Олег Верещагин - Не время для одиночек

• Название: Не время для одиночек
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Боевая фантастика

Пока Денис Третьяков занимается делами за Хребтом Голодный — что происходит в столице Семиречья городе Верном?

Посвящается всем участникам Кирсановских Сползов — моим товарищам. По мечтам о будущем — в том числе…

Олег Верещагин

---

— Почему же банальные? Просто это не стоит произносить, не подумав. Ты подумал?

— Подумал?! — Колька странно булькнул горлом. — Да я ни о чём другом думать не могу! Элли! — он поднял перед собой ладонь и сжал её в кулак, словно окаменел.

Девушка подошла к окну и закрыла шторы. В комнате стало темно.

— Поедем завтра, — тихо сказала она, не поворачиваясь и держа руку на мягкой толстой ткани. — Поедем завтра, и у нас будет ещё целая ночь.

— Ночь? — тихо спросил Колька. Повернувшись, Элли, мягко ступая, подошла к нему, обняла и молча прижалась щекой к его плечу…

…Стрелков не появлялся, и Славка, оставив остальных на остановке, помчался бегом в "Дубовую Рощу". Ему пришлось даже не звонить, а стучать в дверь. И Колька соизволил появиться далеко не сразу — с какой-то идиотской улыбкой он посмотрел на Муромцева отсутствующим взглядом, кивнул и снова вернулся "в выси горние".

— Мы тебя ждём вообще-то, — напомнил Славка. — Полчаса осталось до…

— Славян, ты иди. В смысле — поезжай… ну, то есть, плыви… короче, вали отсюда, — сообщил Колька. — Мы завтра приедем. Передай там.

Муромцев тихо свистнул:

— "Вы" — это…

— Мы — это мы. Я и она. Парень и девушка, Николай и Элли, — Колька засмеялся — весело, звонко — и, ловко щёлкнув опешившего окончательно Славку в лоб, захлопнул дверь перед самым носом дворянина. Слышно было, как внутри засмеялась и Элли, а потом началась бурная возня с обоюдными угрозами, одышливыми от смеха.

Славка потёр лоб и вздохнул. Потом хмыкнул и засмеялся тоже. Сказал нарочито громко, чтобы точно услышали за дверью: "Идиоты!" — и побежал обратно по тропинке. Надо было спешить, чтобы самому-то не опоздать.

Ему было хорошо. Непонятно, почему — а анализировать свои чувства он сейчас ну совершено не желал…

  … - Я совсем не такой, прости меня.
   Не похож на героя поэм.
   И глаза мои — серо-зимние —
   Жизнь видали другую совсем.

   Не мальчишеский груз на плечах ношу
   И не знаю, чем пахнут цветы…
   Об одном я только тебя прошу:
   Научи меня верить, как ты! (1.)

1. Стихи А.Мартынова.

Колька умолк и слышал, как рядом вздохнула Элли:

— У тебя не серые глаза… И почему стихи такие грустные?

— Их сложил один поэт… почти неизвестный. Точней, он так и не успел стать известным, — Колька поерошил её волосы. — Он был офицером Конфедеративных Рот и погиб 24 июня 28 года Серых Войн… Знаешь, что случилось в этот день?

— Войска Империй взяли Шамбалу (1.), — тихо откликнулась Элли.

1. Город, основанный на берегу Тибетского Моря в 5 г. Безвременья приверженцами религии Бон, местопребывание последнего далай-ламы. На протяжении всего периода Серых Войн был "духовной столицей" всех сил Азии, противостоявших Империям, центром человеческих жертвоприношений, рабо- и наркоторговли и людоедства.

— Да. Он предчувствовал свою смерть, видно по стихам. И всё равно пошёл в бой… — голос Кольки был печальным. — Я иногда думаю, сколько же людей… — он не договорил.

— Отец был совсем мальчишкой, младше нас. Он участвовал в боях за Шамбалу, был офицером инженеров… — по-прежнему тихо сказала Элли. — Он рассказывал, что, когда они взяли Дворец, то пошёл дождь. Чистый дождь, они такого в тех местах никогда не видели. Настоящий ливень. Шёл, шёл и шёл, а потом разом вышло солнце, яркое-яркое… А ты воевал, Коль?

— Я? Почему ты так решила? — Колька повернул голову и всмотрелся в почти неразличимое в темноте комнаты лицо девушки.

— Я не знаю. Мне так показалось… Ты что, не хочешь вспоминать?

— Да нет, просто ерунда… — Колька пошевелился, чтобы лечь удобней. Элли положила руку ему на грудь. — Не война, так… Гробокопатели, разные мелкие бандюги… В тайге такое бывает. Да ну, ерунда. Тут много кто успел пострелять.

Он говорил отрывисто, неохотно, и Элли поняла, что всё-таки ему не слишком хочется обо всём этом рассказывать. С чисто женской мудростью девушка решила сменить тему и потянулась полураскрытыми губами к губам Кольки…

… - Ты не считаешь, что мы сделали глупость? — тревожно спросил Колька, когда смог оторваться от губ Элли. Девушка вздрогнула — он ощутил:

— А что тут такого? Нам не по десять лет…

— Я не об этом, Элли, я тебя люблю — я это сказал, я это повторю где угодно и перед кем угодно… А ты? Ты?

— Если бы не я… Мы бы сейчас летели… то есть — плыли… короче говоря, возвращались бы домой и мило болтали. А мы лежим здесь…

— …мило болтаем, — завершил Колька с вернувшимся к нему обычным своим юмором.

— А ты можешь предложить ещё что-то? — коварно-вкрадчиво спросила Элли. — Я, например, уже отдохнула.

— Я вообще-то тоже… А?.. — Колька повернулся на бок.

— Подожди немного, — попросила девушка. — Дай я на тебя посмотрю.

— Темно же, — хмыкнул Колька.

— Это не важно, — в голосе девушки прозвучал отчётливый лёгкий смешок. — Дурачок. Не важно. Я всё равно вижу тебя.

6.

Лёжа на кровати, Колька перечитывал недавно изданное "Слово Одноглазого" — найденное в руинах древнего Туле, это предсказание предписывалось не кому-нибудь, а лично Одину, с которым историки ещё не разобрались: кто он был на самом деле и какую роль играл в истории мира до того, как стал северным богом? Поэма увлекала, она казалась — зримо! — рядами древней дружины, отчеканенной из стали, строки выстраивались, как ряды могучих витязей…

   — Я вижу, будет
   Иное время.
   Иные люди
   Придут на смену
   Живущим ныне.
   Закон иной,
   Иные речи.
   И именами
   Уже иными
   Звать будут люди
   Землю и зверя,
   Звёзды и воды.
   А наша сила
   Лишь в песне будет…
   Лишь в песне,
   Славе и добром слове.
   Да, может, в крови,
   Что будет в жилах
   Тех, неизвестных
   Потомков Асов
   Кипеть бурливо,
   Лишать покоя —
   Как тех, кто ныне
   Живут на свете.
   И гром небесный,
   И воды в реках,
   И ветер быстрый,
   И мир незримый —
   Все силы света
   Те, что родятся
   На смену ныне
   Живущим людям,
   Служить заставят!
   И будут — боги…
   Но будут — люди!
   Ошибок наших,
   Нечестья злого,
   Вражды без смысла,
   Кровавых распрей
   Не повторяют…

Колька перелистнул несколько страниц, повёл взглядом…

  …Сила в руках их
   Погасит солнца
   И вновь зажжёт их,
   И в щебень горы
   Стирать поможет.
   Отступит море,
   Сады покроют
   Жилище рыбы,
   И голод больше
   Входить не будет
   Незваным гостем
   В дома людские!..

Что знал о будущем в своём настоящем — недобром, сейчас уже известно, что недобром, в сотрясаемом чудовищной войной и природными катаклизмами мире под стремительно приближающейся луной-Перуном — писавший это человек? Сколько непокорной силы и неколебимой веры в этих строках… Колька снова перевернул листы…

  …Но силы этой
   В чужие руки
   Тех, кто живёт лишь
   Мечтой о крови,
   О страшной бойне,
   О пире копий —
   Не дай ни капли!
   Коль силу злобе
   Служить заставят —
   Погаснет солнце
   И не зажжётся
   Уже вовеки.
   И горы рухнут
   В себя бесследно.
   И на равнинах,
   Костями полных,
   Не хлеб высокий
   Взойдёт из почвы —
   Взойдут болезни,
   Отродье Хели!
   Не дети будут
   Играть у дома —
   А только волки
   В ночи завоют
   Среди развалин
   На радость ночи,
   В потеху злобе.
   Безумна сила,
   Что без рассудка.
   Но много хуже,
   Когда рассудок
   Холодной злобой
   По край наполнен,
   Как чаша — ядом
   В пиру бесчестном.
   Что зло измыслит,
   Приросши силой?!
   Лишь зло — стократно!
   Гад болотный,
   Опившись кровью,
   Стократ раздувшись,
   Родит орла ли —
   Иль гада тоже?
   И зло затем же
   На свете дышит:
   Себя лишь множить,
   Себя лишь сеять,
   Себя лишь холить —
   На горе людям,
   Богам на горе,
   На горе миру,
   На горе небу!
   Кто, злу предавшись,
   Измыслит силу
   Ему прибавить —
   Злом будет пожран,
   Навек исчезнет.
   Никто не скажет
   О нём по смерти:
   "Лежит достойный!
   Он жил отважно
   И умер честно,
   Как надо мужу!"
   Живи для мира —
   И мир ответит
   Тебе тем добрым,
   Что ты отдал.
   Отдай — получишь.
   Укрой в печали —
   Тебя укроют.
   Корми голодных —
   Отступит голод
   И от тебя же.
   Будь честен с другом —
   И будет честен
   Весь свет с тобою.
   До лжи врагу ты
   Не унижайся.
   И помни твёрдо,
   Что Червь Великий
   Себя глотает,
   Терзает вечно —
   И злые так же.
   Их дни — лишь мука.
   Их годы — смерть лишь.
   Себя терзают,
   Своею злобой
   И самым первым
   Себя зло губит!
   Кто зло карает —
   Тот дорог людям.
   Злу не спускай ты!
   И помни — хуже
   Зло сотворившего
   Злу попустивший!
   Зло простивший —
   Убийца, худший
   Отцеубийцы!..

Колька заглянул в конец. Он уже читал эту книгу, но тянуло перечитывать снова и снова…