердиться!" "Well, well, I will let you have the souls for fifteen roubles each. Also, with regard to those contracts, do not forget me if at any time you should find yourself in need of rye-meal or buckwheat or groats or dead meat." "Ну, да изволь, я готова отдать за пятнадцать ассигнацией! только смотри, отец мой, насчет подряд ов-то: если случится муки брать ржаной, или гречневой, или круп, или скотины битой, так уж, пожалуйста, не обидь меня". "No, I shall NEVER forget you, madam!" he said, wiping his forehead, where three separate streams of perspiration were trickling down his face. "Нет, матушка, не обижу", говорил он, а между тем отирал рукою пот, который в три ручья катился по лицу его. Then he asked her whether in the town she had any acquaintance or agent whom she could empower to complete the transference of the serfs, and to carry out whatsoever else might be necessary. Он расспросил ее, не имеет ли она в городе какого-нибудь поверенного или знакомого, которого бы могла уполномочить на совершение крепости и всего, что следует. "Certainly," replied Madame Korobotchka. "The son of our archpriest, Father Cyril, himself is a lawyer." "Как же, протопопа, отца Кирила, сын служит в палате", сказала Коробочка. Upon that Chichikov begged her to accord the gentleman in question a power of attorney, while, to save extra trouble, he himself would then and there compose the requisite letter. Чичиков попросил ее написать к нему доверенное письмо и, чтобы избавить от лишних затруднений, сам даже взялся сочинить. "It would be a fine thing if he were to buy up all my meal and stock for the Government," thought Madame to herself. "I must encourage him a little. There has been some dough standing ready since last night, so I will go and tell Fetinia to try a few pancakes. Also, it might be well to try him with an egg pie. We make then nicely here, and they do not take long in the making." "Хорошо бы было", подумала между тем про себя Коробочка: "если бы он забирал у меня в казну муку и скотину, нужно его задобрить: теста со вчерашнего вечера еще осталось, так пойти сказать Фетинье, чтоб спекла блинов; хорошо бы также загнуть пирог пресный с яйцом, у меня его славно загибают, да и времени берет немного". So she departed to translate her thoughts into action, as well as to supplement the pie with other products of the domestic cuisine; while, for his part, Chichikov returned to the drawing-room where he had spent the night, in order to procure from his dispatch-box the necessary writing-paper. Хозяйка вышла с тем, чтобы привести в исполненье мысль насчет загнутия пирога и, вероятно, пополнить ее другими произведениями домашней пекарни и стряпни; а Чичиков вышел тоже в гостиную, где провел ночь, с тем, чтобы вынуть нужные бумаги из своей шкатулки. The room had now been set in order, the sumptuous feather bed removed, and a table set before the sofa. В гостиной давно уже было всё прибрано, роскошные перины вынесены вон, перед диваном стоял накрытый стол. Depositing his dispatch-box upon the table, he heaved a gentle sigh on becoming aware that he was so soaked with perspiration that he might almost have been dipped in a river. Everything, from his shirt to his socks, was dripping. Поставив на него шкатулку, он несколько отдохнул, ибо чувствовал, что был весь в поту, как в реке: всё, что ни было на нем, начиная от рубашки до чулок, всё было мокро. "May she starve to death, the cursed old harridan!" he ejaculated after a moment's rest. Then he opened his dispatch-box. "Эк уморила как, проклятая старуха!" сказал он, немного отдохнувши, и отпер шкатулку. In passing, I may say that I feel certain that at least SOME of my readers will be curious to know the contents and the internal arrangements of that receptacle. Автор уверен, что есть читатели такие любопытные, которые пожелают даже узнать план и внутреннее расположение шкатулки. Why should I not gratify their curiosity? Пожалуй, почему же не удовлетворить! To begin with, the centre of the box contained a soap-dish, with, disposed around it, six or seven compartments for razors. Next came square partitions for a sand-box and an inkstand, as well as (scooped out in their midst) a hollow of pens, sealing-wax, and anything else that required more room. Lastly there were all sorts of little divisions, both with and without lids, for articles of a smaller nature, such as visiting cards, memorial cards, theatre tickets, and things which Chichikov had laid by as souvenirs. Вот оно, внутреннее расположение: в самой средине мыльница, за мыльницею шесть-семь узеньких перегородок для бритв; потом квадратные закоулки для песочницы и чернильницы с выдолбленною между ними лодочкою для перьев, сургучей и всего, что подлиннее; потом всякие перегородки с крышечками и без крышечек, для того, что покороче, наполненные билетами визитными, похоронными, театральными и другими, которые складывались на память. This portion of the box could be taken out, and below it were both a space for manuscripts and a secret money-box - the latter made to draw out from the side of the receptacle. Весь верхний ящик со всеми перегородками вынимался, и под ним находилось пространство, занятое кипами бумаг в лист, потом следовал маленький потаенный ящик для денег, выдвигавшийся незаметно сбоку шкатулки. Он всегда так поспешно выдвигался и задвигался в ту же минуту хозяином, что наверно нельзя сказать, сколько было там денег. Chichikov set to work to clean a pen, and then to write. Чичиков тут же занялся и, очинив перо, начал писать. Presently his hostess entered the room. В это время вошла хозяйка. "What a beautiful box you have got, my dear sir!" she exclaimed as she took a seat beside him. "Хорош у тебя ящичек, отец мой", сказала она, подсевши к нему. "Probably you bought it in Moscow?" "Чай, в Москве купил его?" "Yes - in Moscow," replied Chichikov without interrupting his writing. "В Москве", отвечал Чичиков, продолжая писать. "I thought so. One CAN get good things there. "Я уж знала это: там всё хорошая работа. Three years ago my sister brought me a few pairs of warm shoes for my sons, and they were such excellent articles! To this day my boys wear them. And what nice stamped paper you have!" (she had peered into the dispatch-box, where, sure enough, there lay a further store of the paper in question). Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой прочный товар, до сих пор носится. "Would you mind letting me have a sheet of it? I am without any at all, although I shall soon have to be presenting a plea to the land court, and possess not a morsel of paper to write it on." Ахти, сколько у тебя тут гербовой бумаги!" продолжала она, заглянувши к нему в шкатулку. И в самом деле, гербовой бумаги было там немало. Upon this Chichikov explained that the paper was not the sort proper for the purpose - that it was meant for serf-indenturing, and not for the framing of pleas. "Хоть бы мне листик подарил! а у меня такой недостаток; случится в суд просьбу подать, а и не на чем". Nevertheless, to quiet her, he gave her a sheet stamped to the value of a rouble. Чичиков объяснил ей, что эта бумага не такого рода, что она назначена для совершения крепостей, а не для просьб. Next, he handed her the letter to sign, and requested, in return, a list of her peasants. Впрочем, чтобы успокоить ее, он дал ей какой-то лист в рубль ценою. Unfortunately, such a list had never been compiled, let alone any copies of it, and the only way in which she knew the peasants' names was by heart. However, he told her to dictate them. Написавши письмо, дал он ей подписаться и попросил маленький списочек мужиков. Some of the names greatly astonished our hero, so, still more, did the surnames. Indeed, frequently, on hearing the latter, he had to pause before writing them down. Оказалось, что помещица не вела никаких записок, ни списков, а знала почти всех наизусть; он заставил ее тут же продиктовать их. Especially did he halt before a certain "Peter Saveliev Neuvazhai Korito." "What a string of titles!" involuntarily he ejaculated. Некоторые крестьяне несколько изумили его своими фамилиями, а еще более прозвищами, так что он всякой раз, слыша их, прежде останавливался, а потом уже начинал писать. To the Christian name of another serf was appended "Korovi Kirpitch," and to that of a third "Koleso Ivan." Особенно поразил его какой-то Петр Савельев Неуважай-корыто, так что он не мог не сказать: "экой длинный!" However, at length the list was compiled, and he caught a deep breath; which latter proceeding caused him to catch also the attractive odour of something fried in fat. Другой имел прицепленный к имени Коровий кирпич, иной оказался просто: Колесо Иван. "I beseech you to have a morsel," murmured his hostess. Оканчивая писать, он потянул несколько к себе носом воздух и услышал завлекательный запах чего-то горячего в масле. "Прошу покорно закусить", сказала хозяйка. Chichikov looked up, and saw that the table was spread with mushrooms, pies, and other viands. "Try this freshly-made pie and an egg," continued Madame. Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припёками: припёкой с лучком, припёкой с маком, припёкой с творогом, припёкой со сняточками, и нивесть чего не было. "Пресный пирог с яйцом!" сказала хозяйка. Chichikov did so, and having eaten more than half of what she offered him, praised the pie highly. Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом и, съевши тут же с небольшим половину, похвалил его. Indeed, it was a toothsome dish, and, after his difficulties and exertions with his hostess, it tasted even better than it might otherwise have done. И в самом деле, пирог сам по себе был вкусен, а после всей возни и проделок со старухой показался еще вкуснее. "And also a few pancakes?" suggested Madame. "А блинков?" сказала хозяйка. For answer Chichikov folded three together, and, having dipped them in melted butter, consigned the lot to his mouth, and then wiped his mouth with a napkin. В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнувши их в растопленное масло, отправил в рот, а губы и руки вытер салфеткой. Twice more was the process repeated, and then he requested his hostess to order the britchka to be got ready. Повторивши это раза три, он попросил хозяйку приказать заложить его бричку. In dispatching Fetinia with the necessary instructions, she ordered her to return with a second batch of hot pancakes. Настасья Петровна тут же послала Фетинью, приказавши в то же время принести еще горячих блинков. "Your pancakes are indeed splendid," said Chichikov, applying himself to the second consignment of fried dainties when they had arrived. "У вас, матушка, блинцы очень вкусны", сказал Чичиков, принимаясь за принесенные горячие. "Yes, we make them well here," replied Madame. "Yet how unfortunate it is that the harvest should have proved so poor as to have prevented me from earning anything on my - But why should you be in such a hurry to depart, good sir?" She broke off on seeing Chichikov reach for his cap. "Да у меня-то их хорошо пекут", сказала хозяйка: "да вот беда: урожай плох, мука уж такая не авантажная... Да что же, батюшка, вы так спешите?" проговорила она, увидя, что Чичиков взял в руки картуз. "The britchka is not yet ready." "Ведь и бричка еще не заложена". "Then it is being got so, madam, it is being got so, and I shall need a moment or two to pack my things." "Заложат, матушка, заложат. У меня скоро закладывают". "As you please, dear sir; but do not forget me in connection with those Government contracts." "Так уж пожалуйста, не позабудьте насчет подрядов". "No, I have said that NEVER shall I forget you," replied Chichikov as he hurried into the hall. "Не забуду, не забуду", говорил Чичиков, выходя в сени. "And would you like to buy some lard?" continued his hostess, pursuing him. "А свиного сала не покупаете?" сказала хозяйка, следуя за ним. "Lard? Oh certainly. Why not? "Почему не покупать? Only, only - I will do so ANOTHER time." Покупаю, только после". "I shall have some ready at about Christmas." "У меня о святках и свиное сало будет". "Quite so, madam. THEN I will buy anything and everything - the lard included." "Купим, купим, всего купим, и свиного сала купим". "And perhaps you will be wanting also some feathers? "Может быть, понадобится еще птичьих перьев. I shall be having some for sale about St. Philip's Day." У меня к Филиппову посту будут и птичьи перья". "Very well, very well, madam." "Хорошо, хорошо", говорил Чичиков. "There you see!" she remarked as they stepped out on to the verandah. "The britchka is NOT yet ready." "Вот видишь, отец мой, и бричка твоя еще не готова", сказала хозяйка, когда они вышли на крыльцо. "But it soon will be, it soon will be. "Будет, будет готова. Only direct me to the main road." Расскажите только мне, как добраться до большой дороги". "How am I to do that?" said Madame. "'Twould puzzle a wise man to do so, for in these parts there are so many turnings. However, I will send a girl to guide you. "Как же бы это сделать?" сказала хозяйка. "Рассказать-то мудрено, поворотов много; разве я тебе дам девчонку, чтобы проводила. You could find room for her on the box-seat, could you not?" Ведь у тебя, чай, место есть на козлах, где бы присесть ей". "Yes, of course." "Как не быть". "Then I will send her. She knows the way thoroughly. Only do not carry her off for good. Already some traders have deprived me of one of my girls." "Пожалуй, я тебе дам девчонку; она у меня знает дорогу; только ты, смотри! не завези ее, у меня уже одну завезли купцы". Chichikov reassured his hostess on the point, and Madame plucked up courage enough to scan, first of all, the housekeeper, who happened to be issuing from the storehouse with a bowl of honey, and, next, a young peasant who happened to be standing at the gates; and, while thus engaged, she became wholly absorbed in her domestic pursuits. Чичиков уверил ее, что не завезет, и Коробочка, успокоившись, уже стала рассматривать всё, что было во дворе ее; вперила глаза на ключницу, выносившую из кладовой деревянную побратиму с медом, на мужика, показавшегося в воротах, и мало-помалу вся переселилась в хозяйственную жизнь. But why pay her so much attention? Но зачем так долго заниматься Коробочкой? The Widow Korobotchka, Madame Manilov, domestic life, non-domestic life - away with them all! Коробочка ли, Манилова ли, хозяйственная ли жизнь или нехозяйственная -- мимо их! How strangely are things compounded! In a trice may joy turn to sorrow, should one halt long enough over it: in a trice only God can say what ideas may strike one. Не то на свете дивно устроено: веселое мигом обратится в печальное, если только долго застоишься перед ним, и тогда бог знает что взбредет в голову. You may fall even to thinking: "After all, did Madame Korobotchka stand so very low in the scale of human perfection? Может быть, станешь даже думать: да полно, точно ли Коробочка стоит так низко на бесконечной лестнице человеческого совершенствования? Was there really such a very great gulf between her and Madame Manilov - between her and the Madame Manilov whom we have seen entrenched behind the walls of a genteel mansion in which there were a fine staircase of wrought metal and a number of rich carpets; the Madame Manilov who spent most of her time in yawning behind half-read books, and in hoping for a visit from some socially distinguished person in order that she might display her wit and carefully rehearsed thoughts - thoughts which had been de rigeur in town for a week past, yet which referred, not to what was going on in her household or on her estate - both of which properties were at odds and ends, owing to her ignorance of the art of managing them - but to the coming political revolution in France and the direction in which fashionable Catholicism was supposed to be moving? Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами, зевающей за недочитанной книгой в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, мысли, занимающие, по законам моды, на целую неделю город, мысли не о том, что делается в ее доме и в ее поместьях, запутанных и расстроенных, благодаря незнанию хозяйственного дела, а о том, какой политический переворот готовится во Франции, какое направление принял модный католицизм. But away with such things! Why need we speak of them? Но мимо, мимо! зачем говорить об этом? Yet how comes it that suddenly into the midst of our careless, frivolous, unthinking moments there may enter another, and a very different, tendency?- that the smile may not have left a human face before its owner will have radically changed his or her nature (though not his or her environment) with the result that the face will suddenly become lit with a radiance never before seen there? . . . Но зачем же среди недумающих, веселых, беспечных минут, сама собою, вдруг пронесется иная чудная струя? Еще смех не успел совершенно сбежать с лица, а уже стал другим среди тех же людей, и уже другим светом осветилось лицо... "Here is the britchka, here is the britchka!" exclaimed Chichikov on perceiving that vehicle slowly advancing. "А вот бричка, вот бричка!" вскричал Чичиков, увидя наконец подъезжавшую свою бричку. "Ah, you blockhead!" he went on to Selifan. "Why have you been loitering about? "Что ты, болван, так долго копался? I suppose last night's fumes have not yet left your brain?" Видно, вчерашний хмель у тебя не весь еще выветрило". To this Selifan returned no reply. Селифан на это ничего не отвечал. "Good-bye, madam," added the speaker. "Прощайте, матушка! "But where is the girl whom you promised me?" А что же, где ваша девчонка?" "Here, Pelagea!" called the hostess to a wench of about eleven who was dressed in home-dyed garments and could boast of a pair of bare feet which, from a distance, might almost have been mistaken for boots, so encrusted were they with fresh mire. "Эй, Пелагея!" сказала помещица стоявшей около крыльца девчонке лет одиннадцати, в платье из домашней крашенины и с босыми ногами, которые издали можно было принять за сапоги, так они были облеплены свежею грязью. "Here, Pelagea! Come and show this gentleman the way." "Покажи-ка барину дорогу". Selifan helped the girl to ascend to the box-seat. Placing one foot upon the step by which the gentry mounted, she covered the said step with mud, and then, ascending higher, attained the desired position beside the coachman. Селифан помог взлезть девчонке на козлы, которая, ставши одной ногой на барскую ступеньку, сначала запачкала ее грязью, а потом уже взобралась на верхушку и поместилась возле него. Chichikov followed in her wake (causing the britchka to heel over with his weight as he did so), and then settled himself back into his place with an Вслед за нею и сам Чичиков занес ногу на ступеньку и, понагнувши бричку на правую сторону, потому что был тяжеленек, наконец поместился, сказавши: "All right! "А! теперь хорошо! Good-bye, madam!" as the horses moved away at a trot. Прощайте, матушка!" Кони тронулись. Selifan looked gloomy as he drove, but also very attentive to his business. This was invariably his custom when he had committed the fault of getting drunk. Селифан был во всю дорогу суров и с тем вместе очень внимателен к своему делу, что случалося с ним всегда после того, когда либо в чем провинился, либо был пьян. Also, the horses looked unusually well-groomed. Лошади были удивительно как вычищены. In particular, the collar on one of them had been neatly mended, although hitherto its state of dilapidation had been such as perennially to allow the stuffing to protrude through the leather. Хомут на одной из них, надевавшийся дотоле почти всегда в разодранном виде, так что из- под кожи выглядывала пакля, был искусно зашит. The silence preserved was well-nigh complete. Merely flourishing his whip, Selifan spoke to the team no word of instruction, although the skewbald was as ready as usual to listen to conversation of a didactic nature, seeing that at such times the reins hung loosely in the hands of the loquacious driver, and the whip wandered merely as a matter of form over the backs of the troika. Во всю дорогу был он молчалив, только похлестывал кнутом и не обращал никакой поучительной речи к лошадям, хотя чубарому коню, конечно, хотелось бы выслушать что-нибудь наставительное, ибо в это время вожжи всегда как-то лениво держались в руках словоохотного возницы, и кнут только для формы гулял поверх спин. This time, however, there could be heard issuing from Selifan's sullen lips only the uniformly unpleasant exclamation, Но из угрюмых уст слышны были на сей раз одни однообразно-неприятные восклицания: "Now then, you brutes! Get on with you, get on with you!" "Ну же, ну, ворона! зевай! зевай!" и больше ничего. The bay and the Assessor too felt put out at not hearing themselves called "my pets" or "good lads"; while, in addition, the skewbald came in for some nasty cuts across his sleek and ample quarters. Даже сам гнедой и Заседатель были недовольны, не услышавши ни разу ни любезные, ни почтенные. Чубарый чувствовал пренеприятные удары по своим полным и широким частям. "What has put master out like this?" thought the animal as it shook its head. "Вишь ты, как разнесло его!" думал он сам про себя, несколько припрядывая ушами. "Heaven knows where he does not keep beating me -across the back, and even where I am tenderer still. Yes, he keeps catching the whip in my ears, and lashing me under the belly." "Небось, знает, где бить! Не хлыснет прямо по спине, а так и выбирает место, где поживее: по ушам зацепит или под брюхо захлыснет". "To the right, eh?" snapped Selifan to the girl beside him as he pointed to a rain-soaked road which trended away through fresh green fields. "Направо, что ли?" с таким сухим вопросом обратился Селифан к сидевшей возле него девчонке, показывая ей кнутом на почерневшую от дождя дорогу между яркозелеными, освеженными полями. "No, no," she replied. "I will show you the road when the time comes." "Нет, нет, я уж покажу", отвечала девчонка. "Which way, then?" he asked again when they had proceeded a little further. "Куда ж?" сказал Селифан, когда подъехали поближе. "This way." And she pointed to the road just mentioned. "Вот куды", отвечала девчонка, показавши рукою. "Get along with you!" retorted the coachman. "Эх ты!" сказал Селифан. "That DOES go to the right. You don't know your right hand from your left." "Да это и есть направо: не знает, где право, где лево!" The weather was fine, but the ground so excessively sodden that the wheels of the britchka collected mire until they had become caked as with a layer of felt, a circumstance which greatly increased the weight of the vehicle, and prevented it from clearing the neighbouring parishes before the afternoon was arrived. Хотя день был очень хорош, но земля до такой степени загрязнилась, что колеса брички, захватывая ее, сделались скоро покрытыми ею как войлоком, что значительно отяжелило экипаж; к тому же почва была глиниста и цепка необыкновенно. То и другое было причиною, что они не могли выбраться из проселков раньше полудня. Also, without the girl's help the finding of the way would have been impossible, since roads wiggled away in every direction, like crabs released from a net, and, but for the assistance mentioned, Selifan would have found himself left to his own devices. Без девчонки было бы трудно сделать и это, потому что дороги расползались во все стороны, как пойманные раки, когда их высыпят из мешка, и Селифану довелось бы поколесить уже не по своей вине. Presently she pointed to a building ahead, with the words, "THERE is the main road." Скоро девчонка показала рукою на черневшее вдали строение, сказавши: "Вон столбовая дорога!" "And what is the building?" asked Selifan. "А строение?" спросил Селифан. "A tavern," she said. "Трактир", сказала девчонка. "Then we can get along by ourselves," he observed. "Do you get down, and be off home." "Ну, теперь мы сами доедем", сказал Селифан: "ступай себе домой". With that he stopped, and helped her to alight -muttering as he did so: Он остановился и помог ей сойти, проговорив сквозь зубы: "Ah, you blackfooted creature!" "Эх ты, черноногая!" Chichikov added a copper groat, and she departed well pleased with her ride in the gentleman's carriage. Чичиков дал ей медный грош, и она побрела восвояси, уже довольная тем, что посидела на козлах. Chapter IV Глава IV On reaching the tavern, Chichikov called a halt. His reasons for this were twofold - namely, that he wanted to rest the horses, and that he himself desired some refreshment. Подъехавши к трактиру, Чичиков велел остановиться по двум причинам: с одной стороны, чтоб дать отдохнуть лошадям, а с другой стороны, чтоб и самому несколько закусить и подкрепиться. In this connection the author feels bound to confess that the appetite and the capacity of such men are greatly to be envied. Автор должен признаться, что весьма завидуег аппетиту и желудку такого рода людей. Of those well-to-do folk of St. Petersburg and Moscow who spend their time in considering what they shall eat on the morrow, and in composing a dinner for the day following, and who never sit down to a meal without first of all injecting a pill and then swallowing oysters and crabs and a quantity of other monsters, while eternally departing for Karlsbad or the Caucasus, the author has but a small opinion. Yes, THEY are not the persons to inspire envy. Для него решительно ничего не значат все господа большой руки, живущие в Петербурге и Москве, проводящие время в обдумывании, что бы такое поесть завтра и какой бы обед сочинить на послезавтра, и принимающиеся за этот обед не иначе, как отправивши прежде в рот пилюлю, глотающие устерс, морских пауков и прочих чуд, а потом отправляющиеся в Карлсбад или на Кавказ Нет, эти господа никогда не возбуждали в нем зависти. Rather, it is the folk of the middle classes - folk who at one posthouse call for bacon, and at another for a sucking pig, and at a third for a steak of sturgeon or a baked pudding with onions, and who can sit down to table at any hour, as though they had never had a meal in their lives, and can devour fish of all sorts, and guzzle and chew it with a view to provoking further appetite - these, I say, are the folk who enjoy heaven's most favoured gift. Но господа средней руки, что на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся за стол, в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и моло?ками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плесом, так что вчуже пронимает аппетит, -- вот эти господа, точно, пользуются завидным даянием неба! To attain such a celestial condition the great folk of whom I have spoken would sacrifice half their serfs and half their mortgaged and non-mortgaged property, with the foreign and domestic improvements thereon, if thereby they could compass such a stomach as is possessed by the folk of the middle class. But, unfortunately, neither money nor real estate, whether improved or non-improved, can purchase such a stomach. Не один господин большой руки пожертвовал бы сию же минуту половину душ крестьян и половину имений, заложенных и незаложенных, со всеми улучшениями на иностранную и русскую ногу, с тем только, чтобы иметь такой желудок, какой имеет господин средней руки, но то беда, что ни за какие деньги, ниже? имения, с улучшениями и без улучшений, нельзя приобресть такого желудка, какой бывает у господина средней руки. The little wooden tavern, with its narrow, but hospitable, curtain suspended from a pair of rough-hewn doorposts like old church candlesticks, seemed to invite Chichikov to enter. Деревянный, потемневший трактир принял Чичикова под свой узенький гостеприимный навес на деревянных выточенных столбиках, похожих на старинные церковные подсвечники. True, the establishment was only a Russian hut of the ordinary type, but it was a hut of larger dimensions than usual, and had around its windows and gables carved and patterned cornices of bright-coloured wood which threw into relief the darker hue of the walls, and consorted well with the flowered pitchers painted on the shutters. Трактир был что-то вроде русской избы, несколько в большем размере. Резные узорочные карнизы из свежего дерева вокруг окон и под крышей резко и живо пестрили темные его стены; на ставнях были нарисованы кувшины с цветами. Ascending the narrow wooden staircase to the upper floor, and arriving upon a broad landing, Chichikov found himself confronted with a creaking door and a stout old woman in a striped print gown. Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворившуюся со скрипом дверь и вместе с нею исходивший свет и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: "This way, if you please," she said. "Сюда пожалуйте!" Within the apartment designated Chichikov encountered the old friends which one invariably finds in such roadside hostelries - to wit, a heavy samovar, four smooth, bescratched walls of white pine, a three-cornered press with cups and teapots, egg-cups of gilded china standing in front of ikons suspended by blue and red ribands, a cat lately delivered of a family, a mirror which gives one four eyes instead of two and a pancake for a face, and, beside the ikons, some bunches of herbs and carnations of such faded dustiness that, should one attempt to smell them, one is bound to burst out sneezing. В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало повыстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего. "Have you a sucking-pig?" Chichikov inquired of the landlady as she stood expectantly before him. "Поросенок есть?" с таким вопросом обратился Чичиков к стоявшей бабе. "Yes." "Есть". "And some horse-radish and sour cream?" "С хреном и со сметаною?" "Yes." "С хреном и со сметаною". "Then serve them." "Давай его сюда!" The landlady departed for the purpose, and returned with a plate, a napkin (the latter starched to the consistency of dried bark), a knife with a bone handle beginning to turn yellow, a two-pronged fork as thin as a wafer, and a salt-cellar incapable of being made to stand upright. Старуха пошла копаться и принесла тарелку, салфетку, накрахмаленную до того, что дыбилась, как засохшая кора, потом нож с пожелтевшею костяною колодочкою, тоненький, как перочинный, двузубую вилку и солонку, которую никак нельзя было поставить прямо на стол. Following the accepted custom, our hero entered into conversation with the woman, and inquired whether she herself or a landlord kept the tavern; how much income the tavern brought in; whether her sons lived with her; whether the oldest was a bachelor or married; whom the eldest had taken to wife; whether the dowry had been large; whether the father-in-law had been satisfied, and whether the said father-in-law had not complained of receiving too small a present at the wedding. In short, Chichikov touched on every conceivable point. Г ерой наш по обыкновению сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир или есть хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними ли живут сыновья, и что старший сын -- холостой или женатый человек, и какую взял жену, с большим ли приданым или нет, и доволен ли был тесть, и не сердился ли, что мало подарков получил на свадьбе; словом, не пропустил ничего. Likewise (of course) he displayed some curiosity as to the landowners of the neighbourhood. Their names, he ascertained, were Blochin, Potchitaev, Minoi, Cheprakov, and Sobakevitch. Само собою разумеется, что полюбопытствовал узнать, какие в окружности находятся у них помещики, и узнал, что всякие есть помещики: Блохин, Почитаев, Мыльной, Чепраков полковник, Собакевич. "Then you are acquainted with Sobakevitch?" he said; whereupon the old woman informed him that she knew not only Sobakevitch, but also Manilov, and that the latter was the more delicate eater of the two, since, whereas Manilov always ordered a roast fowl and some veal and mutton, and then tasted merely a morsel of each, Sobakevitch would order one dish only, but consume the whole of it, and then demand more at the same price. "А! Собакевича знаешь?" спросил он и тут же услышал, что старуха знает не только Собакевича, но и Манилова, и что Манилов будет повеликатней Собакевича: велит тотчас сварить курицу, спросит и телятинки; коли есть баранья печенка, то и бараньей печенки спросит, и всего только что попробует, а Собакевич одного чего-нибудь спросит, да уж зато всё съест, даже и подбавки потребует за ту же цену. Whilst Chichikov was thus conversing and partaking of the sucking pig until only a fragment of it seemed likely to remain, the sound of an approaching vehicle made itself heard. Когда он таким образом разговаривал, кушая поросенка, которого оставался уже последний кусок, послышался стук колес подъехавшего экипажа. Peering through the window, he saw draw up to the tavern door a light britchka drawn by three fine horses. Выглянувши в окно, увидел он остановившуюся перед трактиром легонькую бричку, запряженную тройкою добрых лошадей. From it there descended two men - one flaxen-haired and tall, and the other dark-haired and of slighter build. Из брички вылезали двое каких-то мужчин. Один белокурый, высокого роста; другой немного пониже, чернявый. While the flaxen-haired man was clad in a dark-blue coat, the other one was wrapped in a coat of striped pattern. Белокурый был в темносиней венгерке, чернявый просто в полосатом архалуке. Behind the britchka stood a second, but an empty, turn-out, drawn by four long-coated steeds in ragged collars and rope harnesses. Издали тащилась еще колясчонка, пустая, влекомая какой-то длинношерстной четверней с изорванными хомутами и веревочной упряжью. The flaxen-haired man lost no time in ascending the staircase, while his darker friend remained below to fumble at something in the britchka, talking, as he did so, to the driver of the vehicle which stood hitched behind. Белокурый тотчас же отправился по лестнице наверх, между тем как черномазый еще оставался и щупал что-то в бричке, разговаривая тут же со слугою и махая в то же время ехавшей за ними коляске. Somehow, the dark-haired man's voice struck Chichikov as familiar; and as he was taking another look at him the flaxen-haired gentleman entered the room. Г олос его показался Чичикову как будто несколько знакомым. Пока он его рассматривал, белокурый успел уже нащупать дверь и отворить ее. The newcomer was a man of lofty stature, with a small red moustache and a lean, hard-bitten face whose redness made it evident that its acquaintance, if not with the smoke of gunpowder, at all events with that of tobacco, was intimate and extensive. Это был мужчина высокого роста, лицом худощавый, или, что называют, издержанный, с рыжими усиками. По загоревшему лицу его можно было заключить, что он знал, что такое дым, если не пороховой, то по крайней мере табачный. Nevertheless he greeted Chichikov civilly, and the latter returned his bow. Он вежливо поклонился Чичикову, на что последний ответил тем же. Indeed, the pair would have entered into conversation, and have made one another's acquaintance (since a beginning was made with their simultaneously expressing satisfaction at the circumstance that the previous night's rain had laid the dust on the roads, and thereby made driving cool and pleasant) when the gentleman's darker-favoured friend also entered the room, and, throwing his cap upon the table, pushed back a mass of dishevelled black locks from his brow. В продолжение немногих минут они, вероятно бы, разговорились и хорошо познакомились между собою, потому что уже начало было сделано, и оба почти в одно и то же время изъявили удовольствие, что пыль по дороге была совершенно прибита вчерашним дождем, и теперь ехать и прохладно и приятно, как вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз свой, молодцевато взъерошив рукой свои черные густые волосы. The latest arrival was a man of medium height, but well put together, and possessed of a pair of full red cheeks, a set of teeth as white as snow, and coal-black whiskers. Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Indeed, so fresh was his complexion that it seemed to have been compounded of blood and milk, while health danced in his every feature. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его. "Ha, ha, ha!" he cried with a gesture of astonishment at the sight of Chichikov. "Ба, ба, ба!" вскричал он вдруг, расставив обе руки при виде Чичикова. "What chance brings YOU here?" "Какими судьбами?" Upon that Chichikov recognised Nozdrev - the man whom he had met at dinner at the Public Prosecutor's, and who, within a minute or two of the introduction, had become so intimate with his fellow guest as to address him in the second person singular, in spite of the fact that Chichikov had given him no opportunity for doing so. Чичиков узнал Ноздрева, того самого, с которым он вместе обедал у прокурора и который с ним в несколько минут сошелся на такую короткую ногу, что начал уже говорить ты , хотя, впрочем, он с своей стороны не подал к тому никакого повода. "Where have you been to-day?" Nozdrev inquired, and, without waiting for an answer, went on: "Куда ездил?" говорил Ноздрев и, не дождавшись ответа, продолжал далее: "For myself, I am just from the fair, and completely cleaned out. "А я, брат, с ярмарки. Поздравь: продулся в пух! Веришь ли, что никогда в жизни так не продувался. Actually, I have had to do the journey back with stage horses! Ведь я на обывательских приехал! Look out of the window, and see them for yourself." Вот посмотри нарочно в окно!" And he turned Chichikov's head so sharply in the desired direction that he came very near to bumping it against the window frame. Здесь он нагнул сам голову Чичикова, так что тот чуть не ударился ею об рамку. "Did you ever see such a bag of tricks? The cursed things have only just managed to get here. In fact, on the way I had to transfer myself to this fellow's britchka." "Видишь, какая дрянь! насилу дотащили проклятые; я уже пересел вот в его бричку". He indicated his companion with a finger. Говоря это, Ноздрев указал пальцем на своего товарища. "By the way, don't you know one another? "А вы еще не знакомы? He is Mizhuev, my brother-in-law. Зять мой Мижуев! He and I were talking of you only this morning. Мы с ним всё утро говорили о тебе. 'Just you see,' said I to him, 'if we do not fall in with Chichikov before we have done.' "Ну, смотри, говорю, если мы не встретим Чичикова". Heavens, how completely cleaned out I am! Ну, брат, если б ты знал, как я продулся! Not only have I lost four good horses, but also my watch and chain." Поверишь ли, что не только убухал четырех рысаков -- просто всё спустил. Ведь на мне нет ни цепочки, ни часов..." Chichikov perceived that in very truth his interlocutor was minus the articles named, as well as that one of Nozdrev's whiskers was less bushy in appearance than the other one. Чичиков взглянул и увидел точно, что на нем не было ни цепочки, ни часов. Ему даже показалось, что и один бакенбард был у него меньше и не так густ, как другой. "Had I had another twenty roubles in my pocket," went on Nozdrev, "I should have won back all that I have lost, as well as have pouched a further thirty thousand. Yes, I give you my word of honour on that." "А ведь будь только двадцать рублей в кармане", продолжал Ноздрев: "именно не больше, как двадцать, я отыграл бы всё, то-есть, кроме того, что отыграл бы, вот, как честный человек, тридцать тысяч сейчас положил бы в бумажник". "But you were saying the same thing when last I met you," put in the flaxen-haired man. "Yet, even though I lent you fifty roubles, you lost them all." "Ты, однако ж, и тогда так говорил", отвечал белокурый: а когда я тебе дал пятьдесят рублей, тут же просадил их". "But I should not have lost them THIS time. "И не просадил бы! ей-богу, не просадил бы! Don't try to make me out a fool. I should NOT have lost them, I tell you. Не сделай я сам глупость, право, не просадил бы. Had I only played the right card, I should have broken the bank." Не загни я после пароле на проклятой семерке утку, я бы мог сорвать весь банк". "But you did NOT break the bank," remarked the flaxen-haired man. "Однако ж не сорвал", сказал белокурый. "No. That was because I did not play my cards right. "Не сорвал, потому что загнул утку не во-время. But what about your precious major's play? Is THAT good?" А ты думаешь, маиор твой хорошо играет?" "Good or not, at least he beat you." "Хорошо или не хорошо, однако ж он тебя обыграл". "Splendid of him! "Эка важность!" сказал Ноздрев. Nevertheless I will get my own back. "Этак и я его обыграю. Let him play me at doubles, and we shall soon see what sort of a player he is! Нет, вот попробуй он играть дублетом, так вот тогда я посмотрю, я посмотрю тогда, какой он игрок! Friend Chichikov, at first we had a glorious time, for the fair was a tremendous success. Зато, брат Чичиков, как покутили мы в первые дни! Правда, ярмарка была отличнейшая. Indeed, the tradesmen said that never yet had there been such a gathering. Сами купцы говорят, что никогда не было такого съезда. I myself managed to sell everything from my estate at a good price. У меня всё, что ни привезли из деревни, продали по самой выгоднейшей цене. In fact, we had a magnificent time. Эх, братец! как покутили! I can't help thinking of it, devil take me! But what a pity YOU were not there! Теперь даже, как вспомнишь... чорт возьми! то-есть как жаль, что ты не был! Three versts from the town there is quartered a regiment of dragoons, and you would scarcely believe what a lot of officers it has. Forty at least there are, and they do a fine lot of knocking about the town and drinking. Вообрази, что в трех верстах от города стоял драгунский полк. Веришь ли, что офицеры, сколько их ни было, сорок человек одних офицеров было в городе; как начали мы, братец, пить... In particular, Staff-Captain Potsieluev is a SPLENDID fellow! You should just see his moustache! Штабс-ротмистр Поцелуев... такой славный! усы, братец, такие! Why, he calls good claret 'trash'! Бордо называет просто бурдашкой. 'Bring me some of the usual trash,' is his way of ordering it. "Принеси-ка, брат, говорит, бурдашки!" And Lieutenant Kuvshinnikov, too! Поручик Кувшинников... He is as delightful as the other man. In fact, I may say that every one of the lot is a rake. Ах, братец, какой премилый человек! вот уж, можно сказать, во всей форме кутила. I spent my whole time with them, and you can imagine that Ponomarev, the wine merchant, did a fine trade indeed! Мы всё были с ним вместе. Какого вина отпустил нам Пономарев! All the same, he is a rascal, you know, and ought not to be dealt with, for he puts all sorts of rubbish into his liquor - Indian wood and burnt cork and elderberry juice, the villain! Nevertheless, get him to produce a bottle from what he calls his 'special cellar,' and you will fancy yourself in the seventh heaven of delight. Нужно тебе знать, что он мошенник и в его лавке ничего нельзя брать: в вино мешает всякую дрянь: сандал, жженую пробку, и даже бузиной, подлец, затирает, но зато уж если вытащит из дальней комнатки, которая называется у него особенной, какую- нибудь бутылочку, ну просто, брат, находишься в эмпиреях. And what quantities of champagne we drank! Compared with it, provincial stuff is kvass18. Шампанское у нас было такое, -- что пред ним губернаторское? просто квас. Try to imagine not merely Clicquot, but a sort of blend of Clicquot and Matradura - Clicquot of double strength. Вообрази, не клико, а какое-то клико матрадура; это значит двойное клико. Also Ponomarev produced a bottle of French stuff which he calls 'Bonbon.' И еще достал одну бутылочку французского под названием: бонбон. Had it a bouquet, ask you? Why, it had the bouquet of a rose garden, of anything else you like. Запах? -- розетка и всё, что хочешь. What times we had, to be sure! Уж так покутили!.. Just after we had left Pnomarev's place, some prince or another arrived in the town, and sent out for some champagne; but not a bottle was there left, for the officers had drunk every one! После нас приехал какой-то князь, послал в лавку за шампанским, нет ни одной бутылки во всем городе, всё офицеры выпили. Why, I myself got through seventeen bottles at a sitting." 18 A liquor distilled from fermented bread crusts or sour fruit. Веришь ли, что я один в продолжение обеда выпил семнадцать бутылок шампанского!" "Come, come! You CAN'T have got through seventeen," remarked the flaxen-haired man. "Ну, семнадцать бутылок ты не выпьешь", заметил белокурый. "But I did, I give my word of honour," retorted Nozdrev. "Как честный человек говорю, что выпил", отвечал Ноздрев. "Imagine what you like, but you didn't drink even TEN bottles at a sitting." "Ты можешь себе говорить, что хочешь, а я тебе говорю, что и десяти не выпьешь". "Will you bet that I did not?" "Ну, хочешь об заклад, что выпью?" "No; for what would be the use of betting about it?" "К чему же об заклад?" "Then at least wager the gun which you have bought." "Ну, поставь свое ружье, которое купил в городе". "No, I am not going to do anything of the kind." "Не хочу". "Just as an experiment?" "Ну, да поставь, попробуй!" "No." "И пробовать не хочу". "It is as well for you that you don't, since, otherwise, you would have found yourself minus both gun and cap. "Да, был бы ты без ружья, как без шапки. However, friend Chichikov, it is a pity you were not there. Эх, брат Чичиков, то-есть как я жалел, что тебя не было! Had you been there, I feel sure you would have found yourself unable to part with Lieutenant Kuvshinnikov. Я знаю, что ты бы не расстался с поручиком Кувшинниковым. You and he would have hit it off splendidly. Уж как бы вы с ним хорошо сошлись! You know, he is quite a different sort from the Public Prosecutor and our other provincial skinflints -fellows who shiver in their shoes before they will spend a single kopeck. HE will play faro, or anything else, and at any time. Это не то, что прокурор и все губернские скряги в нашем городе, которые так и трясутся за каждую копейку. Этот, братец, и в гальбик, и в банчишку, и во всё, что хочешь. Why did you not come with us, instead of wasting your time on cattle breeding or something of the sort? But never mind. Embrace me. I like you immensely. Эх, Чичиков, ну что бы тебе стоило приехать? Право, свинтус ты за это, скотовод эдакой! поцелуй меня, душа, смерть люблю тебя! Mizhuev, see how curiously things have turned out. Chichikov has nothing to do with me, or I with him, yet here is he come from God knows where, and landed in the very spot where I happen to be living! Мижуев, смотри: вот судьба свела: ну что он мне или я ему? он приехал бог знает откуда, я тоже здесь живу... I may tell you that, no matter how many carriages I possessed, I should gamble the lot away. А сколько, брат, было карет, и всё это en gros. Recently I went in for a turn at billiards, and lost two jars of pomade, a china teapot, and a guitar. Then I staked some more things, and, like a fool, lost them all, and six roubles in addition. В фортунку крутнул, выиграл две банки помады, фарфоровую чашку и гитару; потом опять поставил один раз и прокрутил, канальство, еще сверх шесть целковых. What a dog is that Kuvshinnikov! А какой, если б ты знал, волокита Кувшинников! He and I attended nearly every ball in the place. Мы с ним были на всех почти балах. In particular, there was a woman - decolletee, and such a swell! I merely thought to myself, 'The devil take her!' but Kuvshinnikov is such a wag that he sat down beside her, and began paying her strings of compliments in French. Одна была такая разодетая, рюши на ней, и трюши, и чорт знает чего не было... я думаю себе только: "чорт возьми!" А Кувшинников, то-есть это такая бестия, подсел к ней и на французском языке подпускает ей такие комплименты... However, I did not neglect the damsels altogether -although HE calls that sort of thing 'going in for strawberries.' Поверишь ли, простых баб не пропустил. Это он называет: попользоваться насчет клубнички. By the way, I have a splendid piece of fish and some caviare with me. 'Tis all I HAVE brought back! Рыб и балыков навезли чудных. In fact it is a lucky chance that I happened to buy the stuff before my money was gone. Я таки привез с собою один, хорошо, что догадался купить, когда были еще деньги. Where are you for?" Ты куда теперь едешь?" "I am about to call on a friend." "А я к человечку к одному", сказал Чичиков. "On what friend? Let him go to the devil, and come to my place instead." "Ну, что человечек, брось его! поедем ко мне!" "I cannot, I cannot. I have business to do." "Нет, нельзя, есть дело". "Oh, business again! I thought so!" "Ну, вот уж и дело! уж и выдумал! ах ты Оподелдок Иванович!" "But I HAVE business to do - and pressing business at that." "Право, дело, да еще и нужное". "I wager that you're lying. "Пари держу, врешь! If not, tell me whom you're going to call upon." Ну, скажи только, к кому едешь?" "Upon Sobakevitch." "Ну, к Собакевичу". Instantly Nozdrev burst into a laugh compassable only by a healthy man in whose head every tooth still remains as white as sugar. By this I mean the laugh of quivering cheeks, the laugh which causes a neighbour who is sleeping behind double doors three rooms away to leap from his bed and exclaim with distended eyes, Здесь Ноздрев захохотал тем звонким смехом, каким заливается только свежий, здоровый человек, у которого все до последнего выказываются белые, как сахар, зубы, дрожат и прыгают щеки, и сосед за двумя дверями, в третьей комнате, вскидывается со сна, вытаращив очи и произнося: "Hullo! Something HAS upset him!" "Эк его разобрало!" "What is there to laugh at?" asked Chichikov, a trifle nettled; but Nozdrev laughed more unrestrainedly than ever, ejaculating: "Что ж тут смешного?" сказал Чичиков, отчасти недовольный таким смехом. Но Ноздрев продолжал хохотать во все горло, приговарирая: "Oh, spare us all! The thing is so amusing that I shall die of it!" "Ой, пощади! право, тресну со смеху!" "I say that there is nothing to laugh at," repeated Chichikov. "It is in fulfilment of a promise that I am on my way to Sobakevitch's." "Ничего нет смешного: я, дал ему слово", сказал Чичиков. "Then you will scarcely be glad to be alive when you've got there, for he is the veriest miser in the countryside. "Да ведь ты жизни не будешь рад, когда приедешь к нему, это просто жидомор! Oh, I know you. However, if you think to find there either faro or a bottle of 'Bonbon' you are mistaken. Ведь я знаю твой характер, ты жестоко опешишься, если думаешь найти там банчишку и добрую бутылку какого-нибудь бонбона. Look here, my good friend. Let Sobakevitch go to the devil, and come to MY place, where at least I shall have a piece of sturgeon to offer you for dinner. Послушай, братец: ну к чорту Собакевича, поедем-ка сейчас ко мне! каким балыком попотчую! Ponomarev said to me on parting: 'This piece is just the thing for you. Even if you were to search the whole market, you would never find a better one.' Пономарев, бестия, так раскланивался, говорит: для вас только; всю ярмарку, говорит, обыщите, не найдете такого. But of course he is a terrible rogue. Плут, однако ж, ужасный. I said to him outright: Я ему в глаза это говорил: 'You and the Collector of Taxes are the two greatest skinflints in the town.' "Вы, говорю, с нашим откупщиком первые мошенники!" But he only stroked his beard and smiled. Смеется, бестия, поглаживая бороду. Every day I used to breakfast with Kuvshinnikov in his restaurant. Мы с Кувшинниковым каждый день завтракали в его лавке. Well, what I was nearly forgetting is this: that, though I am aware that you can't forgo your engagement, I am not going to give you up - no, not for ten thousand roubles of money. I tell you that in advance." Ах, брат, вот позабыл тебе сказать: знаю, что ты теперь не отстанешь, но за десять тысяч не отдам, наперед говорю. Here he broke off to run to the window and shout to his servant (who was holding a knife in one hand and a crust of bread and a piece of sturgeon in the other -he had contrived to filch the latter while fumbling in the britchka for something else): Эй, Порфирий!" закричал он, подошедши к окну, на своего человека, который держал в одной руке ножик, а в другой корку хлеба с куском балыка, который посчастливилось ему мимоходом отрезать, вынимая что-то из брички. "Hi, Porphyri! Bring here that puppy, you rascal! "Эй, Порфирий!" кричал Ноздрев: "принеси-ка щенка! What a puppy it is! Каков щенок!" продолжал он, обращаясь к Чичикову. Unfortunately that thief of a landlord has given it nothing to eat, even though I have promised him the roan filly which, as you may remember, I swopped from Khvostirev." "Краденый, ни за самого себя не отдавал хозяин. Я ему сулил каурую кобылу, которую, помнишь, выменял у Хвостырева..." As a matter of act, Chichikov had never in his life seen either Khvostirev or the roan filly. Чичиков, впрочем, отроду не видал ни каурой кобылы, ни Хвостырева. "Barin, do you wish for anything to eat?" inquired the landlady as she entered. "Барин! ничего не хотите закусить?" сказала в это время, подходя к нему, старуха. "No, nothing at all. "Ничего. Ah, friend Chichikov, what times we had! Эх, брат, как покутили! Yes, give me a glass of vodka, old woman. What sort to you keep?" Впрочем, давай рюмку водки, какая у тебя есть?" "Aniseed." "Анисовая", отвечала старуха. "Then bring me a glass of it," repeated Nozdrev. "Ну, давай анисовой", сказал Ноздрев. "And one for me as well," added the flaxen-haired man. "Давай уж и мне рюмку!" сказал белокурый. "At the theatre," went on Nozdrev, "there was an actress who sang like a canary. "В театре одна актриса так, каналья, пела, как канарейка! Kuvshinnikov, who happened to be sitting with me, said: 'My boy, you had better go and gather that strawberry.' Кувшинников, который сидел возле меня, "вот, говорит, брат, попользоваться бы насчет клубнички!" As for the booths at the fair, they numbered, I should say, fifty." Одних балаганов, я думаю, было пятьдесят. At this point he broke off to take the glass of vodka from the landlady, who bowed low in acknowledgement of his doing so. Фенарди четыре часа вертелся мельницею". Здесь он принял рюмку из рук старухи, которая ему за то низко поклонилась. At the same moment Porphyri - a fellow dressed like his master (that is to say, in a greasy, wadded overcoat)- entered with the puppy. "А, давай его сюда!" закричал он, увидевши Порфирия, вошедшего с щенком. Порфирий был одет так же, как и барин, в каком-то архалуке, стеганом на вате, но несколько позамаслянней. "Put the brute down here," commanded Nozdrev, "and then fasten it up." "Давай его, клади сюда на пол!" Porphyri deposited the animal upon the floor; whereupon it proceeded to act after the manner of dogs. Порфирий положил щенка на пол, который, растянувшись на все четыре лапы, нюхал землю. "THERE'S a puppy for you!" cried Nozdrev, catching hold of it by the back, and lifting it up. "Вот щенок!" сказал Ноздрев, взявши его за спинку и приподнявши рукою. The puppy uttered a piteous yelp. Щенок испустил довольно жалобный вой. "I can see that you haven't done what I told you to do," he continued to Porphyri after an inspection of the animal's belly. "You have quite forgotten to brush him." "Ты, однако ж, не сделал того, что я тебе говорил", сказал Ноздрев, обратившись к Порфирию и рассматривая тщательно брюхо щенка: "и не подумал вычесать его?" "I DID brush him," protested Porphyri. "Нет, я его вычесывал". "Then where did these fleas come from?" "А отчего же блохи?" "I cannot think. "Не могу знать. Perhaps they have leapt into his coat out of the britchka." Статься может, как-нибудь из брички поналезли". "You liar! As a matter of fact, you have forgotten to brush him. "Врешь, врешь, и не воображал чесать; я думаю, дурак, еще своих напустил. Nevertheless, look at these ears, Chichikov. Just feel them." Вот посмотри-ка, Чичиков, посмотри, какие уши, на-ка пощупай рукою". "Why should I? Without doing that, I can see that he is well-bred." "Да зачем, я и так вижу: доброй породы!" отвечал Чичиков. "Nevertheless, catch hold of his ears and feel them." "Нет, возьми-ка нарочно, пощупай уши!" To humour the fellow Chichikov did as he had requested, remarking: Чичиков в угодность ему пощупал уши, примолвивши: "Yes, he seems likely to turn out well." "Да, хорошая будет собака". "And feel the coldness of his nose! Just take it in your hand." "А нос, чувствуешь, какой холодный? возьми-ка рукою". Not wishing to offend his interlocutor, Chichikov felt the puppy's nose, saying: Не желая обидеть его, Чичиков взял и за нос, сказавши: "Some day he will have an excellent scent." "Хорошее чутье". "Yes, will he not? 'Tis the right sort of muzzle for that. "Настоящий мордаш", продолжал Ноздрев. I must say that I have long been wanting such apuppy. "Я, признаюсь, давно острил зубы на мордаша. Porphyri, take him away again." На, Порфирий, отнеси его!" Porphyri lifted up the puppy, and bore it downstairs. Порфирий, взявши щенка под брюхо, унес его в бричку. "Look here, Chichikov," resumed Nozdrev. "You MUST come to my place. It lies only five versts away, and we can go there like the wind, and you can visit Sobakevitch afterwards." "Послушай, Чичиков, ты должен непременно теперь ехать ко мне; пять верст всего, духом домчимся, а там, пожалуй, можешь и к Собакевичу". "Shall I, or shall I not, go to Nozdrev's?" reflected Chichikov. "А что ж", подумал про себя Чичиков: "заеду я в самом деле к Ноздреву. "Is he likely to prove any more useful than the rest? Чем же он хуже других? такой же человек, да еще и проигрался. Well, at least he is as promising, even though he has lost so much at play. But he has a head on his shoulders, and therefore I must go carefully if I am to tackle him concerning my scheme." Горазд он, как видно, на всё; стало быть, у него даром можно кое-что выпросить". With that he added aloud: "Very well, I WILL come with you, but do not let us be long, for my time is very precious." "Изволь, едем", сказал он, "но, чур, не задержать, мне время дорого". "That's right, that's right!" cried Nozdrev. "Splendid, splendid! "Ну, душа, вот это так! Вот это хорошо! Let me embrace you!" Постой же! я тебя поцелую за это". And he fell upon Chichikov's neck. Здесь Ноздрев и Чичиков поцеловались. "All three of us will go." "И славно: втроем и покатим!" "No, no," put in the flaxen-haired man. "You must excuse me, for I must be off home." "Нет, ты уж, пожалуйста, меня-то отпусти", говорил белокурый: "мне нужно домой". "Rubbish, rubbish! I am NOT going to excuse you." "Пустяки, пустяки, брат, не пущу". "But my wife will be furious with me. You and Monsieur Chichikov must change into the other britchka." "Право, жена будет сердиться, теперь же ты можешь пересесть вот в ихнюю бричку". "Come, come! "Ни, ни, ни! The thing is not to be thought of." И не думай!" The flaxen-haired man was one of those people in whose character, at first sight, there seems to lurk a certain grain of stubbornness - so much so that, almost before one has begun to speak, they are ready to dispute one's words, and to disagree with anything that may be opposed to their peculiar form of opinion. For instance, they will decline to have folly called wisdom, or any tune danced to but their own. Always, however, will there become manifest in their character a soft spot, and in the end they will accept what hitherto they have denied, and call what is foolish sensible, and even dance - yes, better than any one else will do - to a tune set by some one else. In short, they generally begin well, but always end badly. Белокурый был один из тех людей, в характере которых на первый взгляд есть какое-то упорство. Еще не успеешь открыть рта, как они уже готовы спорить и, кажется, никогда не согласятся на то, что явно противуположно их образу мыслей, что никогда не назовут глупого умным и что в особенности не согласятся плясать по чужой дудке; а кончится всегда тем, что в характере их окажется мягкость, что они согласятся именно на то, что отвергали, глупое назовут умным и пойдут потом поплясывать как нельзя лучше под чужую дудку, словом, начнут гладью, а кончат гадью. "Rubbish!" said Nozdrev in answer to a further objection on his brother-in-law's part. And, sure enough, no sooner had Nozdrev clapped his cap upon his head than the flaxen-haired man started to follow him and his companion. "Вздор!" сказал Ноздрев в ответ на какое-то представление белокурого, надел ему на голову картуз, и -- белокурый отправился вслед за ними. "But the gentleman has not paid for the vodka?" put in the old woman. "За водочку, барин, не заплатили..." сказала старуха. "All right, all right, good mother. "А, хорошо, хорошо, матушка. Look here, brother-in-law. Pay her, will you, for I have not a kopeck left." Послушай, зятек! заплати, пожалуйста. У меня нет ни копейки в кармане". "How much?" inquired the brother-in-law. "Сколько тебе?" сказал зятек. "What, sir? Eighty kopecks, if you please," replied the old woman. "Да что, батюшка, двугривенник всего", отвечала старуха. "A lie! "Врешь, врешь. Give her half a rouble. That will be quite enough." Дай ей полтину, предовольно с нее". "No, it will NOT, barin," protested the old woman. However, she took the money gratefully, and even ran to the door to open it for the gentlemen. "Маловато, барин", сказала старуха, однако ж взяла деньги с благодарностию и еще побежала впопыхах отворять им дверь. As a matter of fact, she had lost nothing by the transaction, since she had demanded fully a quarter more than the vodka was worth. Она была не в убытке, потому что запросила вчетверо против того, что? стоила водка. The travellers then took their seats, and since Chichikov's britchka kept alongside the britchka wherein Nozdrev and his brother-in-law were seated, it was possible for all three men to converse together as they proceeded. Приезжие уселись. Бричка Чичикова ехала рядом с бричкой, в которой сидели Ноздрев и его зять, и потому они все трое могли очень свободно между собою разговаривать в продолжение дороги. Behind them came Nozdrev's smaller buggy, with its team of lean stage horses and Porphyri and the puppy. За ними следовала, беспрестанно отставая, небольшая колясчонка Ноздрева на тощих обывательских лошадях. В ней сидел Порфирий с щенком. But inasmuch as the conversation which the travellers maintained was not of a kind likely to interest the reader, I might do worse than say something concerning Nozdrev himself, seeing that he is destined to play no small role in our story. Так как разговор, который путешественники вели между собою, был не очень интересен для читателя, то сделаем лучше, если скажем что-нибудь о самом Ноздреве, которому, может быть, доведется сыграть не вовсе последнюю роль в нашей поэме. Nozdrev's face will be familiar to the reader, seeing that every one must have encountered many such. Лицо Ноздрева, верно, уже сколько-нибудь знакомо читателю. Fellows of the kind are known as "gay young sparks," and, even in their boyhood and school days, earn a reputation for being bons camarades (though with it all they come in for some hard knocks) for the reason that their faces evince an element of frankness, directness, and enterprise which enables them soon to make friends, and, almost before you have had time to look around, to start addressing you in the second person singular. Таких людей приходилось всякому встречать не мало. Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей и при всем том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе: ты. Yet, while cementing such friendships for all eternity, almost always they begin quarrelling the same evening, since, throughout, they are a loquacious, dissipated, high-spirited, over-showy tribe. Дружбу заведут, кажется, навек; но всегда почти так случается, что подружившийся подерется с ними того же вечера на дружеской пирушке. Они всегда говоруны, кутилы, лихачи, народ видный. Indeed, at thirty-five Nozdrev was just what he had been an eighteen and twenty - he was just such a lover of fast living. Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и в двадцать: охотник погулять. Nor had his marriage in any way changed him, and the less so since his wife had soon departed to another world, and left behind her two children, whom he did not want, and who were therefore placed in the charge of a good-looking nursemaid. Женитьба его ничуть не переменила, тем более что жена скоро отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно были ему не нужны. За детьми, однако ж, присматривала смазливая нянька. Never at any time could he remain at home for more than a single day, for his keen scent could range over scores and scores of versts, and detect any fair which promised balls and crowds. Consequently in a trice he would be there - quarrelling, and creating disturbances over the gaming-table (like all men of his type, he had a perfect passion for cards) yet playing neither a faultless nor an over-clean game, since he was both a blunderer and able to indulge in a large number of illicit cuts and other devices. The result was that the game often ended in another kind of sport altogether. That is to say, either he received a good kicking, or he had his thick and very handsome whiskers pulled; with the result that on certain occasions he returned home with one of those appendages looking decidedly ragged. Дома он больше дня никак не мог усидеть. Чуткой нос его слышал за несколько десятков верст, где была ярмарка со всякими съездами и балами; он уж в одно мгновенье ока был там, спорил и заводил сумятицу за зеленым столом, ибо имел, подобно всем таковым, страстишку к картишкам. В картишки, как мы уже видели из первой главы, играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много разных передержек и других тонкостей, и потому игра весьма часто оканчивалась другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой. Yet his plump, healthy-looking cheeks were so robustly constituted, and contained such an abundance of recreative vigour, that a new whisker soon sprouted in place of the old one, and even surpassed its predecessor. Но здоровые и полные щеки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы, что бакенбарды скоро вырастали вновь, еще даже лучше прежних. Again (and the following is a phenomenon peculiar to Russia) a very short time would have elapsed before once more he would be consorting with the very cronies who had recently cuffed him - and consorting with them as though nothing whatsoever had happened - no reference to the subject being made by him, and they too holding their tongues. И, что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего. In short, Nozdrev was, as it were, a man of incident. Ноздрев был в некотором отношении исторический человек. Never was he present at any gathering without some sort of a fracas occurring thereat. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Either he would require to be expelled from the room by gendarmes, or his friends would have to kick him out into the street. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели. At all events, should neither of those occurrences take place, at least he did something of a nature which would not otherwise have been witnessed. That is to say, should he not play the fool in a buffet to such an extent as to make very one smile, you may be sure that he was engaged in lying to a degree which at times abashed even himself. Если же этого не случится, то всё-таки что-нибудь да будет такое, чего с другим никак не будет: или нарежется в буфете таким образом, что только смеется, или проврется самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно. Moreover, the man lied without reason. For instance, he would begin telling a story to the effect that he possessed a blue-coated or a red-coated horse; until, in the end, his listeners would be forced to leave him with the remark, И наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти и тому подобную чепуху, так что слушающие наконец все отходят, произнесши: "You are giving us some fine stuff, old fellow!" "Ну, брат, ты, кажется, уж начал пули лить". Also, men like Nozdrev have a passion for insulting their neighbours without the least excuse afforded. (For that matter, even a man of good standing and of respectable exterior - a man with a star on his breast -may unexpectedly press your hand one day, and begin talking to you on subjects of a nature to give food for serious thought. Yet just as unexpectedly may that man start abusing you to your face - and do so in a manner worthy of a collegiate registrar rather than of a man who wears a star on his breast and aspires to converse on subjects which merit reflection. Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины. Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностью, со звездой на груди, будет вам жать руку, разговорится с вами о предметах глубоких, вызывающих на размышления, а потом, смотришь, тут же, пред вашими глазами и нагадит вам. И нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой на груди, разговаривающий о предметах высоких и предметах, вызывающих на размышление; так что стоишь только да дивишься, пожимая плечами, да и ничего более. All that one can do in such a case is to stand shrugging one's shoulders in amazement.) Well, Nozdrev had just such a weakness. Такую же странную страсть имел и Ноздрев. The more he became friendly with a man, the sooner would he insult him, and be ready to spread calumnies as to his reputation. Yet all the while he would consider himself the insulted one's friend, and, should he meet him again, would greet him in the most amicable style possible, and say, Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстроивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не почитал себя вашим неприятелем; напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: "You rascal, why have you given up coming to see me." "Ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заедешь". Thus, taken all round, Nozdrev was a person of many aspects and numerous potentialities. Ноздрев во многих отношениях был многосторонний человек, то-есть человек на все руки. In one and the same breath would he propose to go with you whithersoever you might choose (even to the very ends of the world should you so require) or to enter upon any sort of an enterprise with you, or to exchange any commodity for any other commodity which you might care to name. В ту же минуту он предлагал вам ехать куда угодно, хоть на край света, войти в какое хотите предприятие, менять всё, что ни есть, на всё, что хотите. Guns, horses, dogs, all were subjects for barter -though not for profit so far as YOU were concerned. Such traits are mostly the outcome of a boisterous temperament, as is additionally exemplified by the fact that if at a fair he chanced to fall in with a simpleton and to fleece him, he would then proceed to buy a quantity of the very first articles which came to hand - horse-collars, cigar-lighters, dresses for his nursemaid, foals, raisins, silver ewers, lengths of holland, wheatmeal, tobacco, revolvers, dried herrings, pictures, whetstones, crockery, boots, and so forth, until every atom of his money was exhausted. Ружье, собака, лошадь -- всё было предметом мены, но вовсе не с тем, чтобы выиграть, это происходило просто от какой-то неугомонной юркости и бойкости характера. Если ему на ярмарке посчастливилось напасть на простака и обыграть его, он накупал кучу всего, что прежде попадалось ему на глаза в лавках: хомутов, курительных смолок, ситцев, свечей, платков для няньки, жеребца, изюму, серебряный рукомойник, голландского холста, крупичатой муки, табаку, пистолетов, селедок, картин, точильный инструмент, горшков, сапогов, фаянсовую посуду -- насколько хватало денег. Yet seldom were these articles conveyed home, since, as a rule, the same day saw them lost to some more skilful gambler, in addition to his pipe, his tobacco-pouch, his mouthpiece, his four-horsed turn-out, and his coachman: with the result that, stripped to his very shirt, he would be forced to beg the loan of a vehicle from a friend. Впрочем, редко случалось, чтобы это было довезено домой; почти в тот же день спускалось оно всё другому, счастливейшему игроку, иногда даже прибавлялась собственная трубка с кисетом и мундштуком, а в другой раз и вся четверня со всем: с коляской и кучером, так что сам хозяин отправлялся в коротеньком сюртучке или архалуке искать какого- нибудь приятеля, чтобы попользоваться его экипажем. Such was Nozdrev. Вот какой был Ноздрев! Some may say that characters of his type have become extinct, that Nozdrevs no longer exist. Может быть, назовут его характером избитым, станут говорить, что теперь нет уже Ноздрева. Alas! such as say this will be wrong; for many a day must pass before the Nozdrevs will have disappeared from our ken. Увы! несправедливы будут те, которые станут говорить так. Ноздрев долго еще не выведется из мира. Everywhere they are to be seen in our midst - the only difference between the new and the old being a difference of garments. Persons of superficial observation are apt to consider that a man clad in a different coat is quite a different person from what he used to be. Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане; но легкомысленно-непроницательны люди, и человек в другом кафтане кажется им другим человеком. To continue. The three vehicles bowled up to the steps of Nozdrev's house, and their occupants alighted. Между тем три экипажа подкатили уже к крыльцу дома Ноздрева. But no preparations whatsoever had been made for the guest's reception, for on some wooden trestles in the centre of the dining-room a couple of peasants were engaged in whitewashing the ceiling and drawling out an endless song as they splashed their stuff about the floor. В доме не было никакого приготовления к их принятию. Посередине столовой стояли деревянные козлы, и два мужика, стоя на них, белили стены, затягивая какую-то бесконечную песню; пол весь был обрызган белилами. Hastily bidding peasants and trestles to be gone, Nozdrev departed to another room with further instructions. Ноздрев приказал тот же час мужиков и козлы вон и выбежал в другую комнату отдавать повеления. Indeed, so audible was the sound of his voice as he ordered dinner that Chichikov - who was beginning to feel hungry once more - was enabled to gather that it would be at least five o'clock before a meal of any kind would be available. Гости слышали, как он заказывал повару обед; сообразив это, Чичиков, начинавший уже несколько чувствовать аппетит, увидел, что раньше пяти часов они не сядут за стол. On his return, Nozdrev invited his companions to inspect his establishment - even though as early as two o'clock he had to announce that nothing more was to be seen. Ноздрев, возвратившись, повел гостей осматривать всё, что ни было у него на деревне, и, в два часа с небольшим, показал решительно всё, так что ничего уж больше не осталось показывать. The tour began with a view of the stables, where the party saw two mares (the one a grey, and the other a roan) and a colt; which latter animal, though far from showy, Nozdrev declared to have cost him ten thousand roubles. Прежде всего пошли они обсматривать конюшню, где видели двух кобыл, одну серую в яблоках, другую каурую, потом гнедого жеребца, на вид и неказистого, но за которого Ноздрев божился, что заплатил десять тысяч. "You NEVER paid ten thousand roubles for the brute!" exclaimed the brother-in-law. "Десяти тысяч ты за него не дал", заметил зять. "He isn't worth even a thousand." "Он и одной не сто?ит". "By God, I DID pay ten thousand!" asserted Nozdrev. "Ей-богу, дал десять тысяч", сказал Ноздрев. "You can swear that as much as you like," retorted the other. "Ты себе можешь божиться, сколько хочешь", отвечал зять. "Will you bet that I did not?" asked Nozdrev, but the brother-in-law declined the offer. "Ну, хочешь, побьемся об заклад!" сказал Ноздрев. Об заклад зять не захотел биться. Next, Nozdrev showed his guests some empty stalls where a number of equally fine animals (so he alleged) had lately stood. Потом Ноздрев показал пустые стойла, где были прежде тоже очень хорошие лошади. Also there was on view the goat which an old belief still considers to be an indispensable adjunct to such places, even though its apparent use is to pace up and down beneath the noses of the horses as though the place belonged to it. В этой же конюшне видели козла, которого, по старому поверью, почитали необходимым держать при лошадях, который, как казалось, был с ними в ладу, гулял под их брюхами, как у себя дома. Thereafter the host took his guests to look at a young wolf which he had got tied to a chain. Потом Ноздрев повел их глядеть волчонка, бывшего на привязи. "He is fed on nothing but raw meat," he explained, "for I want him to grow up as fierce as possible." "Вот волчонок!" сказал он: "я его нарочно кормлю сырым мясом. Мне хочется, чтобы он был совершенным зверем!" Then the party inspected a pond in which there were "fish of such a size that it would take two men all their time to lift one of them out." Пошли смотреть пруд, в котором, по словам Ноздрева, водилась рыба такой величины, что два человека с трудом вытаскивали штуку, в чем, однако ж, родственник не преминул усумниться. This piece of information was received with renewed incredulity on the part of the brother-in-law. "Now, Chichikov," went on Nozdrev, "let me show you a truly magnificent brace of dogs. The hardness of their muscles will surprise you, and they have jowls as sharp as needles." So saying, he led the way to a small, but neatly-built, shed surrounded on every side with a fenced-in run. "Я тебе, Чичиков", сказал Ноздрев, "покажу отличнейшую пару собак: крепость черных мясов просто наводит изумление, щиток -- игла!" и повел их к выстроенному очень красиво маленькому домику, окруженному большим, загороженным со всех сторон двором. Entering this run, the visitors beheld a number of dogs of all sorts and sizes and colours. Вошедши на двор, увидели там всяких собак, и густо-псовых, и чисто-псовых, всех возможных цветов и мастей: муругих, черных с подпалинами, полво-пегих, муруго-пегих, красно-пегих, черноухих, сероухих... Тут были все клички, все повелительные наклонения: стреляй, обругай, порхай, пожар, скосырь, черкай, допекай, припекай, северга, касатка, награда, попечительница. In their midst Nozdrev looked like a father lording it over his family circle. Erecting their tails - their "stems," as dog fanciers call those members - the animals came bounding to greet the party, and fully a score of them laid their paws upon Chichikov's shoulders. Ноздрев был среди их совершенно как отец среди семейства: все они, тут же пустивши вверх хвосты, зовомые у собачеев прави?лами, полетели прямо навстречу гостям и стали с ними здороваться. Штук десять из них положили свои лапы Ноздреву на плеча. Indeed, one dog was moved with such friendliness that, standing on its hind legs, it licked him on the lips, and so forced him to spit. Обругай оказал такую же дружбу Чичикову и, поднявшись на задние ноги, лизнул его языком в самые губы, так что Чичиков тут же выплюнул. That done, the visitors duly inspected the couple already mentioned, and expressed astonishment at their muscles. True enough, they were fine animals. Осмотрели собак, наводивших изумление крепостью черных мясов, -- хорошие были собаки. Next, the party looked at a Crimean bitch which, though blind and fast nearing her end, had, two years ago, been a truly magnificent dog. At all events, so said Nozdrev. Потом пошли осматривать крымскую суку, которая была уже слепая и, по словам Ноздрева, должна была скоро издохнуть, но, года два тому назад, была очень хорошая сука. Next came another bitch - also blind; then an inspection of the water-mill, which lacked the spindle-socket wherein the upper stone ought to have been revolving -"fluttering," to use the Russian peasant's quaint expression. Осмотрели и суку -- сука, точно, была слепая. Потом пошли осматривать водяную мельницу, где недоставало порхлицы, в которую утверждается верхний камень, быстро вращающийся на веретене, порхающий, по чудному выражению русского мужика. "But never mind," said Nozdrev. "Let us proceed to the blacksmith's shop." "А вот тут скоро будет и кузница!" сказал Ноздрев. So to the blacksmith's shop the party proceeded, and when the said shop had been viewed, Nozdrev said as he pointed to a field: Немного прошедши, они увидели, точно, кузницу, осмотрели и кузницу. "In this field I have seen such numbers of hares as to render the ground quite invisible. Indeed, on one occasion I, with my own hands, caught a hare by the hind legs." "Вот на этом поле", сказал Ноздрев, указывая пальцем на поле: "русаков такая гибель, что земли не видно; я сам своими руками поймал одного за задние ноги". "You never caught a hare by the hind legs with your hands!" remarked the brother-in-law. "Ну, русака ты не поймаешь рукою!" заметил зять. "But I DID" reiterated Nozdrev. "А вот же поймал, нарочно поймал!" отвечал Ноздрев. "However, let me show you the boundary where my lands come to an end." "Теперь я поведу тебя посмотреть", продолжал он, обращаясь к Чичикову: "границу, где оканчивается моя земля". So saying, he started to conduct his guests across a field which consisted mostly of moleheaps, and in which the party had to pick their way between strips of ploughed land and of harrowed. Ноздрев повел своих гостей полем, которое во многих местах состояло из кочек. Гости должны были пробираться между перелогами и взбороненными нивами. Soon Chichikov began to feel weary, for the terrain was so low-lying that in many spots water could be heard squelching underfoot, and though for a while the visitors watched their feet, and stepped carefully, they soon perceived that such a course availed them nothing, and took to following their noses, without either selecting or avoiding the spots where the mire happened to be deeper or the reverse. Чичиков начинал чувствовать усталость. Во многих местах ноги их выдавливали под собою воду, до такой степени место было низко. Сначала они было береглись и переступали осторожно, но потом, увидя, что это ни к чему не служит, брели прямо, не разбирая, где большая, а где меньшая грязь. At length, when a considerable distance had been covered, they caught sight of a boundary-post and a narrow ditch. Прошедши порядочное расстояние, увидели, точно, границу, состоявшую из деревянного столбика и узенького рва. "That is the boundary," said Nozdrev. "Everything that you see on this side of the post is mine, as well as the forest on the other side of it, and what lies beyond the forest." "Вот граница!" сказал Ноздрев: "всё, что ни видишь по эту сторону, всё это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и всё, что за лесом, всё это мое". "WHEN did that forest become yours?" asked the brother-in-law. "Да когда же этот лес сделался твоим?" спросил зять. "It cannot be long since you purchased it, for it never USED to be yours." "Разве ты недавно купил его? Ведь он не был твой". "Yes, it isn't long since I purchased it," said Nozdrev. "Да, я купил его недавно", отвечал Ноздрев. "How long?" "How long? "Когда же ты успел его, так скоро, купить?" Why, I purchased it three days ago, and gave a pretty sum for it, as the devil knows!" "Как же, я еще третьего дня купил, и дорого, чорт возьми, дал". "Indeed? Why, three days ago you were at the fair?" "Да ведь ты был в то время на ярмарке". "Wiseacre! "Эх ты Софрон! Cannot one be at a fair and buy land at the same time? Разве нельзя быть в одно время и на ярмарке и купить землю? Yes, I WAS at the fair, and my steward bought the land in my absence." Ну, я был на ярмарке, а приказчик мой тут без меня и купил". "Oh, your STEWARD bought it." The brother-in-law seemed doubtful, and shook his head. "Да, ну разве приказчик!" сказал зять, но и туг усумнился и покачал головою. The guests returned by the same route as that by which they had come; whereafter, on reaching the house, Nozdrev conducted them to his study, which contained not a trace of the things usually to be found in such apartments - such things as books and papers. On the contrary, the only articles to be seen were a sword and a brace of guns - the one "of them worth three hundred roubles," and the other "about eight hundred." Гости воротились тою же гадкою дорогою к дому. Ноздрев повел их в свой кабинет, в котором, впрочем, не было заметно следов того, что бывает в кабинетах, то-есть книг или бумаги; висели только сабли и два ружья, одно в триста, а другое в восемьсот рублей. The brother-in-law inspected the articles in question, and then shook his head as before. Зять, осмотревши, покачал только головою. Next, the visitors were shown some "real Turkish" daggers, of which one bore the inadvertent inscription, "Saveli Sibiriakov 19, Master Cutler." Потом были показаны турецкие кинжалы, на одном из которых по ошибке было вырезано: Мастер Савелий Сибиряков. Then came a barrel-organ, on which Nozdrev started to play some tune or another. Вслед за тем показалась гостям шарманка. Ноздрев, тут же, провертел пред ними кое-что. For a while the sounds were not wholly unpleasing, but suddenly something seemed to go wrong, for a mazurka started, to be followed by Шарманка играла не без приятности, но в средине ее, кажется, что-то случилось: ибо мазурка окончивалась песнею, "Marlborough has gone to the war," and to this, again, there succeeded an antiquated waltz. "Мальбруг в поход поехал"; а "Мальбруг в поход поехал" неожиданно завершался каким-то давно знакомым вальсом. Also, long after Nozdrev had ceased to turn the handle, one particularly shrill-pitched pipe which had, throughout, refused to harmonise with the rest kept up a protracted whistling on its own account. Уже Ноздрев давно перестал вертеть, но в шарманке была одна дудка, очень бойкая, никак не хотевшая угомониться, и долго еще потом свистела она одна. Then followed an exhibition of tobacco pipes - pipes of clay, of wood, of meerschaum, pipes smoked and non-smoked; pipes wrapped in chamois leather and not so wrapped; an amber-mounted hookah (a stake won at cards) and a tobacco pouch (worked, it was alleged, by some countess who had fallen in love with Nozdrev at a posthouse, and whose handiwork Nozdrev averred to constitute the "sublimity of superfluity"- a term which, in the Nozdrevian vocabulary, purported to signify the acme of perfection). 19 That is to say, a distinctively Russian name. Потом показались трубки деревянные, глиняные, пенковые, обкуренные и необкуренные, обтянутые замшею и необтянутые, чубук с янтарным мундштуком, недавно выигранный, и кисет, вышитый какою-то графинею, где-то на почтовой станции влюбившеюся в него по уши, у которой ручки, по словам его, были самой субтильной сюперфлю, -- слово, вероятно, означавшее у него высочайшую точку совершенства. Finally, after some hors-d'oeuvres of sturgeon's back, they sat down to table - the time being then nearly five o'clock. Закусивши балыком, они сели за стол близ пяти часов. But the meal did not constitute by any means the best of which Chichikov had ever partaken, seeing that some of the dishes were overcooked, and others were scarcely cooked at all. Обед, как видно, не составлял у Ноздрева главного в жизни; блюда не играли большой роли: кое-что и пригорело, кое-что и вовсе не сварилось. Evidently their compounder had trusted chiefly to inspiration - she had laid hold of the first thing which had happened to come to hand. For instance, had pepper represented the nearest article within reach, she had added pepper wholesale. Had a cabbage chanced to be so encountered, she had pressed it also into the service. And the same with milk, bacon, and peas. In short, her rule seemed to have been "Make a hot dish of some sort, and some sort of taste will result." Видно, что повар руководствовался более каким-то вдохновеньем и клал первое, что попадалось под руку: стоял ли возле него перец -он сыпал перец, капуста ли попалась -- совал капусту, пичкал молоко, ветчину, горох, словом, катай-валяй, было бы горячо, а вкус какой-нибудь, верно, выдет. For the rest, Nozdrev drew heavily upon the wine. Even before the soup had been served, he had poured out for each guest a bumper of port and another of "haut" sauterne. (Never in provincial towns is ordinary, vulgar sauterne even procurable.) Next, he called for a bottle of madeira -"as fine a tipple as ever a field-marshall drank"; but the madeira only burnt the mouth, since the dealers, familiar with the taste of our landed gentry (who love "good" madeira) invariably doctor the stuff with copious dashes of rum and Imperial vodka, in the hope that Russian stomachs will thus be enabled to carry off the lot. Зато Ноздрев налег на вина: еще не подавали супа, он уже налил гостям по большому стакану портвейна и по другому госотерна, потому что в губернских и уездных городах не бывает простого сотерна. Потом Ноздрев велел принести бутылку мадеры, лучше которой не пивал сам фельдмаршал. Мадера, точно, даже горела во рту, ибо купцы, зная уже вкус помещиков, любивших добрую мадеру, заправляли ее беспощадно ромом, а иной раз вливали туда и царской водки, в надежде, что всё вынесут русские желудки. After this bottle Nozdrev called for another and "a very special" brand - a brand which he declared to consist of a blend of burgundy and champagne, and of which he poured generous measures into the glasses of Chichikov and the brother-in-law as they sat to right and left of him. But since Chichikov noticed that, after doing so, he added only a scanty modicum of the mixture to his own tumbler, our hero determined to be cautious, and therefore took advantage of a moment when Nozdrev had again plunged into conversation and was yet a third time engaged in refilling his brother-in-law's glass, to contrive to upset his (Chichikov's) glass over his plate. Потом Ноздрев велел еще принесть какую-то особенную бутылку, которая, по словам его, была и бургоньон и шампаньон вместе. Он наливал очень усердно в оба стакана, и направо и налево, и зятю и Чичикову; Чичиков заметил, однако же, как-то вскользь, что самому себе он не много прибавлял. Это заставило его быть осторожным, и как только Ноздрев как-нибудь заговаривался или наливал зятю, он опрокидывал в ту же минуту свой стакан в тарелку. In time there came also to table a tart of mountain-ashberries - berries which the host declared to equal, in taste, ripe plums, but which, curiously enough, smacked more of corn brandy. В непродолжительном времени была принесена на стол рябиновка, имевшая, по словам Ноздрева, совершенный вкус сливок, но в которой, к изумлению, слышна была сивушища во всей своей силе. Next, the company consumed a sort of pasty of which the precise name has escaped me, but which the host rendered differently even on the second occasion of its being mentioned. Потом пили какой-то бальзам, носивший такое имя, какое даже трудно было припомнить, да и сам хозяин в другой раз назвал его уже другим именем. The meal over, and the whole tale of wines tried, the guests still retained their seats - a circumstance which embarrassed Chichikov, seeing that he had no mind to propound his pet scheme in the presence of Nozdrev's brother-in-law, who was a complete stranger to him. No, that subject called for amicable and PRIVATE conversation. Обед давно уже кончился, и вины были перепробованы, но гости всё еще сидели за столом. Чичиков никак не хотел заговорить с Ноздревым при зяте насчет главного предмета. Все-таки зять был человек посторонний, а предмет требовал уединенного и дружеского разговора. Nevertheless, the brother-in-law appeared to bode little danger, seeing that he had taken on board a full cargo, and was now engaged in doing nothing of a more menacing nature than picking his nose. Впрочем, зять вряд ли мог быть человеком опасным, потому что нагрузился, кажется, вдоволь и, сидя на стуле, ежеминутно клевался носом. At length he himself noticed that he was not altogether in a responsible condition; wherefore he rose and began to make excuses for departing homewards, though in a tone so drowsy and lethargic that, to quote the Russian proverb, he might almost have been "pulling a collar on to a horse by the clasps." Заметив и сам, что находился не в надежном состоянии, он стал наконец отпрашиваться домой, но таким ленивым и вялым голосом, как будто бы, по русскому выражению, натаскивал клещами на лошадь хомут. "No, no!" cried Nozdrev. "I am NOT going to let you go." "И ни-ни! не пущу!" сказал Ноздрев. "But I MUST go," replied the brother-in-law. "Don't dry to hinder me. You are annoying me greatly." "Нет, не обижай меня, друг мой, право, поеду", говорил зять: "ты меня очень обидишь". "Rubbish! We are going to play a game of banker." "Пустяки, пустяки! мы соорудим сию минуту банчишку" "No, no. You must play it without me, my friend. My wife is expecting me at home, and I must go and tell her all about the fair. "Нет, сооружай, брат, сам, а я не могу, жена будет в большой претензии, право; я должен ей рассказать о ярмарке. Yes, I MUST go if I am to please her. Do not try to detain me." Нужно, брат, право, нужно доставить ей удовольствие Нет, ты не держи меня!" "Your wife be -! But have you REALLY an important piece of business with her?" "Ну ее, жену, к...! важное в самом деле дело станете делать вместе!" "No, no, my friend. The real reason is that she is a good and trustful woman, and that she does a great deal for me. The tears spring to my eyes as I think of it. "Нет, брат! она такая почтенная и верная! Услуги оказывает такие... поверишь, у меня слезы на глазах. Do not detain me. As an honourable man I say that I must go. Нет, ты не держи меня; как честный человек, поеду. Of that I do assure you in all sincerity." Я тебя в этом уверяю по истинной совести". "Oh, let him go," put in Chichikov under his breath. "What use will he be here?" "Пусть его едет: что в нем проку!" сказал тихо Чичиков Ноздреву. "Very well," said Nozdrev, "though, damn it, I do not like fellows who lose their heads." Then he added to his brother-in-law: "All right, Thetuk 20. "А и вправду!" сказал Ноздрев: "смерть не люблю таких растепелей!" и прибавил вслух: "Ну, чорт с тобою, поезжай бабиться с женою, фетюк!" Off you go to your wife and your woman's talk and may the devil go with you!" 20 A jeering appellation which owes its origin to the fact that certain Russians cherish a prejudice against the initial character of the word - namely, the Greek theta, or TH. "Do not insult me with the term Thetuk," retorted the brother-in-law. "To her I owe my life, and she is a dear, good woman, and has shown me much affection. "Нет, брат, ты не ругай меня фетюком {Фетюк слово обидное для мужчины, происходит от ?. буквы, почитаемой неприличною буквою.}", отвечал зять; "я ей жизнью обязан. At the very thought of it I could weep. You see, she will be asking me what I have seen at the fair, and tell her about it I must, for she is such a dear, good woman." Такая, право, добрая, милая, такие ласки оказывает... до слез разбирает, спросит, что видел на ярмарке, нужно всё рассказать, такая, право, милая". "Then off you go to her with your pack of lies. "Ну, поезжай, ври ей чепуху! Here is your cap." Вот картуз твой". "No, good friend, you are not to speak of her like that. By so doing you offend me greatly - I say that she is a dear, good woman." "Нет, брат, тебе совсем не следует о ней так отзываться; этим ты, можно сказать, меня самого обижаешь, она такая милая". "Then run along home to her." "Ну, так и убирайся к ней скорее!" "Yes, I am just going. Excuse me for having been unable to stay. "Да, брат, поеду, извини, что не могу остаться. Gladly would I have stayed, but really I cannot." Душой рад бы был, но не могу". The brother-in-law repeated his excuses again and again without noticing that he had entered the britchka, that it had passed through the gates, and that he was now in the open country. Зять еще долго повторял свои извинения, не замечая, что сам уже давно сидел в бричке, давно выехал за ворота и перед ним давно были одни пустые поля. Permissibly we may suppose that his wife succeeded in gleaning from him few details of the fair. Должно думать, что жена не много слышала подробностей о ярмарке. "What a fool!" said Nozdrev as, standing by the window, he watched the departing vehicle. "Такая дрянь!" говорил Ноздрев, стоя перед окном и глядя на уезжавший экипаж. "Yet his off-horse is not such a bad one. For a long time past I have been wanting to get hold of it. "Вон как потащился! конек пристяжной не дурен, я давно хотел подцепить его. A man like that is simply impossible. Да ведь такой... с ним нельзя никак сойтиться. Yes, he is a Thetuk, a regular Thetuk." Фетюк, просто фетюк!" With that they repaired to the parlour, where, on Porphyri bringing candles, Chichikov perceived that his host had produced a pack of cards. Засим вошли они в комнату. Порфирий подал свечи, и Чичиков заметил в руках хозяина неизвестно откуда взявшуюся колоду карт. "I tell you what," said Nozdrev, pressing the sides of the pack together, and then slightly bending them, so that the pack cracked and a card flew out. "А что, брат", говорил Ноздрев, прижавши бока колоды пальцами и несколько погнувши ее, так что треснула и отскочила бумажка. "How would it be if, to pass the time, I were to make a bank of three hundred?" "Ну, для препровождения времени, держу триста рублей банку!" Chichikov pretended not to have heard him, but remarked with an air of having just recollected a forgotten point: Но Чичиков прикинулся, как будто и не слышал, о чем речь, и сказал, как бы вдруг припомнив: "By the way, I had omitted to say that I have a request to make of you." "А! чтоб не позабыть: у меня к тебе просьба". "What request?" "Какая?" "First give me your word that you will grant it." "Дай прежде слово, что исполнишь" "What is the request, I say?" "Да какая просьба?" "Then you give me your word, do you?" "Ну, да уж дай слово!" "Certainly." "Изволь". "Your word of honour?" "Честное слово?" "My word of honour." "Честное слово". "This, then, is my request. I presume that you have a large number of dead serfs whose names have not yet been removed from the revision list?" "Вот какая просьба: у тебя есть, чай, много умерших крестьян, которые еще не вычеркнуты из ревизии?" "I have. But why do you ask?" "Ну, есть; а что" "Because I want you to make them over to me." "Переведи их на меня, на мое имя" "Of what use would they be to you?" "А на что тебе?" "Never mind. I have a purpose in wanting them." "Ну, да мне нужно". "What purpose?" "Да на что?" "A purpose which is strictly my own affair. In short, I need them." "Ну, да уж нужно... уж это мое дело, словом нужно". "You seem to have hatched a very fine scheme. "Ну, уж, верно, что-нибудь затеял. Out with it, now! What is in the wind?" Признайся, что?" "How could I have hatched such a scheme as you say? One could not very well hatch a scheme out of such a trifle as this." "Да что ж затеял? из этакого пустяка и затеять ничего нельзя". "Then for what purpose do you want the serfs?" "Да зачем же они тебе?" "Oh, the curiosity of the man! He wants to poke his fingers into and smell over every detail!" "Ох, какой любопытный! ему всякую дрянь хотелось бы пощупать рукой, да еще и понюхать!" "Why do you decline to say what is in your mind? "Да к чему ж ты не хочешь сказать?" "Да что же тебе за прибыль знать? ну, просто так, пришла фантазия". At all events, until you DO say I shall not move in the matter." "But how would it benefit you to know what my plans are? A whim has seized me. That is all. Nor are you playing fair. "Так вот же: до тех пор, пока не скажешь, не сделаю!" You have given me your word of honour, yet now you are trying to back out of it." "Ну вот видишь, вот уж и нечестно с твоей стороны: слово дал, да и на попятный двор". "No matter what you desire me to do, I decline to do it until you have told me your purpose." "Ну, как ты себе хочешь, а не сделаю, пока не скажешь, на что". "What am I to say to the fellow?" thought Chichikov. He reflected for a moment, and then explained that he wanted the dead souls in order to acquire a better standing in society, since at present he possessed little landed property, and only a handful of serfs. "Что бы такое сказать ему?" подумал Чичиков и после минутного размышления объявил, что мертвые души нужны ему для приобретения весу в обществе, что он поместьев больших не имеет, так до того времени хоть бы какие-нибудь душонки. "You are lying," said Nozdrev without even letting him finish. "Врешь, врешь!" сказал Ноздрев, не давши окончить ему. "Yes, you are lying my good friend." "Врешь, брат!" Chichikov himself perceived that his device had been a clumsy one, and his pretext weak. Чичиков и сам заметил, что придумал не очень ловко и предлог довольно слаб. "I must tell him straight out," he said to himself as he pulled his wits together. "Should I tell you the truth," he added aloud, "I must beg of you not to repeat it. "Ну, так я ж тебе скажу, прямее", сказал он, поправившись: "только, пожалуйста, не проговорись никому. The truth is that I am thinking of getting married. But, unfortunately, my betrothed's father and mother are very ambitious people, and do not want me to marry her, since they desire the bridegroom to own not less than three hundred souls, whereas I own but a hundred and fifty, and that number is not sufficient." Я задумал жениться; но нужно тебе знать, что отец и мать невесты преамбиционные люди. Такая, право, комиссия: не рад, что связался; хотят непременно, чтобы у жениха было никак не меньше трех сот душ, а так как у меня целых почти полутораста крестьян недостает..." "Again you are lying," said Nozdrev. "Ну врешь! врешь!" закричал опять Ноздрев. "Then look here; I have been lying only to this extent." And Chichikov marked off upon his little finger a minute portion. "Nevertheless I will bet my head that you have been lying throughout." "Ну вот уж здесь", сказал Чичиков: "ни вот на столько не солгал", и показал большим пальцем на своем мизинце самую маленькую часть. "Come, come! That is not very civil of you. Why should I have been lying?" "Езуит, езуит. Голову ставлю, что врешь!" "Однако ж это обидно! что же я такое в самом деле! почему я непременно лгу?" "Because I know you, and know that you are a regular skinflint. I say that in all friendship. "Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! If I possessed any power over you I should hang you to the nearest tree." Если бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве". This remark hurt Chichikov, for at any time he disliked expressions gross or offensive to decency, and never allowed any one - no, not even persons of the highest rank - to behave towards him with an undue measure of familiarity. Чичиков оскорбился таким замечанием. Уже всякое выражение, сколько-нибудь грубое или оскорбляющее благопристойность, было ему неприятно. Consequently his sense of umbrage on the present occasion was unbounded. Он даже не любил допускать с собой ни в каком случае фамильярного обращения, разве только если особа была слишком высокого звания. И потому теперь он совершенно обиделся. "By God, I WOULD hang you!" repeated Nozdrev. "I say this frankly, and not for the purpose of offending you, but simply to communicate to you my friendly opinion." "Ей-богу, повесил бы", повторил Ноздрев: "я тебе говорю это откровенно, не с тем, чтобы тебя обидеть, а просто по-дружески говорю". "To everything there are limits," retorted Chichikov stiffly. "Всему есть границы", сказал Чичиков с чувством достоинства. "If you want to indulge in speeches of that sort you had better return to the barracks." However, after a pause he added: "If you do not care to give me the serfs, why not SELL them?" "Если хочешь пощеголять подобными речами, так ступай в казармы", и потом присовокупил: "не хочешь подарить, так продай". "SELL them? "Продать! I know you, you rascal! You wouldn't give me very much for them, WOULD you?" Да ведь я знаю тебя, ведь ты подлец, ведь ты дорого не дашь за них?" "A nice fellow! Look here. What are they to you? "Эх, да ты ведь тоже хорош! Смотри ты! So many diamonds, eh?" Что они у тебя, бриллиантовые, что ли?" "I thought so! "Ну, так и есть. I know you!" Я уж тебя знал". "Pardon me, but I could wish that you were a member of the Jewish persuasion. "Помилуй, брат, что ж у тебя за жидовское побуждение! You would give them to me fast enough then." Ты бы должен просто отдать мне их". "On the contrary, to show you that I am not a usurer, I will decline to ask of you a single kopeck for the serfs. "Ну, послушай, чтоб доказать тебе, что я вовсе не какой- нибудь скалдырник, я не возьму за них ничего. All that you need do is to buy that colt of mine, and then I will throw in the serfs in addition." Купи у меня жеребца, я тебе дам их в придачу". "But what should I want with your colt?" said Chichikov, genuinely astonished at the proposal. "Помилуй, на что ж мне жеребец?" сказал Чичиков, изумленный в самом деле таким предложением. "What should YOU want with him? Why, I have bought him for ten thousand roubles, and am ready to let you have him for four." "Как на что? да ведь я за него заплатил десять тысяч, а тебе отдаю за четыре". "I ask you again: of what use could the colt possibly be to me? "Да на что мне жеребец? I am not the keeper of a breeding establishment." Завода я не держу". "Ah! I see that you fail to understand me. Let me suggest that you pay down at once three thousand roubles of the purchase money, and leave the other thousand until later." "Да послушай, ты не понимаешь: ведь я с тебя возьму теперь всего только три тысячи, а остальную тысячу ты можешь заплатить мне после". "But I do not mean to buy the colt, damn him!" "Да не нужен мне жеребец, бог с ним!" "Then buy the roan mare." "Ну, купи каурую кобылу". "No, nor the roan mare." "И кобылы не нужно". "Then you shall have both the mare and the grey horse which you have seen in my stables for two thousand roubles." "За кобылу и за серого коня, которого ты у меня видел, возьму я с тебя только две тысячи". "I require no horses at all." "Да не нужны мне лошади". "But you would be able to sell them again. You would be able to get thrice their purchase price at the very first fair that was held." "Ты их продашь: тебе на первой ярмарке дадут за них втрое больше". "Then sell them at that fair yourself, seeing that you are so certain of making a triple profit." "Так лучше ж ты их сам продай, когда уверен, что выиграешь втрое". "Oh, I should make it fast enough, only I want YOU to benefit by the transaction." "Я знаю, что выиграю, да мне хочется, чтобы и ты получил выгоду". Chichikov duly thanked his interlocutor, but continued to decline either the grey horse or the roan mare. Чичиков поблагодарил за расположение и напрямик отказался и от серого коня и от каурой кобылы. "Then buy a few dogs," said Nozdrev. "Ну, так купи собак. "I can sell you a couple of hides a-quiver, ears well pricked, coats like quills, ribs barrel-shaped, and paws so tucked up as scarcely to graze the ground when they run." Я тебе продам такую пару, просто, мороз по коже подирает! брудастая с усами, шерсть стоит вверх, как щетина. Бочковатость ребр уму непостижимая, лапа вся в комке, земли не зацепит!" "Of what use would those dogs be to me? I am not a sportsman." "Да зачем мне собаки? я не охотник". "But I WANT you to have the dogs. "Да мне хочется, чтобы у тебя были собаки. Listen. If you won't have the dogs, then buy my barrel-organ. 'Tis a splendid instrument. As a man of honour I can tell you that, when new, it cost me fifteen hundred roubles. Well, you shall have it for nine hundred." Послушай, если уж не хочешь собак, так купи у меня шарманку, чудная шарманка; самому, как честный человек, обошлась в полторы тысячи; тебе отдаю за 900 рублей". "Come, come! What should I want with a barrel-organ? "Да зачем же мне шарманка? I am not a German, to go hauling it about the roads and begging for coppers." Ведь я не немец, чтобы, тащася с ней по дорогам, выпрашивать деньги". "But this is quite a different kind of organ from the one which Germans take about with them. "Да ведь это не такая шарманка, как носят немцы. You see, it is a REAL organ. Look at it for yourself. It is made of the best wood. Это орган; посмотри нарочно: вся из красного дерева. I will take you to have another view of it." Вот я тебе покажу ее еще!" And seizing Chichikov by the hand, Nozdrev drew him towards the other room, where, in spite of the fact that Chichikov, with his feet planted firmly on the floor, assured his host, again and again, that he knew exactly what the organ was like, he was forced once more to hear how Marlborough went to the war. Здесь Ноздрев, схвативши за руку Чичикова, стал тащить его в другую комнату, и как тот ни упирался ногами в пол и ни уверял, что он знает уже, какая шарманка, но должен был услышать еще раз, каким образом поехал в поход Мальбруг. "Then, since you don't care to give me any money for it," persisted Nozdrev, "listen to the following proposal. I will give you the barrel-organ and all the dead souls which I possess, and in return you shall give me your britchka, and another three hundred roubles into the bargain." "Когда ты не хочешь на деньги, так вот что, слушай: я тебе дам шарманку и все, сколько ни есть у меня, мертвые души, а ты мне дай свою бричку и триста рублей придачи". "Listen to the man! In that case, what should I have left to drive in?" "Ну вот еще, а я-то в чем поеду?" "Oh, I would stand you another britchka. "Я тебе дам другую бричку. Come to the coach-house, and I will show you the one I mean. Вот пойдем в сарай, я тебе покажу ее! It only needs repainting to look a perfectly splendid britchka." Ты ее только перекрасишь, и будет чудо бричка". "The ramping, incorrigible devil!" thought Chichikov to himself as at all hazards he resolved to escape from britchkas, organs, and every species of dog, however marvellously barrel-ribbed and tucked up of paw. "Эх, его неугомонный бес как обуял!" подумал про себя Чичиков и решился во что бы ни стало отделаться от всяких бричек, шарманок и всех возможных собак, несмотря на непостижимую уму бочковатость ребр и комкость лап. "And in exchange, you shall have the britchka, the barrel-organ, and the dead souls," repeated Nozdrev. "Да ведь бричка, шарманка и мертвые души, все вместе!" "I must decline the offer," said Chichikov. "Не хочу", сказал еще раз Чичиков. "And why?" "Отчего ж ты не хочешь?" "Because I don't WANT the things - I am full up already." "Оттого, что просто не хочу, да и полно". "I can see that you don't know how things should be done between good friends and comrades. "Экой ты такой, право! С тобой, как я вижу, нельзя, как водится между хорошими друзьями и товарищами, такой, право!.. Plainly you are a man of two faces." Сейчас видно, что двуличный человек!" "What do you mean, you fool? "Да что же я, дурак, что ли? Think for yourself. Why should I acquire articles which I don't want?" Ты посуди сам: зачем же мне приобретать вещь, решительно для меня ненужную?" "Say no more about it, if you please. "Ну, уж, пожалуйста, не говори. I have quite taken your measure. Теперь я очень хорошо тебя знаю. But see here. Такая, право, ракалия! Should you care to play a game of banker? Ну, послушай, хочешь, метнем банчик. I am ready to stake both the dead souls and the barrel-organ at cards." Я поставлю всех умерших на карту, шарманку тоже". "No; to leave an issue to cards means to submit oneself to the unknown," said Chichikov, covertly glancing at the pack which Nozdrev had got in his hands. "Ну, решаться в банк, значит подвергаться неизвестности", говорил Чичиков и между тем взглянул искоса на бывшие в руках у него карты. Somehow the way in which his companion had cut that pack seemed to him suspicious. Обе талии ему показались очень похожими на искусственные, и самый крап глядел весьма подозрительно. "Why 'to the unknown'?" asked Nozdrev. "Отчего ж неизвестности?" сказал Ноздрев. "There is no such thing as 'the unknown.' "Никакой неизвестности! Should luck be on your side, you may win the devil knows what a haul. Будь только на твоей стороне счастие, ты можешь выиграть чортову пропасть. Oh, luck, luck!" he went on, beginning to deal, in the hope of raising a quarrel. "Here is the cursed nine upon which, the other night, I lost everything. Вон она! экое счастье!" говорил он, начиная метать для возбуждения задору. "Экое счастье! экое счастье! вон: так и колотит! вот та проклятая девятка, на которой я всё просадил! All along I knew that I should lose my money. Said I to myself: Чувствовал, что продаст, да уже, зажмурив глаза, думаю себе: ' The devil take you, you false, accursed card!'" "Чорт тебя побери, продавай, проклятая!"" Just as Nozdrev uttered the words Porphyri entered with a fresh bottle of liquor; but Chichikov declined either to play or to drink. Когда Ноздрев это говорил, Порфирий принес бутылку. Но Чичиков отказался решительно как играть, так и пить. "Why do you refuse to play?" asked Nozdrev. "Отчего ж ты не хочешь играть?" сказал Ноздрев. "Because I feel indisposed to do so. "Ну оттого, что не расположен. Moreover, I must confess that I am no great hand at cards." Да признаться сказать, я вовсе не охотник играть". "WHY are you no great hand at them?" "Отчего ж не охотник?" Chichikov shrugged his shoulders. Чичиков пожал плечами и прибавил: "Because I am not," he replied. "Потому что не охотник". "You are no great hand at ANYTHING, I think." "Дрянь же ты!" "What does that matter? God has made me so." "Что ж делать? так бог создал". "The truth is that you are a Thetuk, and nothing else. "Фетюк, просто! Once upon a time I believed you to be a good fellow, but now I see that you don't understand civility. Я думал было прежде, что ты хоть сколько-нибудь порядочный человек, а ты никакого не понимаешь обращения. One cannot speak to you as one would to an intimate, for there is no frankness or sincerity about you. You are a regular Sobakevitch - just such another as he." С тобой никак нельзя говорить, как с человеком близким... никакого прямодушия, ни искренности! совершенный Собакевич, такой подлец!" "For what reason are you abusing me? "Да за что же ты бранишь меня? Am I in any way at fault for declining to play cards? Виноват разве я, что не играю? Sell me those souls if you are the man to hesitate over such rubbish." Продай мне душ одних, если уж ты такой человек, что дрожишь из-за этакого вздору". "The foul fiend take you! I was about to have given them to you for nothing, but now you shan't have them at all - not if you offer me three kingdoms in exchange. "Чорта лысого получишь! хотел было, даром хотел отдать, но теперь вот не получишь же! Хоть три царства давай, не отдам. Henceforth I will have nothing to do with you, you cobbler, you dirty blacksmith! Такой шильник, печник гадкой! С этих пор с тобою никакого дела не хочу иметь. Porphyri, go and tell the ostler to give the gentleman's horses no oats, but only hay." Порфирий, ступай, поди скажи конюху, чтобы не давал овса лошадям его, пусть их едят одно сено". This development Chichikov had hardly expected. Последнего заключения Чичиков никак не ожидал. "And do you," added Nozdrev to his guest, "get out of my sight." "Лучше б ты мне просто на глаза не показывался!" сказал Ноздрев. Yet in spite of this, host and guest took supper together - even though on this occasion the table was adorned with no wines of fictitious nomenclature, but only with a bottle which reared its solitary head beside a jug of what is usually known as vin ordinaire. Несмотря, однако ж, на такую размолвку, гость и хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких вин с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка с каким-то кипрским, которое было то, что называют кислятина во всех отношениях. When supper was over Nozdrev said to Chichikov as he conducted him to a side room where a bed had been made up: После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для него постель: "This is where you are to sleep. "Вот тебе твоя постель! I cannot very well wish you good-night." Не хочу и доброй ночи желать тебе!" Left to himself on Nozdrev's departure, Chichikov felt in a most unenviable frame of mind. Чичиков остался по уходе Ноздрева в самом неприятном расположении духа. Full of inward vexation, he blamed himself bitterly for having come to see this man and so wasted valuable time; but even more did he blame himself for having told him of his scheme - for having acted as carelessly as a child or a madman. Of a surety the scheme was not one which ought to have been confided to a man like Nozdrev, for he was a worthless fellow who might lie about it, and append additions to it, and spread such stories as would give rise to God knows what scandals. Он внутренно досадовал на себя, бранил себя за то, что к нему заехал и потерял даром время. Но еще более бранил себя за то, что заговорил с ним о деле и поступил неосторожно, как ребенок, как дурак: ибо дело совсем не такого роду, чтобы быть вверену Ноздреву; Ноздрев, человек-дрянь, Ноздрев может наврать, прибавить, распустить чорт знает что, выйдут еще какие-нибудь сплетни -- не хорошо, не хорошо. "This is indeed bad!" Chichikov said to himself. "Просто, дурак я!" говорил он сам себе. "I have been an absolute fool." Consequently he spent an uneasy night - this uneasiness being increased by the fact that a number of small, but vigorous, insects so feasted upon him that he could do nothing but scratch the spots and exclaim, Ночь спал он очень дурно. Какие-то маленькие пребойкие насекомые кусали его нестерпимо больно, так что он всей горстью скреб по уязвленному месту, приговаривая: "The devil take you and Nozdrev alike!" "А, чтоб вас чорт побрал вместе с Ноздревым!" Only when morning was approaching did he fall asleep. Проснулся он ранним утром. On rising, he made it his first business (after donning dressing-gown and slippers) to cross the courtyard to the stable, for the purpose of ordering Selifan to harness the britchka. Первым делом его было, надевши халат и сапоги, отправиться чрез двор в конюшню, чтобы приказать Селифану сей же час закладывать бричку. Just as he was returning from his errand he encountered Nozdrev, clad in a dressing-gown, and holding a pipe between his teeth. Возвращаясь через двор, он встретился с Ноздревым, который был также в халате, с трубкою в зубах. Host and guest greeted one another in friendly fashion, and Nozdrev inquired how Chichikov had slept. Ноздрев приветствовал его по-дружески и спросил: каково ему спалось. "Fairly well," replied Chichikov, but with a touch of dryness in his tone. "Так себе", отвечал Чичиков весьма сухо. "The same with myself," said Nozdrev. "The truth is that such a lot of nasty brutes kept crawling over me that even to speak of it gives me the shudders. Likewise, as the effect of last night's doings, a whole squadron of soldiers seemed to be camping on my chest, and giving me a flogging. "А я, брат", говорил Ноздрев: "такая мерзость лезла всю ночь, что гнусно рассказывать; и во рту после вчерашнего точно эскадрон переночевал. Представь: снилось, что меня высекли, ей-ей! Ugh! And whom also do you think I saw in a dream? И вообрази, кто? You would never guess. Why, it was Staff-Captain Potsieluev and Lieutenant Kuvshinnikov!" Вот ни за что не угадаешь: штабс-ротмистр Поцелуев вместе с Кувшинниковым". "Yes," though Chichikov to himself, "and I wish that they too would give you a public thrashing!" "Да", подумал про себя Чичиков: "хорошо бы, если б тебя отодрали наяву". "I felt so ill!" went on Nozdrev. "Ей-богу! Да пребольно! "And just after I had fallen asleep something DID come and sting me. Probably it was a party of hag fleas. Проснулся, чорт возьми, в самом деле что-то почесывается, верно, ведьмы блохи. Now, dress yourself, and I will be with you presently. Ну, ты ступай теперь, одевайся; я к тебе сейчас приду. First of all I must give that scoundrel of a bailiff a wigging." Нужно только ругнуть подлеца приказчика". Chichikov departed to his own room to wash and dress; which process completed, he entered the dining-room to find the table laid with tea-things and a bottle of rum. Чичиков ушел в комнату одеться и умыться. Когда после того вышел он в столовую, там уже стоял на столе чайный прибор с бутылкою рома. Clearly no broom had yet touched the place, for there remained traces of the previous night's dinner and supper in the shape of crumbs thrown over the floor and tobacco ash on the tablecloth. В комнате были следы вчерашнего обеда и ужина; кажется, половая щетка не притрагивалась вовсе. На полу валялись хлебные крохи, а табачная зола видна была даже на скатерти. The host himself, when he entered, was still clad in a dressing-gown exposing a hairy chest; and as he sat holding his pipe in his hand, and drinking tea from a cup, he would have made a model for the sort of painter who prefers to portray gentlemen of the less curled and scented order. Сам хозяин, не замедливший скоро войти, ничего не имел у себя под халатом, кроме открытой груди, на которой росла какая-то борода. Держа в руке чубук и прихлебывая из чашки, он был очень хорош для живописца, не любящего страх господ прилизанных и завитых, подобно цирульным вывескам, или выстриженных под гребенку. "What think you?" he asked of Chichikov after a short silence. "Ну, так как же думаешь?" сказал Ноздрев, немного помолчавши. "Are you willing NOW to play me for those souls?" "Не хочешь играть на души?" "I have told you that I never play cards. If the souls are for sale, I will buy them." "Я уже сказал тебе, брат, что не играю; купить, изволь, куплю". "I decline to sell them. Such would not be the course proper between friends. "Продать я не хочу, это будет не по-приятельски. Я не стану снимать плевы с чорт знает чего. But a game of banker would be quite another matter. В банчик -- другое дело. Let us deal the cards." А? Прокинем хоть талию!" "I have told you that I decline to play." "Я уж сказал, что нет". "And you will not agree to an exchange?" "А меняться не хочешь?" "No." "Не хочу". "Then look here. Suppose we play a game of chess. If you win, the souls shall be yours. "Ну, послушай, сыграем в шашки; выиграешь -твои все. There are lot which I should like to see crossed off the revision list. Ведь у меня много таких, которых нужно вычеркнуть из ревизии. Hi, Porphyri! Bring me the chessboard." Эй, Порфирий, принеси-ка сюда шашечницу". "You are wasting your time. I will play neither chess nor cards." "Напрасен труд: я не буду играть". "But chess is different from playing with a bank. In chess there can be neither luck nor cheating, for everything depends upon skill. In fact, I warn you that I cannot possibly play with you unless you allow me a move or two in advance." "Да ведь это не в банк; тут никакого не может быть счастия или фальши: всё ведь от искусства; я даже тебя предваряю, что я совсем не умею играть, разве что-нибудь мне дашь вперед". "The same with me," thought Chichikov. "Сем-ка я", подумал про себя Чичиков: "сыграю с ним в шашки. "Shall I, or shall I not, play this fellow? I used not to be a bad chess-player, and it is a sport in which he would find it more difficult to be up to his tricks." В шашки игрывал я недурно, а на штуки ему здесь трудно подняться". "Very well," he added aloud. "I WILL play you at chess." "Изволь, так и быть, в шашки сыграю", сказал Чичиков. "And stake the souls for a hundred roubles?" asked Nozdrev. "Души идут в ста рублях!" "No. Why for a hundred? Would it not be sufficient to stake them for fifty?" "Зачем же? довольно, если пойдут в пятидесяти". "No. What would be the use of fifty? "Нет, что ж за куш пятьдесят? Nevertheless, for the hundred roubles I will throw in a moderately old puppy, or else a gold seal and watch-chain." Лучше ж в эту сумму я включу тебе какого-нибудь щенка средней руки или золотую печатку к часам". "Very well," assented Chichikov. "Ну, изволь!" сказал Чичиков. "Then how many moves are you going to allow me?" "Сколько же ты мне дашь вперед?" сказал Ноздрев "Is THAT to be part of the bargain? Why, none, of course." "Это с какой стати? конечно, ничего". "At least allow me two." "По крайней мере, пусть будут мои два хода". "No, none. I myself am only a poor player." "Не хочу, я сам плохо играю". "I know you and your poor play," said Nozdrev, moving a chessman. "Знаем мы вас, как вы плохо играете!" сказал Ноздрев, выступая шашкой. "In fact, it is a long time since last I had a chessman in my hand," replied Chichikov, also moving a piece. "Давненько не брал я в руки шашек!" говорил Чичиков, подвигая тоже шашку. "Ah! I know you and your poor play," repeated Nozdrev, moving a second chessman. "Знаем мы вас, как вы плохо играете!" сказал Ноздрев, выступая шашкой. "I say again that it is a long time since last I had a chessman in my hand." And Chichikov, in his turn, moved. "Давненько не брал я в руки шашек!" говорил Чичиков, подвигая шашку. "Ah! I know you and your poor play," repeated Nozdrev, for the third time as he made a third move. At the same moment the cuff of one of his sleeves happened to dislodge another chessman from its position. "Знаем мы вас, как вы плохо играете!" сказал Ноздрев, подвигая шашку, да в то же самое время подвинув обшлагом рукава и другую шашку. "Again, I say," said Chichikov, "that 'tis a long time since last - But hi! look here! Put that piece back in its place!" "Давненько не брал я в руки!.. Э, э! это, брат, что? отсади-ка ее назад!" говорил Чичиков. "What piece?" "Кого?" "This one." And almost as Chichikov spoke he saw a third chessman coming into view between the queens. God only knows whence that chessman had materialised. "Да шашку-то", -- сказал Чичиков и в то же время увидел почти перед самым носом своим и другую, которая, как казалось, пробиралась в дамки; откуда она взялась, это один только бог знал. "No, no!" shouted Chichikov as he rose from the table. "It is impossible to play with a man like you. "Нет", сказал Чичиков, вставши из-за стола: "с тобой нет никакой возможности играть! People don't move three pieces at once." Этак не ходят, по три шашки вдруг!" "How 'three pieces'? "Отчего ж по три? All that I have done is to make a mistake - to move one of my pieces by accident. If you like, I will forfeit it to you." Это по ошибке. Одна подвинулась нечаянно, я ее отодвину, изволь". "And whence has the third piece come?" "А другая-то откуда взялась?" "What third piece?" "Какая другая?" "The one now standing between the queens?" "А вот эта, что пробирается в дамки?" "'Tis one of your own pieces. Surely you are forgetting?" "Вот тебе на, будто не помнишь!" "No, no, my friend. I have counted every move, and can remember each one. That piece has only just become added to the board. Put it back in its place, I say." "Нет, брат, я все ходы считал и всё помню; ты ее только теперь пристроил; ей место вон где!" "Its place? Which IS its place?" But Nozdrev had reddened a good deal. "Как, где место?" сказал Ноздрев, покрасневши. "I perceive you to be a strategist at the game." "Да ты, брат, как я вижу, сочинитель!" "No, no, good friend. YOU are the strategist - though an unsuccessful one, as it happens." "Нет, брат, это, кажется, ты сочинитель, да только неудачно" "Then of what are you supposing me capable? "За кого ж ты меня почитаешь?" говорил Ноздрев. Of cheating you?" "Стану я разве плутовать?" "I am not supposing you capable of anything. All that I say is that I will not play with you any more." "Я тебя ни за кого не почитаю, но только играть с этих пор никогда не буду". "But you can't refuse to," said Nozdrev, growing heated. "You see, the game has begun." "Нет, ты не можешь отказаться", говорил Ноздрев, горячась: "игра начата!" "Nevertheless, I have a right not to continue it, seeing that you are not playing as an honest man should do." "Я имею право отказаться, потому что ты не так играешь, как прилично честному человеку". "You are lying - you cannot truthfully say that." "Нет, врешь, ты этого не можешь сказать!" "'Tis you who are lying." "Нет, брат, сам ты врешь!" "But I have NOT cheated. Consequently you cannot refuse to play, but must continue the game to a finish." "Я не плутовал, а ты отказаться не можешь, ты должен кончить партию!" "You cannot force me to play," retorted Chichikov coldly as, turning to the chessboard, he swept the pieces into confusion. "Этого ты меня не заставишь сделать", сказал Чичиков хладнокровно и, подошедши к доске, смешал шашки. Nozdrev approached Chichikov with a manner so threatening that the other fell back a couple of paces. Ноздрев вспыхнул и подошел к Чичикову так близко, что тот отступил шага на два назад. "I WILL force you to play," said Nozdrev. "Я тебя заставлю играть! "It is no use you making a mess of the chessboard, for I can remember every move. Это ничего, что ты смешал шашки, я помню все ходы. We will replace the chessmen exactly as they were." Мы их поставим опять так, как были". "No, no, my friend. The game is over, and I play you no more." "Нет, брат, дело кончено, я с тобою не стану играть". "You say that you will not?" "Так ты не хочешь играть?" "Yes. Surely you can see for yourself that such a thing is impossible?" "Ты сам видишь, что с тобою нет возможности играть". "That cock won't fight. Say at once that you refuse to play with me." And Nozdrev approached a step nearer. "Нет, скажи напрямик, ты не хочешь играть?" говорил Ноздрев, подступая еще ближе. "Very well; I DO say that," replied Chichikov, and at the same moment raised his hands towards his face, for the dispute was growing heated. "Не хочу!" сказал Чичиков и поднес, однако ж, обе руки на всякий случай поближе к лицу, ибо дело становилось в самом деле жарко. Nor was the act of caution altogether unwarranted, for Nozdrev also raised his fist, and it may be that one of her hero's plump, pleasant-looking cheeks would have sustained an indelible insult had not he (Chichikov) parried the blow and, seizing Nozdrev by his whirling arms, held them fast. Эта предосторожность была весьма у места, потому что Ноздрев размахнулся рукой... и очень бы могло статься, что одна из приятных и полных щек нашего героя покрылась бы несмываемым бесчестием; но, счастливо отведши удар, он схватил Ноздрева за обе задорные его руки и держал его крепко. "Porphyri! Pavlushka!" shouted Nozdrev as madly he strove to free himself. "Порфирий, Павлушка!" кричал Ноздрев в бешенстве, порываясь вырваться. On hearing the words, Chichikov, both because he wished to avoid rendering the servants witnesses of the unedifying scene and because he felt that it would be of no avail to hold Nozdrev any longer, let go of the latter's arms; but at the same moment Porphyri and Pavlushka entered the room - a pair of stout rascals with whom it would be unwise to meddle. Услыша эти слова, Чичиков, чтобы не сделать дворовых людей свидетелями соблазнительной сцены, и вместе с тем чувствуя, что держать Ноздрева было бесполезно, выпустил его руки. В это же самое время вошел Порфирий и за ним Павлушка, парень дюжий, с которым иметь дело было совсем невыгодно. "Do you, or do you not, intend to finish the game?" said Nozdrev. "Так ты не хочешь окончивать партии?" говорил Ноздрев. "Give me a direct answer." "Отвечай мне напрямик!" "No; it will not be possible to finish the game," replied Chichikov, glancing out of the window. "Партии нет возможности оканчивать", говорил Чичиков и заглянул в окно. He could see his britchka standing ready for him, and Selifan evidently awaiting orders to draw up to the entrance steps. But from the room there was no escape, since in the doorway was posted the couple of well-built serving-men. Он увидел свою бричку, которая стояла совсем готовая, а Селифан ожидал, казалось, мановения, чтобы подкатить под крыльцо, но из комнаты не было никакой возможности выбраться: в дверях стояли два дюжих крепостных дурака. "Then it is as I say? You refuse to finish the game?" repeated Nozdrev, his face as red as fire. "Так ты не хочешь доканчивать партии?" повторил Ноздрев с лицом, горевшим, как в огне. "I would have finished it had you played like a man of honour. "Если б ты играл, как прилично честному человеку. But, as it is, I cannot." Но теперь не могу". "You cannot, eh, you villain? You find that you cannot as soon as you find that you are not winning? "А! так ты не можешь, подлец! когда увидел, что не твоя берет, так и не можешь! Thrash him, you fellows!" And as he spoke Nozdrev grasped the cherrywood shank of his pipe. Бейте его!" кричал он исступленно, обратившись к Порфирию и Павлушке, а сам схватил в руку черешневый чубук. Chichikov turned as white as a sheet. Чичиков стал бледен, как полотно. He tried to say something, but his quivering lips emitted no sound. Он хотел что-то сказать, но чувствовал, что губы его шевелились без звука. "Thrash him!" again shouted Nozdrev as he rushed forward in a state of heat and perspiration more proper to a warrior who is attacking an impregnable fortress. "Бейте его!" кричал Ноздрев, порываясь вперед с черешневым чубуком, весь в жару, в поту, как будто подступал под неприступную крепость. "Thrash him!" again he shouted in a voice like that of some half-demented lieutenant whose desperate bravery has acquired such a reputation that orders have had to be issued that his hands shall be held lest he attempt deeds of over-presumptuous daring. "Бейте его!" кричал он таким же голосом, как во время великого приступа кричит своему взводу: "Ребята, вперед!" какой-нибудь отчаянный поручик, которого взбалмошная храбрость уже приобрела такую известность, что дается нарочный приказ держать его за руки во время горячих дел. Seized with the military spirit, however, the lieutenant's head begins to whirl, and before his eye there flits the image of Suvorov21. Но поручик уже почувствовал бранный задор, всё пошло кругом в голове его; перед ним носится Суворов, он лезет на великое дело. He advances to the great encounter, and impulsively cries, "Forward, my sons!"- cries it without reflecting that he may be spoiling the plan of the general attack, that millions of rifles may be protruding their muzzles through the embrasures of the impregnable, towering walls of the fortress, that his own impotent assault may be destined to be dissipated like dust before the wind, and that already there may have been launched on its whistling career the bullet which is to close for ever his vociferous throat. "Ребята, вперед!" кричит он, порываясь, не помышляя, что вредит уже обдуманному плану общего приступа, что миллионы ружейных дул выставились в амбразуры неприступных, уходящих за облака крепостных стен, что взлетит, как пух, на воздух его бессильный взвод и что уже свищет роковая пуля, готовясь захлопнуть его крикливую глотку. However, if Nozdrev resembled the headstrong, desperate lieutenant whom we have just pictured as advancing upon a fortress, at least the fortress itself in no way resembled the impregnable stronghold which I have described. Но если Ноздрев выразил собою подступившего под крепость отчаянного, потерявшегося поручика, то крепость, на которую он шел, никак не была похожа на неприступную. As a matter of fact, the fortress became seized with a panic which drove its spirit into its boots. Напротив, крепость чувствовала такой страх, что душа ее спряталась в самые пятки. First of all, the chair with which Chichikov (the fortress in question) sought to defend himself was wrested from his grasp by the serfs, and then -blinking and neither alive nor dead - he turned to parry the Circassian pipe-stem of his host. In fact, God only knows what would have happened had not the fates been pleased by a miracle to deliver Chichikov's elegant back and shoulders from the onslaught. Уже стул, которым он вздумал было защищаться, был вырван крепостными людьми из рук его, уже, зажмурив глаза, ни жив ни мертв, он готовился отведать черкесского чубука своего хозяина и, бог знает, чего бы ни случилось с ним; но судьбам угодно было спасти бока, плеча и все благовоспитанные части нашего героя. Suddenly, and as unexpectedly as though the sound had come from the clouds, there made itself heard the tinkling notes of a collar-bell, and then the rumble of wheels approaching the entrance steps, and, lastly, the snorting and hard breathing of a team of horses as a vehicle came to a standstill. Involuntarily all present glanced through the window, and saw a man clad in a semi-military greatcoat leap from a buggy. Неожиданным образом звякнули вдруг как с облаков задребезжавшие звуки колокольчика, раздался ясно стук колес подлетевшей к крыльцу телеги, и отозвались даже в самой комнате тяжелый храп и тяжкая одышка разгоряченных коней остановившейся тройки. Все невольно глянули в окно: кто-то с усами, в полувоенном сюртуке, вылезал из телеги. After making an inquiry or two in the hall, he entered the dining-room just at the juncture when Chichikov, almost swooning with terror, had found himself placed in about as awkward a situation as could well befall a mortal man. 21 The great Russian general who, after winning fame in the Seven Years' War, met with disaster when attempting to assist the Austrians against the French in 1799. Осведомившись в передней, вошел он в ту самую минуту, когда Чичиков не успел еще опомниться от своего страха и был в самом жалком положении, в каком когда-либо находился смертный. "Kindly tell me which of you is Monsieur Nozdrev?" said the unknown with a glance of perplexity both at the person named (who was still standing with pipe-shank upraised) and at Chichikov (who was just beginning to recover from his unpleasant predicament). "Позвольте узнать, кто здесь г. Ноздрев?" сказал незнакомец, посмотревши в некотором недоумении на Ноздрева, который стоял с чубуком в руке, и на Чичикова, который едва начинал оправляться от своего невыгодного положения. "Kindly tell ME whom I have the honour of addressing?" retorted Nozdrev as he approached the official. "Позвольте прежде узнать, с кем имею честь говорить?" сказал Ноздрев, подходя к нему ближе. "I am the Superintendent of Rural Police." "Капитан-исправник". "And what do you want?" "А что вам угодно?" "I have come to fulfil a commission imposed upon me. That is to say, I have come to place you under arrest until your case shall have been decided." "Я приехал вам объявить сообщенное мне извещение, что вы находитесь под судом до времени окончания решения по вашему делу". "Rubbish! What case, pray?" "Что за вздор, по какому делу?" сказал Ноздрев. "The case in which you involved yourself when, in a drunken condition, and through the instrumentality of a walking-stick, you offered grave offence to the person of Landowner Maksimov." "Вы были замешаны в историю по случаю нанесения помещику Максимову личной обиды розгами в пьяном виде". "You lie! To your face I tell you that never in my life have I set eyes upon Landowner Maksimov." "Вы врете, я и в глаза не видал помещика Максимова!" "Good sir, allow me to represent to you that I am a Government officer. "Милостивый государь! дозвольте вам доложить, что я офицер. Speeches like that you may address to your servants, but not to me." Вы можете это сказать вашему слуге, а не мне!" At this point Chichikov, without waiting for Nozdrev's reply, seized his cap, slipped behind the Superintendent's back, rushed out on to the verandah, sprang into his britchka, and ordered Selifan to drive like the wind. Здесь Чичиков, не дожидаясь, что будет отвечать на это Ноздрев, скорее за шапку, да по-за спиною капитана-исправника выскользнул на крыльцо, сел в бричку и велел Селифану погонять лошадей во весь дух. Chapter V Глава V Certainly Chichikov was a thorough coward, for, although the britchka pursued its headlong course until Nozdrev's establishment had disappeared behind hillocks and hedgerows, our hero continued to glance nervously behind him, as though every moment expecting to see a stern chase begin. Герой наш трухнул, однако ж, порядком. Хотя бричка мчалась во всю пропалую и деревня Ноздрева давно унеслась из вида, закрывшись полями, отлогостями и пригорками, но он всё еще поглядывал назад со страхом, как бы ожидая, что вот-вот налетит погоня. His breath came with difficulty, and when he tried his heart with his hands he could feel it fluttering like a quail caught in a net. Дыхание его переводилось с трудом, и когда он попробовал приложить руку к сердцу, то почувствовал, что оно билось, как перепелка в клетке. "What a sweat the fellow has thrown me into!" he thought to himself, while many a dire and forceful aspiration passed through his mind. Indeed, the expressions to which he gave vent were most inelegant in their nature. "Эк, какую баню задал! смотри ты какой!" Тут много было посулено Ноздреву всяких нелегких и сильных желаний; попались даже и нехорошие слова. But what was to be done next? Что ж делать? He was a Russian and thoroughly aroused. Русской человек, да еще и в сердцах. The affair had been no joke. К тому ж дело было совсем нешуточное. "But for the Superintendent," he reflected, "I might never again have looked upon God's daylight - I might have vanished like a bubble on a pool, and left neither trace nor posterity nor property nor an honourable name for my future offspring to inherit!" (it seemed that our hero was particularly anxious with regard to his possible issue). "Что ни говори", сказал он сам в себе: "а не подоспей капитан-исправник, мне, может быть, не далось бы более и на свет божий взглянуть! Пропал бы, как волдырь на воде, без всякого следа, не оставивши потомков, не доставив будущим детям ни состояния, ни честного имени!" Герой наш очень заботился о своих потомках. "What a scurvy barin!" mused Selifan as he drove along. "Экой скверной барин!" думал про себя Селифан: "Never have I seen such a barin. "Я еще никогда не видал такого барина. I should like to spit in his face. 'Tis better to allow a man nothing to eat than to refuse to feed a horse properly. A horse needs his oats - they are his proper fare. То-есть плюнуть бы ему за это! Ты лучше человеку не дай есть, а коня ты должен накормить, потому что конь любит овес. Even if you make a man procure a meal at his own expense, don't deny a horse his oats, for he ought always to have them." Это его продовольство: что примером нам кошт, то для него овес, он его продовольство". An equally poor opinion of Nozdrev seemed to be cherished also by the steeds, for not only were the bay and the Assessor clearly out of spirits, but even the skewbald was wearing a dejected air. Кони тоже, казалось, думали невыгодно об Ноздреве: не только гнедой и Заседатель, но и сам чубарый был не в духе. True, at home the skewbald got none but the poorer sorts of oats to eat, and Selifan never filled his trough without having first called him a villain; but at least they WERE oats, and not hay - they were stuff which could be chewed with a certain amount of relish. Also, there was the fact that at intervals he could intrude his long nose into his companions' troughs (especially when Selifan happened to be absent from the stable) and ascertain what THEIR provender was like. But at Nozdrev's there had been nothing but hay! That was not right. Хотя ему на часть и доставался всегда овес похуже, и Селифан не иначе всыпал ему в корыто, как сказавши прежде: "Эх ты, подлец!", но, однако ж, это всё-таки был овес, а не простое сено, он жевал его с удовольствием и часто засовывал длинную морду свою в корытца к товарищам, поотведать, какое у них было продовольство, особливо когда Селифана не было в конюшне; но теперь одно сено... не хорошо; все были недовольны. All three horses felt greatly discontented. But presently the malcontents had their reflections cut short in a very rude and unexpected manner. Но скоро все недовольные были прерваны среди излияний своих внезапным и совсем неожиданным образом. That is to say, they were brought back to practicalities by coming into violent collision with a six-horsed vehicle, while upon their heads descended both a babel of cries from the ladies inside and a storm of curses and abuse from the coachman. Все, не исключая и самого кучера, опомнились и очнулись только тогда, когда на них наскакала коляска с шестериком коней, и почти над головами их раздалися крик сидевших в коляске дам, брань и угрозы чужого кучера: "Ah, you damned fool!" he vociferated. "I shouted to you loud enough! "Ах ты, мошенник эдакой; ведь я тебе кричал в голос: Draw out, you old raven, and keep to the right! "Сворачивай, ворона, направо!" Are you drunk?" Пьян ты, что ли?" Selifan himself felt conscious that he had been careless, but since a Russian does not care to admit a fault in the presence of strangers, he retorted with dignity: Селифан почувствовал свою оплошность, но так как русской человек не любит сознаться перед другим, что он виноват, то тут же вымолвил он, приосанясь: "Why have you run into US? Did you leave your eyes behind you at the last tavern that you stopped at?" "А ты что так расскакался? глаза-то свои в кабаке заложил, что ли?" With that he started to back the britchka, in the hope that it might get clear of the other's harness; but this would not do, for the pair were too hopelessly intertwined. Вслед за сим он принялся осаживать назад бричку, чтобы высвободиться таким образом из чужой упряжи, но не тут-то было, всё перепуталось. Meanwhile the skewbald snuffed curiously at his new acquaintances as they stood planted on either side of him; while the ladies in the vehicle regarded the scene with an expression of terror. Чубарый с любопытством обнюхивал новых своих приятелей, которые очутились по обеим сторонам его. Между тем сидевшие в коляске дамы глядели на всё это с выражением страха в глазах и во всем лице. One of them was an old woman, and the other a damsel of about sixteen. A mass of golden hair fell daintily from a small head, and the oval of her comely face was as shapely as an egg, and white with the transparent whiteness seen when the hands of a housewife hold a new-laid egg to the light to let the sun's rays filter through its shell. The same tint marked the maiden's ears where they glowed in the sunshine, and, in short, what with the tears in her wide-open, arresting eyes, she presented so attractive a picture that our hero bestowed upon it more than a passing glance before he turned his attention to the hubbub which was being raised among the horses and the coachmen. Одна была уже старуха, другая молоденькая, шестнадцатилетняя, с золотистыми волосами, весьма ловко и мило приглаженными на небольшой головке. Хорошенький овал лица ее круглился, как свеженькое яичко, и, подобно ему, белел какою-то прозрачною белизною, когда, свежее, только что снесенное, оно держится против света в смуглых руках испытующей его ключницы и пропускает сквозь себя лучи сияющего солнца; ее тоненькие ушки также сквозили, рдея проникавшим их теплым светом. При этом испуг в открытых, остановившихся устах, на глазах слезы -- всё это в ней было так мило, что герой наш глядел на нее несколько минут, не обращая никакого внимания на происшедшую кутерьму между лошадьми и кучерами. "Back out, you rook of Nizhni Novgorod!" the strangers' coachman shouted. "Отсаживай, что ли, нижегородская ворона!" кричал чужой кучер. Selifan tightened his reins, and the other driver did the same. The horses stepped back a little, and then came together again - this time getting a leg or two over the traces. Селифан потянул поводья назад, чужой кучер сделал то же, лошади несколько попятились назад и потом опять сшиблись, переступивши постромки. In fact, so pleased did the skewbald seem with his new friends that he refused to stir from the melee into which an unforeseen chance had plunged him. Laying his muzzle lovingly upon the neck of one of his recently-acquired acquaintances, he seemed to be whispering something in that acquaintance's ear - and whispering pretty nonsense, too, to judge from the way in which that confidant kept shaking his ears. При этом обстоятельстве чубарому коню так понравилось новое знакомство, что он никак не хотел выходить из колеи, в которую попал непредвиденными судьбами, и, положивши свою морду на шею своего нового приятеля, казалось, что-то нашептывал ему в самое ухо, вероятно, чепуху страшную, потому что приезжий беспрестанно встряхивал ушами. At length peasants from a village which happened to be near the scene of the accident tackled the mess; and since a spectacle of that kind is to the Russian muzhik what a newspaper or a club-meeting is to the German, the vehicles soon became the centre of a crowd, and the village denuded even of its old women and children. На такую сумятицу успели, однако ж, собраться мужики из деревни, которая была, к счастию, неподалеку. Так как подобное зрелище для мужика сущая благодать, всё равно что для немца газеты или клуб, то скоро около экипажа накопилась их бездна, и в деревне остались только старые бабы да малые ребята. The traces were disentangled, and a few slaps on the nose forced the skewbald to draw back a little; after which the teams were straightened out and separated. Постромки отвязали; несколько тычков чубарому коню в морду заставили его попятиться; словом, их разрознили и развели. Nevertheless, either sheer obstinacy or vexation at being parted from their new friends caused the strange team absolutely to refuse to move a leg. Their driver laid the whip about them, but still they stood as though rooted to the spot. Но досада ли, которую почувствовали приезжие кони за то, что разлучили их с приятелями, или, просто, дурь, только, сколько ни хлыстал их кучер, они не двигались и стояли как вкопанные. At length the participatory efforts of the peasants rose to an unprecedented degree of enthusiasm, and they shouted in an intermittent chorus the advice, Участие мужиков возросло до невероятной степени. Каждый наперерыв совался с советом: "Do you, Andrusha, take the head of the trace horse on the right, while Uncle Mitai mounts the shaft horse. "Ступай, Андрюшка, проведи-ка ты пристяжного, что с правой стороны, а дядя Митяй пусть сядет верхом на коренного! Get up, Uncle Mitai." Садись, дядя Митяй!" Upon that the lean, long, and red-bearded Uncle Mitai mounted the shaft horse; in which position he looked like a village steeple or the winder which is used to raise water from wells. Сухощавый и длинный дядя Митяй с рыжей бородой взобрался на коренного коня и сделался похожим на деревенскую колокольню или лучше на крючок, которым достают воду в колодцах. The coachman whipped up his steeds afresh, but nothing came of it, and Uncle Mitai had proved useless. Кучер ударил по лошадям, но не тут-то было, ничего не пособил дядя Митяй. "Hold on, hold on!" shouted the peasants again. "Стой, стой!" кричали мужики. "Do you, Uncle Mitai, mount the trace horse, while Uncle Minai mounts the shaft horse." "Садись-ка ты, дядя Митяй, на пристяжного, а на коренного пусть сядет дядя Миняй!" Whereupon Uncle Minai - a peasant with a pair of broad shoulders, a beard as black as charcoal, and a belly like the huge samovar in which sbiten is brewed for all attending a local market - hastened to seat himself upon the shaft horse, which almost sank to the ground beneath his weight. "NOW they will go all right!" the muzhiks exclaimed. Дядя Миняй, широкоплечий мужик с черною, как уголь, бородою и брюхом, похожим на тот исполинский самовар, в котором варится сбитень для всего прозябнувшего рынка, с охотою сел на коренного, который чуть не пригнулся под ним до земли. "Теперь дело пойдет!" кричали мужики. "Lay it on hot, lay it on hot! Give that sorrel horse the whip, and make him squirm like a koramora22." Nevertheless, the affair in no way progressed; wherefore, seeing that flogging was of no use, Uncles Mitai and Minai BOTH mounted the sorrel, while Andrusha seated himself upon the trace horse. "Накаливай, накаливай его! пришпандорь кнутом вон того-то солового, что он корячится, как корамора! [Корамора -- большой длинный, вялый комар; иногда залетает в комнату и торчит где-нибудь одиночкой на стене. К нему спокойно можно подойти и ухватить его за ногу, в ответ на что он только топырится или корячится, как говорит народ. (Примечание Гоголя.)]" Но, увидевши, что дело не шло и не помогло никакое накаливанье, дядя Митяй и дядя Миняй сели оба на пристяжного, потом дядя Митяй и дядя Миняй сели оба на коренного, а на пристяжного посадили Андрюшку. Then the coachman himself lost patience, and sent the two Uncles about their business - and not before it was time, seeing that the horses were steaming in a way that made it clear that, unless they were first winded, they would never reach the next posthouse. Наконец кучер, потерявши терпение, прогнал и дядю Митяя и дядю Миняя; и хорошо сделал, потому что от лошадей пошел такой пар, как будто бы они отхватили не переводя духа станцию. So they were given a moment's rest. That done, they moved off of their own accord! 22 A kind of large gnat. Он дал им минуту отдохнуть, после чего они пошли сами собою. Throughout, Chichikov had been gazing at the young unknown with great attention, and had even made one or two attempts to enter into conversation with her: but without success. Во всё продолжение этой проделки Чичиков глядел очень внимательно на молоденькую незнакомку. Он пытался несколько раз с нею заговорить, но как-то не пришлось так. Indeed, when the ladies departed, it was as in a dream that he saw the girl's comely presence, the delicate features of her face, and the slender outline of her form vanish from his sight; it was as in a dream that once more he saw only the road, the britchka, the three horses, Selifan, and the bare, empty fields. А между тем дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей. Everywhere in life - yes, even in the plainest, the dingiest ranks of society, as much as in those which are uniformly bright and presentable - a man may happen upon some phenomenon which is so entirely different from those which have hitherto fallen to his lot. Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на всё то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь. Everywhere through the web of sorrow of which our lives are woven there may suddenly break a clear, radiant thread of joy; even as suddenly along the street of some poor, poverty-stricken village which, ordinarily, sees nought but a farm waggon there may came bowling a gorgeous coach with plated harness, picturesque horses, and a glitter of glass, so that the peasants stand gaping, and do not resume their caps until long after the strange equipage has become lost to sight. Везде, поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и пропал из виду дивный экипаж. Thus the golden-haired maiden makes a sudden, unexpected appearance in our story, and as suddenly, as unexpectedly, disappears. Так и блондинка тоже вдруг совершенно неожиданным образом показалась в нашей повести и так же скрылась. Indeed, had it not been that the person concerned was Chichikov, and not some youth of twenty summers - a hussar or a student or, in general, a man standing on the threshold of life - what thoughts would not have sprung to birth, and stirred and spoken, within him; for what a length of time would he not have stood entranced as he stared into the distance and forgot alike his journey, the business still to be done, the possibility of incurring loss through lingering -himself, his vocation, the world, and everything else that the world contains! Попадись на ту пору вместо Чичикова какой-нибудь двадцатилетний юноша, гусар ли он, студент ли он или просто только что начавший жизненное поприще, и боже! чего бы не проснулось, не зашевелилось, не заговорило в нем! Долго бы стоял он бесчувственно на одном месте, вперивши бессмысленно очи в даль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди выговоры, и распеканья за промедление, позабыв и себя, и службу, и мир, и всё, что ни есть в мире. But in the present case the hero was a man of middle-age, and of cautious and frigid temperament. Но герой наш уже был средних лет и осмотрительно-охлажденного характера. True, he pondered over the incident, but in more deliberate fashion than a younger man would have done. That is to say, his reflections were not so irresponsible and unsteady. Он тоже задумался и думал, но положительнее, не так безотчетны и даже отчасти очень основательны были его мысли. "She was a comely damsel," he said to himself as he opened his snuff-box and took a pinch. "Славная бабенка!" сказал он, открывши табакерку и понюхавши табаку. "But the important point is: Is she also a NICE DAMSEL? "Но ведь что, главное, в ней хорошо? One thing she has in her favour - and that is that she appears only just to have left school, and not to have had time to become womanly in the worser sense. Хорошо то, что она сейчас только, как видно, выпущена из какого-нибудь пансиона или института; что в ней, как говорится, нет еще ничего бабьего, то-есть именно того, что у них есть самого неприятного. At present, therefore, she is like a child. Everything in her is simple, and she says just what she thinks, and laughs merely when she feels inclined. Она теперь как дитя, всё в ней просто: она скажет, что ей вздумается, засмеется, где захочет засмеяться. Such a damsel might be made into anything - or she might be turned into worthless rubbish. Из нее всё можно сделать, она может быть чудо, а может выйти и дрянь, и выйдет дрянь! The latter, I surmise, for trudging after her she will have a fond mother and a bevy of aunts, and so forth -persons who, within a year, will have filled her with womanishness to the point where her own father wouldn't know her. Вот пусть-ка только за нее примутся теперь маменьки и тетушки. В один год так ее наполнят всяким бабьем, что сам родной отец не узнает. And to that there will be added pride and affectation, and she will begin to observe established rules, and to rack her brains as to how, and how much, she ought to talk, and to whom, and where, and so forth. Every moment will see her growing timorous and confused lest she be saying too much. Finally, she will develop into a confirmed prevaricator, and end by marrying the devil knows whom!" Откуда возьмется и надутость, и чопорность; станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем, и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть; всякую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно; запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выйдет, просто, чорт знает что!" Chichikov paused awhile. Then he went on: Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: "Yet I should like to know who she is, and who her father is, and whether he is a rich landowner of good standing, or merely a respectable man who has acquired a fortune in the service of the Government. "А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретенным на службе? Should he allow her, on marriage, a dowry of, say, two hundred thousand roubles, she will be a very nice catch indeed. Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из нее бы мог выдти очень, очень лакомый кусочек. She might even, so to speak, make a man of good breeding happy." Это бы могло составить, так сказать, счастье порядочного человека". Indeed, so attractively did the idea of the two hundred thousand roubles begin to dance before his imagination that he felt a twinge of self-reproach because, during the hubbub, he had not inquired of the postillion or the coachman who the travellers might be. Двести тысячонок так привлекательно стали рисоваться в голове его, что он внутренно начал досадовать на самого себя, зачем в продолжение хлопотни около экипажей не разведал от форейтора или кучера, кто такие были проезжающие. But soon the sight of Sobakevitch's country house dissipated his thoughts, and forced him to return to his stock subject of reflection. Скоро, однако ж, показавшаяся деревня Собакевича рассеяла его мысли и заставила их обратиться к своему постоянному предмету. Sobakevitch's country house and estate were of very fair size, and on each side of the mansion were expanses of birch and pine forest in two shades of green. The wooden edifice itself had dark-grey walls and a red-gabled roof, for it was a mansion of the kind which Russia builds for her military settlers and for German colonists. Деревня показалась ему довольно велика; два леса, березовый и сосновый, как два крыла, одно темнее, другое светлее, были у ней справа и слева; посреди виднелся деревянный дом с мезонином, красной крышей и темносерыми или, лучше, дикими стенами, дом в роде тех, какие у нас строят для военных поселений и немецких колонистов. A noticeable circumstance was the fact that the taste of the architect had differed from that of the proprietor - the former having manifestly been a pedant and desirous of symmetry, and the latter having wished only for comfort. Consequently he (the proprietor) had dispensed with all windows on one side of the mansion, and had caused to be inserted, in their place, only a small aperture which, doubtless, was intended to light an otherwise dark lumber-room. Было заметно, что при постройке его зодчий беспрестанно боролся со вкусом хозяина. Зодчий был педант и хотел симметрии, хозяин -- удобства и, как видно, вследствие того заколотил на одной стороне все отвечающие окна и провертел на место их одно, маленькое, вероятно понадобившееся для темного чулана. Likewise, the architect's best efforts had failed to cause the pediment to stand in the centre of the building, since the proprietor had had one of its four original columns removed. Фронтон тоже никак не пришелся посреди дома, как ни бился архитектор, потому что хозяин приказал одну колонну сбоку выкинуть, и оттого очутилось не четыре колонны, как было назначено, а только три. Evidently durability had been considered throughout, for the courtyard was enclosed by a strong and very high wooden fence, and both the stables, the coach-house, and the culinary premises were partially constructed of beams warranted to last for centuries. Двор окружен был крепкою и непомерно толстою деревянною решеткой. Помещик, казалось, хлопотал много о прочности. На конюшни, сараи и кухни были употреблены полновесные и толстые бревна, определенные на вековое стояние. Nay, even the wooden huts of the peasantry were wonderful in the solidity of their construction, and not a clay wall or a carved pattern or other device was to be seen. Деревенские избы мужиков тож срублены были на диво: не было кирченых стен, резных узоров и прочих затей, но всё было пригнано плотно и как следует. Everything fitted exactly into its right place, and even the draw-well of the mansion was fashioned of the oakwood usually thought suitable only for mills or ships. Даже колодец был обделан в такой крепкий дуб, какой идет только на мельницы да на корабли. In short, wherever Chichikov's eye turned he saw nothing that was not free from shoddy make and well and skilfully arranged. Словом, всё, на что ни глядел он, было упористо, без пошатки, в каком-то крепком и неуклюжем порядке. As he approached the entrance steps he caught sight of two faces peering from a window. One of them was that of a woman in a mobcap with features as long and as narrow as a cucumber, and the other that of a man with features as broad and as short as the Moldavian pumpkins (known as gorlianki) whereof balallaiki - the species of light, two-stringed instrument which constitutes the pride and the joy of the gay young fellow of twenty as he sits winking and smiling at the white-necked, white-bosomed maidens who have gathered to listen to his low-pitched tinkling - are fashioned. Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два лица: женское в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные, легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего, и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихострунного треньканья. This scrutiny made, both faces withdrew, and there came out on to the entrance steps a lacquey clad in a grey jacket and a stiff blue collar. Выглянувши, оба лица в ту же минуту спрятались. На крыльцо вышел лакей в серой куртке с голубым стоячим воротником и ввел Чичикова в сени, куда вышел уже сам хозяин. This functionary conducted Chichikov into the hall, where he was met by the master of the house himself, who requested his guest to enter, and then led him into the inner part of the mansion. Увидев гостя, он сказал отрывисто: "Прошу!" и повел его во внутренние жилья. A covert glance at Sobakevitch showed our hero that his host exactly resembled a moderate-sized bear. Когда Чичиков взглянул искоса на Собакевича, он ему на этот раз показался весьма похожим на средней величины медведя. To complete the resemblance, Sobakevitch's long frockcoat and baggy trousers were of the precise colour of a bear's hide, while, when shuffling across the floor, he made a criss-cross motion of the legs, and had, in addition, a constant habit of treading upon his companion's toes. Для довершения сходства фрак на нем был совершенно медвежьего цвета, рукава длинны, панталоны длинны, ступнями ступал он и вкривь и вкось и наступал беспрестанно на чужие ноги. As for his face, it was of the warm, ardent tint of a piatok23. Цвет лица имел каленый, горячий, какой бывает на медном пятаке. Persons of this kind - persons to whose designing nature has devoted not much thought, and in the fashioning of whose frames she has used no instruments so delicate as a file or a gimlet and so forth - are not uncommon. Such persons she merely roughhews. One cut with a hatchet, and there results a nose; another such cut with a hatchet, and there materialises a pair of lips; two thrusts with a drill, and there issues a pair of eyes. Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со всего плеча, хватила топором раз -- вышел нос, хватила в другой -- вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет, сказавши: "живет!" Lastly, scorning to plane down the roughness, she sends out that person into the world, saying: "There is another live creature." Sobakevitch was just such a ragged, curiously put together figure - though the above model would seem to have been followed more in his upper portion than in his lower. One result was that he seldom turned his head to look at the person with whom he was speaking, but, rather, directed his eyes towards, say, the stove corner or the doorway. Такой же самый крепкий и на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и, в силу такого неповорота, редко глядел на того, с которым говорил, но всегда или на угол печки, или на дверь. As host and guest crossed the dining-room Chichikov directed a second glance at his companion. "He is a bear, and nothing but a bear," he thought to himself. Чичиков еще раз взглянул на него искоса, когда проходили они столовую: медведь! совершенный медведь! And, indeed, the strange comparison was inevitable. Incidentally, Sobakevitch's Christian name and patronymic were Michael Semenovitch. Нужно же такое странное сближение: его даже звали Михайлом Семеновичем. Of his habit of treading upon other people's toes Chichikov had become fully aware; wherefore he stepped cautiously, and, throughout, allowed his host to take the lead. Зная привычку его наступать на ноги, он очень осторожно передвигал своими и давал ему дорогу вперед. As a matter of fact, Sobakevitch himself seemed conscious of his failing, for at intervals he would inquire: Хозяин, казалось, сам чувствовал за собою этот грех и тот же час спросил: "I hope I have not hurt you?" and Chichikov, with a word of thanks, would reply that as yet he had sustained no injury. 23 A copper coin worth five kopecks. "Не побеспокоил ли я вас?" Но Чичиков поблагодарил, сказав, что еще не произошло никакого беспокойства. At length they reached the drawing-room, where Sobakevitch pointed to an armchair, and invited his guest to be seated. Вошед в гостиную, Собакевич показал на кресла, сказавши опять: "Прошу!" Chichikov gazed with interest at the walls and the pictures. Садясь, Чичиков взглянул на стены и на висевшие на них картины. In every such picture there were portrayed either young men or Greek generals of the type of Movrogordato (clad in a red uniform and breaches), Kanaris, and others; and all these heroes were depicted with a solidity of thigh and a wealth of moustache which made the beholder simply shudder with awe. На картинах всё были молодцы, всё греческие полководцы, гравированные во весь рост: Маврокордато в красных панталонах и мундире, с очками на носу, Колокотрони, Миаули, Канари. Все эти герои были с такими толстыми ляжками и неслыханными усами, что дрожь проходила по телу. Among them there were placed also, according to some unknown system, and for some unknown reason, firstly, Bagration24 - tall and thin, and with a cluster of small flags and cannon beneath him, and the whole set in the narrowest of frames - and, secondly, the Greek heroine, Bobelina, whose legs looked larger than do the whole bodies of the drawing-room dandies of the present day. Между крепкими греками, неизвестно каким образом и для чего, поместился Багратион, тощий, худенький, с маленькими знаменами и пушками внизу и в самых узеньких рамках. Потом опять следовала героиня греческая Бобелина, которой одна нога казалась больше всего туловища тех щеголей, которые наполняют нынешние гостиные. Apparently the master of the house was himself a man of health and strength, and therefore liked to have his apartments adorned with none but folk of equal vigour and robustness. Хозяин, будучи сам человек здоровый и крепкий, казалось, хотел, чтобы и комнату его украшали тоже люди крепкие и здоровые. Lastly, in the window, and suspected cheek by jowl with Bobelina, there hung a cage whence at intervals there peered forth a white-spotted blackbird. Like everything else in the apartment, it bore a strong resemblance to Sobakevitch. Возле Бобелины, у самого окна, висела клетка, из которой глядел дрозд темного цвета с белыми крапинками, очень похожий тоже на Собакевича. When host and guest had been conversing for two minutes or so the door opened, and there entered the hostess - a tall lady in a cap adorned with ribands of domestic colouring and manufacture. Гость и хозяин не успели помолчать двух минут, как дверь в гостиной отворилась и вошла хозяйка, дама весьма высокая, в чепце с лентами, перекрашенными домашнею краскою. She entered deliberately, and held her head as erect as a palm. 24 A Russian general who fought against Napoleon, and was mortally wounded at Borodino. Вошла она степенно, держа голову прямо, как пальма. "This is my wife, Theodulia Ivanovna," said Sobakevitch. "Это моя Феодулия Ивановна!" сказал Собакевич. Chichikov approached and took her hand. The fact that she raised it nearly to the level of his lips apprised him of the circumstance that it had just been rinsed in cucumber oil. Чичиков подошел к ручке Феодулии Ивановны, которую она почти впихнула ему в губы, причем он имел случай заметить, что руки были вымыты огуречным рассолом. "My dear, allow me to introduce Paul Ivanovitch Chichikov," added Sobakevitch. "Душенька, рекомендую тебе", продолжал Собакевич: "He has the honour of being acquainted both with our Governor and with our Postmaster." "Павел Иванович Чичиков! У губернатора и почтмейстера имел честь познакомиться". Upon this Theodulia Ivanovna requested her guest to be seated, and accompanied the invitation with the kind of bow usually employed only by actresses who are playing the role of queens. Феодулия Ивановна попросила садиться, сказавши тоже: "Прошу!" и сделав движение головою, подобно актрисам, представляющим королев. Next, she took a seat upon the sofa, drew around her her merino gown, and sat thereafter without moving an eyelid or an eyebrow. Затем она уселась на диване, накрылась своим мериносовым платком и уже не двигнула более ни глазом, ни бровью, ни носом. As for Chichikov, he glanced upwards, and once more caught sight of Kanaris with his fat thighs and interminable moustache, and of Bobelina and the blackbird. Чичиков опять поднял глаза вверх и опять увидел Канари с толстыми ляжками и нескончаемыми усами, Бобелину и дрозда в клетке. For fully five minutes all present preserved a complete silence - the only sound audible being that of the blackbird's beak against the wooden floor of the cage as the creature fished for grains of corn. Почти в течение целых пяти минут все хранили молчание; раздавался только стук, производимый носом дрозда о дерево деревянной клетки, на дне которой удил он хлебные зернышки. Meanwhile Chichikov again surveyed the room, and saw that everything in it was massive and clumsy in the highest degree; as also that everything was curiously in keeping with the master of the house. For example, in one corner of the apartment there stood a hazelwood bureau with a bulging body on four grotesque legs - the perfect image of a bear. Чичиков еще раз окинул комнату и всё, что в ней ни было, -- всё было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое- то странное сходство с самим хозяином дома: в углу гостиной стояло пузатое ореховое бюро на пренелепых четырех ногах: совершенный медведь. Also, the tables and the chairs were of the same ponderous, unrestful order, and every single article in the room appeared to be saying either, "I, too, am a Sobakevitch," or "I am exactly like Sobakevitch." Стол, креслы, стулья -- всё было самого тяжелого и беспокойного свойства; словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: и я тоже Собакевич! или: и я тоже очень похож на Собакевича! "I heard speak of you one day when I was visiting the President of the Council," said Chichikov, on perceiving that no one else had a mind to begin a conversation. "That was on Thursday last. "Мы об вас вспоминали у председателя палаты, у Ивана Григорьевича", сказал наконец Чичиков, видя, что никто не располагается начинать разговора: "в прошедший четверг. We had a very pleasant evening." Очень приятно провели там время". "Yes, on that occasion I was not there," replied Sobakevitch. "Да, я не был тогда у председателя", отвечал Собакевич. "What a nice man he is!" "А прекрасный человек!" "Who is?" inquired Sobakevitch, gazing into the corner by the stove. "Кто такой?" сказал Собакевич, глядя на угол печи. "The President of the Local Council." "Председатель". "Did he seem so to you? True, he is a mason, but he is also the greatest fool that the world ever saw." "Ну, может быть, это вам так показалось: он только что масон, а такой дурак, какого свет не производил". Chichikov started a little at this mordant criticism, but soon pulled himself together again, and continued: Чичиков немного озадачился таким отчасти резким определением, но потом, поправившись, продолжал: "Of course, every man has his weakness. Yet the President seems to be an excellent fellow." "Конечно, всякой человек не без слабостей, но зато губернатор, какой превосходный человек!" "And do you think the same of the Governor?" "Губернатор превосходный человек?" "Yes. Why not?" "Да, не правда ли?" "Because there exists no greater rogue than he." "Первый разбойник в мире!" "What? The Governor a rogue?" ejaculated Chichikov, at a loss to understand how the official in question could come to be numbered with thieves. "Как, губернатор разбойник?" сказал Чичиков и совершенно не мог понять, как губернатор мог попасть в разбойники. "Let me say that I should never have guessed it. "Признаюсь, этого я бы никак не подумал", продолжал он. Permit me also to remark that his conduct would hardly seem to bear out your opinion - he seems so gentle a man." "Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие; напротив, скорее даже мягкости в нем много". And in proof of this Chichikov cited the purses which the Governor knitted, and also expatiated on the mildness of his features. Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его. "He has the face of a robber," said Sobakevitch. "И лицо разбойничье!" сказал Собакевич. "Were you to give him a knife, and to turn him loose on a turnpike, he would cut your throat for two kopecks. "Дайте ему только нож да выпустите его на большую дорогу, зарежет, за копейку зарежет! And the same with the Vice-Governor. The pair are just Gog and Magog." Он да еще вице-губернатор -- это Гога и Магога". "Evidently he is not on good terms with them," thought Chichikov to himself. "Нет, он с ними не в ладах", подумал про себя Чичиков. "I had better pass to the Chief of Police, which whom he DOES seem to be friendly." Accordingly he added aloud: "А вот заговорю я с ним о полицеймейстере? он, кажется, друг его". -- "For my own part, I should give the preference to the Head of the Gendarmery. "Впрочем, что до меня", сказал он: "мне, признаюсь, более всех нравится полицеймейстер. What a frank, outspoken nature he has! And what an element of simplicity does his expression contain!" Какой-то этакой характер прямой, открытый; в лице видно что-то простосердечное". "He is mean to the core," remarked Sobakevitch coldly. "He will sell you and cheat you, and then dine at your table. "Мошенник!" оказал Собакевич очень хладнокровно: "продаст, обманет, еще и пообедает с вами! Yes, I know them all, and every one of them is a swindler, and the town a nest of rascals engaged in robbing one another. Я их знаю всех: это всё мошенники; весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Not a man of the lot is there but would sell Christ. Все христопродавцы. Yet stay: ONE decent fellow there is - the Public Prosecutor; though even HE, if the truth be told, is little better than a pig." Один там только и есть порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья". After these eulogia Chichikov saw that it would be useless to continue running through the list of officials - more especially since suddenly he had remembered that Sobakevitch was not at any time given to commending his fellow man. После таких похвальных, хотя несколько кратких биографий Чичиков увидел, что о других чиновниках нечего упоминать, и вспомнил, что Собакевич не любил ни о ком хорошо отзываться. "Let us go to luncheon, my dear," put in Theodulia Ivanovna to her spouse. "Что ж, душенька, пойдем обедать", сказала Собакевичу его супруга. "Yes; pray come to table," said Sobakevitch to his guest; whereupon they consumed the customary glass of vodka (accompanied by sundry snacks of salted cucumber and other dainties) with which Russians, both in town and country, preface a meal. Then they filed into the dining-room in the wake of the hostess, who sailed on ahead like a goose swimming across a pond. "Прошу!" сказал Собакевич. Засим, подошедши к столику, где была закуска, гость и хозяин выпили, как следует, по рюмке водки, закусили, как закусывает вся пространная Россия по городам и деревням, то-есть всякими соленостями и иными возбуждающими благодатями, и потекли все в столовую; впереди их, как плавный гусь, понеслась хозяйка. The small dining-table was found to be laid for four persons - the fourth place being occupied by a lady or a young girl (it would have been difficult to say which exactly) who might have been either a relative, the housekeeper, or a casual visitor. Небольшой стол был накрыт на четыре прибора. На четвертое место явилась очень скоро, трудно сказать утвердительно, кто такая, дама или девица, родственница, домоводка или просто проживающая в доме; что-то без чепца, около тридцати лет, в пестром платке. Certain persons in the world exist, not as personalities in themselves, but as spots or specks on the personalities of others. Есть лица, которые существуют на свете не как предмет, а как посторонние крапинки или пятнышки на предмете. Always they are to be seen sitting in the same place, and holding their heads at exactly the same angle, so that one comes within an ace of mistaking them for furniture, and thinks to oneself that never since the day of their birth can they have spoken a single word. Сидят они на том же месте, одинаково держат голову, их почти готов принять за мебель и думаешь, что от роду еще не выходило слово из таких уст; а где-нибудь в девичей или в кладовой окажется просто: ого-го! "My dear," said Sobakevitch, "the cabbage soup is excellent." With that he finished his portion, and helped himself to a generous measure of niania25 -the dish which follows shtchi and consists of a sheep's stomach stuffed with black porridge, brains, and other things. "Щи, моя душа, сегодня очень хороши!" сказал Собакевич, хлебнувши щей и отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое подается к щам и состоит из бараньего желудка, начиненного гречневой кашей, мозгом и ножками. "What niania this is!" he added to Chichikov. "Never would you get such stuff in a town, where one is given the devil knows what." 25 Literally, "nursemaid." "Эдакой няни", продолжал он, обратившись к Чичикову: "вы не будете есть в городе, там вам чорт знает что подадут!" "Nevertheless the Governor keeps a fair table," said Chichikov. "У губернатора, однако ж, недурен стол", сказал Чичиков. "Yes, but do you know what all the stuff is MADE OF?" retorted Sobakevitch. "If you DID know you would never touch it." "Да знаете ли, из чего всё это готовится? вы есть не станете, когда узнаете". "Of course I am not in a position to say how it is prepared, but at least the pork cutlets and the boiled fish seemed excellent." "Не знаю, как приготовляется, об этом я не могу судить, но свиные котлеты и разварная рыба были превосходны". "Ah, it might have been thought so; yet I know the way in which such things are bought in the market-place. "Это вам так показалось. Ведь я знаю, что они на рынке покупают. They are bought by some rascal of a cook whom a Frenchman has taught how to skin a tomcat and then serve it up as hare." Купит вон тот каналья повар, что выучился у француза, кота, обдерет его, да и подает на стол вместо зайца". "Ugh! What horrible things you say!" put in Madame. "Фу! какую ты неприятность говоришь!" сказала супруга Собакевича. "Well, my dear, that is how things are done, and it is no fault of mine that it is so. "А что ж, душенька, так у них делается; я не виноват, так у них у всех делается. Moreover, everything that is left over - everything that WE (pardon me for mentioning it) cast into the slop-pail - is used by such folk for making soup." Всё, что ни есть ненужного, что Акулька у нас бросает, с позволения сказать, в помойную лохань, они его в суп! да в суп! туда его!" "Always at table you begin talking like this!" objected his helpmeet. "Ты за столом всегда эдакое расскажешь!" возразила опять супруга Собакевича. "And why not?" said Sobakevitch. "I tell you straight that I would not eat such nastiness, even had I made it myself. "Что ж, душа моя", сказал Собакевич: "если б я сам это делал, но я тебе прямо в глаза скажу, что я гадостей не стану есть. Sugar a frog as much as you like, but never shall it pass MY lips. Nor would I swallow an oyster, for I know only too well what an oyster may resemble. Мне лягушку хоть сахаром облепи, не возьму ее в рот, и устрицы тоже не возьму: я знаю, на что устрица похожа. But have some mutton, friend Chichikov. It is shoulder of mutton, and very different stuff from the mutton which they cook in noble kitchens - mutton which has been kicking about the market-place four days or more. Возьмите барана", продолжал он, обращаясь к Чичикову: "это бараний бок с кашей! Это не те фрикасе, что делаются на барских кухнях из баранины, какая суток по четыре на рынке валяется! All that sort of cookery has been invented by French and German doctors, and I should like to hang them for having done so. Это всё выдумали доктора немцы да французы; я бы их перевешал за это! They go and prescribe diets and a hunger cure as though what suits their flaccid German systems will agree with a Russian stomach! Выдумали диэту, лечить голодом! Что у них немецкая жидкокостая натура, так они воображают, что и с русским желудком сладят! Such devices are no good at all." Нет, это всё не то, это всё выдумки, это всё..." Sobakevitch shook his head wrathfully. Здесь Собакевич даже сердито покачал головою. "Fellows like those are for ever talking of civilisation. As if THAT sort of thing was civilisation! Phew!" (Perhaps the speaker's concluding exclamation would have been even stronger had he not been seated at table.) "Толкуют -- просвещенье, просвещенье, а это просвещенье -- фук! Сказал бы и другое слово, да вот только что за столом неприлично. "For myself, I will have none of it. У меня не так. When I eat pork at a meal, give me the WHOLE pig; when mutton, the WHOLE sheep; when goose, the WHOLE of the bird. У меня когда свинина, всю свинью давай на стол; баранина -- всего барана тащи, гусь -- всего гуся! Two dishes are better than a thousand, provided that one can eat of them as much as one wants." Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует". And he proceeded to put precept into practice by taking half the shoulder of mutton on to his plate, and then devouring it down to the last morsel of gristle and bone. Собакевич подтвердил это делом: он опрокинул половину бараньего бока к себе на тарелку, съел всё, обгрыз, обсосал до последней косточки. "My word!" reflected Chichikov. "The fellow has a pretty good holding capacity!" "Да", подумал Чичиков: "у этого губа не дура". "None of it for me," repeated Sobakevitch as he wiped his hands on his napkin. "I don't intend to be like a fellow named Plushkin, who owns eight hundred souls, yet dines worse than does my shepherd." "У меня не так", говорил Собакевич, вытирая салфеткою руки: "у меня не так, как у какого-нибудь Плюшкина: 800 душ имеет, а живет и обедает хуже моего пастуха!" "Who is Plushkin?" asked Chichikov. "Кто такой этот Плюшкин?" спросил Чичиков. "A miser," replied Sobakevitch. "Мошенник", отвечал Собакевич. "Such a miser as never you could imagine. "Такой скряга, какого вообразить трудно. Even convicts in prison live better than he does. And he starves his servants as well." В тюрьме колодники лучше живут, чем он: всех людей переморил голодом". "Really?" ejaculated Chichikov, greatly interested. "Вправду!" подхватил с участием Чичиков. "Should you, then, say that he has lost many peasants by death?" "И вы говорите, что у него, точно, люди умирают в большом количестве?" "Certainly. They keep dying like flies." "Как мухи мрут". "Неужели как мухи? "Then how far from here does he reside?" А позвольте спросить: как далеко живет он от вас?" "About five versts." "В пяти верстах". "Only five versts?" exclaimed Chichikov, feeling his heart beating joyously. "В пяти верстах!" вскликнул Чичиков и даже почувствовал небольшое сердечное биение. "Ought one, when leaving your gates, to turn to the right or to the left?" "Но если выехать из ваших ворот, это будет направо или налево?" "I should be sorry to tell you the way to the house of such a cur," said Sobakevitch. "Я вам даже не советую и дороги знать к этой собаке!" сказал Собакевич. "A man had far better go to hell than to Plushkin's." "Извинительней сходить в какое-нибудь непристойное место, чем к нему". "Quite so," responded Chichikov. "My only reason for asking you is that it interests me to become acquainted with any and every sort of locality." "Нет, я спросил не для каких-либо, а потому только, что интересуюсь познанием всякого рода мест", отвечал на это Чичиков. To the shoulder of mutton there succeeded, in turn, cutlets (each one larger than a plate), a turkey of about the size of a calf, eggs, rice, pastry, and every conceivable thing which could possibly be put into a stomach. За бараньим боком последовали ватрушки, из которых каждая была гораздо больше тарелки, потом индюк ростом в теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками и ни весть чем, что всё ложилось комом в желудке. There the meal ended. When he rose from table Chichikov felt as though a pood's weight were inside him. Этим обед и кончился; но когда встали из-за стола, Чичиков почувствовал в себе тяжести на целый пуд больше. In the drawing-room the company found dessert awaiting them in the shape of pears, plums, and apples; but since neither host nor guest could tackle these particular dainties the hostess removed them to another room. Пошли в гостиную, где уже очутилось на блюдечке варенье, ни груша, ни слива, ни иная ягода, до которого, впрочем, не дотронулись ни гость, ни хозяин. Хозяйка вышла с тем, чтобы накласть его и на другие блюдечки. Taking advantage of her absence, Chichikov turned to Sobakevitch (who, prone in an armchair, seemed, after his ponderous meal, to be capable of doing little beyond belching and grunting - each such grunt or belch necessitating a subsequent signing of the cross over the mouth), and intimated to him a desire to have a little private conversation concerning a certain matter. Воспользовавшись ее отсутствием, Чичиков обратился к Собакевичу, который, лежа в креслах, только покряхтывал после такого сытного обеда и издавал ртом какие-то невнятные звуки, крестясь и закрывая поминутно его рукою. Чичиков обратился к нему с такими словами: "Я хотел было поговорить с вами об одном дельце". At this moment the hostess returned. "Here is more dessert," she said. "Pray have a few radishes stewed in honey." "Вот еще варенье!" сказала хозяйка, возвращаясь с блюдечком: "редька, вареная в меду!" "Later, later," replied Sobakevitch. "А вот мы его после!" сказал Собакевич. "Do you go to your room, and Paul Ivanovitch and I will take off our coats and have a nap." "Ты ступай теперь в свою комнату, мы с Павлом Ивановичем скинем фраки, маленечко приотдохнем!" Upon this the good lady expressed her readiness to send for feather beds and cushions, but her husband expressed a preference for slumbering in an armchair, and she therefore departed. Хозяйка уже изъявила было готовность послать за пуховиками и подушками, но хозяин сказал: "Ничего, мы отдохнем в креслах", и хозяйка ушла. When she had gone Sobakevitch inclined his head in an attitude of willingness to listen to Chichikov's business. Собакевич слегка принагнул голову, приготовляясь слышать, в чем было дельце. Our hero began in a sort of detached manner -touching lightly upon the subject of the Russian Empire, and expatiating upon the immensity of the same, and saying that even the Empire of Ancient Rome had been of considerably smaller dimensions. Чичиков начал как-то очень отдаленно, коснулся вообще всего русского государства и отозвался с большою похвалою об его пространстве, сказал, что даже самая древняя римская монархия не была так велика, и иностранцы справедливо удивляются... Meanwhile Sobakevitch sat with his head drooping. Собакевич всё слушал, наклонивши голову. From that Chichikov went on to remark that, according to the statutes of the said Russian Empire (which yielded to none in glory - so much so that foreigners marvelled at it), peasants on the census lists who had ended their earthly careers were nevertheless, on the rendering of new lists, returned equally with the living, to the end that the courts might be relieved of a multitude of trifling, useless emendations which might complicate the already sufficiently complex mechanism of the State. И что по существующим положениям этого государства, в славе которому нет равного, ревизские души, окончившие жизненное поприще, числятся, однако ж, до подачи новой ревизской сказки наравне с живыми, чтоб таким образом не обременить присутственные места множеством мелочных и бесполезных справок и не увеличить сложность, и без того уже весьма сложного, государственного механизма... Nevertheless, said Chichikov, the general equity of this measure did not obviate a certain amount of annoyance to landowners, since it forced them to pay upon a non-living article the tax due upon a living. Hence (our hero concluded) he (Chichikov) was prepared, owing to the personal respect which he felt for Sobakevitch, to relieve him, in part, of the irksome obligation referred to (in passing, it may be said that Chichikov referred to his principal point only guardedly, for he called the souls which he was seeking not "dead," but "non-existent"). Собакевич всё слушал, наклонивши голову -- и что, однако же, при всей справедливости этой меры, она бывает отчасти тягостна для многих владельцев, обязывая их взносить подати так, как бы за живой предмет, и что он, чувствуя уважение личное к нему, готов бы даже отчасти принять на себя эту действительно тяжелую обязанность. Насчет главного предмета Чичиков выразился очень осторожно: никак не назвал душ умершими, а только несуществующими. Meanwhile Sobakevitch listened with bent head; though something like a trace of expression dawned in his face as he did so. Собакевич слушал, всё попрежнему нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось в лице его. Ordinarily his body lacked a soul - or, if he did posses a soul, he seemed to keep it elsewhere than where it ought to have been; so that, buried beneath mountains (as it were) or enclosed within a massive shell, its movements produced no sort of agitation on the surface. Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что всё, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности. "Well?" said Chichikov - though not without a certain tremor of diffidence as to the possible response. "Итак?.. " сказал Чичиков, ожидая не без некоторого волненья ответа. "You are after dead souls?" were Sobakevitch's perfectly simple words. He spoke without the least surprise in his tone, and much as though the conversation had been turning on grain. "Вам нужно мертвых душ?" спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе. "Yes," replied Chichikov, and then, as before, softened down the expression "dead souls." "Да", отвечал Чичиков, и опять смягчил выражение, прибавивши: "несуществующих". "They are to be found," said Sobakevitch. "Why should they not be?" "Найдутся, почему не быть..." сказал Собакевич. "Then of course you will be glad to get rid of any that you may chance to have?" "А если найдутся, то вам, без сомнения... будет приятно от них избавиться?" "Yes, I shall have no objection to SELLING them." At this point the speaker raised his head a little, for it had struck him that surely the would-be buyer must have some advantage in view. "Извольте, я готов продать", сказал Собакевич, уже несколько приподнявши голову и смекнувши, что покупщик, верно, должен иметь здесь какую-нибудь выгоду. "The devil!" thought Chichikov to himself. "Here is he selling the goods before I have even had time to utter a word!" "Чорт возьми", подумал Чичиков про себя: "этот уж продает еще прежде, чем я заикнулся!" и проговорил вслух: "And what about the price?" he added aloud. "Of course, the articles are not of a kind very easy to appraise." "А, например, как же цена, хотя, впрочем, конечно, это такой предмет... что о цене даже странно..." "I should be sorry to ask too much," said Sobakevitch. "How would a hundred roubles per head suit you?" "Да чтобы не запрашивать с вас лишнего, по сту рублей за штуку!" сказал Собакевич. "What, a hundred roubles per head?" Chichikov stared open-mouthed at his host - doubting whether he had heard aright, or whether his host's slow-moving tongue might not have inadvertently substituted one word for another. "По сту!" вскричал Чичиков, разинув рот и поглядевши ему в самые глаза, не зная, сам ли он ослышался или язык Собакевича, по своей тяжелой натуре не так поворотившись, брякнул, вместо одного, другое слово. "Yes. Is that too much for you?" said Sobakevitch. "Что ж, разве это для вас дорого?" произнес Собакевич и потом прибавил: Then he added: "What is your own price?" "А какая бы, однако ж, ваша цена?" "My own price? "Моя цена! I think that we cannot properly have understood one another - that you must have forgotten of what the goods consist. Мы, верно, как-нибудь ошиблись или не понимаем друг друга, позабыли, в чем состоит предмет. With my hand on my heart do I submit that eight grivni per soul would be a handsome, a VERY handsome, offer." Я полагаю с своей стороны, положа руку на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!" "What? Eight grivni?" "Эк куда хватили, по восьми гривенок!" "In my opinion, a higher offer would be impossible." "Что ж, по моему суждению, как я думаю, больше нельзя". "But I am not a seller of boots." "Ведь я продаю не лапти". "No; yet you, for your part, will agree that these souls are not live human beings?" "Однако ж, согласитесь сами: ведь это тоже и не люди". "I suppose you hope to find fools ready to sell you souls on the census list for a couple of groats apiece?" "Так вы думаете, сыщете такого дурака, который бы вам продал по двугривенному ревизскую душу?" "Pardon me, but why do you use the term 'on the census list'? The souls themselves have long since passed away, and have left behind them only their names. "Но позвольте: зачем вы их называете ревизскими, ведь души-то самые давно уже умерли, остался один не осязаемый чувствами звук. Not to trouble you with any further discussion of the subject, I can offer you a rouble and a half per head, but no more." Впрочем, чтобы не входить в дальнейшие разговоры по этой части, по полтора рубли, извольте, дам, а больше не могу". "You should be ashamed even to mention such a sum! Since you deal in articles of this kind, quote me a genuine price." "Стыдно вам и говорить такую сумму! вы торгуйтесь, говорите настоящую цену!" "I cannot, Michael Semenovitch. Believe me, I cannot. What a man cannot do, that he cannot do." The speaker ended by advancing another half-rouble per head. "Не могу, Михаил Семенович, поверьте моей совести, не могу: чего уж невозможно сделать, того невозможно сделать", говорил Чичиков, однако ж по полтинке еще прибавил. "But why hang back with your money?" said Sobakevitch. "Of a truth I am not asking much of you. "Да чего вы скупитесь?" сказал Собакевич: "право, недорого! Any other rascal than myself would have cheated you by selling you old rubbish instead of good, genuine souls, whereas I should be ready to give you of my best, even were you buying only nut-kernels. Другой мошенник обманет вас, продаст вам дрянь, а не души; а у меня что ядреный орех, все на отбор: не мастеровой, так иной какой-нибудь здоровый мужик. For instance, look at wheelwright Michiev. Never was there such a one to build spring carts! Вы рассмотрите: вот, например, каретник Михеев! ведь больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные. And his handiwork was not like your Moscow handiwork - good only for an hour. No, he did it all himself, even down to the varnishing." И не то, как бывает московская работа, что на один час, прочность такая, сам и обобьет и лаком покроет!" Chichikov opened his mouth to remark that, nevertheless, the said Michiev had long since departed this world; but Sobakevitch's eloquence had got too thoroughly into its stride to admit of any interruption. Чичиков открыл рот с тем, чтобы заметить, что Михеева, однако же, давно нет на свете; но Собакевич вошел, как говорится, в самую силу речи, откуда взялась рысь и дар слова: "And look, too, at Probka Stepan, the carpenter," his host went on. "I will wager my head that nowhere else would you find such a workman. "А Пробка Степан, плотник? Я голову прозакладую, если вы где сыщете такого мужика. What a strong fellow he was! Ведь что за силища была! He had served in the Guards, and the Lord only knows what they had given for him, seeing that he was over three arshins in height." Служи он в гвардии, ему бы бог знает что дали, трех аршин с вершком ростом!" Again Chichikov tried to remark that Probka was dead, but Sobakevitch's tongue was borne on the torrent of its own verbiage, and the only thing to be done was to listen. Чичиков опять хотел заметить, что и Пробки нет на свете; но Собакевича, как видно, пронесло; полились такие потоки речей, что только нужно было слушать: "And Milushkin, the bricklayer! He could build a stove in any house you liked! "Милушкин, кирпичник! мог поставить печь в каком угодно доме. And Maksim Teliatnikov, the bootmaker! Anything that he drove his awl into became a pair of boots - and boots for which you would be thankful, although he WAS a bit foul of the mouth. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного! And Eremi Sorokoplechin, too! He was the best of the lot, and used to work at his trade in Moscow, where he paid a tax of five hundred roubles. А Еремей Сорокоплёхин! да этот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Well, THERE'S an assortment of serfs for you!- a very different assortment from what Plushkin would sell you!" Ведь вот какой народ! Это не то, что вам продаст какой-нибудь Плюшкин". "But permit me," at length put in Chichikov, astounded at this flood of eloquence to which there appeared to be no end. "Permit me, I say, to inquire why you enumerate the talents of the deceased, seeing that they are all of them dead, and that therefore there can be no sense in doing so. "Но позвольте", сказал наконец Чичиков, изумленный таким обильным наводнением речей, которым, казалось, и конца не было: "зачем вы исчисляете все их качества, ведь в них толку теперь нет никакого, ведь это всё народ мертвый. 'A dead body is only good to prop a fence with,' says the proverb." Мертвым телом хоть забор подпирай, говорит пословица". "Of course they are dead," replied Sobakevitch, but rather as though the idea had only just occurred to him, and was giving him food for thought. "But tell me, now: what is the use of listing them as still alive? "Да, конечно, мертвые", сказал Собакевич, как бы одумавшись и припомнив, что они в самом деле были уже мертвые, а потом прибавил: "впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими? And what is the use of them themselves? They are flies, not human beings." Что это за люди? мухи, а не люди". "Well," said Chichikov, "they exist, though only in idea." "Да всё же они существуют, а это ведь мечта". "But no - NOT only in idea. "Ну нет, не мечта! I tell you that nowhere else would you find such a fellow for working heavy tools as was Michiev. Я вам доложу, каков был Михеев, так вы таких людей не сыщете: машинища такая, что в эту комнату не войдет: нет, это не мечта! He had the strength of a horse in his shoulders." And, with the words, Sobakevitch turned, as though for corroboration, to the portrait of Bagration, as is frequently done by one of the parties in a dispute when he purports to appeal to an extraneous individual who is not only unknown to him, but wholly unconnected with the subject in hand; with the result that the individual is left in doubt whether to make a reply, or whether to betake himself elsewhere. А в плечищах у него была такая силища, какой нет у лошади; хотел бы я знать, где бы вы в другом месте нашли такую мечту!" Последние слова он уже сказал, обратившись к висевшим по стене портретам Багратиона и Колокотрони, как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится не к тому лицу, к которому относятся слова, а к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого, знает, что не услышит ни ответа, ни мнения, ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец не знает, отвечать ли ему на то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь. "Nevertheless, I CANNOT give you more than two roubles per head," said Chichikov. "Нет, больше двух рублей я не могу дать", сказал Чичиков. "Well, as I don't want you to swear that I have asked too much of you and won't meet you halfway, suppose, for friendship's sake, that you pay me seventy-five roubles in assignats?" "Извольте, чтоб не претендовали на меня, что дорого запрашиваю и не хочу сделать вам никакого одолжения, извольте -- по семидесяти пяти рублей за душу, только ассигнациями, право, только для знакомства!" "Good heavens!" thought Chichikov to himself. "Does the man take me for a fool?" Then he added aloud: "Что он, в самом деле", подумал про себя Чичиков: "за дурака, что ли, принимает меня", и прибавил потом вслух: "The situation seems to me a strange one, for it is as though we were performing a stage comedy. No other explanation would meet the case. "Мне странно, право: кажется, между нами происходит какое-то театральное представление, или комедия; иначе я не могу себе объяснить... Yet you appear to be a man of sense, and possessed of some education. Вы, кажется, человек довольно умный, владеете сведениями образованности. The matter is a very simple one. Ведь предмет просто: фу-фу. The question is: what is a dead soul worth, and is it of any use to any one?" Что ж он сто?ит? кому нужен?" "It is of use to YOU, or you would not be buying such articles." "Да, вот, вы же покупаете; стало быть, нужен". Chichikov bit his lip, and stood at a loss for a retort. Здесь Чичиков закусил губу и не нашелся, что отвечать. He tried to saying something about "family and domestic circumstances," but Sobakevitch cut him short with: Он стал было говорить про какие-то обстоятельства фамильные и семейственные, но Собакевич отвечал просто: "I don't want to know your private affairs, for I never poke my nose into such things. "Мне не нужно знать, какие у вас отношения: я в дела фамильные не мешаюсь, это ваше дело. You need the souls, and I am ready to sell them. Should you not buy them, I think you will repent it." Вам понадобились души, я и продаю вам, и будете раскаиваться, что не купили". "Two roubles is my price," repeated Chichikov. "Два рублика", сказал Чичиков. "Come, come! As you have named that sum, I can understand your not liking to go back upon it; but quote me a bona fide figure." "Эк, право, затвердила сорока Якова одно про всякого, как говорит пословица; как наладили на два, так не хотите с них и съехать. Вы давайте настоящую цену!" "The devil fly away with him!" mused Chichikov. "Ну, уж чорт его побери!" подумал про себя Чичиков: "по полтине ему прибавлю, собаке, на орехи!" -- "However, I will add another half-rouble." And he did so. "Извольте, по полтине прибавлю", "Indeed?" said Sobakevitch. "Well, my last word upon it is - fifty roubles in assignats. That will mean a sheer loss to me, for nowhere else in the world could you buy better souls than mine." "Ну, извольте, и я вам скажу тоже мое последнее слово: пятьдесят рублей! право, убыток себе, дешевле нигде не купите такого хорошего народа!" "The old skinflint!" muttered Chichikov. Then he added aloud, with irritation in his tone: "Экой кулак!" сказал про себя Чичиков и потом продолжал вслух с некоторою досадою: "See here. This is a serious matter. "Да что, в самом деле... как будто точно сурьезное дело; да я в другом месте нипочем возьму. Any one but you would be thankful to get rid of the souls. Еще мне всякой с охотой сбудет их, чтобы только поскорей избавиться. Only a fool would stick to them, and continue to pay the tax." Дурак разве станет держать их при себе и платить за них подати!" "Yes, but remember (and I say it wholly in a friendly way) that transactions of this kind are not generally allowed, and that any one would say that a man who engages in them must have some rather doubtful advantage in view." "Но знаете ли, что такого рода покупки, я это говорю между нами, по дружбе, не всегда позволительны, и расскажи я или кто иной, -такому человеку не будет никакой доверенности относительно контрактов или вступления в какие-нибудь выгодные обязательства". "Have it your own away," said Chichikov, with assumed indifference. "Вишь куды метит, подлец!" подумал Чичиков и тут же произнес с самым хладнокровным видом: "As a matter of fact, I am not purchasing for profit, as you suppose, but to humour a certain whim of mine. "Как вы себе хотите, я покупаю не для какой-либо надобности, как вы думаете, а так, по наклонности собственных мыслей. Two and a half roubles is the most that I can offer." Два с полтиною не хотите -- прощайте!" "Bless your heart!" retorted the host. "Его не собьешь, неподатлив!" подумал Собакевич. "At least give me thirty roubles in assignats, and take the lot." "Ну, бог с вами, давайте по тридцати и берите их себе!" "No, for I see that you are unwilling to sell. I must say good-day to you." "Нет, я вижу, вы не хотите продать; прощайте!" "Hold on, hold on!" exclaimed Sobakevitch, retaining his guest's hand, and at the same moment treading heavily upon his toes - so heavily, indeed, that Chichikov gasped and danced with the pain. "Позвольте, позвольте!" сказал Собакевич, взявши его за руку и ведя в гостиную. "Прошу, я вам что-то скажу". "К чему беспокойство, я сказал всё". "Позвольте, позвольте!" сказал Собакевич, не выпуская его руки и наступив ему на ногу, ибо герой наш позабыл поберечься, в наказанье за что должен был зашипеть и подскочить на одной ноге. "I BEG your pardon!" said Sobakevitch hastily. "Evidently I have hurt you. "Прошу прощенья! я, кажется, вас побеспокоил. Pray sit down again." Пожалуйте, садитесь сюда! Прошу!" Здесь он усадил его в кресла, с некоторою даже ловкостию, как такой медведь, который уже побывал в руках, умеет и перевертываться и делать разные штуки на вопросы: "А покажи, миша, как бабы парятся?" или: "А как, миша, малые ребята горох крадут?" "No," retorted Chichikov. "Право, я напрасно время трачу, мне нужно спешить". "I am merely wasting my time, and must be off." "Oh, sit down just for a moment. I have something more agreeable to say." "Посидите одну минуточку, я вам сейчас скажу одно приятное для вас слово". And, drawing closer to his guest, Sobakevitch whispered in his ear, as though communicating to him a secret: Тут Собакевич подсел поближе и сказал ему тихо на ухо, как будто секрет: "How about twenty-five roubles?" "Хотите угол?" "То-есть двадцать пять рублей? "No, no, no!" exclaimed Chichikov. "I won't give you even a QUARTER of that. I won't advance another kopeck." Ни, ни, ни, даже четверти угла не дам, копейки не прибавлю". For a while Sobakevitch remained silent, and Chichikov did the same. Собакевич замолчал. Чичиков тоже замолчал. This lasted for a couple of minutes, and, meanwhile, the aquiline-nosed Bagration gazed from the wall as though much interested in the bargaining. Минуты две длилось молчание. Багратион с орлиным носом глядел со стены чрезвычайно внимательно на эту покупку. "What is your outside price?" at length said Sobakevitch. "Какая ж будет ваша последняя цена?" сказал наконец Собакевич. "Two and a half roubles." "Два с полтиною". "Then you seem to rate a human soul at about the same value as a boiled turnip. "Право, у вас душа человеческая все равно, что пареная репа. At least give me THREE roubles." Уж хоть по три рубли дайте!" "No, I cannot." "Не могу". "Pardon me, but you are an impossible man to deal with. "Ну, нечего с вами делать, извольте! However, even though it will mean a dead loss to me, and you have not shown a very nice spirit about it, I cannot well refuse to please a friend. Убыток, да уж нрав такой собачий: не могу не доставить удовольствия ближнему. I suppose a purchase deed had better be made out in order to have everything in order?" Ведь, я чай, нужно и купчую совершить, чтоб все было в порядке". "Of course." "Разумеется". "Then for that purpose let us repair to the town." "Ну, вот то-то же, нужно будет ехать в город". The affair ended in their deciding to do this on the morrow, and to arrange for the signing of a deed of purchase. Так совершилось дело. Оба решили, чтобы завтра же быть в городе и управиться с купчей крепостью. Next, Chichikov requested a list of the peasants; to which Sobakevitch readily agreed. Indeed, he went to his writing-desk then and there, and started to indite a list which gave not only the peasants' names, but also their late qualifications. Чичиков попросил списочка крестьян. Собакевич согласился охотно и тут же, подошед к бюро, собственноручно принялся выписывать всех не только поименно, но даже с означением похвальных качеств. Meanwhile Chichikov, having nothing else to do, stood looking at the spacious form of his host; and as he gazed at his back as broad as that of a cart horse, and at the legs as massive as the iron standards which adorn a street, he could not help inwardly ejaculating: А Чичиков, от нечего делать, занялся, находясь позади, рассматриваньем всего просторного его оклада. Как взглянул он на его спину, широкую, как у вятских, приземистых лошадей, и на ноги его, походившие на чугунные тумбы, которые ставят на тротуарах, не мог не воскликнуть внутренно: "Truly God has endowed you with much! Though not adjusted with nicety, at least you are strongly built. "Эк наградил-то тебя бог! вот уж, точно, как говорят, неладно скроен, да крепко сшит!.. I wonder whether you were born a bear or whether you have come to it through your rustic life, with its tilling of crops and its trading with peasants? Yet no; I believe that, even if you had received a fashionable education, and had mixed with society, and had lived in St. Petersburg, you would still have been just the kulak26 that you are. Родился ли ты уж так медведем или омедведила тебя захолустная жизнь, хлебные посевы, возня с мужиками, и ты чрез них сделался то, что называют человек-кулак? Но нет: я думаю, ты всё был бы тот же, хотя бы даже воспитали тебя по моде, пустили бы в ход и жил бы ты в Петербурге, а не в захолустьи. The only difference is that circumstances, as they stand, permit of your polishing off a stuffed shoulder of mutton at a meal; whereas in St. Petersburg you would have been unable to do so. Вся разница в том, что теперь ты упишешь полбараньего бока с кашей, закусивши ватрушкою в тарелку, а тогда бы ты ел какие-нибудь котлетки с трюфелями. Also, as circumstances stand, you have under you a number of peasants, whom you treat well for the reason that they are your property; whereas, otherwise, you would have had under you tchinovniks27: whom you would have bullied because they were NOT your property. Also, you would have robbed the Treasury, since a kulak always remains a money-grubber." 26 Village factor or usurer. 27 Subordinate government officials. Да вот теперь у тебя под властью мужики: ты с ними в ладу и, конечно, их не обидишь, потому что они твои, тебе же будет хуже; а тогда бы у тебя были чиновники, которых бы ты сильно пощелкивал, смекнувши, что ведь они не твои же крепостные, или грабил бы ты казну! Нет, кто уж кулак, тому не разогнуться в ладонь! А разогни кулаку один или два пальца, выдет еще хуже. Попробуй он слегка верхушек какой-нибудь науки, даст он знать потом, занявши место повиднее, всем тем, которые в самом деле узнали какую-нибудь науку. Да еще, пожалуй, скажет потом: "Дай-ка себя покажу!" Да такое выдумает мудрое постановление, что многим придется солоно... Эх, если бы все кулаки!.. " "The list is ready," said Sobakevitch, turning round. "Готова записка", сказал Собакевич оборотившись. "Indeed? Then please let me look at it." "Готова? пожалуйте ее сюда!" Chichikov ran his eye over the document, and could not but marvel at its neatness and accuracy. Not only were there set forth in it the trade, the age, and the pedigree of every serf, but on the margin of the sheet were jotted remarks concerning each serf’s conduct and sobriety. Truly it was a pleasure to look at it. Он пробежал ее глазами и подивился аккуратности и точности: не только было обстоятельно прописано ремесло, звание, лета и семейное состояние, но даже на полях находились особенные отметки насчет поведения, трезвости, словом, любо было глядеть. "And do you mind handing me the earnest money?" said Sobakevitch? "Yes, I do. Why need that be done? "Теперь пожалуйте же задаточек!" сказал Собакевич. "К чему же вам задаточек? You can receive the money in a lump sum as soon as we visit the town." Вы получите в городе за одним разом все деньги". "But it is always the custom, you know," asserted Sobakevitch. "Всё, знаете, так уж водится", возразил Собакевич. "Then I cannot follow it, for I have no money with me. "Не знаю, как вам дать, я не взял с собою денег. However, here are ten roubles." Да, вот, десять рублей есть". "Ten roubles, indeed? "Что ж десять! You might as well hand me fifty while you are about it." Дайте, по крайней мере, хоть пятьдесят!" Once more Chichikov started to deny that he had any money upon him, but Sobakevitch insisted so strongly that this was not so that at length the guest pulled out another fifteen roubles, and added them to the ten already produced. Чичиков стал было отговариваться, что нет; но Собакевич так сказал утвердительно, что у него есть деньги, что он вынул еще бумажку, сказавши: "Пожалуй, вот вам еще пятнадцать, итого двадцать пять. "Kindly give me a receipt for the money," he added. Пожалуйте только расписочку". "A receipt? Why should I give you a receipt?" "Да на что ж вам расписка?" "Because it is better to do so, in order to guard against mistakes." "Всё, знаете, лучше расписочку. Неровен час, всё может случиться". "Very well; but first hand me over the money." "Хорошо, дайте же сюда деньги!" "The money? "На что ж деньги? I have it here. Do you write out the receipt, and then the money shall be yours." У меня вот они в руке! как только напишете расписку, в ту же минуту их возьмете". "Pardon me, but how am I to write out the receipt before I have seen the cash?" "Да позвольте, как же мне писать расписку? прежде нужно видеть деньги". Chichikov placed the notes in Sobakevitch's hand; whereupon the host moved nearer to the table, and added to the list of serfs a note that he had received for the peasants, therewith sold, the sum of twenty-five roubles, as earnest money. Чичиков выпустил из рук бумажки Собакевичу, который, приблизившись к столу и накрывши их пальцами левой руки, другою написал на лоскутке бумаги, что задаток двадцать пять рублей государственными ассигнациями за проданные ревижские души получил сполна. This done, he counted the notes once more. Написавши записку, он пересмотрел еще раз ассигнации. "This is a very OLD note," he remarked, holding one up to the light. "Also, it is a trifle torn. However, in a friendly transaction one must not be too particular." "Бумажка-то старенькая!" произнес он, рассматривая одну из них на свете: "немножко разорвана, ну да между приятелями нечего на это глядеть". "What a kulak!" thought Chichikov to himself. "And what a brute beast!" "Кулак, кулак!" подумал про себя Чичиков: "да еще и бестия в придачу!" "Then you do not want any WOMEN souls?" queried Sobakevitch. "А женского пола не хотите?" "I thank you, no." "Нет, благодарю". "I could let you have some cheap - say, as between friends, at a rouble a head?" "Я бы недорого и взял. Для знакомства по рублику за штуку". "No, I should have no use for them." "Нет, в женском поле не нуждаюсь". "Then, that being so, there is no more to be said. "Ну, когда не нуждаетесь, так нечего и говорить. There is no accounting for tastes. 'One man loves the priest, and another the priest's wife,' says the proverb." На вкусы нет закона: кто любит попа, а кто попадью, говорит пословица". Chichikov rose to take his leave. "Once more I would request of you," he said, "that the bargain be left as it is." "Еще я хотел вас попросить, чтобы эта сделка осталась между нами", говорил Чичиков прощаясь. "Of course, of course. "Да уж само собою разумеется. What is done between friends holds good because of their mutual friendship. Третьего сюда нечего мешать; что по искренности происходит между короткими друзьями, то должно остаться во взаимной их дружбе. Good-bye, and thank you for your visit. In advance I would beg that, whenever you should have an hour or two to spare, you will come and lunch with us again. Прощайте! Благодарю, что посетили; прошу и вперед не забывать: коли выберется свободный часик, приезжайте пообедать, время провести. Perhaps we might be able to do one another further service?" Может быть, опять случится услужить чем-нибудь друг другу". "Not if I know it!" reflected Chichikov as he mounted his britchka. "Да, как бы не так!" думал про себя Чичиков, садясь в бричку. "Not I, seeing that I have had two and a half roubles per soul squeezed out of me by a brute of a kulak!" "По два с полтиною содрал за мертвую душу, чортов кулак!" Altogether he felt dissatisfied with Sobakevitch's behaviour. Он был недоволен поведением Собакевича. In spite of the man being a friend of the Governor and the Chief of Police, he had acted like an outsider in taking money for what was worthless rubbish. Все-таки, как бы то ни было, человек знакомый, и у губернатора и у полицеймейстера видались, а поступил как бы совершенно чужой, за дрянь взял деньги! As the britchka left the courtyard Chichikov glanced back and saw Sobakevitch still standing on the verandah - apparently for the purpose of watching to see which way the guest's carriage would turn. Когда бричка выехала со двора, он оглянулся назад и увидел, что Собакевич всё еще стоял на крыльце и, как казалось, приглядывался, желая знать, куда гость поедет. "The old villain, to be still standing there!" muttered Chichikov through his teeth; after which he ordered Selifan to proceed so that the vehicle's progress should be invisible from the mansion - the truth being that he had a mind next to visit Plushkin (whose serfs, to quote Sobakevitch, had a habit of dying like flies), but not to let his late host learn of his intention. "Подлец, до сих пор еще стоит!" проговорил он сквозь зубы и велел Селифану, поворотивши к крестьянским избам, отъехать таким образом, чтобы нельзя было видеть экипажа со стороны господского двора. Ему хотелось заехать к Плюшкину, у которого, по словам Собакевича, люди умирали, как мухи, но не хотелось, чтобы Собакевич знал про это. Accordingly, on reaching the further end of the village, he hailed the first peasant whom he saw - a man who was in the act of hoisting a ponderous beam on to his shoulder before setting off with it, ant-like, to his hut. Когда бричка уже была на конце деревни, он подозвал к себе первого мужика, который, поднявши где-то на дороге претолстое бревно, тащил его на плече, подобно неутомимому муравью, к себе в избу. "Hi!" shouted Chichikov. "How can I reach landowner Plushkin's place without first going past the mansion here?" "Эй, борода! а как проехать отсюда к Плюшкину, так, чтоб не мимо господского дома?" The peasant seemed nonplussed by the question. Мужик, казалось, затруднился таким вопросом. "Don't you know?" queried Chichikov. "Что ж, не знаешь?" "No, barin," replied the peasant. "Нет, барин, не знаю". "What? "Эх ты! You don't know skinflint Plushkin who feeds his people so badly?" А и седым волосом еще подернуло! скрягу Плюшкина не знаешь, того, что плохо кормит людей?" "Of course I do!" exclaimed the fellow, and added thereto an uncomplimentary expression of a species not ordinarily employed in polite society. "А! заплатанной, заплатанной!" вскрикнул мужик. Было им прибавлено и существительное к слову заплатанной, очень удачное, но не употребительное в светском разговоре, а потому мы его пропустим.

We may guess that it was a pretty apt expression, since long after the man had become lost to view Chichikov was still laughing in his britchka. And, indeed, the language of the Russian populace is always forcible in its phraseology.