Светлана Ширанкова - Гербарий [сборник стихов]

• Название: Гербарий [сборник стихов]
• Автор: Светлана Ширанкова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2007

---

Ширанкова Светлана Гербарий. Сборник стихов

Янтарный город

Поздно. Глаза закрывай и спи. Мама сказала — хватит.
Слышишь, зубастые звери-сны лезут из-под кровати?
Клацают когти, скрипит хитин, гложет в подбрюшье голод.
Значит, настала пора идти в светлый янтарный город.
Ночь — это время для тех, кто смел. Ты не боишься, мальчик?
Рыба-луна вынимает мел, станет дорогу пачкать.
Нам заблудиться никак нельзя в мороке серых буден.
Главное, ты не смотри назад — мамы с тобой не будет.
Ну, собирайся — чего ты ждешь? Видишь, вдали над башней
Радужный мостик рисует дождь — теплый, почти домашний.
Лето настало еще вчера, вечером будет праздник.
В палевом небе шалят ветра — змеев бумажных дразнят.
В окна мансарды — медовый свет, можно черпать руками.

Только… отсюда дороги нет, чтобы обратно. К маме.

Когда они смеются

Они смеются — ты тоже слышишь? Они нас делят на инь и янь, зовут молиться, гулять по крышам, в кусты заталкивать свой рояль, гореть в кострах фанатичной веры, тонуть в болотах любви слепой… Они измажут полнеба серым, а что достанется нам с тобой? В кладовке заперты банки с краской, я знаю место, где спрятан ключ, но ты читаешь ребенку сказку, а я расплакаться не хочу.

Они меняют свои расклады и прячут козыри в рукава, а мы так громко кричим "не надо", что глушим собственные слова. Они, эстетствуя, строят замки, разносят хижины в пыль и грязь. Внутри на стенах — стальные рамки, куда нас втиснули, не спросясь, а мы стремимся обратно слиться, сдирая кожу об их края. Искрится сон на твоих ресницах, в котором царствует злой ноябрь, в котором стылый прозрачный воздух пластает горло осколком льда. Еще немного — и будет поздно, и мы разделимся навсегда.

Они, конечно, совсем не злые, им вечность высветлила глаза. Они сжигают свои мосты и боятся даже взглянуть назад, где было (не было? было?) счастье, и поцелуи до вспухших губ, и подвозивший бесплатно "частник" до забегаловки на углу, где крепкий кофе горчил полынью и звезды падали с люстры вниз…

И мы, которые были ими, еще пытаемся вновь срастись.

Метаморфозы

Сентябрь убитое лето под ребра пнул
И походя плюнул дождем на остывший труп.
Я буду водой, принимающей форму пуль,
Стремиться к мишени измученных жаждой губ.

Осеннее солнце сбивает ногой прицел,
Трамбует фундамент из листьев под первый снег.
Обрывком тумана свернусь на твоем лице,
Непрошеной лаской дразня неподвижность век.

Кого ты зовешь в полупьяной ночной тоске?
Какая там Герда? Опомнись и не смеши.
Я капелькой пота блесну на твоем виске,
Срываясь в бокал, где налит недопитый джин.

Осколок не вынуть — не мучай врачей, мой друг.
Дырой в миокарде не вылечить эту боль.
Ты просишь вернуться в горячечном, злом бреду
Свою королеву. Не плачь. Я всегда с тобой.

Ex oriente lux

Забыты имена чудовищ и царей,
Которые порой чудовищней чудовищ.
Бессмысленно брожу у мертвых алтарей,
Мусолю "Captain Black" и жду, что ты откроешь.

Левиафан глубин, отравленных тоской
(В клепсидру на столе стекает желчь столетий),
Ныряю с головой в пылающий восток
И утренней звездой всплываю на рассвете.

Я — нелюбимый сын. Я проклят и распят,
Паршивая овца, источник зла и блуда.
Куда мне до тебя, единокровный брат,
Рожденный для небес из смертного сосуда.

Я искушал? Тебя? В пустыне? Не смеши,
На эту дребедень давно не ловят души.
Хотел поговорить. С чего-то я решил,
Что я смогу помочь, а ты умеешь слушать.

Любовь? А что — любовь? Смесь меда и дерьма,
Неодолимый яд по воспаленным венам.
Я пробовал. Теперь я сам себе тюрьма,
И узник, и палач… Давай-ка сменим тему.

Зачем я приходил? Ну в общем-то не суть.
Нам нечего сказать друг другу, да, братишка?
Но если вдруг тебе однажды… нет, забудь.
Мне хватит и любви. Надежда — это слишком.

Партия

Мне скучно, бес… (с)

Маренго ночи в оконной рамке… Ваш ход, маэстро, не будем мешкать.
На белом поле рыдает дамка — ей так хотелось обратно в пешки.
Е2-Е8 — как имя бога. Пространство давит до нервной дрожи.
Свободы тоже бывает много, когда игру прекратить не можешь.
Колючий ужас стегает плетью, кураж по венам, как щелочь, едкий:
Упасть с обрыва — почти взлететь, и… вернуться снова на ту же клетку.
Четыре вправо, четыре влево, но выбор, в общем, довольно скуден —
На плечи валится небо-невод, сплетенный богом из пыльных буден.
Обнимет, спутает лживой лаской, сотрет из памяти боль финала.
Былое горе проворной лаской скользнет внутри от конца к началу.

Е2-Е8. Снаружи вьюга. На кухне Гретхен печет картофель.
Со скукой глядя в глаза друг другу, играют Фауст и Мефистофель.

Триптих

[неколыбельная]

Перестань, малыш, рыдать, перестань.
Эта жизнь — как увертюра с листа,
Как вслепую по-над пропастью шаг,
Наудачу, наобум, не дыша.

Знаешь, солнышко, уж так повелось —
Бьет любовь копьем под ребра насквозь,
До убийства, до тюрьмы, до креста,
До засунутого в рану перста.

Тише, милый, постарайся уснуть.
Божьи мельницы твой выбелят путь
Через тернии предательств и лжи
В светлый дом, где ты останешься жить.

Не болит уже? Вот видишь, дружок.
На судьбу кладу последний стежок.
Только пеной по губам — тишина:
"Он же маленький! Не надо, не на…"

[немолитва]

Не могу, прости. Не люблю, не живу — боюсь.
Не была женой, но пока еще все же мать.
А вино горчит, а у хлеба прокисший вкус…
Каждый день дрожу, что прикажешь его отдать.

У него судьба — на ладонях твоим клеймом,
У него в глазах на кресте догорает мир,
Где была семья, дети, внуки, уютный дом…
Отпусти его, упаси от своей любви!

Иордан кипит на костре человечьих тел,
По чужим счетам истекает последний срок.
Я не плачу, нет. Все исполню, как ты хотел.
Лейтраот[1], мой сын. Аллилуйя, пресветлый Бог.

[невстреча]

Ни покоя, ни света. Ни дома, где свет и покой.
Шкура моря — зеленые волны от Кипра к Афону.
Одряхлевшее время чихает, страдает цингой
И бессильно кусает подножие римского трона.

Медный привкус латыни — как кровь. На чужом языке
Корабли заклинают от бурь и коварства пучины
Оголтелые чайки. Увядшая ветка в руке —
Обещание смерти. Скорее бы. Хочется к сыну.

Неуютно и зябко. Никто не выходит встречать,
Только "Ave Maria" сквозь стены доносится глухо.
Матерь божья? Оставьте, ей-богу. Больная старуха.
На воротах — кольцо. Постучаться?
…мне страшно стучать.

Чужая любовь

До рассвета — одна сигарета и восемь страниц:
На счастливом финале заклинило. Намертво. Глухо.
Октябрю умирать — пулеметная очередь птиц
Наискось рассекает дождливое серое брюхо.

А матэ получился такой… хоть совсем не готовь.
Ты не любишь матэ, но закончились кофе и виски.
На перилах балкона танцует чужая любовь —
То ли пьяная вдрызг, то ли просто поклонница диско.

Ты свою проводила — я помню — неделю назад,
На подушечках пальцев не высохли кровь и чернила.
А чужая любовь крутит попой не в такт и не в лад —
Вот дуреха. А впрочем… твоя еще хуже чудила.

Покрасневшее яблоко осени падает вниз,
Если хочешь куснуть — подставляй поскорее ладони.
А чужая любовь обживает соседский карниз.
Не пугайся, my darling, тебя она нынче не тронет.

Гербарий