Питер Уоттс - Рифтеры

• Название: Рифтеры
• Автор: Питер Уоттс
• Жанр: Научная Фантастика

В одном томе представлен научно-фантастический цикл Питера Уоттса «Рифтеры / Rifters», один из самых увлекательных, непредсказуемых и провокационных научно-фантастических циклов начала XXI века.

«Морские звезды / Starfish (1999)»:

На дне Тихого океана проходит странный эксперимент — геотермальная подводная станция вместила в себя необычный персонал. Каждый из этих людей модифицирован для работы под водой и... психически нездоров. Жертва детского насилия и маньяк, педофил и суицидальная личность... Случайный набор сумасшедших, неожиданно проявивших невероятную способность адаптироваться к жизни в непроглядной тьме океанских глубин, совсем скоро встретится лицом к лицу с Угрозой, медленно поднимающейся из гигантского разлома в тектонической плите Хуан де Фука.

«Водоворот / Maelstrom (2001)»

Западное побережье Северной Америки лежит в руинах. Огромное цунами уничтожило миллионы человек, а те, кто уцелел, пострадали от землетрясения. В общем хаосе поначалу мало кто обращает внимание на странную эпидемию, поразившую растительность вдоль берега, и на неожиданно возникший среди беженцев культ Мадонны Разрушения, восставшей после катастрофы из морских глубин. А в диких цифровых джунглях, которые некогда называли Интернетом, что-то огромное и чуждое всему человеческому строит планы на нее, женщину с пустыми белыми глазами и имплантатами в теле. Женщину, которой движет только ярость; женщину, которая несет с собой конец света.

Ее зовут Лени Кларк. Она не умерла, несмотря на старания ее работодателей.

Теперь пришло время мстить, и по счетам заплатят все…

«Бетагемот / Behemoth (2004)»

Спустя пять лет после событий «Водоворота» корпоративная элита Северной Америки скрывается от хаоса и эпидемий на глубоководной станции «Атлантида», где прежним хозяевам жизни приходится обитать бок о бок с рифтерами, людьми, адаптированными для жизни на больших глубинах.

Бывшие враги объединились в страхе перед внешним миром, но тот не забыл о них и жаждет призвать всех к ответу. Жители станции еще не знают, что их перемирие друг с другом может обернуться полномасштабной войной, что микроб, уничтожающий все живое на поверхности Земли, изменился и стал еще смертоноснее, а на суше власть теперь принадлежит настоящим монстрам, как реальным, так и виртуальным, и один из них, кажется, нашел «Атлантиду». Но посреди ужаса и анархии появляется надежда — лекарство, способное излечить не только людей, но и всю биосферу Земли.

Вот только не окажется ли оно страшнее любой болезни?

---

«Эффект Ганцфельда. А что, если здесь тоже есть эфф…»

Она поворачивается, уставившись прямо на него.

Психиатр бросается вперед. Доля секунды – и он бы даже близко не подобрался, но ему улыбается удача: он успевает схватить рептилию за ласт, когда та хочет уплыть. Существо отбивается второй ногой, попадает по шлему. Потом ниже; сонарный пистолет Скэнлона, крутясь, падает на дно.

Ив удерживает рептилию. Она набрасывается на него с кулаками, не издавая ни звука. Скэнлон едва чувствует толчки сквозь кольчугу. Он наносит удар в ответ с привычным отчаянием ребенка, загнанного хулиганами в угол, слабая самозащита – единственная цель.

Пока вдруг его не озаряет, что та работает.

Он сейчас столкнулся не с грозой двора. И не расплачивается за неосторожный взгляд на какого‑нибудь австралопитека в местном наркобаре. Он дерется с костистым маленьким уродом, который хочет удрать. От него. И этот парень – откровенный слабак.

В первый раз за всю свою жизнь Ив Скэнлон одерживает победу в драке.

Кулак превращается в кольчужную булаву. Враг дергается, сопротивляется. Психиатр хватает его, выворачивает, локтем удерживает добычу. Жертва бьется, совершенно беспомощная.

– Никуда ты не пойдешь, дружок, – наконец‑то шанс использовать этот тон легкого презрения, который он тренировал с семилетнего возраста. Звучит прекрасно. Уверенно, как у человека, который все держит под контролем. – Пока я не выясню, что ты за хрень… Свет гаснет.

Все Жерло погружается во тьму, неожиданно и без всякой суеты. Еще пару секунд на веках играют остаточные вспышки; наконец очень далеко от себя Ив различает слабое серое сияние. «Биб».

Прямо на его глазах умирает и оно. Существо в его руках застывает.

– Отпусти его, Скэнлон.

– Кларк?

Должно быть, Кларк. Вокодеры не скрывают всего, есть крохотные различия, которые Ив уже начинает распознавать.

– Это ты? – Он включает фонарь на голове, но, куда ни поворачивается, нигде ничего нет.

– Ты ему руки сломаешь, – произносит голос.

«Кларк. Точно она».

– Я не настолько – «сильный» – неуклюжий, – отвечает Скэнлон бездне.

– Неважно. Его кости декальцинированы. – Секунда тишины. – Он очень хрупкий.

Ив слегка ослабляет хватку. Вертится туда‑сюда, пытаясь заметить хоть что‑нибудь. Что угодно. На глаза попадается только плечевая бирка пленника.

Фишер.

«Но он же пропал, – психиатр подсчитывает, – семь месяцев назад!»

– Отпусти его, членосос! – Новый голос. Брандер. – Сейчас же. Или я убью тебя, сволочь.

«Брандер? Он действительно защищает педофила? Как, черт побери, такое возможно?»

Сейчас это не имеет значения. Есть другие вещи, о которых стоит побеспокоиться.

– Где вы? – зовет их Скэнлон. – Чего вы боитесь?

Он не ожидает, что такая очевидная подначка сработает. Просто растягивает время, стараясь отсрочить неизбежное. Не может отпустить Фишера, ведь, если это случится, у него не останется никакого выбора.

Слева что‑то двигается. Скэнлон разворачивается: суета от движения, вроде бы чьи‑то ноги мелькнули в луче. Слишком много для одного человека. А потом ничего.

«Он хотел это сделать, – понимает Ив. – Брандер только что попытался меня убить, но его оттащили. Пока».

– Последний шанс, Скэнлон, – снова Кларк, близкая и невидимая, словно бормочет прямо в ухо. – Нам не нужно тебя даже трогать, понимаешь? Можем просто оставить тебя здесь. Не отпустишь его в следующие десять секунд, и, клянусь, ты никогда не найдешь дорогу обратно на станцию. Раз.

– А если найдешь, – добавляет другой голос, Скэнлон не знает, кому тот принадлежит, – мы будем тебя там ждать.

– Два.

Он проверяет панель в шлеме, расположенную вокруг подбородка. Вампиры вырубили приводной маяк.

– Три.

Проверяет компас. Датчик не может успокоиться. Неудивительно, магнитная навигация на рифте – дурацкая шутка.

– Четыре.

– Ладно, – пытается Ив. – Оставьте меня здесь. Мне наплевать. Я могу…

– Пять.

– …просто отправиться на поверхность. В этом костюме можно протянуть много дней.

«Уверен? Как будто они позволят тебе уплыть с их… А что для них Фишер? Домашний зверек? Талисман? Любимец?»

– Шесть.

«Модель для подражания?»

– Семь.

«Боже, Боже».

– Восемь.

– Пожалуйста, – шепчет он.

– Девять.

Ив раскидывает руки в стороны. Джерри уплывает во тьму.

Останавливается.

Разворачивается и висит в воде, на расстоянии метров пяти.

– Фишер? – Скэнлон оглядывается. У него такое чувство, что сейчас они двое – единственные оставшиеся частицы во всей вселенной. – Ты меня понимаешь?

Он протягивает руку. Тот дергается нервной рыбой, но не уплывает.

Ив осматривает бездну и кричит:

– Вы вот такими хотите стать?

Никто не отвечает.

– Вы хоть понимаете, что семь месяцев сенсорной депривации сотворят с вашим разумом? Думаете, он сейчас хоть чем‑то напоминает человека? Хотите провести остаток жизни, копаясь в иле, пожирая червей? Вы этого хотите?

– Мы хотим, – жужжит что‑то во тьме, – чтобы нас оставили в покое.

– Этого не произойдет. И неважно, что вы сделаете со мной. Вы не останетесь здесь навсегда.

Никто не хочет спорить с ним. Фишер продолжает парить перед Ивом, склонив голову набок.

– Послушай, К… Лени, Майк. Вы все. – Луч фонаря бьется из стороны в сторону, освещая пустоту. – Это всего лишь работа. Это не образ жизни.

Только Скэнлон знает, что врет. Все эти люди были рифтерами задолго до того, как появилась такая должность.

– Они придут за вами, – говорит он еле слышно, не понимая – угроза это или предупреждение.

– А может, нас тут уже не будет, – в конце концов отвечает бездна.

«Боже».

– Слушайте, я не знаю, что тут происходит, но вы не можете по‑настоящему хотеть остаться здесь. Да никто в здравом… в смысле… Да господи, где вы?

Нет ответа. Только Фишер рядом.

– Так не должно было быть, – умоляет Скэнлон.

А потом:

– Я не хотел… В смысле, я не…

А потом только:

– Простите меня, простите…

И больше ничего, кроме темноты.

В конечном итоге свет возвращается. «Биб» ободряюще пищит на положенном канале. Джерри Фишер исчез; Скэнлон не знает, когда тот уплыл.

Не знает, тут ли еще остальные. Плывет на станцию в одиночестве.

«Они, скорее всего, даже не слышали меня. Не по‑настоящему».

Что прискорбно, так как в итоге он говорил им чистую правду.

Ему так хочется их пожалеть. И ведь это просто: они прячутся во тьме, скрываются за своими линзами, словно фотоколлаген, – это какой‑то вид общей анестезии. Они дают другим людям право себя жалеть. Только как это делать, если они каким‑то образом лучше тебя? Как жалеть того, кто пусть и болезненно, но счастлив?

Как жалеть того, кто пугает тебя до смерти?

«И к тому же они меня победили. Я не могу их контролировать. Совсем. Был ли у меня выбор хоть раз с тех пор, как я сюда спустился?

Естественно. Я отдал им Фишера, а они подарили мне жизнь».

На секунду Скэнлон задается вопросом, как отразить произошедшее в официальном отчете и не выглядеть полным идиотом.

Но потом ему становится совершенно на это наплевать.

* * *

ПЕРЕДАЧА /ОФИЦ/ 300850:1043

Недавно я встретил свидетельство того… что, как мне кажется…

Поведение персонала станции «Биб» явно…

Недавно я участвовал в характерном споре с персоналом. Мне удалось избегнуть непосредственной конфронтации, хотя…

Да пошло оно на хер.

* * *

До прибытия скафа двадцать минут, и, кроме Ива Скэнлона, на станции никого нет.

Так уже несколько дней. Вампиры больше не заходят внутрь. Может, специально его игнорируют. Может, вернулись к своему естественному состоянию. Он не знает.

В принципе, никакой разницы. Сейчас обеим сторонам нечего сказать друг другу.

Челнок на подходе. Скэнлон собирается с силами: когда они придут, он не будет прятаться в каюте. Будет сидеть в кают‑компании, у всех на виду.

Он вздыхает, задерживает дыхание, слушает. «Биб» трещит, капает вокруг. Больше никаких признаков жизни.

Он встает с матраса и прижимает ухо к переборке. Ничего. Приоткрывает люк каюты на пару сантиметров, выглядывает наружу.

Ничего.

Чемодан упакован уже много часов назад. Он ставит его на палубу, резко распахивает люк и решительно идет по коридору.

Психиатр замечает тень еще до того, как заходит в кают‑компанию, – смутный силуэт на фоне переборки. Ему хочется развернуться и бежать в каюту, но теперь уже гораздо меньше, чем прежде. Большая часть его просто устала. Скэнлон делает шаг вперед.

Лабин ждет – стоит, безмолвный, у лестницы. Смотрит на сухопутника глазами цвета чистой слоновой кости.

– Я хотел сказать до свидания, – говорит он.

Ив смеется. Не может сдержаться.

Кен бесстрастно наблюдает за ним.

– Прошу прощения. – Скэнлон даже не удивляется. – Просто… Вы вообще‑то даже не сказали мне «привет», помните?