Валентин Стариков - На грани жизни и смерти

• Название: На грани жизни и смерти
• Автор: Валентин Стариков
• Издательство: Удмуртия
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Герой Советского Союза вице-адмирал В. Г. Стариков в годы Великой Отечественной войны — от начала ее до победы — был на действующем флоте. В первые годы войны он командовал подводной лодкой на Северном флоте, прошел с нею славный боевой путь, не раз экипаж лодки был на грани гибели, но всегда с честью выходил из сложных испытаний.

О боевых эпизодах, о товарищах — отважных моряках Северного флота — рассказывает автор в своей документальной повести.

---

— Верно, — поддержал его другой. — Мне перед сестренкой стыдно. Спрашивает, сколько ты фашистов истребил, а я этих фашистов и не видел. Что ей отвечать, скажи-ка, агитатор?

Но Федосова вопрос не смутил. Больше того, он, казалось, обрадовался, что представился случай поговорить о том, что волновало моряков. Многие тогда просились с кораблей.

— Не горячитесь, — спокойно сказал он. — Давайте по порядку. В прошлом месяце мы потопили два транспорта?

— У причалов…

— Не важно. А как, по-вашему, сколько такой транспорт берет войск и сколько он стоит?

— А кто его знает, — неуверенно отозвалось несколько голосов.

— Так вот, один транспорт на шесть тысяч тонн может взять батальон пехоты. А мы потопили, а если не потопили, то вывели из строя два таких транспорта. Они шли к фронту с войсками. Вот и прикиньте, сколько сделал наш маленький экипаж, Пожалуй, не меньше, а больше, чем на фронте могли бы сделать 18–20 человек с автоматами в руках. Уразумели?

— Оно, конечно, так, — согласился матрос Железный. — Только все как-то просто получается… Вроде бы без труда… Сидишь себе в отсеке, как в консервной банке запакованный, нажал кнопку — и все…

— Ничего себе просто! — возразил Федосов. — А в стужу отстоять две вахты подряд на открытом мостике, когда ты мокрый до нитки и шапка к затылку примерзает, а ты смотри за морем, за воздухом, да так-смотри, чтобы обнаружить противника прежде, чем он увидит тебя. Это просто? Начнешь ежиться да кутаться, будешь прятаться от ветра и воды — непременно прохлопаешь противника и сам пойдешь рыбам на закуску… А сеть? Тогда тоже только кнопки нажимали?

— Правильно, конечно, — начинал сдаваться матрос, — но все равно как-то лучше, когда сам видишь и сам стреляешь.

— Нет, я свои торпеды ни на что не променяю, — убежденно проговорил Матяж.

Федосов открыл папку с вырезками из газет. К ним потянулись матросы.

— Ну, что вас интересует, какой фронт? — спросил Федосов.

— Что под Москвой?

— С Москвы начинай!

Федосов прочитал несколько очерков, в которых рассказывалось о жестоких боях под Москвой. Слушали внимательно. После чтения некоторое время молчали. Потом Матяж сказал с досадой:

— Как же эти проклятые фашисты до Москвы дошли?!

— Ну, тут сыграла роль внезапность нападения, — рассуждал Федосов. — Они же вообще думали в полтора-два месяца покончить с нами. И у них пока еще танков и самолетов больше, чем у нас. Но это дело временное, еще не развернулись наши заводы в тылу..

И нет второго фронта, — добавил Зубков.

— Точно! Мы воюем с ними один на один, и никто нам не помогает. Союзники только обещают.

Что союзники! На себя надо надеяться, — вставил Тюренков.

Конечно, — сказал Федосов, — надеяться надо прежде всего на свои силы. Здесь, в Заполярье, нам нужно так бить гитлеровцев, чтобы они и под Москвой это чувствовали…

По кораблю разнесся сигнал «Готовиться к погружению». Все кинулись к своим постам.

Поросенок на блюде

Первые дни прошли без особых событий.

Все было спокойно.

Я еще и еще раз пересматривал первоначальный план, продумывал предполагаемые встречи с противником, обобщал результаты наблюдений: Но противника не было: он словно в воду канул.

Люди нервничали. Все чаще ко мне подходили матросы с вопросом: «Когда же мы встретим противника, товарищ командир?» А я досадовал не меньше других.

Мы находились в районе Вадсё — маленького порта. Было известно, что там иногда отстаивались одиночные транспорты. А что, если попытаться насколько можно близко подойти к нему? Район для подводной лодки мелководный, но все же…

Решение пришло быстро, но у самого входа в порт у лодки вдруг заклинило носовые рули. Что за оказия такая! Прямо какой-то злой рок преследовал нас.

Сначала причину неудачи объясняли тем, что боцман недостаточно внимательно осмотрел перед выходом с базы приводы рулей и где-нибудь выскочила шпилька. Но боцман заявил, что все шпильки закреплены. Значит, что-то другое. Нужно было осмотреть рули. Пришлось лечь на обратный курс. Когда же наступила темнота и лодка всплыла, выяснилось, что мы попали в рыбацкие сети и намотали их на ограждение рулей. Чего доброго, так можно было намотать их и на гребной винт.

Рулевой, с трудом удерживаясь за носовой леер и прижимаясь к борту, то и дело окатываемый набегающей волной, пытался с помощью багра стащить сеть, зацепившуюся за правое перо горизонтального руля, но сделать это в полной темноте было невозможно. Тогда, используя качку, работая различными скоростями хода, включая и задний, стали маневрировать курсами. Через час такой «джигитовки» рули заработали нормально.

Зарядив аккумуляторную батарею, мы погрузились. Под водой было тихо, спокойно и даже тепло. Сбросив с себя полушубок, сильно отяжелевший от воды, я сел за стол. Резало глаза. В последнее время мы не умывались, так как запасы пресной воды были на исходе и по закону моря она расходовалась экономно. На лице был слой соли. Чтобы не воспалились глаза, я все-таки попросил принести мне полкружки воды, чтобы промыть их. Ко мне подошел молодой гидроакустик Облицов.

— Неужели мы никого не потопим, товарищ-командир? — спросил он меня.

Потопим, помоги-ка лучше мне снять сапоги, так размокли, что одному с ними никак не справиться. Лучше прослушивайте море.

— Мы стараемся, товарищ командир.

«Все стараются, и я тоже, а что толку?» — подумал я, а вслух сказал:

— Появится в нашем районе — непременно потопим, только не зевайте.

«Потопим! — с досадой повторил я про себя, когда Облицов ушел. — Легко сказать! Почему же мы до сих пор не топили? Может быть, я неправильно выбрал маршрут? Неужели за все это время ни один конвой не прошел через наш район? А если не прошел, то со дня на день должен пройти. Только где именно?»

От всех этих вопросов было не по себе. Немного отдохнув, я прошел в центральный пост. Штурман Усенко, увидев меня, спросил:

— Как будем маневрировать в эти сутки?

— Так же, как и до сих пор. — Я подошел к карте и показал ему курсы, слегка обозначив их карандашом. Ночь не принесла ничего нового. Так же прошла первая половина дня. Обед проходил скучно.

— Когда нас будут вызывать с позиции? — спросил меня Смычков.

— Должно быть, завтра. А что?

— Нужно подремонтировать машину. Масляный трубопровод проверить. Где-то пропускает масло.

— Возможно, нам придется задержаться еще на пару суток.

— Двое суток потерпим как-нибудь. Был бы от этого прок, — сказал Смычков.

Да, был бы прок…

— Как вы думаете, будет прок? — в шутку спросил я у моряков, стараясь расшевелить их.

— А как же иначе? — быстро ответил за всех Матяж. — Конечно, будет.

Этот ответ немного взбодрил ребят.

После обеда я подошел к гидроакустической рубке и открыл дверь. Лебедев встал и снял наушники. Лицо его мне показалось исхудавшим и каким-то удрученным.

— Вы больны? — спросил я.

— Как вам сказать, — замялся Лебедев, — наверно, просто устал.

Этому можно было поверить. Я тоже устал, и все устали. Но мы, черт возьми, все равно встретимся с противником. То ли какое-то чувство подсказывало мне, что на этот раз мы вернемся домой с победой, то ли желание было так велико, что оно стало убеждением. Есть вера — есть и надежда, а с ней и запас сил. Время тоже еще есть.

Я посмотрел на часы: приближался час заступления очередной смены на вахту.

— Сейчас вы сменитесь, — сказал я Лебедеву, — проинструктируйте как следует Облицова, а сами отдохните.

— Нет, товарищ командир, — ответил он, — я не выйду из рубки, пока не найдем противника. Сейчас темное время, а корабли чаще всего в эту пору и совершают переход.

— Ну что же, оставайтесь. — Я отошел от него, а он снова надел наушники и погрузился в привычную ему симфонию причудливых звуков подводного царства.

Я прошел в спальный отсек и лег на диван. Перелистывая томик Пушкина, незаметно задремал. Проснулся внезапно. Поднявшись с дивана, подошел к двери, ведущей в рубку, и открыл ее.

— Как дела? — хотел было спросить я у Лебедева, но, увидев необычную, напряженную его позу, нагнулся к нему. Прижав одной рукой наушники и широко раскрыв глаза, он неподвижно смотрел в какую-то точку, будто увидел что-то удивительное. Я следил за неспокойной работой его правой руки, которая судорожно сжимала маховичок компенсатора прибора: стрелки нащупывали максимум звука в трех различных секторах шкалы. Лебедев, казалось, не замечал моего присутствия. Но через несколько секунд он сбросил наушники, резко проговорил:

— Товарищ командир, слева на курсовом появился какой-то шум, — и снова надел наушники.

Я ринулся в центральный пост.

— Аппараты к выстрелу приготовить! Боцман, всплывать под перископ! — разнеслись по кораблю команды.