Валентин Стариков - На боевом курсе

• Название: На боевом курсе
• Автор: Валентин Стариков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1952

Автор книги Герой Советского Союза, капитан I ранга Валентин Георгиевич Стариков в годы Отечественной войны командовал на Северном флоте подводной лодкой. Эта лодка совершила 28 боевых походов и потопила 14 кораблей противника.

За боевые отличия комсомольский экипаж подводной лодки был удостоен звания гвардейско-го экипажа и награжден Центральным Комитетом ВЛКСМ почетным Красным Знаменем, утвержденным для лучшего корабля Военно-Морского флота, а командиру подводной лодки В. Г. Старикову присвоено звание Героя Советского Союза.

В этой книге рассказано о некоторых боевых походах, о том, как жили и сражались с врагом славные североморские подводники, проявляя незаурядную храбрость, мужество и высокое воинское мастерство.

---

Я стал посещать Дом обороны, где организовалась военно-морская секция. По вечерам мы знакомились с элементами военно-морского дела. Своих катеров Дом обороны не имел, кроме нескольких ялов и двух-трех парусных яхт, но для начала и это было хорошо. Мы изучали оснастку небольших парусных судов, осваивали морскую терминологию, в ночное время несли дежурства на Камской станции ОСВОД и готовились к летнему плаванию.

Незаметно подошел третий год нашего обучения в ФЗУ. На заводе стало известно, что в этом году намечается комсомольский набор в военно-морские училища. Теперь комсомольские собрания часто были посвящены жизни флота и шефству комсомола над флотом.

На собраниях я узнал много нового, интересного о жизни советского военного флота, о его строительстве и крепнущей мощи.

Казалось, моя мечта совсем близка к осуществлению, но я знал, что в этот набор еще не попаду, может быть, не попаду и в следующий, но через два-три года, когда буду иметь производственный стаж, меня тоже пошлют в училище.

Учеба в ФЗУ подошла к концу. Мы держали пробу. Я полюбил свой завод, привык к нему, он стал для меня вторым домом.

В сентябре 1931 года нас выпустили из ФЗУ — это было памятное событие. В торжестве принимали участие и представители завода и наши учителя. Мы были полны благодарности к этим поседевшим в труде людям. Каждый выпускник как мог, по-своему, выражал это чувство.

Теплыми, ласковыми глазами смотрели на нас учителя. Сколько задушевных бесед было в этот торжественный вечер!

— На флот собираешься? — по-отцовски спросил меня Николай Лукич Комаров — старый кузнец, отдавший производству около трех десятков лет своей жизни.

— Да, пойду на флот, если пошлет комсомол, — ответил я.

— Что же, дело хорошее… Кузнецы на флоте тоже нужны, — медленно проговорил он, и его длинные седые брови нахмурились, а худощавое, всегда строгое и редко улыбающееся лицо стало еще более суровым, — и только глаза выражали ласку и доброту. — Ежели на флоте другая специальность будет, кузнечное дело не забывай, дело это благородное и всегда пригодится. Затем тебя и учили. — Он обнял меня, попрощался и стал спускаться по лестнице своей обычной походкой в развалочку.

На следующее утро, придя на завод, я узнал, что меня вызывают в горком комсомола. По какому делу — никто из товарищей толком сказать не мог. Известно только, что разыскивает меня секретарь нашей цеховой комсомольской организации Тарасов, и как будто речь идет о дальнейшей учебе.

Тарасова я застал в завкоме. Он встретил меня радостно, возбужденно.

— Ты куда же пропал? Посылаем тебя в училище в Ленинград. Быстро собирай документы и — на комиссию.

Для меня это известие было таким неожиданным, что в первый момент я просто растерялся.

Я бежал в Молотовский горком комсомола, от счастья не ощущая под собой земли. Мне казалось, что и все прохожие уже знают в чем дело, и вместе со мной радуются.

Заведующий отделом Молотовского горкома комсомола Крупецкий давно знал о моем желании стать моряком. Увидев меня, он протянул руку и, улыбаясь, оказал:

— Поздравляю! Отправляем комсомольцев на флот, в училище. И ты среди них десятый по счету кандидат от нашей комсомольской организации. Документы у тебя в порядке?

— За документами дело не станет.

— Ну, в таком случае можешь отправляться в райвоенкомат на комиссию. Ты, конечно, понимаешь, какую ответственность берет на себя комсомольская организация, посылая тебя во флот? Добрая слава о тебе будет — честь молотовской комсомольской организации. Если оправдаешь доверие, спасибо скажем. А плохо будешь учиться и служить — позорное пятно ляжет на нас всех. Ты согласен с этим? — глядя мне в глаза, спросил работник горкома комсомола.

— Согласен, — ответил я и именно в эти минуты понял, какую почетную обязанность принял на себя.

«Смогу ли я оправдать доверие комсомольской организации? А вдруг не справлюсь с учебой, что тогда?» — спросил я себя.

Заведующий отделом, видимо, заметив мое замешательство, ободряюще сказал:

— Ничего, не робей. Мы на тебя надеемся.

— Буду стараться, — смущенно проговорил я.

Крупецкий вручил мне направление, крепко пожал руку и сказал: «Пиши нам, если где затирать будет — поможем. И Молотов не забывай, почаще заглядывай».

Вечером по привычке я вышел в Театральный садик, надеясь встретить друзей. И действительно, на первой же аллее я увидел шагавших мне навстречу Илью Мартынова и Аллу Спасскую. Они узнали, что я завтра уезжаю, и пришли попрощаться со мной.

Илья решительно заявил:

— На будущий год жди и меня в Ленинград. Я буду строить корабли, а ты будешь плавать на них. Идет?

Я крепко обнял его широкие плечи. С первых дней учебы в ФЗУ мы с ним подружились, помогали друг другу чем только могли. Даже увлечения у нас были одни и те же. На досуге мы занимались французской борьбой и акробатикой.

И вот теперь, много лет спустя, мы с Ильей часто вспоминаем этот вечер расставания. Бывший котельщик паровозоремонтного завода, Мартынов, сейчас инженер-капитан 1 ранга с большим стажем и опытом корабельной службы, кандидат технических наук.

… Увлеченные разговором, мы подошли к обрывистому берегу красавицы-реки Камы. Огненно-красное солнце медленно погружалось в реку. Широкая багряная полоса заката пересекала Каму и терялась где-то в темнобурой чаще закамского леса. Косматые огненные облака предвещали ветреную погоду, они рассыпались на поверхности воды бесчисленными пылающими кострами.

До самой темноты в этот вечер мы, трое друзей, шагая по берегу Камы, мечтали о будущем.

… Спустя сутки поезд пересек мост через Каму и увез меня в Ленинград. Все дальше и дальше уходили мерцающие огни города, а через несколько минут они исчезли совсем, и только белесое зарево висело над рекой.

Последние слова, наставления, пожелания и надежды, высказанные моими друзьями, крепко врезались в память.

Все еще не верилось, что уезжаю из Молотова надолго, а может быть и навсегда. Какой-то тяжелый ком застрял в горле, хотелось плакать.

Но понемногу рассеялась горечь расставания.

Я уезжал не один, а с целой группой таких же юношей, направлявшихся на службу во флот. Это были комсомольцы с разных заводов и предприятий. Завязался разговор — говорили о трудностях на первых порах, о строгих вступительных испытаниях, которые решат окончательный отбор.

Было далеко за полночь, когда я, лежа на полке, старался представить всю красоту города Ленина, где я никогда не был, но о котором много слышал от родных и друзей.

Навстречу новой жизни увозил нас поезд, громыхавший на стыках рельсов.

… На гранитной набережной Невы, в здании с корабельной мачтой над белыми колоннами портика нас обучали и воспитывали. Через несколько лет мы стали командирами военно-морского флота и отправились на корабли продолжать службу.

Потом война вторглась в нашу мирную жизнь. Мое поколение еще не знало войны. В первую империалистическую мы под стол пешком ходили, а многих из нас и на свете не было. Грозы гражданской войны прошли задолго до нашей юности. И лишь теперь мы готовились применить свои теоретические знания на практике. Учились тому, чего нам не хватало, проходили боевую школу, били врага так, как только можем, не жалея своих сил и своей жизни, стараясь оправдать доверие Родины и ее великого кормчего товарища Сталина.

… Неожиданно дверь кабинета командующего открылась, и оттуда, беззвучно ступая по коврам, вышел капитан 2 ранга Виноградов. Он объявил мне, что через десять суток, которые отводятся на ремонт, подводная лодка должна быть готова к новому походу. Деловой разговор был закончен.

Я получил разрешение отправиться на лодку, дать указания о ремонте.

Проходя мимо своей квартиры, я не удержался и зашел на минутку домой — я не был там целый месяц. Открыл дверь. Теплым и немного застоявшимся воздухом пахнуло на меня. Я стоял в знакомой, уютно убранной комнате, где полгода тому назад жила моя семья. Все стояло на своих обычных местах и живо напомнило мне тихие вечера, когда в свободные от службы часы я приходил домой, отдыхал и занимался. Сейчас здесь царило непривычное безмолвие. Со стены смотрела забавная мордашка дочери Светланы, мне стало тоскливо. Я подошел к столу, где под стеклом хранились семейные снимки; защемило сердце. Где вы теперь, мои родные? Постояв в раздумье, я вышел из дому и направился на пирс, где в любое время дня и ночи жизнь била ключом. Мои грустные воспоминания мало-помалу рассеялись…

Подарок родине

Сильный шторм не прекращался несколько суток подряд. Все это время мы находились в море. Огромные пенящиеся валы поминутно обрушивались на корабль, но всякий раз маленькая стальная надстройка стряхивала с себя ослепительно белую пену и снова проглядывала среди бушующего моря. Особенно тяжело приходилось верхней вахте. Каждые полтора-два часа заступала новая смена. Чтобы не смыло за борт огромной океанской волной, приходилось крепко привязываться веревками к прочным металлическим стойкам.