Пантелеймон Кулиш - Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 2

• Название: Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 2
• Автор: Пантелеймон Кулиш
• Издательство: Типография Александра Якобсона
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1856

В 1854 году в журнале был напечатан «Опыт биографии Н. В. Гоголя» Кулиша, заключавший в себе множество драгоценных материалов для изучения жизни и характера нашего великого писателя. С того времени автор, посвятивший себя этому прекрасному делу, неутомимо работал, собирая новые материалы.

Он ездил в Малороссию, был в родовой деревне Гоголя, виделся с почтенною матерью автора «Мертвых душ», Марьею Ивановною Гоголь, услышал от нее много воспоминаний о сыне, получил позволение пользоваться письмами Гоголя к ней и сестрам. Племянник Гоголя и издатель его сочинений, Н. П. Трушковский, также познакомил его с своею огромною коллекциею писем Гоголя. С. Т. Аксаков, который лучше всех других друзей Гоголя знал его, не только сообщил автору «Опыта биографии» письма Гоголя, но и составил для него извлечение из «Истории своего знакомства с Гоголем». А. С. Данилевский, князь В. Ф. Одоевский, М. П. Погодин, г-жа А. С. Смирнова, М. С. Щепкин и многие другие из близких знакомых Гоголя предоставили в его распоряжение корреспонденцию свою с Гоголем и воспоминания о нем. Ф. В. Чижов написал записку о своих встречах с Гоголем. Благодаря этим богатым материалам биография в новой редакции приобрела объем втрое больший того, какой имела прежде, и теперь явилась в двух довольно толстых томах. Дополнения к прежней редакции далеко превосходят ее своею массою. Конечно, не все из них имеют одинаковую цену; но нет ни одного, которое не было бы интересно в том или другом отношении, а многие решительно неоценимы по своей важности, особенно материалы, полученные от г-жи М. И. Гоголь, от С. Т. Аксакова, А. С. Данилевского, А. С. Смирновой и М. С. Щепкина. Почти все хронологические пробелы, оставленные в биографии Гоголя письмами Гоголя к М. А. Максимовичу и П. А. Плетневу, служившими главным пособием при составлении «Опыта биографии», восполнены теперь обильными извлечениями из новых материалов, и автор имел полное право считать новую редакцию своего труда совершенно новым трудом. Он выразил этот взгляд тем, что в настоящем издании дал своему сочинению новое заглавие. В первом томе «Записок о жизни Н. В. Гоголя» новых материалов не менее, нежели сколько перешло в него прежних, из «Опыта биографии», а второй том, обнимающий время с 1842—1844 годов до кончины Гоголя, почти весь составился из новых материалов: в «Опыте биографии» этот период занимал не более 50 страниц.

Конечно, материалы, столь богатые, еще далеко не полны. Сам автор чувствует это живее, нежели кто-нибудь; потому-то и выпустил он из заглавия своей книги слово «биография», говоря тем, что время для полной биографии Гоголя еще не пришло. Но если и в прежней редакции труд его представлял довольно данных для пояснения некоторых важных вопросов о судьбе и характере человека, после «Мертвых душ» напечатавшего «Выбранные места из переписки с друзьями», то в настоящем своем виде «Записки о жизни Н. В. Гоголя» еще положительнее объясняют и эти вопросы и многие другие факты, которых не касался «Опыт биографии». Полноты и совершенной удовлетворительности в нашем знании Гоголя как человека нет еще и теперь; но многое в его жизни мы знаем теперь несравненно точнее, нежели прежде. Новое издание — или новая книга — тем вернее достигает своей цели, что от своего лица автор не прибавил ничего. Он понял, что дело собирателя фактов важнее и выше всяких размышлений на готовые темы, и, перепечатав «Опыт биографии», обогатил его единственно фактами, а не фразами.

---

Голос Губбо. Перекидай канат.

Руальд с верхов. Кормщик, бери ниже: там мель.

Норманд плывет, с канатом в зубах.

Руальд. Еще ниже, еще ниже. А народ проклятый весь разбежался. Норман, хватай крючком. Стой!

Губбо сходит с корабля. Ну, вот мы и в Англии. Тащите старшую лодку на берег.

Вытаскивают лодку.

Губбо. Что, мои храбрые берсеркеры, дожидаться ли нам Ингвара, или теперь налететь и окропить наши доспехи алою, как вечерняя заря, перед бурным вечером заря, кровью саксонцев, а?

(Руальд). Наши копья готовы: (но) не лучше ли, конунг мой Губбо, послать проведать и узнать о числе неприятелей?

(Губбо). Это ты, Руальд, говоришь! тебя, видно, не море пеленало. За эти слова тебя стоит вышвырнуть в море. «Какой храбрый когда спрашивает о числе?» говорил отец мой Лодброд, победивший на 33 сражениях.

(Руальд). Губбо, сын Лодбродов! ты меня укоряешь трусостью. Когда же мы с братом Гримуальдом срамили себя перед дружиною? Разве я когда-нибудь в жизни грелся у очага, или спал под кровом? разве платье мое не на мачте сушилось, а на постели?

(Губбо). Прости, Руальд. Брат твой Гримуальд был славный воин. Мы лишились друга (и) храброго товарища. Великий Оден! какая была буря и битва! Ветер оборвал... [77] наши платья, и морские брызги, как острые ножи, пронзали разгоревшиеся лица наши! Клянусь моим мечом и копьем, ничего бы не пожалел за такую участь! Теперь Гримуальд пирует с легионом храбрых; сам Оден наливает ему чашу из широкого черепа и говорит ему: «А сколько ты, Гримуальд, получил ран на последней битве?» — «Ран 17 и 4», отвечает Гримуальд.... [78] — Вот тебе, Гримуальд, бессмертные лани, с лоснящеюся, как серебро, шерстью. Веселись, храбрый витязь, поражая их далеко достающим копьем. «—Слушай, Стемид, теперь (не) время; но когда будем пировать на попратых (в) пыл(и) саксонских трупах и зажжем альбионские дубы, ты спой нам песню о подвигах Гримуальда. Знаешь, какую песню? такую, чтоб в груди встрепенулось все... отвага... самое бешенное веселье, и рука схватилась за рукоятку меча. Но следует теперь сказать вам, мои товарищи, что мы будем делать. Англия — земля хорошая: скота, пажитей и земель в ней много. В Нортумберландии и в Мерси, где уже поселились соотечественники наши..... но здесь жилища обильны вс(ем), церкви богаты, и золота в них много — каждому достанется на золотую цепь. Мечи у англосаксов славные; они достают их издалека. Мы можем себе выбрать любые мечи и копья, и все вооружение. А что еще я скажу? Больше всего нравятся, товарищи, мне и вам англосаксонские девы белизною лица, как наши скандинавские снега, окропленные кровью молодых ланей. Но стойте, товарищи; в Англии воинов, которые станут под мечом и копьем на конях, несметное множество. Только из них Оден никого не примет в Валгалу к себе, потому что они презренные христиане. Помните и то, что ныне будут наши соотечественники, и как только нападем с одной стороны, они нападут с другой. Видите ли, как тут хорошо и тепло? В нашей Скандинавии нет этого. Тут зимы всего только два месяца.

Руальд. Я себе отвоюю лучший замок во всей Англии. Девять десятков англосаксонских рабов будет прислуживать мне за чашею пиршества.

(Один из воинов). Что, конунг Губбо, правда ли, что есть где-то земля еще теплее?

(Губбо). Есть.

(Один из воинов). И что зимы совсем не бывает?

Губбо. Ну, этого нет, чтобы зимы не было; зима есть. Нужно, однакож, попробовать. Мы с тобою, Эдгад, пустимся по полям далее. Скучно долго жить на одном месте. Чтобы и там, по ту сторону океана, вспоминали нас в песнях. Клянусь сей моей сбруей, приедем мы туда на вызолоченном корабле; красная как огонь мантия, и вся будет убрана дорогими каменьями. Шлем... крыло на нем будет, как вечерняя звезда, сиять. Потом приеду к первой царевне в мире, скажу: «Прекрасная царевна, конунг приехал, горя любовью к твоим голубым очам. Его рука поразила сто и сто десятков витязей; и пришел конунг Губбо взять тебя этою самою рукой вместе с приданым, которое приготовил тебе престарелый отец твой. Виват, корабль Губбо! виват и вы товарищи! Теперь идем. Вы два, Авлуг и Ролло, оставайтесь беречь лодки, а мы никому не спустим и насытим кровью мечи наши, пока есть....

***

Альфред, окруженный танами и графами королевства. Благодарю, благодарю вас, благородные таны, за ваше поздравление. Я надеюсь, что вы окажете мне с своей стороны всякую помощь, изгоняя варварство и невежество, в котором тяготеет Англосаксонская нация.

Эдвин. Я всегда готов. 50 вооруженных всадников всякую минуту можешь требовать, государь.

Этельбальд. Рука моя и моих 80 вассалов принадлежат тебе, государь мой.

Сигфред. Всякое законное требование государя готов выполнить. 20 конных и 140 пеших стрелков!

Клеобальд. В моей стране лошадей мало, но пеших, сколько могу собрать....

(Альфред). Вы ошибаетесь, друзья: не этой помощи требовал (я) от вас, на которую конечно всегда имею право. Но я разумел о том благодетельном просвещении, которого нет в Англии; я вас просил споспешествовать мне научить англосаксов... искоренить грубость нравов, которая, как старая кора, пристала к ним.

Таны в безмолвии. Некоторые расставляют руки, рассуждая, что это значит.

Эдвиг. Разве же ты, государь, говоришь, что англы и саксы грубы? Да ведь они покорили Англию!

(Альфред в сторону). Ну, против этого мне нечего говорить. Этот, кажется, кроме войны, и думать ни о чем не хочет. (Вслух). Видел ли ты, Эдвиг, своего сына?

(Эдвиг). Видел, государь.

(Альфред). Что ж, как нашел его?

(Эдвиг). Хорош малый, да чуть ли к чернокнижию не пристрастен, и копьем плохо владеет.

(Альфред). Нет, Эдвиг, ты должен благодарить Бога за такого сына. Этот день побудь с ним, а завтра пришли ко мне. Мы с ним были друзья во всю бытность в Риме. Давно не видел я Англии. Прежнее время как сквозь сон помню. Вот тут должны уцелеть еще остатки римских памятников. Существует ли та стена, которую выстроил император Константин в Лондоне, и бани, вы(строенные) близ Йорка Римлянами?

(Эдвиг). Не знаю, государь, о каких ты римлянах говоришь.

(Альфред). Римляне — народ, который завоевал Англию и которому были подвластны бритты.

(Эдвиг). Бритты были, это правда, а римлян никаких не было.

(Альфред). Ты не знаешь , потому что не читал (книг). Римляне были народ великий; они покорили весь мир, и в том числе бриттов.

(Эдвиг). Воля твоя, король, римляне и живут в Риме. Нет, король, это тебе солгали. У нас есть старики, которые помнят, как покорили саксы, народ, которого храбрее еще никого не было, — и те говорят, что были здесь только бритты.

(Альфред в сторону). Ну, об этом тоже нечего толковать. Хороши наши таны! (Вслух). Я, любезные мои подданные, хочу слышать отчет о нынешнем положении государства и о всех происшествиях, бывших без меня, по кончине брата моего Этельреда. Об отдыхе моем не беспокойтесь; отдохнуть я успею. Ты, Этельбальд, так как старший в государстве и старший советник в Вителагемоте, расскажи мне подробно все.

(Этельбальд). Все хорошо, государь; со стороны датчан только худо. Впрочем, дорога от Йорка до Лондона поправлена и была мощена все время; зверинец твой в исправности; все королевские твои латы, щиты, отцовские и добытые покойным твоим братом Этельредом, я сохранил в исправности.

(Эдвиг). Врет старой медведь: лучшее копье стянул себе.

(Альфред). Ты, Этельбальд, говоришь о моем хозяйстве. Это дело пустое. Я просил тебя рассказать, как государство, в каком положении. Граф Эдвиг, в каком положении государство?

(Эдвиг). Яорлы и бретонские рабы не выплачивают полей, очень опустошенных датчанами; не на что вооружить рыцаря; лошади — мерзость.

(Альфред). Зачем вы позволили датчанам взять Мерси и Эст-Англию?

(Эдвиг). Что ж делать, король? Покойный король, брат твой, храбро сражался, да силы его перетянула сила. Они знаются с дьяволом; с ними из моря приходят морские чудовища.

(Альфред). Брат мой Этельред сражался, как должно славному, доблестному саксонцу; но вы были виною, непокорность вассалов была причиною.

Сифред. Еслиб я имел землю в Эст-Англии и в Мерси, я бы защищал ее моею рукую и руками моих вассалов ; но у меня свои земли есть.

Альфред. Да разве вы умели защитить свои земли? Отчего по всей дороге, по которой мы ехали, пустые пажити и две развалившиеся церкви, и те опустошены? Малолюдный (отряд) датчан издевался над вами; а вы, хорошо вооруженные и христиане, могли вынести это!

(Окружающие). Браво, — король! Вот король! прозорлив как орел! — Такого нам нужно короля!

(Сифред). Я никогда не был бесчестным, и всегда готов, и если бы граф Мидльсекс не поссорился со мною, я бы не выпустил датчан, и Вессекс и его владения спас(бы).

(Альфред). И виною вы же, вы, через свои мелкие ссоры! Мне очень не нравится это ваше феодальное обыкновение. Бог знает что такое! Всякий управляет, как ему хочется; высшему не повинуются, между собою несогласны. (В) государстве (все) должно быть, как в Римской империи; государь должен повелевать всем по своему усмотрению, как ему захочется.