Эптон Синклер - Зубы Дракона

• Название: Зубы Дракона
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом ВАРЯГИ СОКОЛЬНИКОВ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016

Первый полный перевод на русский язык третьего тома Саги о Ланни Бэдде, охватывающий период 1929–1934 мировой истории, который был написан в 1941 году, опубликован в январе 1942 и получил Пулитцеровскую премию за 1943 г. Аннотация, написанная Синклером в 1941 году, когда нацистская верхушка чувствовала себя достаточно комфортно, и никто не знал, когда и как всё это закончится. «Войдите за кулисы нацистской Германии и посмотрите, как работает эта машина. Встретьтесь с Гитлером, Герингом, Геббельсом дома. Попытайтесь спасти еврея из концлагеря Дахау. Очутитесь в застенке во время Ночи длинных ножей!»

---

Интервью появились в свое время, и когда на следующий день открылась выставка, пришли толпы. Повторялась старая история с новыми людьми, и те, кто любит величие и славу, никогда не устают встречаться с герцогом и герцогиней XYZ и принцем и принцессой ZYX. Большое дело для искусства, когда дамы высшего социального положения появлялись в художественной галерее, чтобы воздать должное гению, хотя бы и мертвому. В то время как Пар-сифаль Дингл спрашивал дух мертвого художника, доволен ли он выставкой, и в то время как Ланни осматривал работы старых мастеров и старался сбить на них цену, Бьюти Бэдд и ее несравненная невестка были представлены важным персонам, принимали приглашения на обеды и ужины и собирали анекдоты, чтобы рассказать их супругам, а потом своим родственникам и друзьям.

Только одна вещь нарушала идиллию этой пары. То, что Марсель Дэтаз умер, когда Ирма была ещё ребенком, и он не имел возможности нарисовать её портрет. Таким образом, Бьюти получала большую долю славы, чем ей полагалось, и не было никакого способа, чтобы перераспределить её. Свекровь старалась быть скромной и не говорить о себе и своих портретах, когда Ирма была рядом. Но другие продолжали настаивать на этом, и ситуация становилась опасной. Бьюти спросила сына: «Кто сейчас является лучшим действующим портретистом?»

«А тебе зачем?» спросил он с удивлением.

«Потому что, ты должен немедленно заказать ему портрет Ирмы. Во-первых, это станет сенсацией, а во-вторых, поможет сохранить ее интерес к искусству».

«Жаль, что Сарджент[174] умер!» — усмехнулся Ланни.

«Не шути об этом», — настаивала мать. «Непростительно, когда толпы приходят и посмотреть на портреты увядшей старой женщины, которая ничего не значит, а рядом находится женщина в расцвете своей красоты».

«Искусство вечно, а цвет лица мимолетен», — ответил неисправимый сын.

II

В Мюнхене произошло событие гораздо большего значения, чем выставка Дэтаза, в результате чего город был расцвечен флагами. Рейхсканцлер, фюрер НСДАП, проехал и пролетел всю страну с предвыборными речами. После подавляющего триумфа он искал место тихого уединения, чтобы подумать и поразмышлять о новой политике. И теперь, обновленный и вдохновлённый, он приехал в свой любимый город, где было создано его движение, и где был заслужен его мученический венец. Здесь он был бедным Schlawiner, так здесь называли человека, у которого не было средств к существованию. Landstreicher, который произносил дикие, полубредовые речи, и люди слушали его, потому что для них это было Gaudi, или то, что называют «потехой». Мюнхен видел его бродящим по городу подавленным, неотесанным в его рыжем поношенном плаще с тяжелой палкой от собак из-за страха врагов, которые, однако, не обращали на него внимания.

Но теперь он одержал победу над всеми. Теперь он стал хозяином Германии, и Мюнхен праздновал его приезд флагами. Здесь, в Коричневом доме у него был главный штаб партии. Великолепное здание, которое сам Адольф отремонтировал и украсил по своему вкусу. Он, несостоявшийся архитектор, создал нечто настолько изящное, что его последователи восторгались, когда посещали это место, и давали новые обеты верности своему лидеру и его всепобеждающей мечте.

Мейбл Блэклесс, она же Бьюти Бэдд, она же мадам Дэтаз, в свое время покоряла вершины, и у неё еще осталось воображение. «Лан-ни!» — воскликнула она. — «Как ты думаешь, ты смог бы устроить, чтобы он пришел на выставку? Это будет стоить миллион долларов для нас!»

«Конечно, стоит подумать об этом», — уступил сын.

— Не откладывай! Звони Генриху Юнгу и проси его приехать. Заплатишь ему все, что он захочет, и мы все внесём нашу долю.

— Он много не захочет. Он не жадный человек.

Молодой нацистский чиновник был потрясен этим предложением. Он боялся, что это было далеко за пределами его полномочий. Но Ланни призвал его принять участие в большом событии. Он много работал в избирательной кампании и, безусловно, имеет право на отдых в течение нескольких дней. Как можно лучше провести их, чем выразить своё восхищение фюреру и показать ему картины того жанра, который он одобрял?

«Вы можете принести их к нему, если он так предпочтёт», — предложил Ланни. — «Мы закроем выставку на один день, отберём самое лучшее и доставим картины, куда он захочет». Он говорил с рвением, имея в рукаве другую схему. Он не думал просто о повышении цены своего семейного имущества. — «Если вы можете уехать сразу, берите самолет. Нельзя терять время».

«Herrgott!» — воскликнул бывший лесник. Он был на небесах.

Потом Ланни заказал междугородний вызов Курта Мейснера в Штубендорфе. Курт отказался от приглашения в Берлин, потому что он не мог позволить себе такую роскошь и не хотел быть обязанным. Но теперь Ланни мог сказать: «Это бизнес. Ты окажешь нам услугу, а также фюреру. Ты сможешь сыграть ему свои новые композиции, и это, безусловно, скажется на твоей карьере. Генрих тоже приедет, и мы покрасим город в коричневый цвет». Он предположил, что была правильная национал-социалистическая формула!

Ирма взяла трубку и добавила: «Приезжайте, Курт. Для Ланни это будет очень хорошо. Я хочу, чтобы он понял ваше движение и научился вести себя». Для апостола и пропагандиста невозможно было устоять перед таким приглашением. Ирма добавила: «Возьмите самолет из Бреслау, если так быстрее. Мы зарезервируем для Вас номер».

III

Это стало приключением для Бьюти Бэдд. Шесть лет прошло с тех пор, как Курт покинул Бьенвеню и не вернулся. Он нашел себе жену, а она мужа, и теперь они встретятся, как старые друзья, будут рады видеть друг друга, но их радушие будет тщательно отмерено. А их воспоминания будут походить на картины Марселя, висящие на стенах, но не для публичного показа.

Парсифаль Дингл был здесь, и он много слышал о чудесном немецком композиторе, который так долго жил у Бэддов. Ему не сказали, что Курт был любовником Бьюти в течение восьми лет, но он не мог не догадаться. Он никогда не задавал вопросы, что противоречило его философии. Мудрый и сдержанный джентльмен с седыми волосами, он нашел себе исключительно удобное гнездо и осторожно устраивался в нем, не занимая места больше, чем ему было положено. Он совершенствовал свою душу, наслаждался этим процессом и ничего не желал больше. Если немецкий музыкант, который читал Гегеля, Фихте и других философов своей страны, пожелает задать вопросы о внутренней жизни, Парсифаль будет рад ответить на них. В противном случае он будет слушать игру Курта на пианино в их номере и самостоятельно оценивать музыку.

Дружба для Ланни Бэдда всегда была одним из ценнейших подарков судьбы. Теперь он снова был счастлив быть с Куртом и Генрихом. Однако он был разорван пополам, потому что был на самом деле не с ними, а лгал им. Как странно использовать привязанность как камуфляж. Чувствовать симпатию и единство, но на самом деле не чувствуя их, а все время действовать против них! Дружба у Лан-ни была с Фредди, а Фредди и эти двое были врагами. С каким-то странным раздвоением личности, Ланни любил всех троих. Его дружба с Куртом и Генрихом еще жила, и в своих чувствах он вернулся в старые времена в Штубендорф двенадцать лет назад, когда он там впервые встретил сына главного лесничего. По правде говоря, Генрих уже тогда был нацистом, но тогда Ланни ещё не понял, что представлял собой нацизм, ну и Генрих тогда не представлял, что это такое. Это было видение прогресса Германии, её духовности, созидания, а не разрушения, выигрыш для немецкого народа без проигрыша для евреев, социалистов, демократов или пацифистов, всех тех, кого нацисты теперь держали в своих застенках.

Трое говорили о старых временах и были заодно. Они говорили о музыке Курта и по-прежнему были заодно. Но тогда Генрих стал говорить о своей работе и о последних событиях в партии и государственных делах, Ланни сразу пришлось начать лгать. Для него уже было недостаточно, чтобы молчать, как он делал раньше. Нет, когда молодой партийный чиновник пришёл в восторг от этой чудесной победы на выборах, Ланни должен был повторять: «Herrlich!» Когда Курт заявил, что позиция фюрера за мир и равенство среди народов была великим актом государственной мудрости, Ланни должен был сказать: «Es hat was heroisches». И все время в душе думал: «Кто из нас сошёл с ума?»

Нелегко придерживаться убеждения, что ваша точка зрения является правильной, и что все люди вокруг неправы. Это касается не только пионеров мысли, героев, святых, мучеников, но и сумасшедших и «винтиков», которых насчитывается в мире миллионы. Когда один из этих «винтиков» сумел убедить большую часть великого народа, что он прав, пять процентов должны остановиться и спросить себя: «Почему?» Особенно это было верно для одного такого, как Ланни Бэдд, который не был ни пионером, ни героем, ни святым, и, конечно, не хотел становиться мучеником. Все, что он хотел, это чтобы его друзья не ссорились и не заставляли его выбирать между ними. Курт и Рик были в ссоре с июля 1914 года, и Лан-ни пытался их помирить. Никогда он не казался менее успешным, чем сейчас, когда пытается действовать в качестве секретного агента Рика, Фредди и генерала Геринга, всех в одно и то же время!