Эптон Синклер - Зубы Дракона

• Название: Зубы Дракона
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом ВАРЯГИ СОКОЛЬНИКОВ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016

Первый полный перевод на русский язык третьего тома Саги о Ланни Бэдде, охватывающий период 1929–1934 мировой истории, который был написан в 1941 году, опубликован в январе 1942 и получил Пулитцеровскую премию за 1943 г. Аннотация, написанная Синклером в 1941 году, когда нацистская верхушка чувствовала себя достаточно комфортно, и никто не знал, когда и как всё это закончится. «Войдите за кулисы нацистской Германии и посмотрите, как работает эта машина. Встретьтесь с Гитлером, Герингом, Геббельсом дома. Попытайтесь спасти еврея из концлагеря Дахау. Очутитесь в застенке во время Ночи длинных ножей!»

---

Ничто не могло быть более красноречивым и благороднее. Ну, может быть Ади и подмигнул бы своему журналисту и сказал бы: «Ну, Юппхен, мы с этим справились», или что-нибудь вроде этого? В любом случае, на следующее утро профсоюзы Германии, представляющие четыре миллиона рабочих и имеющие годовой доход почти двести миллионов марок, были уничтожены одним ударом. Агенты по работе, так назывались нацистские группы, ведущие пропаганду в профсоюзах, и вооруженные банды появились в штаб-квартирах всех профсоюзов, арестовали всех сотрудников и бросили их в концентрационные лагеря. Средства профсоюзов были конфискованы, их газеты закрыты, их редакторы брошены в тюрьмы, их банки закрыты. И не было никакого сопротивления. Социалисты настаивали на ожидании, пока нацисты не сделают что-либо «незаконное». Вот и дождались.

«Что мы можем сделать?» — писал Фредди Ланни в неподписанных письмах, напечатанных на машинке. Такое письмо вполне могло бы стоить ему жизни. — «Наши друзья собираются малыми группами в своих домах, но у них нет никакого оружия, и рядовые деморализованы трусостью своих лидеров. Прошёл слух, что кооперативы также будут конфискованы. Создается новая организация под названием «Немецкий Трудовой фронт», где руководителем будет Роберт Лей, пьяный хвастун, который организовал эти налёты. Я полагаю, газеты в Париже опубликуют его манифест, в котором он говорит: «Нет, рабочие, ваши учреждения священны и неприкосновенны для нас, национал-социалистов. Может кто-нибудь представить себе такое лицемерие? Разве слова потеряли всякий смысл? Не отвечай на это письмо и не пиши ничего, кроме безобидных вещей, наша почта, я почти уверен, просматривается. Мы вынуждены просить наших родственников за границей не присутствовать сейчас на любых политических собраниях. Причина этого ясна».

Мучительная вещь для Ганси и Бесс сидеть, сложа руки в то время, как происходит этот ужас. Но нацисты ясно дали понять, что они собираются возродить древнюю варварскую традицию наказания невиновных членов семьи для того, чтобы запугать виновных. Человек не может стать хорошим антинацистским борцом, если знает, что может стать причиной, что его жену и детей, родителей, братьев и сестер бросят в концентрационные лагеря и подвергнут пыткам. У Ганси не было выбора, кроме как отменить обязательства играть на концертах в пользу беженцев.

«Подождите, по крайней мере, до тех пор, пока семья не выедет из Германии», — умоляла Бьюти. А молодые красные спросили у своей совести: «Что же тогда?» Имеют ли они право уйти на прогулочной яхте, когда друзья и товарищи страдают? С другой стороны, ведь папа нуждается в отдыхе? Чувство семейной солидарности сильно у евреев. «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе».[124] Господь в своей мудрости счел нужным забрать землю, но заповедь все же оставил. Ганси думал о своем отце, который дал ему все самое лучшее в мире, и теперь, несомненно, не получит никакого покоя, если его старший сын объявит войну нацистам. Кроме того, была мать, которая жила только для своей семьи, и у неё не было другого счастья. Можно ли держать её в ужасе всё это время?

«Что вы думаете, Ланни?» — спросил сын древней Иудеи, который хотел быть артистом и реформатором в одно и то же время. И Ланни был вынужден, раскрыть ему схему, которую он подготовил для захвата Йоханнеса и освоения его денег. Ганси остался очень доволен. Это успокоило его совесть, и он смог продолжать свои занятия скрипкой. Но Бесс, самая трезвая из всех, заметила: «Это будет еще один либеральный журнал».

«Ты можешь иметь красный раздел и давать свои комментарии», — ответил Ланни с усмешкой.

«Это раскололо бы семью», — заявила внучка пуритан

IV

Йоханнес написал, что получил паспорта для всей своей команды и установил дату прибытия яхты в Кале. Оттуда они проследуют к Рамсгит и несколько дней пробудут в Лондоне и, возможно, посетят Помрой-Нилсонов. Это будет увеселительная поездка, и можно будет делать всё, что доступно воображению. «Мы все заслужили отпуск», — говорилось в письме. Ланни подумал, что это заслужил Йоханнес Робин. Но заслужил ли его мистер Ирма Барнс?

Он написал в ответ: «Эмили Чэттерсворт сейчас в поместье «Буковый лес», и Ганси должен дать там концерт с очень приятной программой. Почему вам всей семьей не приехать и не провести несколько дней в Париже? Нам очень не терпится увидеть вас снова. Весенний Салон сейчас это самое интересное, что я видел за последние годы. Золтан здесь и продаст вам несколько прекрасных картин. Захаров находится в Балэнкуре и Мадам на выезде с ним. Я привезу вас, и вы сможете иметь Сеанс, и, возможно, встретиться еще раз с духами ваших умерших родственников. Я мог бы предложить вам и другие развлечения, есть и другие причины, почему нам не терпится увидеть вас».

Йоханнес ответил с улыбкой между строк: «Спасибо за ваше приглашение, но, пожалуйста, объясните духам моих родственников, что у меня до сих пор остаются важные вопросы, которые я должен прояснить. Я оказываю услуги нескольким влиятельным лицам, и это будет выгодно каждому из нас». Очень загадочно, но Ланни мог догадаться, что Йоханнес что-то продавал, возможно, расставался с контролем большого предприятия, и не мог выпустить из рук несколько миллионов марок. Духи его родственников должны были бы понять это.

«Не верьте всему, что иностранная пресса публикует о Германии», — написал мастер осторожности. — «Здесь происходят важные социальные изменения, и дух народа, кроме нескольких небольших групп, очень высок». Изучая эту фразу, можно увидеть, что её слова были тщательно подобраны, и можно было иметь несколько их толкований. Ланни знал мысли своего старого друга и немало лиц из его окружения. Обанкротившихся помещиков, которым он одолжил деньги, алчных королей стали и угля, с которыми он вступил в союз, и которые по-прежнему продолжали борьбу за овладение Германии. Они работали внутри нацистской партии, и фракционная борьба была частично инспирирована ими. Ланни принял к сведению тот факт, что налёты на профсоюзы были сделаны Робертом Леем и его бандами. А может «пьяный хвастун» «забежал вперёд» своих товарищей по партии? Если это так, то, возможно, это была рука Тиссена за кулисами. Кто мог бы сосчитать, сколько миллиардов марок принесет председателю Рурскго треста избавление от ненавистных профсоюзов и угрозы забастовок?

Робби Бэдд описал эту важную для него ситуацию так: «Идёт ожесточенная борьба за контроль над промышленностью в Германии. Есть две группы, обе имеют мощную политическую поддержку. Это Тиссен и Крупп против группы Отто Вольфа. Последний полукровка еврей, что при нынешнем раскладе для него не так хорошо. Йоханнес считает, что у него есть друзья в обоих лагерях, и я надеюсь, что он не обманывает себя. Он плывет на небольшом судёнышке в бурном море».

Робби также сообщил и другие новости: «Отец теряет силы, и я боюсь, что вы сможете не застать его здесь, когда приедете. Это не определенная болезнь, просто медленное угасание от старости, очень грустно наблюдать. Это налагает на меня тяжелые обязанности. Я предпочитаю не писать обо всём этом, но расскажу тебе при встрече. Напиши старому джентльмену и заверь его в твоей признательности за его доброту к тебе. Он пытается сохранить свой контроль над всей семьей, а также над бизнесом. Он забывает, что я сказал ему вчера, но хорошо помнит, что произошло много лет назад. Для меня это нелегко, потому что я причинил ему много горя в те дни, хотя в последнее время он научился воспринимать меня тем, кем я являюсь на самом деле. Я особенно не убиваюсь о нем, потому что он взял от жизни больше, чем большинство людей, а судьба ни позволяет нам жить вечно и завершить наш путь полностью, пока мы здесь».

V

Адольф Гитлер был человеком, который добивался своего, как никто другой, живший в наше время. Он продолжал добиваться власти над всем в Германии, над правительством, над учреждениями и даже над культурной и общественной жизнью. Любую организацию, стоявшую на его пути, он сметал одну за другой с такой скоростью и беспощадностью, что ставил оппозицию в тупик. Националистическая партия, которая наивно полагала, что сможет его контролировать, оказалась беспомощной. Влияние Папена, вицеканцлера, было снижено до номинального. Геринг занял свое место в управлении прусским государством. У Гугенберга закрыли несколько его газет, и когда он пригрозил уйти в отставку из кабинета, оказалось, что это никого не волнует. Один за другим члены Националистической партии были вытеснены и заменены нацистами. Их подчиненные были арестованы, обвинены в растрате или в чём-то ещё. У министра информации были возможности обвинить любого во всём, а перечить ему было опасно.

Десятого мая церемонии по всей Германии приковали внимание всего цивилизованного мира. Из главной библиотеки Берлинского университета было отобрано огромное количество достойных книг, которые были написаны в течение последних ста лет. Всё, что даже отдаленно касалось политических, социальных или сексуальных проблем. Около сорока тысяч томов были брошены в кучу на площади между университетом и Оперным театром и залито бензином. Студенты в ярких студенческих шапочках бодро маршировали и пели патриотические и нацистские песни. Они торжественно зажгли погребальный костёр, и толпа стояла в моросящий дождь и смотрела, как он горит. Так была символически уничтожена современная мысль в фатерланде, и народ, когда-то стоявший на переднем крае интеллектуальной жизни, научится сочетать свое мышление со своей «кровью».