Анастасия Галатенко - Нф-100: Адам в Аду

• Название: Нф-100: Адам в Аду
• Автор: Анастасия Галатенко
• Жанр: Научная Фантастика

Золотой век бессмертия остался в прошлом. Заветная мечта человечества обернулась кошмаром. Бессмертие, консервирующее личность, оказалось клеткой для человеческой души. На него наложен строжайший запрет. Бессмертие превратилось в лейбл, в произведение искусства, в ценник. А также в предмет пристального интереса ученых. Они ищут выход из клетки. Как и те, кому пришлось воскреснуть обреченными на бессмертие в механическом теле торговой марки Adam.

---

Молодцов вздохнул, прикрыл глаза, потом устало продолжил:

-- Мы принялись сопоставлять. Биографические данные, записи, выступления, личная жизнь, политика... До нас, наверное, никто так глубоко не изучал жизненный путь Андрея Разумовского. И по мере этой работы у нас все больше и больше вырисовывался портрет человека, чей нейрокристалл мы так усердно изучаем.

И портрет этот был им хорошо знаком. Что было дальше, Бладхаунд мог додумать и сам. Предположения нуждались в проверке. Проще всего было вставить кристалл в тело и допросить его лично. Если бы Молодцов с Чистяковым ошиблись, кристалл вернулся бы к Яворскому.

-- Кто изготовил подделку? -- спросил Бладхаунд.

-- Кривцов, -- усмехнулся директор. -- Он был обижен на институт, и на меня тоже, и, уходя, громко хлопнул дверью. Но я старался не отпускать его далеко. Я уже говорил, у меня были на него свои планы. Он тоже со временем понял, что обижаться глупо, и охотно поддерживал контакт. Сообщал о новых идеях и наработках... Ему нужна была поддержка. Разумеется, официально я не мог ее оказывать, но постарался дать ему понять, что заинтересован в его исследованиях. Он пытался создать идеальный нейрокристалл. Я имел на руках -- пусть не идеальный, но близкий к тому.

Молодцов улыбнулся:

-- Он хорошо помнил Сашу. Я бы даже сказал -- скучал по нему. Хотя сам бы он в этом не признался, конечно. Но кристалл его пытался воссоздать -- исходя из личных качеств, полагаю. Они ведь были очень дружны. Словом, когда он принес мне кристалл, как две капли воды похожий на тот, что лежал у Чистякова в лаборатории, я понял, что мы с Олегом не ошиблись в своих предположениях.

-- Кривцову не удалось добиться стойкого эффекта, -- сказал Бладхаунд.

Молодцов кивнул:

-- Да, мы знали об этом. Он предупредил меня. Сказал, что кристалл выцветет через неделю-другую. Мы решили, что нам хватит этого времени, чтобы убедиться наверняка. Разумеется, мы вернули бы кристалл Яворскому, а затем попытались бы выкупить его. Нам, увы, не хватило времени. Моя вина. Я слишком часто и надолго проваливался в прошлое, а тем временем Яворский обнаружил подделку, и в игру вступили вы...

Молодцов взглянул на терминал. Передавали новости с Ближнего востока.

-- Откуда в институте адамы?

-- Это наш недосмотр. -- Молодцов виновато развел руками. -- Честно говоря, их следовало бы разобрать, как только приняли закон. Но тогда столько всего свалилось. Мое сердце подкачало, Олегу пришлось заниматься мной, а когда до роботов дошли руки, мы оказались связаны бюрократией по рукам и ногам. Роботы проходили у нас по документам как добровольцы, а потом вдруг стали, если можно так выразиться, оборудованием и расходными материалами. Уволить расходные материалы мы не могли, списать добровольцев -- тоже. Их нужно было бы сначала уволить как живых людей, затем оформить как закупку расходных материалов, затем списать, предоставив отчет... Тем временем шум вокруг нейрокристаллов утих, проверки закончились, бумаги затерялись где-то между инстанциями, и мы, каюсь, оставили все как есть. Ну и вспомнили, когда стало необходимо проверить, Левченко это или нет.

Молодцов сплел пальцы рук и положил на них массивный подбородок.

-- Олега раздражали роботы, ему казалось, что нерешенная задача -- это как грязь, ее надо вычистить. Но он не мог ничего сделать без моей санкции, а я привык к такому положению вещей... Вернее, поймите правильно, мой нейрокристалл знал, что так правильно, а это гораздо серьезнее, чем просто привычка. А потом появился Саша, и действовал быстрее, чем я мог бы уследить за ним.

Бладхаунд кивнул.

-- Идеальный нейрокристалл, -- тихо сказал Молодцов. -- То, чего хотел добиться Веня. Если он был прав в своих предположениях -- а вы не представляете себе, как я хотел, чтобы он оказался прав! -- то Левченко не должен жить в клетке прошлого... Поэтому, Бладхаунд, поэтому мне как воздух нужен Левченко. Потому что я сам живу в клетке. За мой кристалл вы не получили бы больше, чем за Разумовского. Я имею в виду настоящего Разумовского, а не Левченко. Чистяков хороший прошивщик, педантичный исполнитель, но не больше. Я надеялся на Кривцова, он когда-то был очень силен... Но я видел его недавно, Олег говорил с ним -- он ушел слишком далеко по дорожке в никуда. Остается Саша. Если Веня прав, и он не зациклен на прошлом, если он еще может работать, если он согласится нам помочь, то у нас всех есть шанс.

Молодцов поднялся, обошел стол и положил неожиданно тяжелую руку на плечо Бладхаунду.

-- Привезите мне этот кристалл, Бладхаунд. Я сам откуплюсь от Яворского, мне, видит бог, есть чем.

Выйдя к машине, Бладхаунд включил зажигание и только тут понял, что устал. До сих пор такого не было ни разу -- любая охота, как и любая интересная задача, давала пищу уму и разрядку телу. Здесь же было все ясно. Разобрать Левченко -- дело техники. Вот только задание все меньше напоминало охоту за сокровищами и все больше -- что-то совсем другое.

Левченко заявил, что не хочет бессмертия. Ни такого, какое хотел устроить ему Молодцов, ни такого, что мог бы предложить Яворский.

Молодцову Бладхаунд сочувствовал. Для себя он меньше всего хотел бы такой судьбы -- превратиться в механическую куклу, сидеть, запершись, в своем кабинете и ждать, когда кто-нибудь найдет способ превратить электроны в настоящую кровь. Какие бы мотивы ни руководили Молодцовым, Бладхаунда это не касалось. Он искусствовед, знаток, он собиратель коллекций. А вовсе не поставщик бессмертия для человечества.

Да и плата Молодцовская ищейку не устраивала.

Яворский -- другое дело. Бладхаунд полагал, что этот -- все-таки человек. Тонкий ценитель, обладатель уникальной коллекции нейрокристаллов.

А мнение Левченко в расчет следовало бы принимать не больше, чем желание Молодцова.

Эта позиция была целесообразна и абсолютно законна, а большего от нее и не требовалось. Но чутье подсказывало Бладхаунду -- он ступает на ненадежную почву.

Он долго наблюдал за Левченко, и тот не казался ему куклой. Может, прав Молодцов, и нейрокристалл Левченко совершенен настолько, что не сковывает породившую его личность, а просто позволяет ей продолжаться после смерти биологического тела. А может, дело обстоит еще как-то. Но впервые Бладхаунду казалось, что жертва его охоты более человечна и более достойна уважения, чем заказчик.

Непривычные для Бладхаунда мысли исчезли от трели телефона.

-- Бладхаунд.

-- Тут черт знает что творится! -- раздался в трубке голос его осведомителя, тонущий в стоне ветра и чужих голосах. -- Приезжайте срочно!

-- Еду, -- Бладхаунд тронул машину с места. -- Что происходит?

-- Один из объектов на крыше. Хрен его знает, что он там делает... Но у него Разумовский, или что-то не хуже!

-- Где наш внутренний информатор? Вы поддерживаете связь?

-- Нет. Его забрала скорая. Кривцов уехал с ним. На крыше уже двое роботов. Приехало телевидение.

Бладхаунд уже настроил терминал на новостной канал и теперь сам мог видеть, как на крыше девятиэтажки стоит Разумовский, размахивая кристаллом Левченко. Еще один робот -- очевидно, Родион Светлов -- стоит рядом в полнейшей растерянности.

Темнело. Роботов почти перестало быть видно из-за метели, но включилась камера на вертолете. Разумовский орал что-то, глядя в камеру. Бладхаунд уже не разбирался -- запустив параллельный процесс, он надел наушники и включил аудиозапись из Кривцовской квартиры. Он ехал через заснеженную Москву к дому Кривцова.

Начинался час пик, и последние полкилометра пришлось проделать пешком. Бросив машину на улице, Бладхаунд отсоединил от автомобильного компьютера терминал, сунул его под куртку и побежал. Где-то недалеко выла сирена -- полицейская машина и скорая застряли в пробке. Толпа была видна за квартал. Но как Бладхаунд не напрягал зрение, никакого движения на крыше он не видел. Только вертолет с эмблемой общественного новостного канала свидетельствовал о том, что Бладхаунд не опоздал.

-- Мужик, на крыше...

-- Прыгнуть хочет!

-- Непохоже...

-- А что у него в руках? Я не вижу!

-- Фонарик, вроде...

-- На булыжник похоже...

Бладхаунд обогнул дом. На углу собралась порядочная толпа. Пожилой мужчина вышел из подъезда и в недоумении задрал голову, пытаясь понять, на что все смотрят.

-- Что случилось? Пожар? -- спросил он у Бладхаунда, оказавшегося рядом.

-- На этот раз нет, -- ответил Бладхаунд и потянул подъездную дверь на себя.

Подъезд встретил его тишиной и теплом. Бладхаунд не стал вызывать лифт и помчался наверх, перепрыгивая через три ступеньки и перебирая в уме варианты развития событий. Скорее всего Разумовский опять слетел с катушек.

Аудиозапись была у Бладхаунда с собой, достаточно включить терминал. Аккумулятора хватит. Динамики слабоваты. Да и сцена для спектакля не подходит, но тут уж ничего не поделаешь. Времени на подготовку нет, придется действовать с тем, что есть.