Грегори Робертс - Тень горы

• Название: Тень горы
• Автор: Грегори Робертс
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-10500-3

Впервые на русском – долгожданное продолжение одного из самых поразительных романов начала XXI века.

«Шантарам» – это была преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, разошедшаяся по миру тиражом четыре миллиона экземпляров (из них полмиллиона – в России) и заслужившая восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя. Маститый Джонатан Кэрролл писал: «Человек, которого „Шантарам“ не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв… „Шантарам“ – „Тысяча и одна ночь“ нашего века. Это бесценный подарок для всех, кто любит читать». И вот наконец Г. Д. Робертс написал продолжение истории Лина по прозвищу Шантарам, бежавшего из австралийской тюрьмы строгого режима и ставшего в Бомбее фальшивомонетчиком и контрабандистом.

Итак, прошло два года с тех пор, как Лин потерял двух самых близких ему людей: Кадербхая – главаря мафии, погибшего в афганских горах, и Карлу – загадочную, вожделенную красавицу, вышедшую замуж за бомбейского медиамагната. Теперь Лину предстоит выполнить последнее поручение, данное ему Кадербхаем, завоевать доверие живущего на горе мудреца, сберечь голову в неудержимо разгорающемся конфликте новых главарей мафии, но главное – обрести любовь и веру.

---

– Что?

Абдулла молниеносным движением схватил его за кисть.

– Простите, босс! Нечаянно вырвалось!

Абдулла разжал руку.

– Какое самое дальнее место, куда ты выбирался из Колабы за всю свою жизнь, Салех? – спросил я.

– Однажды я ездил посмотреть на Тадж-Махал в Агре, – сказал он. – Это далеко отсюда.

– Кто был с тобой в поездке?

– Моя жена.

– Только твоя жена?

– Нет, Линбаба, еще сестра моей жены, и мои родители, и мой двоюродный брат с женой, и все наши дети.

– Так вот, Салех, каждый из сидящих там людей достоин уважения больше, чем ты. Он один, без толпы родственников, отправляется на другой конец света с рюкзаком за спиной, забирается в самую дикую глушь или ночует среди людей, чужих ему по языку и религии.

– Но… это всего лишь туристы, обычные бродяги.

– Будда тоже был всего лишь бродягой, носившим все свое имущество с собой. Иисус был бродягой, Он провел годы в странствиях. Мы все бродяги, Салех. Мы приходим в этот мир с пустыми руками, потом несем по жизни какие-то вещи, но уходим все так же ни с чем. И когда ты отнимаешь радость у такого бродяги, ты отнимаешь ее у меня.

– Но я… я просто деловой человек, – промямлил он.

– Сколько ты им заплатил, Салех?

– Этого я не могу вам сказать, – пошел в отказ он, скорчив хитрую рожу. – Но могу сказать, что дал им не больше двадцати процентов. Готов отдать за двадцать пять, если возьмете.

Абдулла вновь цапнул его за руку. Я знал его хватку. Сначала это очень больно, потом станет намного хуже.

– Ты отказываешься сказать нам правду? – спросил его Абдулла и повернулся ко мне. – И с такими подлыми людишками ты имеешь дело, брат мой Лин? Я вырву и подарю тебе его лживый язык.

– Мой язык?! – пискнул Салех.

– Помнится, мне рассказывали, – молвил Дидье, – что одна воистину мерзкая женщина по имени мадам Жу использовала человеческий язык в качестве пуховки для пудры.

Абдулла позволил Салеху выдернуть руку, и тот кинулся прочь, забыв на столе фотоаппарат. Возникла пауза, во время которой мы, поочередно хмыкая, обдумывали этот инцидент.

– Пожалуйста, Абдулла, – сказал я, – не отрезай ему язык.

– А что ты предлагаешь ему отрезать?

– Ничего. Наплюй на него и забудь.

– Я считаю так, – сказал Дидье, – если ты не можешь сказать о ком-то ничего хорошего, совсем ничего, тогда ограбь его, а потом пристрели, и все дела.

– Мудрые слова, – рассудил Абдулла.

– Неужто? – усомнился я.

– Это же очевидно, Лин, – сказал Дидье.

Абдулла кивнул в знак согласия.

– Только потому, что у тебя не нашлось для него хороших слов?

– Разумеется. Я вот о чем: если ты не можешь вспомнить ни единой приятной вещи, хотя бы пустячной, связанной с каким-либо человеком, этот человек наверняка полнейшая скотина. А все мы, имея немалый жизненный опыт, прекрасно знаем, что полнейшая скотина при первой возможности непременно причинит тебе вред, или горе, или то и другое вместе. Это просто разумная предосторожность – надо грабить и убивать плохих людей, пока они не ограбили и не убили тебя. Превентивная самозащита, я так считаю.

– Если бы эти официанты знали тебя так же хорошо, как знаем мы, Дидье, – сказал Абдулла, – они бы относились к тебе с гораздо большим уважением.

– Так и есть, – охотно согласился Дидье. – Это давно известная истина: чем лучше кто-то знает Дидье, тем больше он любит и уважает Дидье.

Я отодвинул бокал и поднялся.

– Эй, ты ведь не уходишь? – забеспокоился Дидье.

– Я пришел сюда только затем, чтобы сделать тебе подарок. Мне нужно ехать домой и переодеться. Сегодня мы ужинаем с Ранджитом и Карлой.

Я расстегнул стальной браслет и снял с руки часы, на секунду ощутив сожаление от утраты вещи, которая мне самому так нравилась. Я протянул часы Дидье. Тот внимательно их осмотрел, прочел надписи на задней крышке, поднес к уху и послушал тиканье механизма.

– Ого, да это же прекрасные часы! – заключил он. – Высший класс! И что, они в самом деле мои?

– Конечно. Примерь их.

Дидье защелкнул на кисти браслет и повертел рукой так и этак, любуясь подарком.

– Они как будто созданы для тебя, – сказал я, собираясь уходить. – Ты тоже идешь, Абдулла?

– Знаешь, брат мой, там за угловым столиком сидит красивая женщина, – сказал он серьезно. – И она смотрит на меня вот уже пятнадцать минут.

– Да, я тоже это заметил.

– Пожалуй, я задержусь тут с Дидье еще на какое-то время.

– Официант! – мгновенно среагировал Дидье. – Еще один гранатовый сок! Без льда!

Прихватив со стола фотоаппарат, я уже было двинулся к выходу, но Дидье вскочил и резво меня догнал.

– Значит, ты сегодня встречаешься с Карлой? – спросил он.

– Есть такие планы.

– Это твоя идея?

– Нет.

– Идея Карлы?

– Нет.

– Но тогда кто затеял эту дьявольскую игру?

– Все устроила Лиза. Я узнал об этом только час назад. Получил от нее записку, когда сидел в баре «Эдвардс». А в чем проблема?

– И ты не можешь отказаться под каким-нибудь предлогом?

– Вряд ли. Не знаю, что там задумала Лиза, но в записке она настаивает на моем присутствии.

– Лин, ты уже почти два года не виделся с Карлой.

– Я знаю.

– Но… в сердечных делах, в делах любви…

– Я знаю.

– …эти два года всего лишь – как два удара сердца.

– Я…

– Прошу, дай мне закончить мысль! Лин, ты сейчас… в более темной зоне, чем был два года назад. Твоя душа потемнела за то время, что ты живешь в Бомбее. Я никогда тебе этого не говорил, но теперь скажу: мне стыдно, что какая-то часть меня была даже рада этому первое время. Мне было приятно сознавать, что ты скатился до моего уровня, что мы с тобой, так сказать, одного поля ягода.

Он говорил торопливым полушепотом, из-за чего речь его больше напоминала бормотание заученной молитвы или заклинания, чем душевный монолог старого друга.

– О чем ты, Дидье?

– Карла дорога мне, быть может, не меньше, чем тебе, хотя и на иной лад. Но ты стал таким из-за расставания с ней. Тебя загнала в эту тень потеря любимой, эта потеря сделала твою душу темнее, чем ей было предписано Господом.

– Ты поминаешь Господа, Дидье?

– Я тревожусь за тебя, Лин. И тревожит меня то, что может открыться в твоей душе при новой встрече с ней. Иногда мосты в прошлое лучше оставить сожженными. Иные реки лучше не переплывать.

– Все будет хорошо.

– Может, составить тебе компанию? Мало кто может потягаться в играх разума с Карлой, кроме меня. Я ей еще и фору дам. Это общеизвестный факт.

– Спасибо, я как-нибудь справлюсь.

– Что ж, раз ты твердо решил с ней встретиться, есть другое предложение: хочешь, я устрою Ранджиту несчастный случай, который помешает ему явиться на встречу?

– Никаких несчастных случаев!

– Ну тогда, может, просто непредвиденная задержка?

– Пусть все идет своим чередом, Дидье.

– Именно этого я и опасаюсь, – вздохнул он, – если ты снова увидишь Карлу.

– Все будет хорошо.

– Ну-ну… – пробормотал он и опустил взгляд на свои наручные часы. – Спасибо за подарок. Я буду беречь эти часы как зеницу ока.

– Присмотри за Абдуллой, а то он, похоже, слишком увлекся той девицей в углу.

– Присмотрю. Мы, бойцы по натуре, влюбляемся быстро – и до самозабвения. Такова история всей моей жизни. Я хорошо помню то время, когда…

– Как и я, брат, – сказал я со смехом, прощаясь. – Как и я.

Подойдя к двум тощим туристам, которые заказали еды на четверых и теперь наворачивали за обе щеки, я положил перед ними фотоаппарат.

– Такой стоит тысячу баксов в здешних магазинах, – сказал я. – Любой уличный перекупщик в Бомбее получит за него шесть сотен, и если он вдруг окажется честным, то пять из них отдаст вам.

– Этот дал нам сотню, но обещал принести еще, – сказал один из туристов.

– Он ошивается неподалеку, – сказал я, – и наверняка придет получить свою сотню обратно. Здесь есть один официант, зовут Свити. Он тоже проворачивает делишки по этой части. Доброго слова вы от него не дождетесь, но доверять ему можно. Продайте фотик ему, потом верните сотню Салеху, и останетесь в приличном плюсе. Удачи!

– Спасибо, – хором сказали бедолаги.

Выглядели они как родные братья. Не знаю, что им довелось пережить в Индии, но проголодались они после пережитого просто зверски.

– Не присоединитесь к нам?

– Я как раз отправляюсь на ужин, – сказал я. – Но все равно спасибо за приглашение.

Выйдя на улицу, я повернулся и через окно «Леопольда» разглядел в глубине зала Абдуллу и Дидье, махавших мне на прощание. Потом Дидье поднес к лицу воображаемый фотоаппарат и, судя по саркастической гримасе, «сделал снимок героя, только что оказавшего помощь двум незнакомцам».

Я подошел к своему мотоциклу и взглянул на проезжую часть, где назревал затор из-за автобуса, перегородившего сразу полторы полосы.