Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 т. Том 3. Карлссон, который живет на крыше [Крошка Нильс Карлссон и др.]

• Название: Собрание сочинений в 6 т. Том 3. Карлссон, который живет на крыше [Крошка Нильс Карлссон и др.]
• Автор: Астрид Линдгрен
• Издательство: Текс, Азбука, Терра
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0462-7

Без издательской аннотации.

Содержание:

Крошка Нильс Карлссон

Карлссон, который живет на крыше.

Карлссон, который живет на крыше, прилетает вновь.

Карлссон, который живет на крыше, возвращается тайком.

Дети с улицы Бузотеров.

Лотта с улицы Бузотеров.

---

В трубке раздался мамин голос:

— Дорогой мой мальчик… О, какой ужас!

— Какой еще ужас? — спросил сонный Малыш.

— Да все, что ты написал в своем письме. Я так встревожилась!

— Почему? — спросил Малыш.

— Бедный мой крошка… но завтра утром я возвращаюсь домой.

Обрадованный Малыш тут же проснулся. Хотя так и не понял, почему мама назвала его «бедный мой крошка». Не успел Малыш положить трубку, как раздался новый звонок. Это аж из самого Лондона звонил папа.

— Как поживаешь? — спросил папа. — Слушаются ли Буссе и Беттан фрёкен Бокк?

— Вряд ли, — ответил Малыш. — Но точно не знаю, потому что они лежат в эпидемичке.

По голосу папы Малыш понял, что он тоже встревожился.

— Эпидемичка? Что ты имеешь в виду?

И когда Малыш объяснил, что он имел в виду, папа буквально повторил мамины слова:

— Бедный мой крошка… завтра утром я возвращаюсь домой.

Разговор окончился. Но телефон тут же затрезвонил снова. На этот раз звонил Буссе.

— Можешь передать Домокозлючке привет и сказать, чтоб они с ее дряхлым доктором не надеялись: никакая у нас не скарлатина. Мы с Беттан завтра утром возвращаемся домой.

— Так у вас никакой скарлатины нет? — спросил Малыш.

— Представь себе, нет. Доктор говорит, что мы пили слишком много какао с булочками. От этого, если ты сверхчувствительный, может выступить сыпь.

— Типичный случай булочковой лихорадки, — сказал Малыш.

Но Буссе уже положил трубку.

Одевшись, Малыш отправился на кухню рассказать фрёкен Бокк, что изолировать его больше не надо.

Она уже начала готовить обед. Кухня благоухала пряностями.

— Ничего не имею против, — сказала фрёкен Бокк, когда Малыш рассказал ей, что все семейство возвращается домой. — Просто прекрасно, что уйду от вас, прежде чем окончательно испорчу себе нервы.

Она яростно мешала ложкой в кастрюле, стоявшей на плите. Там тушилось что-то очень густое, и она сильно сдабривала это солью, перцем и карри.

— Вот так, — сказала она. — Жаркое надо как следует посолить, поперчить и насыпать туда карри. Тогда будет вкусно.

Потом она обеспокоенно взглянула на Малыша.

— Ты, верно, не думаешь, что этот ужасный Карлссон снова прилетит сюда сегодня? Как прекрасно было бы, если бы мои последние часы в этом доме были хоть чуть поспокойнее.

Не успел Малыш ответить, как за окном послышался веселый голос, громко распевавший:

Солнышко — ведрышко,
Глянь ко мне в окошечко…

На подоконнике в кухне снова появился Карлссон:

— Хейсан-хоппсан, вот вам ваше солнышко, ну и повеселимся же мы сейчас!

Но тут фрёкен Бокк умоляюще протянула к нему руки.

— Нет, нет… нет, все, что угодно, только нельзя ли обойтись без веселых затей?

— Ну ладно, сперва мы, понятно, поедим, — предложил Карлссон и тут же подскочил к кухонному столу.

Фрёкен Бокк уже накрыла на стол для себя и для Малыша. Карлссон опустился на один из стульев и схватил ножик и вилку.

— Подавай на стол! Тащи сюда еду!

Он дружески кивнул головой фрёкен Бокк:

— Ты тоже можешь спокойно, без церемоний сесть вместе со мной к столу. Возьми себе тарелку и иди сюда!

Затем он повел носом, вдыхая запах жаркого под соусом:

— Что ты нам дашь?

— Хорошенькую взбучку, — ответила фрёкен Бокк, еще более ожесточенно мешая свое варево. — Это то, что тебе, во всяком случае, крайне необходимо. И учти, у меня все тело ломит, так что, боюсь, я вряд ли смогу бегать за тобой сегодня.

Она выложила жаркое в мисочку и поставила его на стол.

— Ешьте! — сказала она. — А я подожду и поем позднее. Потому что доктор сказал — мне необходимы тишина и покой во время еды.

Карлссон кивнул:

— Ну ладно, у вас тут, верно, найдется в какой-нибудь банке несколько сухариков! Ты сможешь их погрызть, когда мы покончим со всем, что стоит на столе… а пока возьми маленькую корочку хлеба и ешь ее в тишине и покое!

Он энергично вывалил себе на тарелку большую порцию жаркого под соусом. Малыш же взял лишь самый маленький кусочек. Он всегда боялся незнакомой еды. А такого блюда он никогда прежде не пробовал.

Карлссон начал с того, что возвел башенку из жаркого и обвел ее вокруг рвом. Пока он этим занимался, Малыш осторожно взял в рот кусочек… Ой! Он задохнулся, и на глазах у него выступили слезы. Рот словно обожгло огнем. Но рядом стояла фрёкен Бокк и выжидающе смотрела на него, поэтому он молча проглотил свой кусочек мяса. Тогда Карлссон поднял глаза от возведенного им строения из жаркого под соусом:

— Что с тобой? Чего ты вопишь?

— Я… я подумал о чем-то очень печальном, — запинаясь, произнес Малыш.

— Вот как, — сказал Карлссон, накидываясь с большим аппетитом на свою горку.

Но, проглотив первый же кусочек, он дико взвыл и глаза его наполнились слезами.

— Что это? — спросила фрёкен Бокк.

— Это, верно, лисий яд, но тебе самой лучше знать, что ты состряпала, — ответил Карлссон. — Быстрее тащи сюда большой пожарный насос, в горле у меня загорелось.

Он вытер слезы на глазах.

— Чего ты ревешь? — спросил Малыш.

— Я тоже подумал о чем-то очень печальном, — сказал Карлссон.

— О чем? — поинтересовался Малыш.

— Об этом самом вареве, — ответил Карлссон.

Это не понравилось фрёкен Бокк.

— И не стыдно вам, малыши! В мире есть тысячи детей, которые отдали бы что угодно за каплю такого соуса.

Сунув руку в карман, Карлссон достал оттуда записную книжку и ручку.

— Могу я попросить имя и адрес хотя бы двух таких детей? — сказал он.

Но фрёкен Бокк только что-то проворчала, но не пожелала дать имена и адреса.

— Понятно, речь идет, верно, о целой компании детей — пожирателей огня, которые никогда ничем другим не занимались, а только без конца лопали огонь и серу.

Тут кто-то позвонил в дверь, и фрёкен Бокк пошла открывать.

— Пойдем за ней и посмотрим, кто это, — сказал Карлссон, — может, это один из тех самых тысяч пожирателей огня, которые явятся сюда и отдадут все, что угодно, за ее огненную похлебку. И тут придется смотреть в оба, чтоб она не продешевила… Ведь она всадила туда немало драгоценного лисьего яда!

Он последовал за фрёкен Бокк, и то же самое сделал Малыш. Они стояли в тамбуре прямо за ее спиной, когда она открывала дверь, и услыхали какой-то голос за дверью, который произнес:

— Моя фамилия Пекк. Я представляю Шведское радио и телевидение.

Малыш почувствовал, что похолодел. Он осторожно выглядывал из-за юбок фрёкен Бокк, а там в дверях стоял какой-то господин — явно красивый, и чертовски умный, и в меру упитанный мужчина в цвете лет. Именно из тех, о которых фрёкен Бокк говорила, что их на Шведском телевидении полным-полно.

— Могу ли я видеть фрёкен Хильдур Бокк? — спросил господин Пекк.

— Это я, — отозвалась фрёкен Бокк. — Но я оплатила счета за радио и за телевизор, так что и не пытайтесь меня проверять!

Господин Пекк приветливо улыбнулся:

— Я пришел не из-за счетов. Нас интересуют те привидения, о которых вы писали… Мы очень хотим сделать о них передачу.

Лицо фрёкен Бокк побагровело. Она не произнесла ни слова.

— Что с вами, вам нехорошо? — спросил господин Пекк.

— Да, — ответила фрёкен Бокк. — Мне худо. Это самый ужасный миг в моей жизни!

Малыш стоял за ее спиной, испытывая примерно такие же чувства. Боже милостивый, сейчас, верно, все будет кончено! В любой момент этот самый Пекк обязательно увидит Карлссона, а когда завтра утром мама с папой вернутся, весь дом будет битком набит проводами, телевизионными камерами и в меру упитанными мужчинами. Тогда прощай домашний уют и покой! Боже милостивый, как убрать отсюда Карлссона!

И тут ему бросился в глаза старинный деревянный сундук, стоявший в тамбуре, — Беттан хранила там свой хлам, предназначенный для театральных представлений. Она и ее одноклассники создали какой-то дурацкий клуб и иногда собирались у Беттан, надевали театральные костюмы и слонялись по всей квартире, воображая, будто они какие-то герои и героини, а не самые обыкновенные школьники. Это называлось — «играть в театр». И это — так считал Малыш — была жуткая глупость. Но все-таки какое счастье, что этот сундук с театральным хламом именно сейчас оказался под рукой. Малыш поднял крышку и нервно шепнул Карлссону:

— Скорее… прячься в этом сундуке.

И даже если Карлссон так и не понял, почему нужно прятаться, он был не из тех, кто отказывался филюрить, если это необходимо. Хитро подмигнув Малышу, он прыгнул в сундук. Малыш поспешно опустил крышку. Затем он боязливо взглянул на парочку, все еще ’ стоявшую у дверей… не заметили ли они чего-нибудь?

Они не заметили. Ведь господин Пекк и фрёкен Бокк были заняты выяснением того, почему фрёкен Бокк стало худо.